Явление хix

ЯВЛЕНИЕ XVIII

ЯВЛЕНИЕ XVII

Графиня, Граф, Сюзанна.

СЮЗАННА (выходит со смехом). "Я его убью, я его убью!" Ну так убивайте же этого несносного пажа!

ГРАФ (в сторону). О, какой урок! (Смотрит на графиню, которая все еще не может опомниться.) А вы почему делаете вид, что изумлены?.. Быть может, она была там не одна. (Уходит в туалетную комнату.)

Графиня сидит, Сюзанна.

СЮЗАННА (подбегает к графине). Успокойтесь, сударыня, его уже и след простыл, он выпрыгнул...

ГРАФИНЯ. Ах, Сюзон, я чуть жива!

Графиня сидит, Сюзанна, Граф.

ГРАФ (сконфуженный, выходит из туалетной. После непродолжительного молчания). Никого нет, на сей раз я ошибся. Вы, сударыня... отлично сыграли свою роль.

СЮЗАННА (весело). А я, ваше сиятельство?

Графиня, чтобы не выдать своего волнения, молчит, прикрыв рот платком.

ГРАФ (приближается к ней). Итак, графиня, вы просто дурачились?

ГРАФИНЯ (постепенно овладевая собой). А почему бы не подурачиться, граф?

ГРАФ. Какая чудовищная шутка! И за что, скажите пожалуйста?

ГРАФИНЯ. Разве ваши безумные выходки заслуживают снисхождения?

ГРАФ. Когда дело идет о чести, это уже нельзя назвать выходками!

ГРАФИНЯ (все более и более уверенным, тоном). Неужели я стала вашей подругой жизни только для того, чтобы вечно терпеть холодность и ревность, которые только вы один и умеете в себе сочетать?

ГРАФ. Ах, графиня, это жестоко!

СЮЗАННА. Хороши бы вы были, если б ее сиятельство не отговорила вас позвать слуг!

ГРАФ. Это верно, беру все свои слова обратно... Виноват, мне так неловко...

СЮЗАННА. Сознайтесь, ваше сиятельство, что это вам, пожалуй, поделом.

ГРАФ. А отчего ты, негодница, не выходила, когда я тебя звал?

СЮЗАННА. Я же в это время одевалась на скорую руку, - у меня все держится на булавках, - так что ее сиятельство была совершенно права, что запрещала мне выходить.

ГРАФ. Чем напоминать мне мои промахи, лучше помирила бы меня с графиней.

ГРАФИНЯ. Нет, граф, подобные обиды не забываются. Я поступлю в монастырь урсулинок - я вижу ясно, что мне пора это сделать.

ГРАФ. И вы способны покинуть меня без малейшего сожаления?

СЮЗАННА. Я убеждена, что день вашего отъезда был бы для вас кануном обильных слез.

ГРАФИНЯ. Пусть так, Сюзон, но я предпочитаю о нем тосковать, чем по слабости душевной простить ему: он меня слишком горько обидел.

ГРАФ. Розина!..

ГРАФИНЯ. Я уже не та Розина, которой вы так добивались! Я бедная графиня Альмавива, печальная, покинутая супруга, которую вы уже не любите.

СЮЗАННА. Сударыня!

ГРАФ (умоляюще). Сжальтесь!

ГРАФИНЯ. У вас ко мне жалости нет.

ГРАФ. Но ведь тут еще эта записка... Она привела меня в ярость!

ГРАФИНЯ. Я была против этой записки.

ГРАФ. Так вы о ней знали?

ГРАФИНЯ. Это легкомысленный Фигаро...

ГРАФ. Что же он?

ГРАФИНЯ. Передал ее Базилю.

ГРАФ. А Базиль мне сказал, что ему ее передал какой-то крестьянин. Ну, смотри, двоедушный певун, переметная сума, ты мне заплатишь за все!

ГРАФИНЯ. Сами просите прощения, а других не прощаете, - вот они, мужчины! Ах, если б я, приняв в соображение, что вас сбила с толку записка, и согласилась простить вас, то уж потребовала бы всеобщей амнистии!

ГРАФ. Ну, что ж, с великим удовольствием, графиня. Но только как исправить столь унизительную ошибку?

ГРАФИНЯ (встает). Она была унизительна для нас обоих.

ГРАФ. О нет, только для меня одного! Остается, однако, непостижимым, каким образом женщины так быстро принимают соответствующий вид и берут верный тон. Вы залились румянцем, вы плакали... на лице вашем было написано смятение... да, право, вы и сейчас еще смущены!

ГРАФИНЯ (силясь улыбнуться). Я покраснела... от досады на ваши подозрения. Но разве мужчины бывают когда-нибудь настолько проницательны, чтобы суметь отличить негодовани чистой, незаслуженно оскорбленной души от замешательства, вызванного справедливым обвинением?

ГРАФ (улыбаясь). Ну, а паж в неподобающем виде, полураздетый, в одной курточке...

ГРАФИНЯ (указывая на Сюзанну). Вот он перед вами. Bы же от этого только выиграли, не правда ли? Вообще с этим именно пажом вы ведь как будто не избегаете встреч?

ГРАФ (сквозь смех). А мольбы, а притворные слезы...

ГРАФИНЯ. Вы меня смешите, а мне не очень хочется смеяться.

ГРАФ. Мы-то воображали, что кое-что смыслим в дипломатии, - какое там: мы - сущие дети. Это вас, это вас, сударыня, король должен был бы назначить посланником в Лондон! По-видимому, прекрасный пол тщательно изучил искусство притворяться, иначе вам бы не достигнуть таких вершин!

ГРАФИНЯ. Вы же нас на это толкаете.

СЮЗАННА. Поверьте нам на слово, и тогда увидите, честные мы люди или нет.

ГРАФИНЯ. Давайте с этим покончим, граф. Быть может я зашла слишком далеко, но снисходительность, которую в таких важных обстоятельствах проявила я, во всяком случае заслуживает, чтобы и вы ее проявили.

ГРАФ. Скажите же еще раз, что вы меня прощаете.

ГРАФИНЯ. Разве я это говорила, Сюзон?

СЮЗАННА. Я не слыхала, сударыня.

ГРАФ. Так произнесите же, наконец, это слово!

ГРАФИНЯ. Стоите ли вы этого, бессердечный человек?

ГРАФ. Стою, потому что признал свою вину.

СЮЗАННА. Подозревать, что в туалетной комнате графини спрятан мужчина!

ГРАФ. Она уже меня так строго за это наказала!

СЮЗАННА. Не верить ей, когда она говорит, что это ее камеристка!

ГРАФ. Розина, неужели вы неумолимы?

ГРАФИНЯ. Ах, Сюзон, какая я слабая женщина! Какой пример я подаю тебе! (Протягивает графу руку.) Вот и верь после этого женскому гневу!

СЮЗАННА. И то правда, сударыня, разве можно с мужчинами не помириться?