Глава 4. 3. Фундаментальные игры 4. 3. 1. Общие черты

Данные игры направлены на выживание и становление личности человека, характеризующиеся постоянным недостат­ком энергии, которой едва хватает на простое жизнеобеспе­чение. Это предопределяет наличие характерных только для «фундаментальных» внешних признаков. Их отличает невы­сокий вкус в выборе и ношении одежды и некий консерва­тизм. Последнее проявляется в мышлении, в предпочтении опираться на знания и привычки, чем на реальные события. Можно сказать, что они воспринимаются как бы «выпавши­ми» из времени, как в мышлении, так и внешнем облике.

В контакте с внешним миром особое значение они при­дают своему внутреннему содержанию и своим достоинствам, никак не увязывая свое «Я» с конкретной ситуацией. Внешно­сти, как инструменту общения с внешним миром, значения не придают. Фактор времени для них не существенен, и пото­му время не ценят, что проявляется в длительных и, по сути, бесцельных разговорах на разные темы личного характера, развивающих совместное индульгирование. Такие беседы и обсуждения позволяют им самоутвердиться или отточить узко профессиональные знания и навыки.

Их внутренний мир проявляется во внешности и среде обитания, которые в свою очередь служат отражением их профессии, интересов и личных, и семейных достижений. Добавим, они с удовольствием облачаются в форменную одежду.

Основная движущая сила их жизни — страх перед буду­щим. Отсюда особое значение придается умению экономить, а навыки «работы руками» считаются достоинством высше­го порядка. Непременный атрибут их обитания — низкий жизненный уровень, порой на грани бедности, являющийся и следствием, и источником их правовой проблемности.

Кроме того, данные игры ориентированы на прошлое: будущего нет, ибо оно находится в примитивных рамках «выживания». Это зачастую отражается в облике, проявле­нии чувств и эмоций, поведении, разговорах. Их речь изоби­лует словами и фразами типа: «проблема», «не хуже, чем у других», «не хуже, чем раньше».

Для «фундаментальных» характерны идеи и практика груп­пового выживания, командного единомыслия, действий и от­ветственности. Отсюда и уход от ответственности за жизнь, и стадное чувство, и наличие «хозяина». Они подвержены раз­личным идеологическим и религиозным манипуляциям, сле­дуя экстремальным позициям, не понимая и не ощущая нали­чия умеренных направлений. Поэтому они либо полностью верят в чудо, либо верят только в то, что можно «потрогать». Эти игры «накопительские»: они копят все — от ненуж­ных вещей до знаний; при этом они вообще не могут избав­ляться от старого — старых связей, вещей, теорий, привычек. Испытывают панический страх перед переменами и будущим, перекладывая ответственность за свою судьбу на «тактиков»

и хозяев.

В их мышлении особую роль играют законы, как соци­альные, так и групповые, нормы общежития, соответствие «правильной» позиции; при этом им намного удобнее жить по «неписаным законам». Им также характерно постоянное наличие «врага», как материального, так и виртуального — это их объединяет. Они не выдерживают силового воздей­ствия — «ломаются»; поэтому придают особое значение «на­ращиванию мышц» и единству группы.

Фундаментальные — великолепные исполнители, но с весьма низкими креативными способностями. Так, прекрас­но разбираясь в сиюминутных ситуациях и конкретных де­лах, они не могут создать ничего принципиально нового. Их умственная деятельность заключается в накоплении «архи­вной» информации и выстраивании на ее основе различных комбинаций — своеобразная игра в «детские кубики».

Характерной особенностью является твердая вера в то, что всем окружающим интересны и полезны их мнение и советы. Данная особенность связана с тем, что все дела внутри группы

           общие; потому и окружающий мир они воспринимают как

«набор» групп. Они крайне редко «замечают» собеседника — им важно только то, что они сами говорят; причем чувствуют себя «специалистами» во всем, с чем сталкиваются.

В этих играх существуют два основных уровня — «реа­лист» и «моралист».

Реалист

Образ жизни. При стабильных условиях жизни участни­ки данной игры получают фиксированную заработную пла­ту, на которую и живут: предпочитают работать в достаточ­но устойчивых структурах, в частности, государственных или на «сильного хозяина». Весь день расписан по часам на «мно­го лет вперед»: просыпается, завтракает, едет, как правило, общественным транспортом, даже при наличии собственно­го автомобиля, на работу, сидит до обеденного перерыва; в обед позволяет себе заняться собственными делами — пойти в магазин или почитать, например. Далее, сидит строго до «звонка», после чего едет домой. Дома сразу же включается в элементарные бытовые домашние дела: такие люди привык­ли делать все сами, что, с одной стороны, обусловлено огра­ниченными денежными возможностями, с другой, ценностью «золотых рук». В этой игре достоинство не в том, чтобы ку­пить «готовое», а в том, чтобы что-то сделать собственными руками, все время сравнивая: «Он сам сделал стол, который не хуже, чем в магазине». Именно «не хуже» постоянно зву­чит в их речи. Слово «лучше» они просто не знают.

Основные темы разговоров — это о выживании, дорого­визне сегодняшней жизни или удовлетворении естественных потребностей, где купить побольше и подешевле. Причем все разговоры идут в негативе, эти люди — пессимисты. Общественных мест, таких, как ночные клубы, бары или рестора­ны, они избегают, обосновывая тем, что у них либо «много других дел», либо «это — места для бездельников».

Среди них наиболее авторитетны те, которые с минималь­ными денежными затратами получают готовый продукт: ка­чество в расчет не берется. Экономить для «реалистов» — значит зарабатывать. В этом отношении «реалист» — самая материальная игра, именно в ней максимально развита лю­бовь к материальным «вещам». Последнее часто приводит к появлению и «накоплению» разрушительного чувства зави­сти, которого, необходимо отметить, в других играх нет — там оно заменено духом конкуренции.

Эти люди живут в «стабильных» правилах, не понимают перемен, нарушают закон только по мелочам («несуны»), гордятся низкооплачиваемой, но стабильной государствен­ной работой, с ужасом воспринимают предложение по пере­ходу в частную фирму со значительным увеличением зарп­латы, объясняя это тем, что любая коммерческая структура

— нестабильна.

Тем не менее они как никто другой отстаивают правиль­ность своего образа жизни, свои ценности, правила группы, говорят много о человеческих ценностях, гуманизме. При посягательстве на значимые элементы их существования они проявляют верх агрессии с проявлениями жестокости. Одна­ко «реалист» никогда не возьмет на себя ответственность за что-либо, хотя любит обсуждать достоинства силы характе­ра, собственных решений.

Вся их игра ведется на «натуральном» хозяйстве, собствен­норучном труде, тесном контакте и взаимной поддержке, полном уходе от ответственности за собственные решения: решениям предпочитают привычные действия.

Реалисты настолько заняты решением бытовых задач, что на оценку происходящего у них нет ни сил, ни времени. Именно поэтому взгляды на мир передаются из поколения в поколения, от родителей к детям, внутри «группы».

Так как эта игра полностью основана на «натуральном хозяйстве», то ценной считается только та идея, которая может принести что-либо натуральное, вещественное. Та­кое приземленное мышление и отсутствие «чувства време­ни» являются мощным ограничителем в разработке и тем более в реализации длительных проектов, не говоря о ге­нерировании абстрактных идей. Следует особо подчерк­нуть, что все идеи и вещи, значение которых ими не осоз­нается и если нет возможности их использовать с конкрет­ной пользой, ими отбрасываются в сторону, как ненуж­ные.

Как отмечалось выше, время как категория в данной игре не существует, они живут текущим моментом: реалисты про­шлого века и сегодняшнего дня мало чем отличаются — игра «выпала» из хода истории. Можно даже сказать, что люди, этой игры оторваны от цивилизации. Они используют толь­ко те плоды цивилизации, без которых уже невозможно обой­тись: телевизор, радио, метро. Они передвигаются только по знакомым им маршрутам и не склонны к обновлению без крайней на то необходимости.

Эти игра работает на страхах: «реалист» всегда чего-то боится. Чем больше людей «напугает» своими страхами, тем увереннее себя чувствует. Игра «реалистов» лишена собствен­ной энергии, и ее игрокам приходится «отбирать» энергию у окружения. Вот почему, разрешив однажды реалисту кон­тактировать с вами, впоследствии становится огромной про­блемой его отлучение.

Вместе со всем сказанным именно реалисты за счет груп­повой сплоченности, отсутствия чувства времени и склонно­сти «хватать все, что плохо лежит», а также «натурального хозяйства» превосходно себя чувствуют в нестабильных ус­ловиях: война, революция, смена власти. В такие историчес­кие моменты они активизируются — думать не надо, а толь­ко «хватать». Стабилизация ситуации возвращает их в есте­ственную социальную позицию.

В этой связи представляется целесообразным выделить как отдельно стоящий, но вытекающий из стабильного, тип «ре­алистов эпохи перемен». В эти эпохи особенно проявля­ется их склонность верить в «чудеса», навыки «несунов» и солидарность собственной группы, полностью преображая их: они начинают чувствовать себя крайне уверенно и прояв­ляют яркую успешность. Оставшись без хозяина, они пыта­ются навязать социуму правила и ценности своих групп, при­нуждая «растерявшихся» из других игр жить по их прави­лам. От естественного, «расписанного для них ритма» жизни они переходят к «праздному образу жизни», считая себя на­столько успешными, что перестают выслушивать чье-то мне­ние вообще — уверены, что они — хозяева жизни. В эти дни проявляются черты, противоположные их характеру, склон­ность к гигантизму, «крутизне», транжирству денег: всё са­мое большое и дорогое — дома, машины, украшения. Груп­пы реалистов сплачиваются, становясь больше; на смену «ны­тью» приходит агрессия. Тем не менее их поведение и дей­ствия больше похожи либо на «военные действия», либо на «авантюры»: и то и другое попирает общепринятые нормы. Их внутренний протест «вырывается на поверхность». Но прохо­дит время, другие уровни игр адаптируются и стабилизируют социум, в итоге реалисты возвращаются в свои привычные рам­ки существования. Их взлет был стремителен, но краток.

Взаимоотношение с окружающими. Между собой реалис­тов связывает взаимное чувство «единства» и переложения ответственности друг на друга: вины перед родителями, сосе­дями, окружающими. В голосе звучат ноющие, плачущие интонации, обвинения в своих проблемах окружающих. Как только в речи человека слышите просящие интонации или ноющие нотки, — это реалист.

В игре «реалистов» нет самостоятельных: реалист не мо­жет принять решения без помощи окружения или соответ­ствия своих действий с его мнением: каждый шаг обсуждает­ся всеми близкими и друзьями.

Он всегда знает, чего не хочет, но никогда не знает, что хочет лично для себя. Реалист втягивает в свою игру, исполь­зуя чувства жалости и дружбы или меркантильный соблазн — «сделать скидку» на какой-либо товар. Достаточно часто «удержание» в игре происходит через «советы более опыт­ных и старших».

Если вы проявили мягкость в отношении реалиста, то вам с каждым разом будет сложнее отказать ему в «мелочи», и неожиданно вы понимаете, что все свое время тратите на «его спасение» — решение его проблем. Причем любую услугу они воспринимают как должное; и часто оказанную им ус­лугу, они вменяют вам в вину или вообще ее не признают. Заканчивается близкое общение с реалистами тем, что у вас нет времени на себя, нет личного времени — только «груп­повое брожение».

Ценности и слабости. Особое внимание реалисты уделя­ют основным «функциональным» элементам: не замерзнуть, «чтобы было, в чем ходить». Именно поэтому «реалист» по­купает прочную вещь, часто отделанную всякой мишурой — чем больше и ярче «бижутерия», тем лучше. При этом их вещи выглядят «тяжело» — громоздкая обувь, прочные ру­башки, что соответствует их глубокому убеждению: элегант­ность и надежность — понятия несовместимые. Мало эстети­ки заметите в таких внешних проявлениях, как уход за ли­цом, руками, прической.

Аналогично «реалисты» относятся и к собственному здо­ровью: лечатся постоянно и от всего, но среди пяти рассмат­риваемых уровней реалисты держат пальму первенства по количеству людей, страдающих хроническими заболевания­ми. Поэтому неслучайно повышенный интерес к болезням и их использованию как важный аргумент в игре, является од­ним из признаков и неотъемлемой частью игры «реалистов».

Их жизнь ограничена правилами, как стенами: они — «рабы» правил. Правила реалистов устанавливаются не толь­ко социумом, но и группой — «законы стаи»; причем последние намного важнее первых. Эти понятия лежат в основе любых их контактов с внешним миром, что, естественно, учи­тывается другими играми. Полезно отметить ещё одну осо­бенность реалистов, заключающуюся в том, что они как ник­то другой высоко почитают разные социальные ролевые эле­менты — дипломы, удостоверения, должности.

Вот таков обобщенный портрет реалистов, составляющих самую многочисленную категорию из пяти рассматриваемых в данной книге уровней социальных игр. Следует только до­бавить, что реалиста достаточно просто отличить от других игр. Внешне — это ординарный, лишенный энергии человек, неопрятный, не имеющий единого стиля в одежде. Реалисты всегда ходят группами, общаются и живут «кланами»; внеш­не похожи друг на друга, что является наиболее характер­ным и важным признаком в определении причастности к той или иной игре. Их также выдает темы разговора и интона­ции голоса, о чем говорилось выше: негативное обсуждение земных и конкретных вещей — логика линейна, а суждения однозначны.

Моралист

Естественно, что многие характеристики фундаменталь­ной игры: «реалиста» и «моралиста» во многом схожи, но не без отличительных особенностей. Так, сразу заметим, что именно с игры «моралист» начинается социализация. Если реалист замкнут на вещах и деталях, то у моралиста появля­ется желание сравнивать. Кроме того, в этой игре зарождает­ся процесс отделения от окружающих, индивидуализация.

В целом, для моралиста характерна огромная внутрен­няя борьба между старыми ценностями и появившимися же­ланиями, но пока без конкретного результата, ибо он еще не осознал своих истинных целей.

Основной признак моралиста — это личная позиция и уве­ренность в своей правоте, что, к сожалению, находит выражение в постоянных и долгих, лишенных смысла, спорах; при этом его мышление линейно и мыслит, в основном, аксио­мами и штампами, подтверждающими его жизненную пози­цию. Последнее объясняется его приверженностью и покло­нением авторитетам, что закладывается в детстве родителя­ми, передающими ребенку свой взгляд на мир, свою жизнен­ную позицию. Как правило, моралисты представляют огром­ный отряд «белых воротничков»: служащие, менеджеры, на­учные работники, учителя, работники здравоохранения.

Однозначность и линейность моралистов проявляются в четком и неоспоримом знании того, что такое «хорошо» и что такое «плохо», в упрямом отстаивании правды во всем, посвящая свою жизнь борьбе с неправдой и их «подлыми» носителями. Моралисты своим особым достоинством счита­ют жизненное кредо: «Говорить правду и то, что думаешь». Они объединяются только под идею и против кого-то; при этом никогда не предпринимая решительных практических действий, ограничиваясь «шумовыми эффектами» за «правое дело».

Моралисты, в отличие от реалистов, могут сами решать, что для них хорошо и как им проводить время. Поэтому в доме моралиста уже предусматриваются необходимые удоб­ства, но еще прослеживается элемент долговечности. Особое значение придается «интеллектуальным» товарам: книги, ком­пьютер, телевизор как источники информации для ведения длительных споров и дискуссий по широкому кругу вопро­сов. «Лобовой атаки» моралисты не выдерживают и сразу уходят на позиции реалистов.

Моралистов отличает склонность к поведению и действи­ям скандального характера как в обыденной жизни, так и на различных судебных разбирательствах. Их переубедить прак­тически невозможно. Это их делает прекрасными бюрокра­тами, особенно необходимыми в различных государствен­ных и муниципальных структурах, в которых они чувству­ют себя защищенными и значимыми, что способствует их «застреванию» в этой игре.

Они оказывают заметное влияние на реалистов, ибо по сути своей моралисты — это социализированные «реалисты».

Отличительные особенности моралиста. Во-первых, толь­ко моралисты ставят превыше результата честность, что вы­ражено в часто ими употребляемой фразе: «Мы ничего не имеем, но все, что мы имеем, — заработано честно». Во-вто­рых, они стараются носить новые вещи, как правило, недо­рогие, без особых претензий на соответствие веяниям моды. Это также находит отражение в отсутствии какого-либо вни­мания к своему имиджу, как единому стилю. Но в отличие от реалистов огромное значение придают аккуратности.

Далее. Они ценят знания, но больше как объемы архи­вной информации; при этом не обладают навыками мышле­ния и комбинаторики.

«Классический набор» моралиста — это достаточный уро­вень жизни, например, дача, машина, квартира, но с отстава­нием от уровня жизни «управленческих игр» на 15—20 лет.

Другая особенность моралистов заключается в том, что они практически не догадываются о существовании других игр. Это — следствие их линейности. Признак линейности также просматривается в некой геометрической симметрии одежды, логике, обстановке жилья. Только в доме моралиста на стенах развешаны фотографии родственников и/или кар­тины, ясные по содержанию и соответствующие его жизнен­ной позиции.

Моралист не имеет осознанных целей, но привержен сво­ей позиции. Отсюда его действия бесцельно хаотичны, но с упрямой верой в осмысленность своих действий, тем самым утверждая, что мир должен подстраиваться под него, а не наоборот. В последнем проглядывается основная причина его пребывания в состоянии устойчивого конфликта с окружаю­щим миром. Это также находит отражение в его облике, лице, выражающем перманентное несогласие.

Он постоянно демонстрирует, что работает больше дру­гих и требует от других такой же самоотверженности в работе. Зачастую лишенной маломальского смысла. Имеет при­страстие к вмешательству в «чужие» дела и к неспровоциро­ванным высказываниям различного рода советов.

Консерватизм, боязнь перемен и неизвестного являются их неотъемлемыми характеристиками, что проявляется в ори­ентированности на прошлое, а также в обделённости пози­тивными эмоциями. Отсутствие положительных эмоций — это их слабое место.

Моралисты фетишизируют понятие «наука»: чем науко­образнее, тем лучше. Они стремятся все объяснить, для них не существует чудес — все непознанное несет опасность, пы­таясь все обнаруженные факты «вписать» в свои теории, а те, которые в них «не вписываются», — отбрасываются.

Психология и НЛП, как области, работающие с линей­ным сознанием, имеют благодатную почву в лице моралис­тов, которые, в силу своих способностей подновлять свои рамки, укрепляя их фактами, становятся апологетами одно­мерных теорий и технологий. Кроме того, как уже упомина­лось, внешность моралиста соответствует его «внутренней начинке». Такое свое понимание он проецирует на окружаю­щий мир, то есть воспринимает имидж человека, как его внут­реннее «Я».

Моралист — никудышный актер: все внутренние пережи­вания мгновенно отражаются на лице. При этом он как ник­то другой чувствует энергетику человека: слабого начинает поучать, сильному — подчиняться.

Следует особо заметить, что моралист всегда сдерживает развитие личности известного ему человека. Так, если он по­чувствовал, что потенциал его партнера начинает усиливать­ся и переходит на «полосу разгона», то делает всё, чтобы заб­локировать «взлет» своего коллеги. Это и предопределяет смысл игры «моралистов»: стать сильным среди слабых. Воз­можно, это следствие того, что моралисты — продолжение реалистов. Причем это первая игра, где начинает высвобож­даться энергия, но, к сожалению, она используется лишь для сравнений: чем больше энергии, тем изощреннее сравнения. Именно умение сравнивать, помимо архива — «инвентар­ного списка», и называется интеллектом в игре «моралисты». Итак, отличительная черта моралистов — это правиль­ность: «правильные» одежда, мысли, работа, дом. Модель мышления возникла на базе родительских принципов. Они не склонны к изменениям, воспринимаются как ординарные люди — «как все». Моралист не сделает «свободную» карье­ру, не заработает много денег, хотя внутри — огромная «зна­чимость». Но она не может быть реализована, ибо вместо применения полученной информации, он растрачивают свою энергию на ее оценку, не оставляя энергии на движение.

В окружающей среде моралиста можно легко заметить по линейности выводов, четкой ролевой позиции, вечной за­нятости, по обвинениям в недобросовестности, по «навеши­ванию» ярлыков окружающим.

При общей демонстрации окружающим того, что он «все­гда прав», подвержен влиянию общественного мнения или мнения авторитетов; болезненно чувствителен к различного рода насмешкам и иронии.

Самый отличительный признак моралиста — привычка

спорить.

Игра «моралистов» содержит возможность накопления энергии для «броска» вверх. Это происходит через понима­ние того, что могут существовать различные точки зрения, следует сместить акцент осмысления с оценок на результат и перейти к конкретным и результативным действиям.