ЧАСТЬ I Студиябвным танцам предмастерьев 5 страница

«Урок на будущее, – отметил про себя Оператор. – Не хочешь оправдываться перед шефом – проверяй расчеты цепочек и правь. Без запросов! Ветераны, небось, так и делают».

Ветеранов было мало. Ветеранов-Операторов всего четверо. Но разве скажешь об этом обитателям десятков систем: земной ветви, данкирской, даже сотарцам?

– Объявили себя наследниками Прежних? Ах, вас назначили? Тем более! Извольте свое наследство оберегать: от аварий, от вольницы Порубежья, от зловредных нэдов.

– Это наш Долг, – соглашался Совет мастеров Пламастры и властно указывал Службе внешнего контроля: – Ваша обязанность – спасать и защищать. Но чтоб в дела планет ни чутьем, ни слойкой! Вы кто? Внешневики? Вот и заботьтесь – о внешнем.

Операторы и те, кто им помогал, заботились. Восемь Узлов оплетали невидимой сетью подконтрольную овринам часть Галактики. Земляне и прочие, кого природа обделила слойкой, любили говорить, что не умеют делать десять дел одновременно. Оврины, особенно Операторы, могли. И не десять дел – десятки! Сколько позволяла слойка и требовала сложность задачи или задач.

– Оператор – кордону, – по слойке обратился к помощникам обитатель сферы. Через стены, в отличие от звуков, такое послание проникало свободно. Сейчас оно предназначалось кордону – команде из четырех человек. – Блок энкотелей в сферу! Лучше шоколадных.

– Кончились, – сообщил командир кордона.

– Тогда бахротовых.

– Кончились.

– Опять Филим все сожрал? Скоро в дверь не пролезет. Натуральные, надеюсь, есть?

– Не заказывали, – командир кордона ворчания обитателя сферы, будто не слышал. Вернее, не слышала.

«Воистину ведьма!» – подумал Оператор, вспомнив, как кордон называет своего командира, разумеется, за глаза. Обитатель сферы высказать свое недовольство вслух тоже поостерегся, и ведьма продолжила спокойно, даже участливо:

– Остались дарелла и мята. Из личных запасов могу предложить клюкву. Оператор желает?

От клюквы у Опиратора сводило рот. Ягоды дареллы славились сладковато-терпким изысканным вкусом. Такие бы со сливками, да сидя в кресле-качалке, да глядя на сад… А тут на тебе, добавка в питательный коктейль.

– Набрали экзотики... Давайте дареллу.

– Филим принесет, – заверила Оператора командир кордона. И тут же, без перерыва: – Гелтан, паршивец! Расчет слойкозатрат – долго мне ждать?

Ответа Оператору узнать не довелось – ведьма перевела беседу на другой слой. У обитателя сферы хватало забот о круизном лайнере.

Возвращение гравитации ободрило команду. Ожившие световые панели оказались убедительнее стюарда – туристы вернулись к прерванным развлечениям. Каждый стремился доказать себе и другим: мол, ничего страшного, как я и предполагал. Необратимость сбоя в системе жизнеобеспечения пока была очевидна только Оператору. Уйти в прыжок лайнер тоже не мог.

В сферу ввалился Филим, коренастый и, по обыкновению, лохматый, он с обреченным видом прошаркал к пуфу. Давление операторской слойки заставляло торопиться, оно же сковывало движения. Обитателю сферы было не до прожорливого помощника – бортмеханику аварийного прыгуна вздумалось перейти на ручное управление.

В рубке далекого лайнера включился экран. «Прошу не вмешиваться. Работает Оператор» – гласила всплывшая над кольцом надпись. Бортмеханик отпрянул от пульта. Пилот беззвучно шевелил губами. То ли молился, то ли бранился.

Оператор скривил рот в усмешке, вспомнив о помощнике, жестом потребовал энкотель. Круговое движение кисти и щелчок пальцами – Филим их заметил и понял. Гримасу он тоже принял на свой счет. Рывок – и блок энкотелей раскрылся. Филим подал один туб Оператору, остальные распихал по держателям. Ошметки упаковки полетели на пол – помощник поспешил прочь из сферы.

«Вот из принципа возьму и верну. Мусора мне здесь не хватало», – подумал Оператор, но исполнить угрозу не успел. Слойка, почуяв зов, трепыхнулась, в сознании Оператора возникли картины и зазвучали голоса. И пусть специалисты уверяли, что в контактах через гипер базовые органы чувств не участвуют, что звуки и образы – лишь капризы сознания, Операторы называли такие контакты встречами, а общение – разговором. Восемь участников, каждый в своем Узле, видели и слышали друг друга не хуже соседей, переговаривающихся через зеленую изгородь.

– Обширнейшее собрание! – взывал к коллегам грузный, благодушного вида внешневик. – Нам осталось наслаждаться общением еще три дня. Традиция требует отметить окончание дежурства достойной шалостью. Есть предложения?

Шесть собеседников промолчали.

– Забраться в Порубежье и дернуть из местной вольницы – на удачу, – предложил седьмой, худощавый, бритый наголо внешневик с холеными, подкрученными вверх усами.

– Отклоняется. Порубежье вне зоны нашей ответственности. Другие варианты?

Оператору было не до вариантов. Пассажиров и экипаж лайнера следовало эвакуировать до того, как одни запекутся от жара, а другие окажутся заживо замороженными.

Ближайший к месту аварии космопорт получил выверенное до запятой послание: координаты лайнера, оценка повреждений, количество терпящих бедствие. Выполнять обязанности спасателей Оператор не собирался – случай не тот.

– Шестой Узел седьмому: ознакомьтесь и перешлите, – известие прозвучало неожиданно официально.

Оператор и без подсказки чуял – сообщение. Оно просилось на свободный, развернутый для такого случая слой. Использовав личный пароль, Оператор вскрыл документ: «Новый Ур... уполномочены заявить… несанкционированный доступ... возмущены... решительный протест... глубоко сожалеем... надеемся на взаимовыгодное сотрудничество...»

Ничего нового. Тысяче первая жалоба на взлом планетарного информатория. Хотя, насчет «взаимовыгодного сотрудничества» обитатели Нового Ура написали сгоряча. А вот библиотека у них действительно оказалась отличной. Одна подборка рассказов о похождениях Узловика чего стоила. «Киттин тогда связь с сектором потерял. От возмущения. Мальчишка!» – вспомнив проделки самого младшего из коллег, Оператор улыбнулся и, поставив отметку о прочтении, перекинул документ восьмому Узлу. Стандартный прием, сегодня он стоил обитателю сферы приступа головокружения. Образы в сознании начали блекнуть и наплывать друг на друга.

– Да штоб тебя! – прошипел Оператор и, встряхнув туб с энкотелем, привычным движением вскрыл упаковку.

После первых же глотков дурнота прошла, но туб опустел наполовину, прежде чем обитатель сферы ощутил вкус ягод. «Отличный тест на уровень истощения слойки. И почему о нем не пишут в учебниках? Или эта тайна из тех, что передаются от наставника к ученику? А если у меня нет наставника?» Не отрываясь, Оператор выцедил туб до конца. Воспринимаемые слойкой образы сделались ярче, однако, прежняя четкость не возвращалась. «Только бы кордон не учуял. С ведьмы станется. Доложит шефу, а тот сошлет в санаторий. Энкотельные ванны, диета, прогулки по пляжу. И так все пятнадцать дней отдыха. Источник спаси и сохрани!» Поморщившись, Оператор отправил опустевший туб в утилизатор.

Диспетчеры космопорта оказались толковыми. Спасатели – скорыми на подъем. Расчетами прыжковых цепочек их снабдил Оператор. Пользовался не формулами – чутьем оврина.

В обширном кругу разговор продолжался.

– Вот мне Гдэн удружил, так удружил, – лицом и повадкой оратор походил на лиса. – Страхую курсантов. Прыжковая практика у них. Но шалости, боюсь, не оценят.

– Распоряжения шефа обсуждению не подлежат… Кто еще?

Большеглазый, по-юношески угловатый парень тряхнул рыжими кудрями.

– У меня предложение есть, – сообщил он. – Только пусть Обширнейшее собрание передо мной сперва извинится.

Ведущий собрания крякнул. Усач закусил губу. «Пора бы привыкнуть», – мимоходом отметил Оператор.

– Решил поторговаться, а, Киттин? – речь остроносого «лиса» лучилась ехидством. – Слышали, Обширнейшее собрание? Рыжий условия ставит. Как с шефом спорить, так он голос теряет. А уж грозился, грозился!

Рыжеволосый враз побледнел:

– Осмелюсь напомнить, уважаемый Лонар, меня на крайнем тренинге шеф в пару с вами поставил. То, что отпечаток собственной слойки мне пришлось на док-линзу записывать дважды...

– Трижды, – прикрыв глаза, поправил коллегу Лонар. – Восстановление слойки по смазанному отпечатку не допускается. Так в инструкции сказано. Или ты ее не читал?

Киттин сжал кулаки:

– В инструкции, уважаемый Лонар, сказано, что восстановление слойки по ее отпечатку приводит к провалу в памяти. Крохотному такому – аккурат между временем создания отпечатка и временем его использования. А со мной тогда, пока отпечаток вылеживался, Ксюта связалась. Говорит, вы рядом стояли. Подслушивали! А потом мне слойку восстановили. Ну-у, я, как водится, о разговоре с Ксютой забыл. А вы не сказали. А Ксюта, она билеты на аэрослалом взяла. На Кубок Совета. Я забыл, а Ксюта…

– Отклоняемся от темы, – прервал причитания рыжего ведущий собрания. – Лично для «восстановленного» напоминаю: обсуждаются достойные шалости.

– Да? И какие?

Ответом был дружный стон. Похожий звучал накануне дежурства, когда, из послушной слойке кубиков, Операторы составляли фигуры: куб, пирамида, звезда – как шеф повелит. Работали не руками – слойкой, развернутой на полную мощь. Способы сборки шефа не интересовали – только отпечаток слойки, снятый во время фиксации фигуры. По постоянству и уникальности, он мог поспорить с рисунком сетчатки глаза. «Страховка на случай срыва!» – потрясая док-линзой с записью отпечатка, заявлял глава СВК. «Гарантия провала в памяти», – за спиной шефа ворчало Обширнейшее собрание.

– Ты, Киттин, не злись зря. И Гдэна не зли, – голос Лонара звучал примирительно. – Проще, как сейчас, меняться док-линзами. На чужой отпечаток слойка не среагирует. Не должна реагировать!.. Надеюсь, о хитрости с записями ты шефу не доложил?

Рыжий взвился:

– А надо? Ведь я, если припрет...

Оператор слушал вполслоя – не лежала душа к шалостям, даже достойным.

«Как там? Спасать и защищать?»

Между аварийным лайнером и прыгунами спасателей, вывозя людей и ценное оборудование, сновали шлюпы. «Справятся», – оценив скорость эвакуации, решил Оператор. Дубликат ошибочного расчета он снабдил пояснениями и отправил в архив Узла. Копия документа отправилась на коммуникатор пилота. Закончив, Оператор ухмыльнулся: прежде чем получить доступ к прочим ресурсам устройства, виновнику аварии предстояло выполнить работу над ошибками.

– Малахитовая, уклоняетесь от обсуждения, – посыл ведущего Обширнейшего собрания был строг.

– А у них на две смены один принцип: мой Узел с краю, слойку не раскрываю, – съязвил Лонар и добавил: – Я прав, Рилда?

– На достойную шалость буду, – заверила коллег Рилда, Оператор Малахитовой, и разорвала связь.

У овринов Долг, у Операторов обязанность. Но кто сказал, что у оврина и Оператора не может быть своего, личного долга? Кто осудит внешневика за желание дотянуться слойкой до родной планеты, без взломов и – чего уж там! – не в первый раз, благодаря заурядной хитрости, заглянуть в Центральный архив Бежи?

Шеф? Так он не узнает. Никто не узнает.

«Иргуш бы меня понял, – пробормотала Рилда. – Однако нужно поторопиться, пока до достойной шалости черед не дошел».

 

***

 

Место для домашнего Узла, а заодно и для штаб-квартиры, глава СВК выбирал лично из предложенных Советом четырех необитаемых островов. Поначалу, внешневики хотели обосноваться на материке. «А если у вас защитные экраны откажут? – осведомился Совет. – Спасать мирных, но любопытных граждан от давления Операторской слойки – задача, сравнивая с миссией СВК. Перебирайтесь за море и не ропщите».

Приглянувшийся Гдэну остров был высок и ровен, как постамент. Архитектор, из овринов, но с дипломом лучшего университета Земли, отвел зданию роль скульптуры. С острова в небо рвался журавль – так виделось всем, кому случалось подлетать к штаб-квартире СВК. Стоило опустить катер на стоянку, сходство здания с журавлем размывалось, зато обнаруживалось: хвост «птицы» поднимается на два этажа, под крыльями их уже пять, а голова взмыла на десять. Узел располагался в голове «птицы», кабинет Гдэна – в хвосте. В вестибюле к услугам многочисленных служащих и редких гостей работал энкотель-бар «Пей без оглядки». Открылся он раньше Узла. Шефа спросили – он разрешил. До экнотельных ли тут коктейлей, когда к тебе на новоселье напрашивается мастер Ерс – автор идеи узлового контроля и ветеран Допещерных времен?

Накануне его визита Гдэн загонял автоуборщиков до разрядки аккумуляторов и трижды прочел перед зеркалом приветственную речь.

– Что тут у тебя? – седовласый мастер свернул к стойке бара.

Гдэн шагнул следом, глянул на вывеску и забыл, о чем говорил. Под надписью «Пей без оглядки» красовался летящий журавль. Изогнув длинную шею, птица смотрела на собственный хвост. Отвесная скала впереди сулила скорое и трагическое завершение такого полета. «Без оглядки на начальство?!» – Гдэн побагровел.

Ерс хмыкнул и пригладил черную, в отличие от волос, бороду:

– А у тебя, оказывается, есть чувство юмора. Не ожидал.

Бар остался, как и его название. Глава СВК проклинал архитектора, но винил и себя: подтверждая проект, он проглядел нарушение субординации.

Поначалу в разговорах, потом официально, штаб-квартиру СВК начали именовать Журавлем. Операторы и их помощники вслух домашним Узлом восхищались, но работать над начальством отказывались, вежливо и твердо. Вот за десять-двадцать парсеков – с удовольствием. Скакать мы любим. А что касается времени, это землянам на цепочку прыжков сутки-месяцы требуются, а нам – минуты… ну, или часы.

За соглашение о ежегодной ротации кордонов Гдэн удостоился неофициального звания укротителя Операторов. Среди участников Обширнейшего собрания домашняя вахта слыла самой ответственной и самой хлопотной. Отработать ее, не получив вызова с «хвоста», мечтал каждый Оператор. Сегодня удача отвернулась.

– Доклад о происшествиях, – распорядился глава СВК. Связь он включил, едва попав в кабинет, а заговорил раньше, чем на стереоэкране закончил прорисовываться портрет рыжеволосого собеседника.

– Веду пассивное наблюдение, – голос у Оператора оказался густым и раскатистым. Бежевая форма больше походила на спортивную, чем на военную. На нагрудном кармане куртки искрилась эмблема: золотой журавль расправлял крылья на фоне звездного неба. – Происшествий нет.

– Сейчас будут. – Утреннее солнце било в лицо, и на регулировку стеновой мембраны у Гдэна ушло с полсекунды: – Видишь ли, какое дело, данкирцы прислали официальный протест.

Глаза собеседника сделались круглыми и озадаченно моргнули.

– Гдэн, осмелюсь напомнить, Данкирия в мой сектор ответственности не входит.

– А расчет скачковой цепочки входил? Киттин, ты мне глазами не лупай. Я твою манеру знаю.

– Пусть докажут!

– Даже так? – брови главы СВК взметнулись вверх, к ежику темных, коротко стриженных волос. – А как иначе их яхта оказалась в Порубежье? На границе нашей зоны ответственности, заметь. Пассажиры, из них двое – главы Родов… Если ты не в курсе, это что-то вроде наших мастеров из Совета… Так вот, пассажиры толком ничего понять не успели, зато команда едва с ума не сошла. Рассчитывали путь на курорт, а оказались на другом краю Галактики.

– Все лучше, чем к священным предкам прибыть, из-за ошибки при вводе данных. Мы их, Гдэн, между прочим, спасли. Ну, и урок преподали.

– В черную дыру ваш урок!

– Гдэн, ну зачем вы так? – в голосе рыжеволосого звучала обида. – На курорт они прибыли. А остальное – галлюцинации во время субпространственного перехода.

Дверь кабинета по периметру полыхнула синим – секретарь сообщал о визите посетителя. Глава СВК нахмурился. Окантовка двери сменила цвет на лимонный – в переводе на слова, это означало: «Пусть подождет». Глава СВК вернулся к разговору с рыжеволосым Оператором:

– Ты мне, Киттин, слои не склеивай! Я ваши игры знаю. Выбрать жертву размером со средний прыгун, цепочку ей рассчитать от каждого Узла по варианту и кинуть, куда пошлется. Где жертва вынырнет, там быть читальному залу. База данных, библиотека, архив – вам, «всемогущим», без разницы. Может, вы информацией питаться попробуете? Я бы на энкотелях сэкономил. Снабженцы жалуются: жрете в три горла. А почему?

– Ну, Гдэ-э-эн, – жалобно и раскатисто протянул Оператор.

Глава СВК наклонился к экрану:

– Думаешь, если следов не осталось, вас просчитать нельзя? Просчитают. Я просчитал! По мониторингу операторских сфер вычислил. Взял данные по нагрузке на защитные экраны, отобрал общие пики и сопоставил с сообщениями о спонтанных прыжках. Совпали. На семьдесят процентов совпали! Остальные ваши жертвы, видать, решили, что у них эти, как ты говоришь, галлюцинации… Да, забыл уточнить – я там Обширнейшему собранию не мешаю? Или следующая жертва пока не нашлась?

– Вот-вот. И так каждый раз. Гдэн, ну, посудите сами! У мастеров – Источник, у «ласок» – учения. А у нас? Пятнадцать дней дежурства – пятнадцать дней дома. Восемь лет выдержал, год перерыв и все по новой. А развитие? Перспективы?

– Развитие им подавай! – без прежнего напора проворчал глава СВК. Он подался назад, и кресло тут же подстроилось под седока, превратив ложемент в подобие качалки. – Резвитесь, будто дети в песочнице. Библиотеки, архивы... Обширнейшее собрание – придумали ведь! Взломать Источник у вас, видишь ли, слоистости не хватает.

Рыжий тряхнул кудрями:

– Это разрешение?

– Шутка, мрак тебя поглоти! – Гдэн вскочил. За спиной главы СВК покачивалось кресло, его спинка постепенно выпрямлялась. – Вот введу, как у «ласок», военный устав. И никаких собраний!

– «Ласки», осмелюсь напомнить, мастера. А нам на Сотар путь заказан. Ну, скажите, Гдэн, почему?

– По контракту.

– Это не ответ.

– Все! Разговор окончен!

Оборвав связь, Гдэн вышел из-за стола. Плита приват-зоны отмечала свои границы подсветкой, словно напоминала: «Посторонним на меня лучше не наступать». Гдэн спустился с плиты, прошел через кабинет к панорамной мембране. Вид горизонта, где смыкались небо и море, действовал на главу СВК успокаивающе.

Сейчас это было кстати.

Хотел выговориться, а получилось – сорвался. А кто б не сорвался? Мастерами им, видишь ли, стать захотелось! Отказ от посещения Сотара отдельным пунктом включен в контракт. Подписи ставили добровольно… Или почти добровольно. Если для исполнения Долга кому-то необходимы змеи, просим обращаться в другие места. А о причинах запрета знать необязательно. Гдэна, вон, в свое время пытались вразумить – не поверил. Зато теперь они в голове, а он в хвосте. Без всяких, заметьте, кавычек и вторых смыслов!

Дверь кабинета по периметру вновь полыхнула синим.

– К вам мастер Вутесса, – доложил секретарь.

Глава СВК вздохнул и изменил подсветку двери на зеленую. У овринов это считалось приглашением войти.

 

***

– Явилась под утро и на тебе! – плотный до грузности Хомч, спутник не столько жизни, сколько развлечений, возник за спиной Вутессы, едва услышав о цели отлучки. – Брось, говорю, свои побрякушки! Он тебе что, начальство?

– Хуже. Он начальство сестры моего лучшего ученика, – одно за другим Вутесса продела в уши золотые кольца и взялась за выбор цепочки. Роскошное овальное зеркало позволяло следить за Хомчем, не оборачиваясь. – К тому же, он шеф СВК. Такому не отказывают.

– Да что ты говоришь! И сколько раз ты «не отказала»?

Вутесса едва успела отдернуть руку от шкатулки из горного хрусталя – Хомч крутанул кресло:

– Я кого спрашиваю?!

Вместо ответа, мастер-поисковик открыла входную дверь – не вставая, как умеют лишь оврины – и демонстративно захлопнула остальные. Сгребать в сумку вышвырнутые шкафом вещи Хомчу пришлось самому.

– Ежиха, – процедил он на прощанье. – Правильно тебя кличут. И вид, и ухватки. Ну и оставайся одна!

Он улетел, а Вутесса едва не опоздала на встречу с главой СВК. Она знала, ни мгновенья не сомневалась, кто вложил в голову Хомча выплеснутую сегодня грязь – Ежихой мастера-поисковика на Пламастре звал только Тлиман.

Перед полетом к Журавлю, Вутесса сменила платье на зеленый брючный костюм – строго, элегантно и с намеком. Змейка мастера, тоже зеленая, руку хозяйки покидала лишь в исключительных случаях.

Гдэн, как и в прошлые встречи, предпочел обойтись без званий. Пренебрегая уютом, он ценил простор и комфорт. Если кресла, то трансформы, если рабочий стол, то выделанный под дуб. В массивной столешнице прятались терминал информатория и блок гиперсвязи. Сейчас кресло у стола пустовало. Изображая гостеприимного хозяина, Гдэн пригласил Вутессу за столик перед панорамной мембраной.

– Кем мечтает стать Иргуш?

Скучностью интонации вопрос мало отличался от предыдущих: с кем дружит, во что играет, из-за чего дерется чаще всего…

В чашках костяного фарфора остывал шербет, стеновая мембрана работала в режиме полной проницаемости. Дуновение ветра, запах водорослей и свист мечущихся над обрывом птиц создавали иллюзию открытой террасы. Жаль, суета завезенных с Земли ласточек интересовала мастера-поисковика не больше, чем технологии создания прыгунов.

– Вутесса, я жду, – напомнил Гдэн.

– Вы о мечтах? Иргуш грезит о браслете мастера. – Вутесса улыбнулась: – Знаете, он уверен, что получит золотой.

Мембрана онемела. Пропали звуки, стих ветер, исчезли запахи. Прозрачность осталась – как у панорамного окна.

– Итак, ребенок все-таки побывал на Сотаре, – медленно проговорил Гдэн.

 Вутесса пожалела, что не захватила из катера накидку – в кабинете заметно похолодало.

– Гдэн, вы родительский цикл хоть раз начинали?

– Мои семейные дела вас не касаются!

– Я не о ваших делах, а о детях. Любопытных детях, любящих сказки. Золотой мастер в них – могучий герой. Он усмиряет разбойников Порубежья и отвоевывает Пещеры у среброкрылов. Игры, опять же, игрушки…

– Лучше бы Операторам подражали, – буркнул глава СВК.

Сквозь мембрану пробился щебет птиц. Ощущение холода исчезло.

– Гдэн, Оператор в сказках – волшебник, почти бог. Золотой мастер ближе и понятнее. Парадокс, знаете ли!

– Я знаю о праве мастера на выбор наставника. Иргуш тоже узнает. Вы хотите его потерять?

Вутесса терять лучшего из своих учеников не хотела, однако, не заметить связи между недавним и сегодняшним разговором она так же не могла. Стало быть, Гдэн с Рилдой считают ее меньшим из зол? И правильно вообще-то считают. Но если это ответ на тлимановское «за чем?», вит-мастеру он не понравится.

По кабинету главы СВК разнесся звон колокольчика. На рабочем столе, самовольно ожив, включилось кольцо стереоэкрана. Изображение отсутствовало.

– Гдэн, ответьте! Я знаю, что вы здесь, – в раскатистом басе говорившего слышались отзвуки сдерживаемого недовольства. – Гдэ-эн!

Напористость невидимки граничила с нахальством.

– У меня совещание, – заявил пустоте глава СВК. – Если невтерпеж, переключись на браслет.

– Как скажите. – Невидимка выдержал красноречивую паузу: – Но у терминала защита выше.

– Я могу идти? – осведомилась Вутесса.

Вообще-то, уйти следовало немедленно – так велело чутье оврина. Жаль, следовать ему удавалось нечасто.

– Ждите! – бросил Гдэн Вутессе уже от стола. Просьба смахивала на приказ.

Фигура главы СВК смазалась и превратилась в тень, едва различимую за маск-барьером. Звуков преграда не пропускала. В распоряжении мастера-поисковика осталось удобное кресло, полуостывший шербет и давняя досада: если бы пять лет назад, на Беже, Вутесса поторопилась со сбором док-линз, если бы ускакала раньше! Сколь многого не стоило бы теперь опасаться. И вспоминать тоже бы не пришлось…

Платье на бежичанке было с чужого плеча, на коже розовели пятна – следы недавних ожогов.

– …и как мы только выбрались и детей довели? Мой класс и лететь-то не должен был в то урочище, – голос аборигенки звучал устало. Казалось, бежичанка не рассказывает – оправдывается. – Кто остался в Стрельчаре, те все под обрывом. Но Иргуш – он жив. Я уверена, что он жив. Его сюда повезли. Вы проверьте!

Вутесса растерялась.

Кажется, так просто! Надо сказать сестре Иргуша, что она ошибается. Бежичанка уйдет, они улетят. Но Иргуш будет ждать, а Вутесса помнить. Каждый раз, вытаскивая его из лужи, даря конструктор или игросферу – знать и сомневаться.

– Пойдемте.

Кабинетам госпиталя Вутесса предпочла бытовой модуль – все подальше от лишних глаз и ушей. Для бежичанки путь оказался слишком длинным – ее осунувшееся лицо побледнело до синевы. Сжалившись, мастер-поисковик вручила гостье энкотель и даже помогла вскрыть туб. Бежичанка с опаской пригубила «напиток мастеров».

– Р-р-рилда!

Вопль от двери заставил подскочить и хозяйку, и гостью.

– Ты успела. Я знал! А тетя Вутесса не верила… – Иргуш повис у сестры на шее. – Тетя Вутесса, мы теперь все вместе поскачем, да?

– Теперь? – у бежичанки затряслись губы. Вутесса едва успела подхватить выскользнувший из руки гостьи туб. – К-как! Как вы могли! Мы же никому… Мы ничего вам не сделали!

Последний аргумент Вутессу озадачил:

– Причем тут ваше неделание? Ребенку нужно учиться. Знаете, это не я – вы должны меня умолять, – насмешливый взгляд уперся Рилде в глаза, синие, как у брата. – Спросите Иргуша, хочет он на Пламастру?

– Ага, – закончив с объятьями, брат устроился у сестры на коленях. – Меня там научат собирать картинки из шариков… или кубиков? и скакать на «кобылке». Ну, и летать тоже.

В модуль, постучав, заглянула Дила:

– Иргуш, малыш, ты куда убежал? – На Рилду медсестра смотреть избегала, хотя сама ее привела: – Мастер Вутесса, малышу обедать пора... Иргуш, там колбаски твои любимые.

Рилда крепче прижала к себе брата. Вутесса брезгливо поморщилась: «С нашими ординарами устанешь ругаться. Слойка тонкая, шансов получить змейку – ноль. Но гонору! А эта и правда балласт – ни капли собственного достоинства».

– Бросьте, вы точно ребенок! Иргуш вас видел. Значит, вы отправляетесь с нами. Других вариантов нет. Вы меня поняли, Источник вас поглоти?

Иргуш отправился есть колбаски. Его сестра, сидя на краю табурета, цедила по глотку энкотель.

– Одежду извольте носить из полута, – наставляла ее Вутесса. – Используете вы слойку или нет, внешняя энергоподпитка необходима. А вы ее блокируете, наряжаясь непонятно во что. В конце концов, это неприлично. Брат за неделю вторые трелтовые шорты рвет, а сестра в обносках.

Бежичанка облилась энкотелем:

– Да откуда ж мне взять?

– Скажу Диле – закажет. Решили сопровождать брата? Извольте соответствовать. Денег от вас никто не требует, а вот отчета попросят. И запомните: только полут! Гипоэнергенный трелт – для вас, это уже перебор. О роскоши, вроде льна или шелка… Ну, сами понимаете. И еще...

Вутесса наставляла – бежичанка покорно кивала. Туб опустел наполовину, на две трети. Когда «напиток мастеров» и наставления кончились, сестра Иргуша отправилась караулить брата. Вутесса осталась, а еще осталось чувство неправильности. Выбросив пустой туб в утилизатор, мастер-поисковик попыталась понять причину беспокойства. Тщетно! Эвакуация госпиталя требовала не раздумий, а действий. Вначале на Беже, потом на Пламастре.

Три месяца спустя, из Управления опеки пришел вызов от плачущего Иргуша: «Тетя Вутесса, тут такое… такое!»

 «Таким» оказалась схватка слоек. Три чиновника и сестра Иргуша рвали друг у друга воображаемую скалку, творя слоеный пирог из возмущения и страха. Толщина пирога – «сцепки», как называли такие схватки орвины, – выглядела угрожающе. Для всех! Дверь кабинета была распахнута настежь, в коридоре успела собраться толпа. Вот только ввязаться в столь мощную сцепку сейчас бы рискнул лишь легендарный золотой мастер. Однако признать превосходство соперника – тоже своего рода мастерство. Признать и обойти.

Система пожаротушения сопротивлялась долго – неспроста Вутесса предпочитала работать с живым. Но если тебе под силу укротить «кобылку», справиться с лейкой тоже возможно, если развернуть свою слойку на полную толщину.

Секунды растянулись в минуты, минуты – в часы. Эффект замедления времени при использовании слойки одинаково ценился и мастерами, и внешневиками. Без него стали бы невозможны рангаты и сцепки, не возникла бы и любимая мастерами забава – вплетать в обычный звуковой разговор беззвучную беседу по слойке.

Вутесса решила не тратить время на уговоры. Система пожаротушения наконец поддалась, и на участников сцепки хлынули потоки воды.

Иргуш, забыв о слезах, визжал от восторга. Сцепка распалась. Из кабинета, ставшего душевой, чиновники и Рилда выскакивали, отпихивая друг друга. Бежичанку трясло от холода, а вернее – от страха. На нее напали – она защищалась, как могла. А могла она куда больше, чем понимала. Промокшим чиновникам было не до нее – они искали виновника своего купания.

Первым сориентировался Иргуш – юркнул за спину наставницы. Вутессе спрятаться было не за кого, разве что рвануть к лифту. Но когда он еще подойдет? Пока наставница Иргуша соображала, как утихомирить разъяренных чиновников, кто-то из служащих Управления догадался отключить воду вручную. Шорох струй стих.

– Полагаю, вопрос о высылке можно считать закрытым, – проговорили от лифта низким, полным сарказма голосом.

Прибывший стоял, скрестив руки на груди. Невысокий, поджарый, в форме цвета спелого абрикоса. Над карманом на кителе сияла эмблема: золотой журавль расправляет крылья на фоне звездного неба.

– Глава Службы вешнего контроля, – представился насмешник. – Можете звать меня Гдэном. Без мастера.