Глава 1. В начале века

 

     В самом начале 21-го века в Российской Федерации поменялся президент. Ельцин, перестраивая посткоммунистическое государство в середине 90-х, совершил обычную системную ошибку авторитарного характера – смухлевал с результатами выборов. Он был уверен, что только он может привести страну к подлинной демократии, не доверяя, что уже смешно, это дело демократическим институтам. Ну а личность любого человека подвержена временным изменениям. Возраст, здоровье, алкоголизм, в конце – маразм. Оно и случилось. Приглянулся Ельцину на исходе его сил исполнительный как бы, и дисциплинированный, служака без особых выдающихся способностей, и померещилось, что так надёжнее, и он фактически передал власть никому в народе не известному подполковнику КГБ Путину, давно, тихим сапом, продвигавшемуся к олимпу. А что из чекистской системы – так даже лучше. Народ ведь всегда нуждается в ежовых рукавицах, в узде, в стойле, в дежурной охапке сена.

     Я тоже в это же время опять вынужден был взяться за перестройку. Первый Первомайский универсам, одним из отцов-основателей которого был и я, всё ещё функционировал. Но работать там я больше не мог. Главный акционер не вылазил из запоев. Заправляла делами его жена, дорвавшаяся до безграничной власти над людьми и бизнесом. Я уволился и приступил к поиску новой работы.

     Затевать какой-то новый бизнес было не с чем. Принялся изучать объявления в газетах. Ничего. Кроме множества приглашений в сетевой маркетинг, то есть шатание по улицам и офисам в белоснежной сорочке и с сумкой, набитой никому не нужными товарами. Ради любопытства сходил на одно такое собеседование, с первых секунд оценил фишку, и больше на эту удочку не клевал. Но тут подвернулась возможность инженерной деятельности на казённом предприятии. Представлял себе, что это такое в общих чертах. Да делать было нечего. Второй раз в жизни, теперь уже поневоле, пришлось наниматься на место в государственной конторе.

     На Новосибирском электровозоремонтном заводе в это время организовывалось модное рабочее место с применением компьютерной диагностики. Там и своих кадров на это место хватало. Но у меня были толкачи. Это место создавалось на участке контрольно-испытательной станции, начальником которой в то время был пенсионер, бывший директор завода, при котором долгое время художником работал мой отец. Главным инженером станции был тоже пенсионер, бывший главный инженер завода. А главным экономистом завода был мой приятель Мишка, товарищ по институту и стройотряду КОМОС. Вот так, отец с одной стороны, а Миша с другой, начали усиленно рекомендовать меня руководству. Прошёл собеседование. Ничего о себе не скрывал. Был уверен в себе и в меру напорист. Сказал, что как пользователь ПК и инженер по образованию, справлюсь с освоением любой программы и оборудования. Старики-пенсионеры мне понравились, я им – тоже. Ударили по рукам. И 26 декабря 2001 года я был принят инженером по качеству с 8-м разрядом по оплате труда. В моей семье появились средства, на которые можно было хоть как-то существовать.

     Тут как раз и случился у меня третий брак, то есть бракосочетание. Оно же послужило логическим концом длиннющему роману, начавшемуся подспудно ещё до моего второго брака в самом начале 90-х годов прошлого века. Тогда случилось просто знакомство на Абхазском побережье Чёрного моря, в посёлке Гантиади. Я там был с дочерью и бывшей первой женой. С нами была её давнишняя, ещё по институту, подруга, будущая мать моей второй дочери. А будущая третья моя супруга была там в отпуске с младшей сестрой. Такая получилась местная «санта-барбара». Уже хорошо, что я сам в поворотах этого сюжета разбираюсь. Как-никак, являюсь соавтором сценария.

     Тогда всё было весело и замечательно. Не считая встречи с анонимным карманником, коих в курортных местах в сезон не меньше, чем отдыхающих. Но я как-то был не в теме ещё. И по дороге из Гагры, из аэропорта, меня, безмятежного и радостного скорой встречей с пляжем и морем, сразу же сработал щипач. Выйдя из автобуса, портмоне со всеми деньгами я уже не обнаружил в сумке под замком-молнией. Стакан водки, поданный по такому скорбному случаю хозяйкой бунгало, вылечил мою печаль. А спустя неделю я получил высланный мне мамой перевод.

     Солнце, море, вино, большая компания отдыхающих. Он и она, взаимные симпатии, танго под магнитофон. Чьё-то обязательное навязчивое хамство. Он встал на её защиту. Пьяная драка. Опять вино. Партии в «дурака» на пляже. Беседы в стиле откровений попутчиков. Море. У неё свело ногу в воде, он помог ей добраться до берега. Ночные посиделки в летней кухне. Разговоры. Вино.

     Всё это закончилось без долгих прощаний, сожалений и планов на будущее. Осенью я решал проблему окончательного расставания с бывшей первой женой методом обретения новой связи. В результате спустя девять месяцев, как потом сюрпризом оказалось, стал опять отцом, но – без всяких прав и обязанностей. Той же зимой резво вошёл во второй брак с коротким будущим и счастливым очередным отцовством в перспективе. И вдруг, неожиданно, получил поздравление с Новым Годом от знакомой «попутчицы» по июльскому отпуску в Гантиади. Это было неожиданно и приятно: кто-то где-то вспоминает меня. Написал поздравление в ответ. И, на фоне портящихся неотвратимо отношений со второй супругой, завязалась переписка.

     Она преподавала в институте психологию, растила сына, и, как теперь сообщают в соцсетях, была в активном поиске. То есть подыскивала себе партнёра. Но в данном случае, скорее, подсознательно. Потому как была самостоятельной и самоуверенной, с, как бы напоказ, вполне устроенной жизнью.

     Почтовый роман с последующими редкими, но регулярными, свиданиями, – моими якобы деловыми поездками в её город Ишим и совместными вылазками на ярмарки с Витькиной косметикой, – длился чуть более пяти лет. В 1999-м у нас родилась дочь Юля. А обещан мне был сын. С подтверждениями гороскопом, поверьями и прочей ненаучной фантастикой. Я хотел назвать его Семёном, Сёмой. Но случился облом. А я всё равно был счастлив. Потому что – любовь.

     Я перевёз их к себе в Новосибирск, на Первомайку. В съёмную квартиру. В то время я как раз был директором хозяйственного магазина, который мы с его хозяином уже планировали переоборудовать в универсам. Спустя неполных два года родилась Настя. А обещан мне опять был сын. По колдовским книгам, приметам и другой иррациональной лабуде. Я хотел назвать его Димкой. Но не случилось. Расстроился поначалу, но, в общем, был счастлив. Любовь.

     Потом алкогольный коллапс хозяина магазина, потеря работы. И вот я волею случая оказался на Новосибирском электровозоремонтном заводе. Я начал регулярно получать зарплату. И здесь, в целях экономии денежных средств на вычетах из налога на доходы, мы с женой и решили оформить наши отношения в ЗАГСе. Сэкономили копейки, попали на рубли, что называется. Союз оказался грозовым, но крепким. А, может быть, всё же – любовь?

     Завод. Когда-то в школе, во время летней практики в вагонном депо, меня крайне впечатлила дружная, шумная и волнующе суетливая работа инструментального цеха. Захотелось вот также, повзрослев, влиться в этот увлекательный технологический человеко-машинный симбиоз. И вот повзрослел и влился. Получил те забытые детские эмоции. Поначалу было интересно. Потом выяснилось, что инициатива наказуема, истина никому не нужна, совершенствование техпроцесса невозможно по объективным причинам. Это было искусство ради искусства, вещь в себе. Завод жил и работал по выработанным раз и навсегда законам и правилам. Каждый работник имел возможность быть только винтиком большого механизма, и функционировать в пределах конкретных прав и обязанностей до тех пор, пока вся система не износится и не выйдет из строя. По сути, я отбывал номер за жалованье. Занятость на рабочем месте минимальная, чтение книг украдкой, компьютерные игровые забавы до одурения.

     Я терпел неполных четыре года. Иногда, в начале, рыпался с проектами замечаний и предложений по улучшению и совершенствованию. Потом вынужден был приспособиться и научиться хитрить. К концу начал подумывать о бегстве из этого болота, которое способно засосать всякого прохожего, и сделать его частью себя – тиной и хлябью. Добил меня приятель Мишка, главный экономист, своей однажды выпавшей на ходу фразочкой: «Вот и походка у тебя, Женька, стала уже заводской!» Ой! – сказал я себе. И вспомнил мизансцену из Аркадия Райкина с восклицанием «Сигизмунд, ты что делаешь?!» И пришёл в ужас. Что я здесь делаю? Во что превращаюсь? Кому и зачем это нужно?

 

 

Глава 2. «Субмарина»

     Давно уже меня подзуживало опять начать лабать. Как-то с получки, с согласия жены, купил комбайн с кассетным магнитофоном, приёмником и проигрывателем CD. Опять начал много слушать разной музыки. Сколько ж я не писал, не придумывал, не играл в команде? Потеряна была куча времени. Ну, не зря, конечно. Жёны, дети, жизнь. Но в этой жизни не было основного, главного, того, что должно было обязательно исполнить ради великого смысла, назначения, реализации. Пафос? Отнюдь. Стремление к гармонии, бегство от пустопорожнего бытия. Вещи важные и необходимые.

     Но дети ещё были малы. Но не было приглашений в какой-нибудь коллектив. И в окружении никто не горел идеями. Борька тоже решал проблемы жилья и заработков, – не до того. Но зуд нарастал. Я решил попробовать опять сляпать небольшую домашнюю студию и писаться. Позвонил Андрею, соратнику по былым гастролям и записям, с целью разведать почву по оборудованию студии. Оказалось, я давно отстал в своих представлениях о работе со звуком. Всё уже существовало в виртуальном виде. И оборудование, и инструменты, и программное обеспечение. Для начала нужен был персональный компьютер, микрофон и клавиатура. Это всё я тайком от супруги (сюрприз будет! – когда время придёт) купил в кредит. И потихоньку приступил.

     Во время разговора с Андреем выяснилось, что они с Юрой, с которым когда-то выезжали гастролировать по области и на Алтай, репетируют и выступают с рок-н-рольной программой. За ударной установкой – подросший сын Андрея – Сергей, который уже поступил в музучилище. Вот время-то бежит! Ну, я не утерпел, и однажды, с Настей на руках, забрёл к ним на репетицию. Окунулся в привычную, чуть забытую, но такую желанную! – обстановку. Прямо – крылья зачесались на загривке! Воодушевлённый, вернулся домой, за компьютер. Искать и не сдаваться. Искал, пробовал, придумывал и опять пробовал. И вдруг – звонок от Андрея.

   - Привет! Как дела?

   - Привет! Да вот, пытаюсь чего-то изобразить на коленке. Комп мучаю, петь учусь. Как-будто что-то в вокале начал понимать.

   - Ты на басу-то ещё не забыл как играть?

   - Да подзабыл уже. А что Юрка?

   - Да устал я с ним спорить. Говорильня бесконечная просто. Ушёл он какую-то очередную свою идею в жизнь воплощать. Ну что, готов попробовать?

   - Как пионер. Гитара есть какая-нибудь?

   - Есть для начала, с маленькой мензурой. Болгарская. Звучит неплохо. Ну что, до встречи?

     Обрадовал жену. Нет, серьёзно, обрадовалась. Надоело, видно, смотреть, как я ищу пятый угол.

     Андрей сначала дал группе длинное название «Оркестр тяжёлого блюза Субмарина». Оно перекликалось с битловской тематикой: Жёлтая Субмарина, Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера. Нормально. Потом, когда мы подключились к клубным фестивальным блюзовым выступлениям, название обломилось до «Оркестра Тяжёлого Блюза». Недавно мы, прикола для, провели ребрендинг до «Оркестра Таёжного Блюза». Ну и не зря говорят, что ребрендинг зачастую равносилен самоубийству, – выступать с тех пор мы стали значительно реже. К тому же возраст. Отсутствие мотивации. Смена приоритетов. И прочие отговорки.     

     Но – к началу. Пошли репетиции. Въезжал долго и трудно. И так не моцарт, а тут ещё перерывище огромный за спиной. Такие киксы на басу выдавал, что Серёжка не мог сдержать смущённо-удивлённых улыбок: такой большой дяденька – и такой беспомощный, просто никакой. Но Андрей, имея информацию о длительном моём бездействии и определённое представление о моей природной приторможенности, был настойчив и терпелив с высоковозрастным, объявившимся из небытия, учеником. Ну, и я пыхтел, как мог, вытаскивая исполнительскую технику на возможно приемлемый уровень.

     Однажды, к счастью, объявился из Москвы в гости Вадик. Тот, который когда-то был моим соседом, играл в своём ансамбле на басу, и потом уехал в столицу учиться в консерватории. Он теперь играл на контрабасе в больших столичных оркестрах. С энтузиазмом он принялся тут же «ставить» мне игру. Два дня мурыжил меня до седьмого пота, педагогически беспощадно круша мои пальцы о гриф бас-гитары. Для меня это был супер мастер-класс. Опыта и информации, подсказок и советов – всего выше крыши. А если б года четыре у такого препа поучился?

     Весь наш репертуар в первое время был импортным. И Битлы, и Дипы, и Ролинги, и Криденсы, и далее по списку. Но я всё клонил в самопальную сторону. Коллеги понемножку поддавались. У Андрея тоже было много своих неплохих опусов. Когда смогли составить полуторачасовую программу из расчёта «пятьдесят на пятьдесят» – половина своих, половина кавер-версий известных авторов и исполнителей – начали подумывать о большом концерте. Тем более что коллектив пополнился клавишницей. К нам присоединилась Серёжкина девушка Оля, очень приятный человечек с очень солидными и своеобразными вокальными данными, которые позволяли ей справляться с характером песен голландской группы «Shocking Blue».

     Заказали афиши. Напечатали билеты и сами взялись за их реализацию. Мне удалось впарить с полста штук профкому моего завода. В общем набили ползала, человек двести. Это было очень хорошо. Приятная атмосфера и отдача. Пригласили понимающего оператора, общего приятеля Лёню. Звук помог выставить Боря.

     Отыграли. Народ был доволен. Аплодисменты, автографы, – всё как надо. Решили тему иногда повторять. И повторяли. Ну и, как коллектив Дома культуры, отрабатывали повинности на всяких праздниках. Хэд-лайнерами, по-корифейски, участвовали в районных рок-фестивалях. Начали подумывать над записью оригинального альбома. И в 2008-м закончили работу над дебютным, – он же последний, – диском «Берега и Океаны».

     Молодёжь, Серёга с Олей, всё чаще начали поднимать вопрос о регулярной работе по клубам и ресторанам. Мы с Андреем вяло сопротивлялись, для нас это был пройденный этап. Да и такая работа сулила почти полный отказ от собственного творчества, что нас не устраивало. А наши коллеги стали совсем взрослыми, закончили музучилище, им надо было двигаться по жизни по полной программе. Они постепенно нашли более интересное им приложение сил. И, хотя Серёга никогда не отказывался поработать с нами в свободное время, по сути, мы остались вдвоём. Пришлось искать как минимум нового постоянного барабанщика.

     Дал согласие Володя, наш старый, временами добрый, товарищ, бывший актёр детской театральной студии, который когда-то уже играл со мной в «Несси». После очередного конфликта с правосудием, он нигде не работал.

     С Володей мы сотрудничали долго и плодотворно. Вместе придумывали аранжировки, играли на праздниках, начали выступать на блюзовых фестивалях по клубам. Но появилась проблема. Выплыла внезапно, на почве споров о политике и религии. Вова, парень прямой, без сдержек и противовесов, да ещё и с трудной судьбой, начал как-то близко принимать к сердцу всякие идеологические разногласия. Репетиции зачастую стали походить больше на дискуссионный клуб психопатов, с яркими эпитетами и переходом на личности. Мы с Андреем тоже не скромничали в высказываниях, но до обид и конфронтации себя не доводили. А Вовка как-то всерьёз всё чаще западал на это дело. А тут ещё мы надумали приступить к записи следующего альбома, и стали поддавливать Вовку требованиями и своим солидарным видением процесса записи барабанов. Ну и раскол пошёл дальше. Товарищ наш соскочил, и опять остались мы вдвоём.

     На безрыбье надумали реанимировать творческую и рабочую активность моего брата Димки. Пообещал стараться и не бухать. Несколько раз с ним отлабали кое-как, – восстанавливать навыки Димке тоже было нелегко. Но, честно говоря, тема была не его. Он привык в прошлом рубить шлягерами лёгкую деньгу на мелких халтурах. В результате он слова своего не сдержал, начал бухать, пропускать репетиции. И я, любя брата по-прежнему, послал его подальше.

     Мечты о постоянном барабанщике до сих пор остались нереализованными. Слишком уж реальная действительность расходится с нашими творческими взглядами. По сей день мы пользуемся временными услугами Сергея, когда нас приглашает в кафе «Бродячая Собака» пофестивалить по блюзу Большой Доктор Михаил, что на плечах своих тащит в Новосибирске тяжёлую ношу популяризации блюза. А когда Серёга в цейтноте, зовём ещё одного хорошего человека и барабанщика – Романа. Бывает, подключаем к выступлению Алика с клавишами, наставника нашего по первым шагам в музыке, и с переменным успехом пытаемся впрячь его любимую полуджазовую босса-нову с нашим любимым мелодичным роком в одну блюзовую упряжку. Есть ещё масса народу, кто хотя бы раз с нами отыграл. Ева на саксофоне, Паша на синтезаторе, какие-то случайные ребята с трубами и тромбонами. Случается, приезжают на прослушивание музыканты, временно оставшиеся без коллектива. Интересные всё люди, творческие, талантливые, профессиональные в достаточной степени. Но нам не подходят.

     Вот несколько дней назад опять позвонил Доктор Михаил. Через полтора месяца играем в «Собаке». Серёга обещал поддержать компанию. Как и в большинстве случаев, опять втроём. Обломок «Субмарины» в очередной раз ненадолго мерцающим миражём покажется над поверхностью мирового блюзового океана, чтобы спустя драгоценные сорок звёздных сценических минут опять надолго уйти на дно в ожидании следующей случайной бури.

 

 

Глава 3. «Рога и копыта»   

 

     Конторы, напоминающие детище турецко-подданного Остапа Сулеймана Берта Марии Бендер-бея Задунайского, встречаются тут и там и в наши дни. В том или ином виде. Я замыслил нечто подобное в виде комиссионного магазина.

     Как известно, волею великолепного дуэта Ильфа и Петрова бендеровская контора, являясь полностью фиктивной, должна была прикрывать совершенно другую деятельность великого комбинатора. Но я пошёл чуть дальше Остапа. Я создал реальное предприятие. Моё детище призвано было в первую очередь материально обеспечить существование моей семьи. Оно должно было стартануть моими усилиями, и дальше работать автономно, освободив моё время для занятий музыкой и литературой.

     Надо сказать, ещё работая на заводе, я совершил попытку бегства от заводской безысходности, предварительно, на всякий случай, подстраховавшись от неудачи. Супруга моего дяди Владислава Трофимыча была в то время заместителем руководителя района, курировала торговлю, культуру и прочее. Однажды раздался звонок, и она предложила мне возглавить небольшой магазинчик на территории рынка «на Стрелке».

Хозяйкой магазинчика оказалась деятельная шустрая дамочка в годах. Магазинчик не был единственным видом её бурной бизнес-деятельности, и она искала кандидатуру заведующего над ним. Я решил попробовать закрепиться для начала на этом поприще. Срочно попросил отпуск у начальника испытательной станции на заводе, честно объяснив свои намерения. Мол, получится – уволюсь, не получится – вернусь из отпуска на рабочее место. Отношения с пенсионером, бывшим начальником завода и приятелем моего отца, были у меня очень тёплые. Он проникся моими проблемами роста и отпустил меня в неплановый отпуск.

     Но гладко у меня в магазинчике не пошло. Дамочка формально его мне доверила, но оставить неусыпный контроль и кураторство была явно не готова. Ну и напичкана была всяким оккультизмом. Очень её расстроило, что во время первого же выезда на закупки товара сломалась машина. Тачка была её, большая и старая тойота-сурф. За рулём был я. И этот руль прямо на рынке заклинило. Дамочка впала в истерику. Прорывались у неё фразочки, что это не к добру, что я виной поломки, что это плохая примета, и всё в том же духе. В результате к концу моего отпускного месяца стало окончательно понятно, что мы с ней не сработаемся. Я вернулся на завод, но мыслей о побеге не оставил, твёрдо решив при первой же возможности вырваться из этой древне-технологической и управленческо-тупиковой утопии.

     В это время в помещении универсама, находящегося под управлением супруги Димы-алкаша, у меня работал киоск с гигиеническим ассортиментом. Это была такая договорённость со сладкой парочкой о погашении долгов по вложенным в их дело моим средствам. Киоском занималась моя жена. Немножко он нас подкармливал. Но масштаб был не по мне. А мне нужно было решить проблему достаточного дохода семьи и постепенного высвобождения моего времени под творчество.

     В свободные минуты я как ищейка рыскал по району в поисках идей, реализация любой из которых упиралась в свободное и недорогое помещение. И однажды наткнулся на закрытую дверь с объявлением. Объявление гласило о переносе деятельности чьего-то комиссионного магазина в другое место. Судя по мусору у двери, деятельность была остановлена давно. Судя по количеству и размеру окон, помещение было просторным. Всё это обещало кое-какие перспективы. Правда, вход был со двора. Но зато место было с хорошим трафиком, одним из лучших в районе. Это был такой мини-узел с пересечением транспортных направлений – дом напротив Переходного моста, по которому когда-то, очень давно, мама возила и таскала меня в коляске и санках из Стодомиков в ясли.

     Спустя некоторое время, я вышел на арендатора этого помещения. Всем делом заправляла чрезвычайно мутная мадам. Она распоряжалась несколькими помещениями, держала магазины и кабинеты входящей в моду компьютерной диагностики, кидала людей на операциях с недвижимостью, водила дружбу с руководством района. Но со здоровьем, правосудием и обиженными клиентами у неё накопились проблемы. Поэтому после недолгих переговоров она уступила мне за некоторую подъёмную для меня сумму лишнее помещение.

     В свободное от заводских смен и семейных дел время я занялся обустройством и ремонтом. Поначалу мне помогал Борька. Но у него уже были на уме представления о своём собственном мебельном бизнесе. Это мы ещё до перестройки хозмага в универсам начинали с ним собирать по собственным чертежам корпусную мебель из ламината для расширения ассортимента магазина. И эта тема прочно обосновалась в планах моего друга. И он, изрядно потрудившись вместе со мной для открытия заброшенного помещения, от совместного торгового бизнеса отказался.

     Идея комиссионной торговли мне понравилась. Магазин должен был наполняться товарами сам собой, тем более что оборотных средств у меня просто не было. Посадил продавщицу, открыл двери магазина. Для начала вытащил из своих чуланов всякий ненужный хлам – старые дедовы стиральные машины, лишние чайники и прочую хозяйственную мелочёвку. Да и люди с первых же дней понесли свои вещи. Через какие-нибудь полгода помещение уже было битком набито товаром.

     Взял ещё одного продавца. Пригласил в заведующие мою давнюю компаньонку по первым шагам в предпринимательстве Лилию Васильевну, маму моего друга Серёги. А первую продавщицу уволил за нечистоплотность с деньгами и левые продажи.

     Потом пришло время закрыть киоск в универсаме. Я опять подвизался на музыкальной ниве. Решено было вместе с женой плотно заняться комиссионкой. И, наконец-то, с завода я с лёгким сердцем сдёрнул. Но перед этим провернул красивую операцию.

 

 

Глава 4. Питер

          Оборудование компьютерной диагностики подшипников двигателей злектровозов, которое составляло моё рабочее место на участке контрольной станции завода, было родом из Санкт-Петербурга. И главные теоретики этой темы находились там же, основав частное научно-производственное предприятие, которое размещалось в двухэтажном особняке в жилом квартале довоенной застройки.

     И созрела у меня такая хитрая мысля: поехать в Питер и получить лицензию на представительство этой компании в Новосибирске. Это я так планировал свою запасную занятость после ухода с завода. На всякий случай.

     Я втихомолку списался с Питером, разведал обстановку и отправил заявку на прохождение курсов повышения квалификации. И через некоторое время на завод пришёл запрос, обосновывающий необходимость вызова меня на курсы. Я подключил своих пенсионеров-начальников, своего товарища, главного экономиста Мишу, и вопрос был решён положительно. Получил суточные-командировочные и двинул железной дорогой в Северную Пальмиру. Через Москву. Через тёплую встречу с грандиозной попойкой с институтским моим другом Саней.

      С несколько несвежей после вечернего коньяка головой промозглым ранним августовским утром я вышел из ночного скорого Москва – Санкт-Петербург. Купил тут же у спекулянтов на вокзале по дешёвке бланки счетов и квитанций с печатями, свидетельствующие о проживании в гостинице в течение пяти дней. Это для финансового отчёта на заводе. Ночевать я намеревался у дальней родственницы моей двоюродной сестры. А на сэкономленные денежки планировал купить фирменные датчики для моей корейско-малазийской бас-гитары. Ну и кое-какие подарки-сувениры надо было привезти родным и близким в память о великом городе на Неве.

     Все пять дней я жил строго по расписанию. Ранним утром из района новостроек брежневского периода, где был мой ночлег у бабушки, дальней родственницы, на метро и трамвае я добирался до конторы. Садился за самоподготовку - открывал учебники и запускал разные модификации оборудования. Обедал бесплатно в их собственной «домашней» столовой. А часика в три-четыре пускался в самостоятельное экскурсионное путешествие по старому городу. Или садился на экскурсионный теплоход.

     Нева. Финский залив. Каналы, мосты. Древние улочки. Строгая архитектура петровской эпохи. Я попадал в удивительный мир материализованной Истории. Это были романтические сеансы волшебной связи эпох.

      Дед Петра I, первый из династии Романовых, Михаил Феодорович, в начале семнадцатого века покончил со смутой междуцарствия после изгнания поляков князем Пожарским и гражданином Нижнего Новгорода Козьмой Мининым из Кремля и со всей земли русской. Великий Пётр воздвиг памятником себе и окном в Европу форпост на Балтике ценой многих тысяч жизней простолюдинов, строителей каменного исполина на болотах побережья Финского залива.

      И теперь я, песчинка в человеческом океане последующих поколений, очарованный старым Питером, мог дышать вековой сыростью, впитывая с ней величие былых исторических свершений, своими шагами по многое повидавшим мостовым мог неторопливо мерить торопливый бег земного времени.

      Впечатлений было много. По истечении пяти дней казалось, что мною прожита здесь была целая вечность. А я ещё успел съездить в Выборг, навестить по просьбе жены её дальнюю родню. Выборг архитектурой отчасти напомнил мне немецкие городишки времён моего студенческого стройотряда, только, не в пример ему, те ухожены были сказочно. А здесь было всё по-нашему – разруха и запустение. Кто у кого выиграл войну?

     Командировка моя закончилась. Экзамены сдал, лицензию получил. Покупки сделал. И, через Москву, с не менее грандиозной, чем предыдущая, пьянкой с Саней, я прибыл домой, на родной завод. Чтобы вскоре написать заявление на увольнение.

     А Питер остался навсегда запечатлённым в каком-то маленьком уголочке моей души.

 

 

Глава 5. Напутствия

 

 

     Кстати о душе.

     Есть два фундаментальных измерения человеческого существования. Материальное – его тело, и нематериальное – душа. С телом давно всё понятно в известных пределах. Тысячи лет его резали, рассматривали, препарировали. К этому моменту уже кое-что о нём известно. По крайней мере, пощупать его может каждый. С душой всё гораздо сложнее. Нематериальная сторона существования человека заключает в себе совершенно необъятные области жизненных проявлений. Тут и чувства с эмоциями, и мышление, и знания, и опыт, и личностные качества со способностями, и много всего прочего.

Точные и естественные науки, само собой, понятием «душа» не занимаются, – иначе они просто перестали бы быть науками, со всеми вытекающими последствиями. Этим понятием с древнейших времён занимается философия, которая скорее не наука, а форма познания. Своеобразная, надо сказать, форма. Поиск оптимальных формулировок для объяснения взаимодействий. Забава для интеллектуалов-извращенцев. Это я в шутку.

     Зато уж как красочно и увлекательно о душе нам может рассказать религия! Надо сказать, религия в своих практических целях всегда использовала с большим удовольствием абсолютно всё, что невозможно измерить, вычислить и доказать. Ведь только на этом изотерическом и иррационалистическом материале и можно воздвигнуть систему управления людьми, которая легко проникает во все слои социума и государственной машины, которая легко собирает дань с легковерных и неуравновешенных, предоставляя им взамен исключительно только услуги психотерапии.

Она же практически не платит налогов, зато получает преференции у государства, соучаствуя в управлении населением. Она же способствует, является прямой причиной или спусковым механизмом бесконечного людского смертоубийства в виде воин с начала её истории и по сей день. На ней же базируется весь беспощадный кровавый терроризм, ведь каждый террорист руководствуется интерпретациями и инструкциями высшего существа, его «бога». Она же, религия, является нетерпимой к любой неудобной ей системе взглядов на иррациональную сферу, непримиримой и агрессивной силой, направленной на противостояние с носителями любых иных воззрений. Она же напрочь отбивает стремление и перекрывает возможность научного познания. Поэтому по всему религиозный взгляд на нематериальную часть человеческого существования, если угодно, на духовную жизнь, на душу, лично меня может увлечь либо с литературной точки зрения, либо в качестве оригинальной модели мировоззрения, либо как замысловатая хитрая выдумка с практическим прибыльным наполнением.

     Я бы так сказал своим детям – веруйте во что угодно, в любовь, в высшую справедливость, в любого из богов, в дьявола, в чёрта. Вера – это такое чувство, которое зачастую бывает востребованным и даже остро необходимым в нашей сложной психологической жизни. А любое чувство – это процесс внутренней саморегуляции живого организма, необходимый жизненный механизм, инструмент балансировки нашей физиологии и психологии. Так что, отдавайте себе отчёт в том, что есть такое вера, не впихивайте в это понятие излишнего содержания. И старайтесь не попадать в религиозную зависимость. Старайтесь не застрять на какой-то идее, идеологии, предполагаемой истине. Знайте, что вера является благодатной нивой для спекуляций специалистов-предпринимателей особого толка. Старайтесь не попасть в пользование служителям культа. Старайтесь не быть марионеткой в руках религиозных деятелей любых конфессий. Вырабатывайте способность к независимому мышлению, особенно – критическому, без которого развитие полноценной личности просто не возможно.

     Вот, кстати, к чему вас призовёт первый попавшийся миссионер или поп: «Спасайте свою душу!». И тут же расскажет, что души наши изначально с рождения являются повреждёнными, что ваша конкретная душа в опасности, что спастись она может, только обратившись к богу. Ну и присовокупит ещё много сказаний на сопутствующие темы, наиубедительнейших в своей волшебной сказочности, и прекраснейших в качестве примера абсурдности и недоказуемости. А чего и от чего спасать будем, ребята, если нет никаких научных исследований, методологически корректных экспериментов, измерений, обоснованных доказательств, принятых мировым научным миром? Миром, который, в отличие от религии, делает вполне реальные вещи для улучшения качества человеческой жизни, а соответственно – и для «спасения» так называемой души, как неотъемлемой части этой самой жизни.

     Я склонен думать, что душа сродни ёмкости, обладающей качествами этакой платформы возможностей. Чем душа твоя, как ёмкость, в процессе воспитания и образования будет наполнена, то и можно дальше в процессе жизни как-то на благо себе и окружающему миру использовать. На ум приходит классический пример сказки о Маугли. Но сказка сказкой, а в науке описаны реальные случаи взращения и воспитания человека в стае зверей. Так эти реальные «маугли» по сути и не были людьми, только внешнее сходство. Более никаких человеческих качеств у них не обнаруживалось. Звери. Хотя душа должна была быть в наличии. Хотя возможности имелись, то есть способности к развитию были выше, чем у остальных лесных жителей. Вот эти-то возможности и заложены в нас Матерью Природой или Отцом Создателем, как хотите на ваш вкус. Это моя модель такая. Хотя, может, и украл у кого, – прочитанного уже не меряно.

     Это я всё к чему? Дети, не ленитесь как можно больше наполнять свою душу. В первую очередь опытом человеческим. Приобщайтесь к научным знаниям, читайте великих мыслителей-писателей. Практикуйте стремление к постоянному улучшению качества своей жизни, жизни окружающих вас людей и природы. Познавайте себя, старайтесь использовать по максимуму малейшие свои возможности, физические и духовные, опять же – на благо и в интересах себя любимого, живой и «неживой» среды вашего обитания. И если случится так, что возможности в вас заложены приличные, что воспитание вам дали не кривое, с самообразованием вы постарались на славу, то всё у вас получится.

 

 

Глава 6. Кода

          Всё, что выше, написано, конечно, для себя. Но местами, всё-таки, для моих детей, и их детей, и всех последующих, кому, возможно, эта писанина покажется любопытной.

Вот я бы сейчас с удовольствием прочитал воспоминания моего отца, деда, прадеда. Но этих воспоминаний нет. Есть случайно сохранившиеся фотографии, документы, медали.

А если б эти воспоминания существовали, я мог бы заняться увлекательным делом. Я попробовал бы сопоставить историю моего народа и страны с судьбами родных людей. Мне кажется, я многое мог бы заново открыть для себя в этой истории подобным методом. Помню, я с увлечением вслушивался в какие-то короткие рассказы родителей, дедушек и бабушек. Они вспоминали от случая к случаю любопытные, запечатлевшиеся им, эпизоды их жизни и действительности того времени. Но теперь я оценил бы всё это по-другому, с позиции взрослого состоявшегося человека, имеющего уже и свой богатый земной практический опыт. Но, к великому сожалению, не оставили мои предки рукописного наследия.

     А ведь я пытался сподвигнуть деда моего на литературный труд. Призывал его сесть за мемуары. Не знал я тогда ещё, что кроме желания в этой затее надо ещё много чего иметь. А у деда в его почти девяносто лет уже и желания-то никакого, скорее всего, не было. Хотя был он в хорошей стариковской форме. Играл в шахматы с приятелем, ходил в магазин, покуривал свой неизменный «Беломорканал», откладывал неспешно пенсионные баксы из банковских обменных пунктов на свои похороны.

     А я вот, получается, свою миссию выполнил. Круто как ввернул – миссию! И, если по чесноку, я почти равнодушен к её востребованности. Мне это было нужно в первую очередь самому – в качестве компенсации за несуществующие письменные свидетельства моих предков.

     Люди! Оставляйте, по возможности, весточки из прошлого. История станет прозрачней. Поколения почувствуют связь. Появится уважение к минувшим временам. К людям. К их делам. Обретутся дополнительные смыслы. Раскроются случайные тайны. Может быть, благодаря этим весточкам в семьях будет больше взаимопонимания. Больше объединяющих начал. Больше искренности. Тепла. Любви.

 

февраль-сентябрь 2017