Г. де Рубрук. «Путешествие в восточные страны»

О городе Каракоруме¹ да будет вашему величеству из­вестно... Там имеются два квартала: один сарацин², в ко­тором бывает базар и многие купцы стекаются туда из-за двора, который постоянно находится вблизи него, и из-за обилия послов; другой квартал катайев³, которые все ремес­ленники. Вне этих кварталов находятся большие дворцы, принадлежащие придворным секретарям. Там находятся 12 кумирен различных народов, 2 мечети, в которых провоз­глашают закон Магомета, и 1 христианская церковь на краю города. Город окружен глиняной стеной и имеет четверо во­рот: у восточных продается пшено и другое зерно, которое, однако, редко ввозится; у западных продают баранов и коз; у южных – быков и повозки; у северных – коней.

¹ Каракорум – столица первых монгольских ханов, основанная в 1220 г. и обнесенная стеной в 1235 г. Ее развалины находятся на берегу р. Орхон, на месте монастыря Эрдэни-дзу.

² Сарацин – мусульманин.

³ Катай – китаец.

 

Дж. дель Плано Карпини. История монгалов; Г. де Рубрук. Путешествие в восточные страны, М., 1957, стр. 165.

Введение уйгурской письменности в Монголии (1204 г.)

Та-та Тун-а¹был уйгур. Он был от природы умен и со­образителен и искусен в беседах и рассуждениях. Он глубоко постиг письменность своей страны. Найманский Даян-хан уважал его и сделал его заведующим своей золотой печатью и налогами. Когда Тай-цзу² выступил в карательный поход на запад и найманское государство погибло, Та-та Тун-а по­ложил печать за пазуху и бежал. Когда он неожиданно был схвачен, император стал порицать его: «Люди и земли Даяна³ полностью перешли ко мне! Куда же ты шел с пе­чатью?» Та-та Тун-а отвечал ему: «Это был долг слуги. Я собирался сохранить [печать даже ценой своей] смерти, хотел разыскать старого хозяина и вручить ему. Как бы я посмел иначе!» Император сказал: «Это верный и почтитель­ный человек!» – и спросил его, для чего употреблялась эта пе­чать. Та-та Тун-а ответил ему: «Она употреблялась как сви­детельство [подлинности указа] во всех делах, когда взима­лись налоги и назначались люди на должности». Император одобрил это и приказал оставить Та-та Тун-а в свите. После этого стала употребляться печать во всех случаях, когда из­давались императорские указы. Было приказано Та-та Тун-а заведывать ею по-прежнему. Император спросил его: «Глу­боко ли ты знаешь письменность своей страны?» Та-та Тун-а в ответе изложил все, что он ведал. Это пришлось по душе [императору], и он приказал Та-та Тун-а обучить царевичей и князей писать на монгольском языке при помощи уйгур­ских букв. Когда Тай-цзун⁴ вступил на трон, было приказано Та-та Тун-а ведать императорской печатью и сокровищами казначейства, а его жене, урожденной У-хэ-ли, быть корми­лицей царевича Хэ-ла-ча-эр (Харачар). Тогда же были уве­личены пожалования Та-та Тун-а.

¹ Та-та Тун-а попал в плен к монголам в 1204 г. во время разгрома племени найманов Чингис-ханом.

² Тай-цзу – храмовое имя, присвоенное посмертно Чингис-хану по обычаю китайских императоров.

³ Даян-хан – вождь монгольского племени найманов, разгромленный Чингис-ханом в 1204 г.

⁴ Тай-цзун – храмовое имя Угэдэй-хана (1229 – 1241).

«Юань ши», изд. Бо-на, гл. 124, л. 50-56.

ГРАЖДАНСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Из «Мэн-да бэй-лу»

При первом возникновении [монгольского государства] у них совсем не было письменности. Во всех случаях, когда рассылались приказы и отправлялись послы, вырезали метки [на кусках дерева], чтобы запомнить их [приказы]. Послы не смели прибавить или убавить хотя бы одно слово. Это обы­чай той страны... В документах, применяемых ими самими в сношениях с другими государствами, до сих пор всегда употребляются мусульманские письмена¹, похожие на ки­тайские нотные знаки для флейты. Но в последние два года в сношениях с государством Цзинь² [монголы] пользуются китайской письменностью. Беглые цзиньские чиновники, из­менившие своему государству, сдавшиеся [монголам] и не имевшие пристанища, желая попасть на службу, стали обу­чать их письменности. В прошлом году, весной, [я], Хун, каж­дый раз видел, как в отправляемых ими документах они на­зывались еще «Великой династией» (да чао), а названия годов обозначались как «год зайца» или «год дракона». Только в прошлом году они переменили [название года] на гэн-чэнь³, а нынешний называют годом синь-сы⁴.

...Что касается ныне отправляемых документов, то во всех случаях перебежавшие чиновники, которые знают грамоту, усиленно объясняют [монголам] дела, чтобы научить их.

¹ Имеется в виду уйгурская письменность, введенная в Монголии в ‘1204 г.

² Цзинь – чжурчжэньское государство в Северном Китае (1115 – 1234).

³ Гэн-чэнь – б февраля 1220 г. – 24 января 1221 г. (по китайскому лунному календарю).

⁴ Синь-сы – 25 января 1221 г. – 112 февраля 1222 г.

 

«Хайнин Ван Цзин-ань сянь-шэн и шу», Шанхай, 1940, кн. 37, л. 40-46.

Из «Юань ши»

Тангут Чан-ба-цзинь стал известен императору благодаря своему искусству делать луки и каждый раз при случае бах­валился [перед Елюй Чу-цаем]: «Ныне государство как раз нуждается в военном деле, для чего же нужен Елюй-уче-ный?» Елюй Чу-цай сказал ему: «Если для починки (чжи⁵) луков все же необходимо использовать мастеров-лучников, то как же строящие Поднебесную обойдутся без использо­вания мастеров по управлению Поднебесной». Его величеству, узнавшему об этом, очень понравился ответ, и [с того времени Елюй Чу-цай] стал все более приближаться [к импе­ратору].

¹ Чжи (кит.) – чинить и управлять; здесь непереводимая игра слов.

 

«Юань ши», изд. Бо-на, л. 16-20.

Из «Хэй-да ши-люе»

У него четыре министра: Аньчжидай¹(черный татарин, умен и решителен); Ила² Чу-цай (по прозвищу Цзинь-цин, из киданей; иные называют его чжун-шу ши-лан³) и Нянь-хэ Чун-шань⁴ (из чжурчженей, некоторые называют его цзян-цзюн⁵). Они совместно ведают делами, относящимися к китайцам, а Чжэнь-хай⁶, [мусульманин], специально ведает делами, относящимися к мусульманским странам.

Когда [я, Сюй] Тин, прибыл в степи, Аньчжидая уже не было. Нянь-хэ Чун-шань уехал с незаконным царевичем Цюйчжу для вторжения на Юг... Ила Чу-цай и Чжэнь-хай, которые сами называют себя титулами чжун-шу сян-гун⁷, вместе управляют государственными делами; Чжэнь-хай уп­равляет не только мусульманами. У татар нет названия «ми­нистр» (сян) и называют их только бичэчэ, а бичэчэ на ки­тайском языке означает писарь. Им приказано ведать только официальными бумагами.

...Все дела – малые и большие – решаются обязательно самим незаконным вождем. У татар Елюй Чу-цай, Нянь-хэ Чун-шань и Чжэнь-хай вместе держат в руках кормило пра­вления.

В делах всеми краями [государства] право полностью рас­поряжаться жизнью и имуществом населения при отсутствии указов татарского правителя переходит в руки того, кто рас­поряжается [ханской] печатью.

[Я, Сюй] Тин, исследовал это. Только когда дело воспро­изводится в документе, Елюй Чу-цай и Чжэнь-хай могут про­водить в нем личные идеи, ибо татарский правитель не знает грамоты. Что касается таких важных дел, как походы, война и другие, то они решаются только самим татарским правителем. Однако он еще обдумывает их вместе со своей родней. Китайцы и другие люди не участвуют [в этих обсуж­дениях]. Правитель обычно называет татар «своей костью»⁸.

¹ Аньчжидай (Элчжигидэй) был поставлен в 1229 г. во главе всех нойонов.

² Ила – другой вариант фамилии Елюй Чу-цая.

³ Чжун-шу ши-лан – одна из высоких китайских должностей.

⁴ Нянь-хэ Чун-шань был помощником Елюй Чу-цая по управлению Северным Китаем в 1231 – 1238 гг.

⁵ Цзян-цзюн – полководец, генерал (кит.).

⁶ Чжэнь-хай (Чин-хай) являлся старшим секретарем при монголь­ском дворе в 1231 – 1241 и 1246 – 1248 гг. По свидетельству многих источ­ников, он был монголом.

⁷ Чжун-шу сян-гун – министры императорского секретариата.

⁸ Монг. слово «ясун» (кость) в тексте употребляется в значении «род­ственник».

 

«Хайнин Ван Цзин-аиь сянь-шэн и шу», Шанхай, 1940, кн. 37, л. 2а, 9а.