ЧАСТЬ I Студиябвным танцам предмастерьев 6 страница

Позже Вутесса узнала: шеф уважаемой... ну, просто очень уважаемой службы славился способностью отпускать официальные фразы в самое неподходящее время. То ли шутил так, то ли издевался. Чиновники из Управления опеки смотрели на него, как лягушки на змею, ну, или как сотарцы на Источник.

А у Вутессы в памяти вставал их первый с Рилдой разговор и пустой туб из-под энкотеля. Оврину с тонкой слойкой – ординару или, как говорили на Беже, балласту – было не под силу сходу выцедить туб целиком. Знала ли об этом Вутесса? Да, знала. Но вот поди ж ты! Отвлеклась, пропустила и потеряла. А Гдэн нашел ученика–стажера–работника. В три с половиной года уложился! Не иначе, как уговорил бежичанку на параллельно-послойное обучение. А та согласилась, по глупости или по расчету…

– Вутесса!

Окрик раздался из настоящего.

Гдэн стоял на границе маск-барьера, отчего очертания его фигуры то оплывали, обзаводясь цветным ореолом, то становились неестественно четкими:

– Заберите Иргуша из лицея. Немедленно! Увезите его с Пламастры. Земля, Пещеры – куда угодно! Змейку блокируйте…

– Я могу ее снять.

– Я сказал, полная блокировка браслета. Для всех. Кроме меня.

– Вы собираетесь последовать за нами?

Укротитель Операторов усмехнулся:

– У поисковиков свои секреты, у внешневиков свои. На Пламастре без моего разрешения не появляться. Иргуша, что бы он ни говорил, куда бы ни просился, от себя не отпускать. Если я с вами не свяжусь… вернетесь завтра, после полуночи.

 Вутесса открыла рот: возмутиться, отказаться, оспорить – между ней и главой СВК струилось марево маск-барьера. Безразличное к хозяину кабинета, оно могло ощутимо тряхнуть постороннего, а то и обжечь. Внешние звуки барьер пропускал. Но ругаться, не видя обидчика, когда он отлично видит тебя? Смешно и недостойно мастера.

Зато мастеру следует думать и анализировать.

Гдэн боится за Иргуша? Или опасается его? Второе предположение наверняка позабавит Тлимана. Хотя может и напугать. Но каков Гдэн! «Я сказал!» Да как он смеет? Вутессе хватает проблем с вит-мастером. «Говорите, куда угодно? Что ж, куда отправили, туда и скакнем. И змей меня поглоти, если я пожалею о сделанном!»

Глава 5

 

Как должен себя чувствовать мастер, чьи расчеты подтвердились?

Радоваться он должен. И, следуя за стражами Долга, предвкушать исполнение давней мечты.

У Аласта радоваться не получалось. Чужой катер и полет над морем раздражали, спрятанный под галстуком слок натирал шею, воображение дразнило образом подвешенной над водой клетки. Ее пленник, поджарый и желтоволосый, поразительно походил на Аласта. Слойку терзало предчувствие беды. «Хоть ты уймись!» – воззвал к нему инспектор, хотя знал – бесполезно. Чутье на опасность безразлично только к своим – к тем, кого оврин считает своими. Для Аласта такой была Бежа. Остров на Малахитовой принадлежал Пламастре.

Холмистый на севере и плоский на юге, он щетинился зарослями стеклор. Наткнись на них Аласт в информатории, принял бы за шутку художника. Взял живописец кораллы со дна океана соленого и перенес на дно океана воздушного, а что полупрозрачными сделал, так ради прожилок – малахитовых, как мастерский браслет. Ближе к южному берегу безлистные заросли редели и разбивались на рощи. Открытое пространство заполняли луга золотистой травы.

– Разрешили посадку, – сообщил Носор и вытер салфеткой лысую макушку.

На Малахитовой друг и напарник Аласта оказался благодаря своему катеру: сотарская работа, отделанный под янтарь корпус и никаких привязок к родине владельца. Прыгун Аласта для сегодняшней операции не подходил – голограмма с гребенкой красноватых утесов слишком явно указывала на Бежу.

Компенсаторы «кобылки» сработали идеально. Казалось, не катер движется – остров плывет по морю навстречу бежичам.

– Дай увеличение, – попросил Аласт.

 Купол кабины создавал иллюзию кругового обзора. Носор ткнул указательным пальцем в сторону лугов – изображение на куполе осталось прежним.

– Нэд тебя в душу! – прошипел Носор и склонился над пультом.

Несколько переключений, подкрепленных голосовыми командами, и поверх изображения легла координатная сетка. Четыре ячейки – в них уместились низкий берег, роща и россыпь пестрых построек – запульсировали и растянулись на треть купола. Перед бежичами предстали стоянка для катеров, башня диспетчера и обсаженная стеклорами дорога. Она вела к площади, вокруг которой расположились здания исследовательского комплекса. Все они, если верить туристическому буклету, имели имена: Перстень, Кольцо, Шкатулка. Ближе других к дороге лежала Брошь – массивный камень в серебристой оправе. Глубокая синева мерцеконовых плит для имитации сапфира подходили идеально.

«Брошь – это Узел», – утверждала разведка Бежи. А Пламастра заявляла, что Оператор – защитник. Для всех! Аласт верил тем и другим. Но почему тогда нигде не найти имен Операторов? Или «всемогущие» утратили человеческий облик? Те, кто молился им, считали именно так.

Инспектор в богоподобных Операторов не верил и на слухи об отказе внешневиков от змеиных браслетов внимания не обращал. Источник не дарует возможности – он их подтверждает. На Пламастре есть вит-мастера и безбраслетные Операторы. На Беже нет ни тех, ни других. Хранитель не в счет. Его дело давнее и грустное. Так может, Операторы – потенциальные вит-мастера? А на Сотар их не пускают, чтобы СВК по статусу не встал вровень с Советом?

Догадка посетила Аласта семь лет назад…

«Ты ждал и дождался! – напомнил себе инспектор. – Ты здесь. Ты советник. И это твой план».

Катер заходил на посадку со стороны моря. У башни диспетчера восемь плечистых, спортивного вида туристов обступили щуплого экскурсовода в синей, обычной для местной обслуги, униформе. Костюмы туристов отличались практичностью и пестротой. Стоячие воротники – мода на них держалась на Пламастре уже несколько лет – казалось, были созданы для того, чтобы прятать под ними слок.

«Уйти в прыжок, не имея власти над слойкой? Да кто на такое отважится?» – спросили Аласта, когда он предложил использовать побочный эффект от фиксатора слойки для прорыва к Узлу. «Я отважусь!» – ответил инспектор. Стражи Долга указали маршрут – Аласт прошел его в слоке. Пять раз прошел: трижды наяву и дважды в ночных кошмарах. Зато инспектору поверили – в его расчеты и в его идею.

Узел подпускает к себе экскурсии? Станем туристами по слоку. Всего-то и надо, перед срабатыванием фиксатора слойки поймать настрой «я турист».

Судя по ворчанию стражей, перевоплощение далось им тяжело. Однако сейчас два катера сотарской работы, выпустив пилотов и пассажиров, стояли около башни. Один, благодаря узору на корпусе, походил на клубок цветных вихрей, другой – на глазастую каплю. Экскурсовод рассказывал, восемь бежичей делали вид, что слушают.

Катеру Носора досталось место в последнем от башни ряду.

– Еще бы в рощу загнали, – проворчал друг и напарник Аласта. – Сотарец все же. Не пламастровские самоделки.

– Аналоги, – поправил друга любивший точность инспектор. – Что наши, что пламастровские катера, по сути, – аналоги прыгунов, которые мы получаем в дар от Источника на Сотаре. Можно подумать, ты на служебных «кобылках» не прыгал. Здесь, кстати, больше «огневок».

Носор отмахнулся:

– Пусть будут аналоги. По скорости отклика, с моей «кобылкой» им не тягаться.

– Разве я спорю? И вон, на другом конце ряда, тоже сотарец, – Аласт указал на катер, раскрашенный под шахматную доску. – Ты лучше погляди, какой отсюда обзор! Брошь прямо по курсу, и мимо никто не снует. Будь моя воля, я бы местному диспетчеру благодарность объявил.

Вокруг и верно было безлюдно. Слева вплотную к стоянке подступали кусты – каждый, как связка зеленых копий. Дальше начинались заросли стеклор. Они охватывали площадку полукольцом и подступали к башне диспетчера. Внешне она походила на маяк и название имела соответствующее.

Готовясь к операции, Аласт изучил постройку до отвращения. Энергомодуль укрывался в основании Маяка. Диспетчерская – она же, блок гиперсвязи – пряталась наверху, в окруженном балконом «фонаре». Место традиционного стекла там занимала зеркальная мембрана. В ясные дни, рассветной порой или пред закатом, казалось, не блики играют – сигнальный огонь пылает на Маяке. Судов, правда, на горизонте не наблюдалось.

Утреннее представление бежичи пропустили, вечернего Аласт надеялся не застать.

Восемь лже-туристов и экскурсовод скрылись в башне – с посещения Маяка на острове начиналась любая экскурсия. Еще трое гостей, уже настоящих, любовались округой с балкона. Пояснения им, если судить по форменной одежде зеленого цвета, давал кто-то из местных мастеров.

– Дети, – пробормотал Носор. – Наивные дети. Таких обмануть…

Казалось, сработал световой фильтр. Купол кабины остался прозрачным, но картинка снаружи стала иной. Поблекло небо. Потускнело золото лугов. Здания исследовательского центра потемнели, будто нырнули в тень. Осталась Брошь. Неестественно яркая, она стремительно набухала, словно невидимый великан накачивал ее насосом, тоже незримым.

– Нэд тебя в душу! – шепотом ругнулся Носор.

По раздутой Броши поползли багровые трещины. Облицовка потухла, почернела и разломилась на десятки угловатых панелей. Трещины ширились. Чудилось, здание наполняется лавой. Она светилась все ярче, пока не раскалилась добела. Брошь вспухла, грозя поглотить соседей. Но видно не рассчитала сил. Рост трещин прервался. Брошь замерла, вспыхнула ярче утреннего солнца и, съежившись, утонула в облаке пыли.

Катер тряхнуло. Кабина поглощала звуки, но Аласт видел, как те, кто стоял на балконе зажали уши и повалились на настил. Все, кроме мастера в зеленой форме. Вцепившись в перила, тот смотрел в сторону Броши. От Узла, теперь уже бывшего, на луга накатывались сизые валы.

«Мой план!» – мысленно простонал Аласт.

Бескровный, но действенный способ заставить Пламастру раскрыть секрет подготовки вит-мастеров – на его разработку у инспектора Слоснадзора ушло два года. Еще пять лет заняло ожидание. И вот итог: не Корпус стражей и даже не Эксперт-ассамблея – план Аласта поддержал сам Хранитель, единственный бежич, чье запястье охватывал витой браслет. Аласт мечтал стать вторым или третьим… да пусть даже двадцатым бежичем, кому Источник дарует двухцветную змейку.

Хранитель надорвался, защищая Пещеры и утратил способность учить своих? Аласт поможет себе и другим. Статус вит-мастера – это не только браслет на руке и безотказная связь в пределах планеты, это сотарская «огневка» в личном ангаре, это всеобщее уважение и, возможно, место в Эксперт-ассамблее Бежи.

«Советник Хранителя? Памятью Пещер, почему бы нет?» – накануне операции думал Аласт. «Пламастра не простит!» – глядя на присыпанный мерцеконом курган, шептал он теперь.

Подергивание зеленой змейки отозвалось в руке слабым жжением.

– Говорит Ястреб, – слова командира стражей воспринимались не ухом – слойкой. – Как вы посмели, советник?

– Я? – искренне удивился Аласт.

Разбухшая, в багровых разломах Брошь стояла перед глазами. «Стражи Долга считают, мне по силам тягаться с самим Оператором?» – обвинение льстило и, одновременно, пугало. Но оправдываться перед силовиками? «Много чести», – решил Аласт, покосился на Носора и включил звуковой обмен:

– Сдается мне, Ястреб, взрыв – творение ваших слоек.

– Не прикидывайтесь балластом! – рявкнул страж. – Думаете, на материке нет сейсмографов?

Аласт пощипал бородку:

– Колонисты в дела овринов не полезут. Тут земная ветвь, верно? Надо полагать, у них выйдет... вышла из строя связь. И поверьте, внешневиков нелегко погрести под завалами. Дайте сопровождение – я слетаю к Узлу. Или вы намерены свернуть операцию?

– Исключено! Узел проверим сами. Кабину не покидать – уснете. Вы советник, вот и советуйте. Но взлетать? Источник вас упаси!

Страж отключился.

«Уснете?» – лишь теперь Аласт заметил, что туристы на балконе не пытаются встать. Сопровождавший их мастер-экскурсовод тоже не устоял на ногах. Даже уснув, он продолжал держаться за перила.

Катер, похожий на глазастую каплю, снялся со стоянки и улетел к Узлу. Облако над местом взрыва светлело. Его остатки ветер сносил в сторону холмов. Бросив изображать туристов, стражи Долга – все в фильтровальных масках – обыскивали Маяк. Лежащих на балконе пламастровцев бежичи окольцевали слоками и занесли в расположенную в фонаре Маяка диспетчерскую. С балкона туда вела дверь. На фоне зеркальной мембраны она казалась черным провалом.

– С Узлом – это смело. Одно не пойму, ты отключил слок?

Аласт воззрился на друга:

– Носор, при блокированной слойке, слок отключить невозможно. И замок у него механический, если помнишь.

Друг и напарник молча смотрел на Аласта. Взгляд зеленых, как у каждого истинного мастера, глаз оставался серьезным.

– Не трогал я Узла! – рявкнул Аласт.

Промокнув лысую макушку салфеткой, Носор повернулся к пульту. Поверил или отступился – пойди, разберись.

– Я его не трогал, – повторил инспектор спокойнее. – Кстати, слоки теперь можно снять. Голову наклони.

Достав механический ключ, Аласт освободил друга от фиксатора слойки. Со слоком инспектора Носор возился дольше.

– Механика против слоистого сознания – это впечатляет, – бурчал он. – Но работать руками довольно утомительно.

Стражей Долга физический труд не пугал – они освобождали диспетчерскую. Будь то мастер или техник, каждого пламастровца сносили по лестнице на руках. Внизу добычу сортировали. Мастеров укладывали на стоянке, техников и гостей относили к стеклорам на траву.

 – Голова кружится, – угрюмо сообщил Носор.

– А ты не торопись расслаиваться. Энкотель пососи, стражам посочувствуй. Ты сидишь, а они...

– Нэд его в душу! – перебил Носор. – Ведь уходит. Уйдет!

Катер-«шахматка» больше не прикидывался пустым. Оставив стоянку, он плавно поднимался.

Даже в сказках катера редко уходят в прыжок с поверхности планеты – над лесом поднимаются или над горой. Золотой мастер скачет откуда угодно, так на то он и мифологический персонаж – вроде зверча или хозяина Источника.

В жизни, большинству овринов для отправки катера в прыжок требовался космический простор. Поговаривали, будто некоторые обладатели витых змеек умудрялись скакать из стратосферы. Так сколько их – вит-мастеров? Десятка три? Меньше?

«Шахматка» поравнялась с балконом Маяка, когда Аласту сдавило виски – это стражи ринулись в сцепку с пилотом, слойки на слойку. Катер дернулся. Аласт видел его словно сквозь воду. Давление на виски росло, но «шахматка» выровнялась. Она поднималась все выше. Аласт невольно восхитился умению пламастровца сдерживать напор боевых мастеров. Опыт многих сцепок помог и инспектору – пусть с запозданием, Аласт сумел отгородиться от задевшей его атаки. Когда зрение восстановилось, «шахматка» парила на уровне облаков. Не чувствуя боли, инспектор с остервенением драл бородку: «Змей колодезный, да что же они! Ведь прорвется! Уйдет!»

Стражи на панику не отвлекались. Уступив паре оврин-прыгун, они решили ее разорвать. Аласт ощутил, как усложнилось воздействие. Не сцепка слоек – полноценная рангата с раздельной атакой на оврина и на его катер. Стражи работали вдвоем. Возможно, втроем.

«Шахматка» превратилась в норовистого скакуна: подпрыгивала, рыскала, раз даже встала на дыбы. И присмирела. Словно на экзамене по вождению, катер описал круг и начал спуск по спирали. Когда до земли оставалось корпуса полтора, на стоянку спрыгнул пилот. Гася удар, пламастровец ушел в кувырок и остался сидеть на земле, оглушенный то ли схваткой, то ли падением. «Шахматка» исчезновения хозяина не заметила – она продолжила спуск, но уже без судорожных метаний и дрожи.

Хватать пламастровца никто не спешил. Засыпать он тоже не собирался.

– Сбежит. Ведь сбежит! – Носор рванулся из пилотского ложемента – захваты удержали.

– Нам запретили открывать кабину, – с внезапным злорадством напомнил другу Аласт.

Пламастровец поднялся и, прихрамывая, заковылял к лугу, за которым высились издания исследовательского центра и руины теперь уже бывшей Броши. Аласт поискал стражей. Вблизи – никого! Хотел отследить пламастровца – увидел лишь волны, гонимые ветром по золотистой траве.

– Знатная рангата! – выдохнул Носор и поскреб покрытый щетиною подбородок. Приманивая удачу, друг и напарник Аласта не брился уже три дня.

На связь вышел Ястреб:

– Не видите, что под носом делается?

Аласт даже не оскорбился – поморщился и приглушил звук.

– Вы упустили мастера.

– Мы пресекли прорыв! Советник слышал о противоугонном захвате?

Аласт вспомнил, как странно кружила «шахматка»:

– Спиральный спуск! Вы… вы… Памятью Пещер, Ястреб! Нас учуяли из-за захвата!

– Нас пропустили, – напомнил страж. – После взрыва, исследователи и обслуга наверняка рванули в бега. Пилот «шахматки» ковыляет следом. До старой базы пешком четыре часа. Гиперблок там демонтирован... Короче, забудьте. Конец связи!

– Нет, ты слышал? – обратился к напарнику Аласт.

– Та еще птица, – согласился друг. – И нос, и повадки. Вот у Пламастры, говорят, «ласки» вышколены.

– Источник спаси нас от них.

– Воистину! – Носор протянул Аласту туб энкотеля, другой взял себе.

Инспектор цедил напиток, не чувствуя вкуса.

Высадка удалась, прорыв пресечен, помощь с Пламастры прибудет, но случится это не раньше, чем сорвется контрольная связь. Если наблюдения стражей Долга верны, произойдет это через сутки. Вот только вместо Узла за лугом дымиться курган, присыпанный мерцеконом. «Ястреб блефует? Или стражи здесь действительно ни при чем? Что, если Узел взорвал Оператор?.. Но мой план!»

Пока шла подготовка операции, Аласт чувствовал себя пилотом катера, ушедшего в прыжок: важна цель, остальное – галлюцинации во время субпространственного перехода.

Стражи Долга просят рассчитать три варианта фиксации слойки? Аласт пожертвует сном, на два дня перейдет на режим «а-ля кит», но сдаст расчет в срок. Инспектору предлагают отправиться на Малахитовую, стать советником при стражах Долга? Значит ценят, поверили, признали своим. Вот только предчувствие – оно против своих не работает.

Инспектор дернул бородку и зашипел от досады и боли.

Змей колодезный! Стражи не упустили – они отпустили пилота. Ястреб не блефует. Он верит, что Узел развалил он – Аласт. Носор тоже верит. Пламастра? Надо полагать, она возражать не станет.

«Но я не мог!»

Чувствительность сенсоров кабины позволяла дотянуться до Маяка. Сняв ставшие ненужными маски, стражи Долга восполняли силы энкотелями и обсуждали рисунок схватки. Некоторые аргументы оказывались столь крепки и витиеваты, что Носор уважительно крякал. Инспектор голоса слышал, но в суть разговора не вникал.

Померяться слойкой с Оператором! Даже в мечтах Аласт не замахивался на такую схватку. Оператор, конечно, не бог, но он… он Оператор! Всеведущий и всемогущий, как о нем говорят. Однако хитрость со слоками он пропустил. И если всеведение Оператора – миф, почему бы и всемогуществу не оказаться выдумкой?

Аласт помянул зверча. Носор покосился на друга, сочувственно покачал головой и изменил настройку мембраны. Прыгун словно перенесся в стеклоровую рощу. В траве щелкало и свистело, из переплетения полупрозрачных, пронизанных зелеными прожилками ветвей слышались призывные звуки трубы. Какофония взломала бы самый глубокий сон – инспектор не заметил. Глубоко дыша, он пытался смирить бешеный стук сердца.

Так что же? Стражи Долга уверены в уязвимости Оператора? Почему – вопрос к тем, кто их посылал. Но что Ястребу сказали о нем, об Аласте? Как вообще возникла идея взять на Малахитовую советника?

Руку под браслетом обдало жаром – мнимым, но неприятным.

– Мы их взяли! – в голосе Ястреба слышалось торжество.

Аласт забыл о сомнениях:

– Оператор?

– Эмблема с птицей у всех четверых. Ранены, но до Бежи дотянут.

– По данным разведки, кордон состоит из пяти внешневиков.

– Состоял! Тело искали, но сканер сбоит. Облицовка из мерцекона, змей ее поглоти! Думаю, вам следует нас поздравить.

– Поздравляю. Уходим?

– В наших сотарцах места для добычи не хватит. Или советник знает, как оседлать чужие прыгуны?

Аласт не знал. Перехватить чужую машину на взлете он мог. Но уйти в прыжок на катере, настроенном под чужую слойку? «Я вам не Оператор. И сдается мне, он бы тоже не смог».

– Транспорты на подходе, – соизволил сообщить Ястреб. – Если колени не трясутся, можете подойти посмотреть.

Носор открыл кабину. В катер хлынули незнакомые, отдающие горечью ароматы. К клекоту и щелканью добавился шелест травы. Аласт спрыгнул на стоянку. Носор задержался – убрал слоки в контейнер, отправил в мусоросборник пустые тубы. Инспектор прохаживался вдоль катера, поглаживал бородку, но торопить друга не пытался. В собственном доме Носор мог не запускать уборщика неделями, но личную, сотарской работы «кобылку» держал в идеальной чистоте.

– Ну, и где их хваленые внешневики? – друг Аласта стоял на площадке. Грузный на вид, Носор, когда хотел, мог двигаться тихо и быстро.

Дорогу к Маяку следовало бы измерять в поворотах. Ряды многоместных прыгунов чередовались с шеренгами малых катеров. Спасибо башне. Она не только казалась – была маяком. Чем меньше оставалось до нее шагов, тем нелепее представлялись Аласту его недавние подозрения. «Померещилось от безделья, – решил инспектор, подходя к стражам. – А что до предчувствия? Прыжков бояться – на Сотаре не бывать. Но транспортам пора бы появиться».

 

***

 

Созданный слойкой щит не дал обломкам сложиться в погребальный курган, но пропустил вниз колючее крошево. Не щит, а дуршлаг.

«Прочность или плотность?» – кажется так называлась лекция по контролю энергии взрыва, когда-то прослушанная Рилдой в тренировочном центре. Помнится, лектор тогда много шутил. Студенты хихикали. Рилда отмалчивалась. При воспоминании о тренингах, ее до сих пор бросало в дрожь. Один сон «а-ля кит» стоил месяца головной боли. «Пройдет», – в ответ на жалобы Рилды равнодушно замечали наставники и оказались правы. Боль прошла, умение по десять-пятнадцать дней обходиться без традиционного сна осталось. «Можно и дольше, но злоупотреблять не советую», – ставя зачет, обронил преподаватель, то ли успокаивая, то ли предупреждая. Когда трехгодичный курс параллельного обучения завершился, Рилда пребывала в уверенности, что осмыслить слоеный пирог из знаний и тренингов ей не удастся никогда.

Удалось. За несколько месяцев изнурительной стажировки.

Сейчас самым полезным оказались не знания, а обыкновенный респиратор. Брать его с собой на дежурство требовала инструкция. Теперь Рилда знала, зачем.

Пыль медленно оседала. Оператор обнаружила, что стоит на дне узкого колодца: протяни руку – коснешься стены, запрокинь голову – увидишь звезды. «И все-таки сейчас утро. Или день?»

Свойственное режиму «а-ля кит» чувство времени отказало. Служебные коммуникаторы в сферу не брали – сгорали, бедняги, как их не защищай. Попытка вызвать кордон по слойке – «на слоречи», как называли беззвучное общение мастера и внешневики – едва не стоила Оператору потери сознания. Боль отступила первой, чуть позже перед глазами погасли радужные круги. Ответ от кордона не пришел. Или Оператору не хватило сил сформулировать вопрос на слоречи?

Рилда огляделась в поисках экотелей. Сейчас она бы согласилась даже на любимую ведьмой кислятину. Но единственный оставшийся целым тубо-держатель был пуст. Под ногами среди россыпи обломков виднелся ошметок взрезанной взрывом упаковки. «Решила оставить «на потом»? Ну, вот и оставила».

Колодец уходил вверх под небольшим углом. Выступов и углублений на стенах хватало. Небо и звезды сулили освобождение – страх перед долгим подъемом советовал остаться внизу и ждать помощи. «А если не дождешься? – возразил опыт. – Пять лет назад, на Беже, помнишь? Ты уверяла себя: «За нами обязательно прилетят!» Овда считала иначе и оказалась права». Отгоняя воспоминания, Оператор качнула головой. Под ногами хрустели обломки.

Или звуки доносились из толщи завала?

Рилда замерла. Хруст стих, шорох остался. Казалось, завал дышит, постепенно оседая. Внезапный треск заставил пригнуться. Представилось вдруг, как стены колодца приходят в движение. Каждый скол – клык, каждая щель – пасть. От энкотеля остался кусок упаковки. А что останется от Оператора? Обрывок формы? Клок волос?

Руки сами нащупали подходящий выступ – наверх: к воздуху, к звездам, прочь от каменных ртов! Когда Рилда опомнилась, от пола ее отделяло не меньше метра. «Я просто пробую. Если что, спрыгну…» Пол отдалился еще на шаг, на два. Ноги предательски дрожали. Руки, будто приклеивались, не желая менять опору. Порезавшись в первый раз, Оператор машинально слизнула с руки кровь – что поделать, бывает! Второй порез заставил зашипеть. Поранившись в третий раз, Рилда присмотрелась к уступам и глянула вниз.

Торчащие из стен осколки «сапфира» – неприметные, если смотреть против света, на фоне пыльного пола они приобрели зловещий серовато-синий оттенок. Колодец походил на пасть саблезубого зверя. Стоило Рилде сорваться или спрыгнуть, его клыки располосовали бы тело до жил, а может, и до костей. «Архитектора бы сюда! Пусть бы шкурой прочуял, каково это – пробираться сквозь мерцекон. Ради фальшивых красот кожу с Оператора содрать готовы!»

Расстояние до пола значения не имело. Оставался один путь – наверх.

 

***

 

На Малахитовой внешневики обосновались около периода назад. Старая земная колония долго решала: то ли пустить на большой, но пустующий остров потенциальных защитников, то ли понадеяться на удачу и отказать. Правильный выбор подсказал пиратский прыгун – он подозрительно вовремя объявился в системе.

Год спустя рядом с круглой площадью выросло первое здание – Брошь. Ученые несколько месяцев ютились на временной базе в холмах, зато потом разместились с комфортом. У внешневиков появился новый Узел, у исследователей – возможность изучать уникальный мир, а у колонии – уверенность в своей безопасности и идея превратить планету в очень дорогой сейф. Хранили в нем информацию – ее твердые оригиналы и копии. Так прошло восемь лет – срок, после которого Оператору и его кордону полагался отпуск.

– Можешь считать себя зачисленной, – будничным тоном объявил Рилде шеф.

Беженка с Бежи в тонкости не вникала. «Зачислена!» – повторяла она. После знакомства с кордоном пришло понимание: у нее – три года учебы и четыре месяца стажировки, у кордона – годы, а то и периоды дежурств…

Колодец сузился. Едва различимые в столбе света, клыки рвали одежду, выводили на коже алые узоры. Оператор шипела, ругалась, но продолжала подъем.

Найти подходящий выступ, опереться на него, нащупать опору для одной ноги, для другой… Протянутая в поисках выступа рука ухватила воздух. Рилда запрокинула голову. И увидела край колодца.

– Эй, кто-нибудь?

Откликнулись птицы. Над развалинами их кружились десятки. От вызывающе яркого хоровода у Оператора зарябило в глазах.

Стоило выбраться, в лицо ударил ветер. Не церемонясь, он залез под изорванную куртку, холодя царапины, взметнул длинные бежевые лоскуты – прежде, они составляли штанины форменных брюк. Рилда поежилась, недоумевая, – в сухой сезон на острове обычно хватало тепла.

И никаких спасателей, никаких зевак. Только запах моря, ветер и птицы.

«Галлюцинация, – ежась от холода, подумала Оператор. – Перебрала слоистости, вот и привиделось. Гдэн узнает, все взломанные библиотеки припомнит, а то и обещание прикрывать Иргуша назад заберет… Можешь считать себя Оператором! Шеф так и сказал тогда: «Можешь считать». А стало быть, можешь и не считать. Особенно, если контракт тебе дают подписать спустя два месяца после начала работы… Ну да, так и есть. Клыки – это слои. Саблезубый колодец – борьба за контроль. Раз я вылезла, контроль удержан. Осталось понять, как вернуться в сферу».

– Уходите! Скорее уходите! – прихрамывая, мастер ковылял со стороны Маяка: на скуле ссадина, форменная зеленая куртка расстегнута, брюки и ботинки посерели от пыли. – В холмы! На старую базу!

Рилда молчала. Любое движение казалось непосильным. «О, Источник! Пусть это будет галлюцинацией!»

– Да не стойте же, змей вас заешь! Они вот-вот вернутся, – мастер попытался забраться наверх, но оступился и, сыпля проклятиями, опустился на вывороченную взрывом плиту.

Рилду словно толкнул кто. Вон, запорошенная пылью, валяется куртка. Зеленая, она наверняка принадлежала специалисту из мастеров. А объемная сумка с инструментом? Такую предпочитали техники.

Мастер сидел на земле и, растирая ногу, посматривал в сторону Маяка. Небо над лугом и ведущая к стоянке дорога оставались пустынным. Мастера это не успокаивало. Шипя от боли, он поднялся:

– Эй! Вы меня слышите?

Не дождавшись ответа, мастер заковылял через площадь. Вымощенная мозаикой, она прикидывалась дном моря, где среди водорослей шныряли диковинные рыбы и сверкали сокровища – малая копия стоящих вокруг громад. Обычно, на нагретой солнцем смальте грелись местные ящерицы. Пламастровцы их поначалу гоняли, потом смирились. Ныне смальту покрывало серое крошево и обломки мерцеконовых плит. Крупные глыбы мастер обходил – берег ногу. Его путь через площадь отмечала цепочка следов. У Шкатулки мастер в последний раз обернулся, покачал головой и скрылся за углом здания.

«Не бывает таких галлюцинаций», – ежась от холода, признала Рилда. Прислушалась к себе – тишина. Предчувствие спало. Или оно отказало? «Чем больше слоев, тем тоньше чутье на опасность», – уверяли Рилду наставники. «Оператора врасплох не застать», – утверждал Гдэн.