ЧАСТЬ I Студиябвным танцам предмастерьев 7 страница

Застали! Но кто? И где те, кто гордо и немного высокомерно называл себя одним словом: кордон?

Темноглазый Гелтан – бывший мастер, утративший змейку и не пожелавший получить другую. За три периода службы никто не мог похвастать, что видел темноглазого в гневе. Даже с Алиной Гелтан повздорил лишь раз – при знакомстве.

«Специалист по связи», – любила представляться светловолосая красавица. Сколько ей лет? Четыре периода. И упаси Источник, вспомнить о годах – всего шести годах службы в СВК. Особенно, когда рядом Филим – неисправимый обжора с глазами цвета свежей хвои.

Из-за этих глаз вышел скандал. Рилда потом сама не понимала, как решилась.

– Плохие воспоминания? – Гдэн мгновенно ухватил суть. – Опыт трех периодов нам без надобности. Нас цвет глаз испугал! Да я скорее Хранителя Бежи попрошу заступить на дежурство, чем отправлю на Узел слабый кордон. А Филим, он инфосенс и биосенс в одной слойке. Сработаетесь!

Результат оказался ожидаем – безоговорочная капитуляция. А после, как ни странно, мир. Во многом благодаря Зарье, которую внешневики за глаза величали ведьмой.

Накануне знакомства Рилде казалось: увидит – умрет от благоговения.

Увидела. Поздоровались.

Да, мастер. Да, ветеран Пещер.

Опомнилась Рилда в Зарьином доме, старом, одноэтажном и, по слухам, живом.

– Наше логово, – с улыбкой обронила хозяйка.

Рожденная в Допещерные времена и, как говорили, знавшая саму Прародительницу, Зарья оказалась невысокой, плотной хлопотуньей – в такой на улице не сразу мастера разглядишь. Разве что платье подскажет, нарочито простое, из натурального шелка.

Иргуш под яблоней копался в игровой голосфере. Из озаряемого цветными бликами киселя слышался его восторженный визг. Раз высунулась рука, сорвала краснобокое яблоко и юркнула обратно. Зарья с мужем, высоченным, одетым скорее для деловой встречи, чем для приема гостей, сидели вместе с Рилдой в зеленой беседке. Стойки – стволы берез, крыша – переплетение ветвей.

– Земное к земному, – заметив интерес гостьи, пояснил хозяин. – Местные хвойные разве что на ограды годятся – отпугивать пришлые сорняки. У нас там дальше бахторы, за домом – хрусцы. Цветы опять же. Мы копаться в земле любим.

На углу скамейки дремал черно-белый кот. К запаху разлитого по чашкам традиционного для овринов шербета добавлялся аромат собранных в вазу цветов. И казалось естественным, что в поисках игросферы хозяева перерыли чердак, что Иргуш, осмелев, таскает с веток яблоки, а гостья рассказывает о себе то, о чем за три года ни с кем не рискнула поделиться.

– Я ж на Пламастру сопровождающей попала, – Рилда погрозила пальцем вынырнувшему из игросферы брату. – Иргуш, как сиротой остался, от меня ни на шаг. Спать ложился – рядом сидеть приходилось. До сих пор не знаю, кем ваши медики нас записали: умершими, пропавшими без вести… и нас ли одних.

– Наши медики, – поправила Зарья. Красавицей она не была, но лицо запоминалось сразу: насмешливый взгляд, чуть вывороченные губы, брови вразлет.

Рилда вздрогнула:

– Да, наши.

– Бежа хороша для зеленоглазых, – напомнил великан и сверкнул яркими, изумрудного цвета глазами.

Рилда покачала головой:

– Бежа – для зеленоглазых, а Пламастра – для мастеров. Я поначалу опасалась: Иргуш освоится и сестру-училку отправят домой. – Рилда пригубила шербет, но, раздумав пить, поставила расписную чашку на стол: – Меня, между прочим, едва не отправили – за «нецелевое использование» пособия на этого шалопая. Нет, понимаю, я виновата. Но как объяснить ребенку, что всей группе на Землю на праздник фонтанов можно, а беженцу с Бежи нельзя? К новой Родине должен, мол, привыкать. Они так и сказали: «Новая Родина». Бежу, значит, долой! Меня долой! Новая, значит, Родина!

Задетая рукой, ваза с цветами качнулась и, выплеснув воду на кота, повалилась на стол. Кот метнулся в кусты, хозяин – к вазе, букет продолжил полет и приземлился на выложенный диким камнем пол.

Рилда бросилась подбирать цветы.

– Ничего, ничего, Берюша достанет, – остановила ее Зарья.

– Берюша достанет, – возвращая букет в вазу, подтвердил великан. – Берюша всегда достает. С пола – цветы, с яблони – шали. Дней десять назад дочка в бассейн «кобылку» загнала. Тоже пришлось доставать. – Великан одарил жену лукавым взглядом: – Вот уж верно: кобыла на «кобылке».

– Да будет тебе ворчать, – отмахнулась Зарья. – Где Элмочке тренироваться, если ни дома?

– Извините, – Рилда не знала, куда пристроить предатели-руки. – Вспомню, самой неловко. Просто, я как представила Иргуша здесь одного. Меня такой страх охватил! Знаете, я в школе, когда ученики доведут, любила припугнуть, для острастки: не будите, мол, во мне зверя.

– А то он проснется и убежит, – донеслось из игросферы.

Голос звенел ехидством. Из мерцающего тумана торчала всклокоченная голова. Иргуш ухмылялся. Сейчас он походил на мультяшную черепаху, выглядывающую из расписного панциря.

– Я тебе объясняла, что подслушивать плохо?

– А мне понравилось, – черепаха села и, как положено сказочному созданию, выставила наружу передние и задние лапы. – Они на тебя, а ты на них. В эту, как ее... сцепку, да? Нам Битюк только один на один сцепляться разрешает, а ты на всех.

– Какой битюк, Иргуш?!

– Мастер Битак. Он нам сочетаемость слоев рассказывает, то есть читает. Мы сперва расслаиваемся, а потом… Ой! У меня саламандры удрали, – брат нырнул в игросферу.

Хозяин «логова» улетел по делам. «Биосенсы – народ общительный, – улыбаясь, пояснила Зарья. – А мы пока десертик соорудим».

Поесть она любила. Рилда представить не могла, как при ежедневном тренинге и пятнадцатидневных дежурствах можно поддерживать столь округлые формы. Ее высшим достижением была ликвидация впалых щек – дней через десять после сдачи зачета.

– Себя, милочка, нужно любить и подкармливать, – вещала хозяйка, извлекая упаковки из камеры доставки. В двух пузатых баулах плескались соки, в фольге обнаружился любимый овринами шоколад. Остальные названия, для Рилды, звучали экзотично. – Вы, молодежь, разленились. Шербета сами не сварите, энкотеля не замешаете. И я не без греха. На дежурстве из тубов сосу. Но дома ни-ни! Я, милочка, ветеран. Мне настоящее восстановление требуется.

Ветеран выглядел ровесником Рилды – побочный эффект активного пользования слойкой, если верить ученым мужам и столь же ученым дамам. О сроке жизни овринов те и другие отвечали уклончиво: мол, больше, чем у землян и сотарцев, но меньше, чем у нэдов, наверное. От старости среди овринов еще никто не умирал, а в школах учили, что Прародительнице ныне бы шел сорок первый период.

Шел бы, если б не Бежа!

Рилда боялась таких мыслей. Произнеси их вслух – неприятностей не миновать.

Зарья о тревогах гостьи не догадывалась. Будто и правда ведьма за варкой зелья, она смешивала обычное с экзотичным, нюхала, пробовала, качала головой и ни на минуту не умолкала:

– Вам бы, милочка, в Пещерах побывать. По скалам полазить, рассказы послушать. У меня там Элмочка экскурсии водит. Попрошу – не откажет. Вы, молодежь, ничего толком не знаете. «Памятью Пещер!» – придумали ведь! Иначе все было. Не хуже, не лучше – иначе. Вот только, чтобы понять это, нужно услышать и Пламастру, и Бежу. И не просто услышать, объединить! Большинству ветеранов такое теперь не под силу. А уж вы, молодежь…

Мягкий голос тек, словно музыка, и даже фамильярное «милочка» звучало естественно. Разница в возрасте незримым свидетелем влияла на разговор.

Десерт вышел вкусным: натуральный энкотель, орехи, ягоды и приправы, о составе которых хозяйка заявила честно: «Секрет!»

– Зарья согласилась с тобой работать, – на следующий день сказал Гдэн.

«Проверка», – запоздало сообразила Рилда. Но странное дело, обиды на Зарью не возникло ни тогда, ни позже. Сейчас Рилда могла утверждать: Зарья бы ее не бросила. Как и Гелтан, и Алина. Даже Филим!

На спуск с развалин времени ушло больше, чем на подъем по саблезубому колодцу. Шаги разносились по пустой площади, эхом отдавались в зданиях. Рилда не раз оглядывалась – казалось, рядом кто-то есть.

С площади Узел уже не смотрелся грудой мусора. Полностью сложился «сапфир». «Оправа» выдержала. Устояла и арка входа. Рилда обошла остовы выбитых взрывом дверей. Под ногами шуршала цветная крошка. Синие осколки – небо, желтые – журавль.

В гостевом зале часть стеновых мембран утратило проницаемость и некогда идеальную панораму, будто зебру, исчертили угольно-черные дуги. Пол и информационные стенды припорошила белесая пыль. Казалось, не предупредив хозяев, тут начали ремонт.

Рилда прошла вглубь зала. Еще вчера здесь гуляли туристы. Кое-кому даже казалось, будто он чувствует давление Операторской слойки. И это не смотря на мощные экраны Узла! Разубеждать туристов внешневики не пытались, хотя знали: чтобы почувствовать давление Операторской слойки, надо пройти за первый охранный периметр Узла. Однако путь туда праздной публике был закрыт.

Никаких отмычек и шифров. В прозрачном герметичном контейнере лежал набор из восьми послушных слойке шаров. Желающему пройти предлагалась задача для первоклассника – сложить четырехконечную звезду. Узнала тебя система по отпечатку слойки – проходишь, нет – запрашиваешь разрешение на вход.

Сегодня пройти не получилось. Рилда до чего опешила – рассмеялась. Она – внешневик и Оператор! – не смогла сложить звезду. Восемь серебристых шаров – детвора на похожих постигает основы слоистой премудрости – Рилда их видела, но едва чувствовала. «Ты мне слои не склеивай!» – из задворок памяти сварливо заметил Гдэн. А если склеились? Сами! Да так, что не отдерешь?

Обнаружив, что продолжает хихикать, Рилда вцепилась зубами в руку: «Балласт! Вот теперь я точно балласт! И, между прочим, хорошо, если на время». Ощущение, что Узел пуст, Рилду не покидало. Но когда отказывает чутье и подводит слойка, оврин начинает сомневаться во всем, кроме одного: нужен энкотель, желательно, профессиональный. С каким наполнителем? Да с любым! Если Филим все не сожрал, то хоть одна упаковка да уцелела.

Но как проникнуть за защитный периметр?

Рилда послала запрос на проход. Сенсор среагировал, и Оператор приободрилась. Но секунды шли, а ответ задерживался. «Что там кричал беглец? Они вернутся? Но из этого следует… Чужаки здесь уже побывали?»

На покрытом пылью полу следы отпечатывались хорошо.

Вот через зал тянутся две дорожки. Кого-то волокли силой? Или сил не хватало нести?.. Цепочка бурых пятен. Кровь?.. Здесь наскоро чистили пол. Кто-то лежал? Скомканну, похоже, куртку клали под голову... Снова пятна. Остатки аптечек… И отпечатки ребристых подошв с кубиками желтоватой земли. Внешневики такой обуви не носили.

Хлопотливая Зарья, невозмутимый Гелтан, жеманница Алина, обжора Филим. Кто, выпотрошив аптечки, оказывал помощь? Кто, истекая кровью, лежал на полу? И, наконец, что с ними сотворили обладатели ребристых подошв?

Ответ поражал очевидностью. Убитых бы бросили, живые бы дали отпор. Зарья бы точно дала. У Гелтана подготовка боевого мастера, пусть до «ласок» ему далеко. Но если они оказались выжаты так же, как Рилда, их могли взять руками – без сцепки. Оператора точно можно. Простейшую сцепку провалит, веер задач на пять слоев… нет, не развернет.

«А если «огневку» со стоянки вызвать?»

Пол больно ударил по коленям. Рилда интуитивно подставила руки. И поняла, что стоит на четвереньках. Перед глазами медленно вращалась карусель из черных полос и стендов, а к ссадинам и порезам обещали в скором времени добавиться синяки.

Восемь шаров поблескивали серебром, поддразнивая и насмехаясь. «Не пройдешь!» – заявляли они. «Не пройду», – признала Рилда. Хотелось оказаться подальше от Малахитовой. Лучше всего дома, на Беже. Проснуться и выяснить, что гибель Стрельчара и блистательная, но безжалостная Пламастра – всего лишь сон. Из дома напротив доносится ругань соседей, рядом, похрапывая, досматривает ночные грезы Валад, а скромную учительницу ждет самая мирная из всех служб.

Еще бы согреться и все – можно открывать глаза.

 

***

 

Устилавшая площадь мозаика, как и прежде, притворялась окном в океан. Сквозь зеленовато-голубую толщу проступали очертания сокровищ: ожерелья, подвески, кольца. Оператора интересовало самое большое. Выброшенное на берег, оно волею архитектора превратилось в корпус биолаборатории. На первом этаже Кольца располагался служебный бар. Большинство напитков в нем делалось на основе энкотеля.

Как могла быстро, Рилда пересекла площадь. Двери Кольца услужливо разъехались в стороны и Оператор оказалась внутри. По корпусу гуляло лишь эхо, но служебному бару обслуга не требовалась – он работал. В меню напитков энкотель-основа значилась первым пунктом.

Остановиться Рилда смогла лишь одолев шесть больших порций. До насыщения было далеко. До восстановления сил – еще дальше. Однако барные напитки отличались от профессиональных энкотелей не только меньшей питательностью, но и большим содержанием воды.

В подсобке, помимо уборной, нашлась аптечка и рабочая форма, пусть синяя, пусть из полута, зато целая. Рилда наскоро обработала ссадины. Форменная блуза, белая, с золотой птицей над левом карманом, после подъема по колодцу лишилась рукавов, но менять ее на чужую футболку Оператор побрезговала. «Хоть что-то свое!» – отрывая от блузы лишние лоскуты, бормотала она. Синяя форма смотрелась прилично, разве что брюки пришлось подвернуть. Стало теплее. Из-за выпитого энкотеля или из-за новой одежды – кто знает? Бежевые лохмотья отправились в утилизатор, их бывшая хозяйка – в бар за добавкой.

Не заикаясь об оплате – случайных посетителей здесь не бывало – автомат выплюнул следующую порцию энкотеля. Оператор отпила и зажмурилась. Себе она представлялась дорвавшейся до лакомства кошкой. Еще четыре-пять стаканов и впору заурчать.

– Обжираемся, стало быть, – осуждающе пробасили от входа.

Стакан вырвался у Рилды из рук, со стуком ударился об пол за стойкой. Энкотель липкой лужицей растекся по плитам. Рилда обернулась. Перед ней стояли четверо: трое мужчин и одна женщина. Все в синей униформе.

– Я, мне надо…

– Там наших змеенышей чужаки в катера загружают. А она обжирается, – в голосе техника переплетались властность и грубость. Глаза обшаривали собеседницу с деловитой бесцеремонностью. – Оружие есть?

«Змееныши – это… о мастерах? Или о носителях браслетов вообще?» – онемев от неожиданности, гадала Рилда.

На округлом лице техника выделялись толстые губы и широкий нос. Рабочая форма просилась в чистку. Из-под расстегнутой – или не застегивающейся? – куртки выпирал обтянутый замасленной футболкой живот. За пояс грубияна была заткнута монтировка.

«Старший техник? Бригадир? Судя по нашивкам, бригадир».

Рядом с предводителем теснилось «войско». За лысоватого аккуратиста – наладчика, если верить нашивкам, – норовила спрятаться красноволосая девица: стрижка шариком, бровки домиком, за яркой подводкой не видно глаз – гроза комбайнов-уборщиков, не иначе. Чуть в стороне переминался с ноги на ногу долговязый парень: комбинезон болтается, как на манекене, щетка волос крашена под павлиний хвост.

«Техники против победителей кордона? Монтировка против рангаты?!» – от нелепости ситуации Оператору хотелось рассмеяться. Или зарыдать. Рилда закусила губу.

– Есть, спрашиваю, оружие? – повторил бригадир.

– Н-нет. Откуда?

– Браслет, планшет, лазерный нож? Что там еще змееныши чуют?

Рилда мысленно поблагодарила неизвестного, оставившего в подсобке синюю форму.

– По поводу ножей, Ювлич, это ты зря, – аккуратист машинально поправил рабочую безрукавку с множеством кармашков, карабинов и колец. Большинство из них сейчас пустовали.

– Цыц! Мастер по твою душу, – оборвал спутника бригадир. И снова Рилде: – Есть, спрашиваю? Нет?

Он еще раз придирчиво оглядел новобранца, и Рилда с удивлением обнаружила, что способна обижаться. Грубиян удостоил вниманием каждый ее карман, изучил пояс, а вот по лицу и прочему – на взгляд хозяйки, весьма интересному – скользнул равнодушно.

– Больше никого не встречала? Тогда двинули.

**

Трава скрывала отряд Ювлича с головой. Золотистые стебли, шурша, уступали напору бригадира и, пропустив всех пятерых, смыкались за спиной долговязого парня. Изредка на пути попадались кусты лепуса. Отряд к ним старался не приближаться. Похожие на связки темно-зеленых копий, кусты возвышались над лугом метра на три, тени почти не давали, зато их молодые побеги запросто протыкали подошву.

Рилда шла между красноволосой девицей и наладчиком.

– Барэн, – представился он по пути. – И прошу не путать с барином – обижаюсь, знаете ли.

Долговязый любитель пестрых причесок – техники звали его Павлином – смотрел на бригадира, как преданный пес на любимого хозяина. Девица боялась одного – остаться одной. Рилда опасалась того же. Сходство страхов уборщицы и сотрудника СВК в другое бы время Оператора позабавило. Только вот девица формы своей не стеснялась, а Рилда то и дело поправляла ворот куртки и жалела, что побрезговала сменить трелтовую блузу на футболку техника.

 «Трава, похожая на лес. Пять безоружных дилетантов, притворяющихся боевым отрядом. И налетчики. Интересно, кем в действительности являются они? Экологами, спасающими природу острова?»

Путь длился, слагая десятки шагов в сотни, сотни – в тысячи. Если бригадир не соврал, и их цель – стоянка для прыгунов, отряду давно следовало оказаться в стеклоровой роще или выйти на дорогу – другого способа подойти к Маяку не существовало.

Впереди, споткнувшись, вскрикнула красноволосая девица. Барэн оказался на диво проворным – ухватил уборщицу за шиворот, не давая упасть. Отряд сбился в кучу.

– Мастер по вашу душу! – прошипел Ювлич. – Охота падать – падайте. Но молча.

– Нас засекут, даже если мы перестанем дышать! – Рилда удивилась накатившей злости.

Надежда, вспыхнувшая на площади, развеялась перед очевидным: за спокойной уверенностью Ювлича, вместо хитроумного плана, зияла пустота. Или дело в разлитом энкотеле? Ей бы тогда еще стакана два или три. Ну, хотя бы один: прогнать головокружение, вернуть ощущение пространства – хотя бы в пределах планеты. Или острова. Жаль, техникам этого не объяснишь. Всему виной долгий век овринов и их хорошая память.

Говорили, и версия Бежи мало отличалась от варианта Пламастры, что в пору падения Пещер среди старших возникла идея: спасти семьи мастеров, а прочих бросить, как балласт. И пусть вывезли всех, пусть многие мастера за спасение ординаров поплатились жизнью, пусть о причине поздней эвакуации историки и очевидцы спорили до сих пор – слухи о едва не свершившемся преступлении умирать не желали.

Бригадир усмехнулся:

– А обжора-то у нас голова! Только засечь – не значит остановить. Думаете, это я сдуру все, что с энергоподпиткой, велел выбросить? Нет, мастер по вашу душу! Откуда налетчики взялись, зверч разберет. Только они змееныши.

– Мастера? – воскликнула Рилда. «Бежичи? – продолжила она про себя. – Но зачем?» – Почему вы решили, что налетчики – оврины?

– Рангата.

– Ювлич, ты это… уверен? – Барэн с нескрываемой брезгливостью вытаскивал из кармашков застрявшие в них соломины.

– Видел. Мы, ординары, таким без надобности. Безоружные ординары без надобности вдвойне. Змееныши, их ведь заклинило на рангатах и… как их там… – бригадир пощелкал пальцами. – Да! На сцепках. Скакнуть с Пламастры на тот же Сотар для змееныша проще, чем надавить пальцем на сенсор. Уж я-то знаю!

На запястье Ювлича что-то блеснуло. Рилда пригляделась. Не браслет – компас. Со стрелкой! И откуда, спрашивается, взял? Для чего? Бродить по лугам и рощам? Говорят, есть любители. Рилда себя к ним не причисляла, хотя иногда, перед дежурством, прогуливалась от стоянки до площади.

Бригадир говорил и говорил, обращаясь ни то к отряду, ни то к самому себе:

– Блок связи на Маяке чужаки наверняка отключили, как змееныши. Основной питающий контур сожгли, резервный закоротили. Только я, когда блок гиперсвязи настраивал, там еще один контур соорудил – для себя, чтоб без мастерской зауми управляться. На соплях, родимый, но тянет. Я его отсоединил и бросил. Мало ли, думаю…

Ювлич поднял голову. Загорелое, с крупными чертами его лицо сейчас походило на лик древнего идола, сурового и требовательного к своим почитателям:

– К Маяку пойдем со стороны моря. Нас подпустят. Я уверен! Коли живот не подводит, волоките в рощу ординаров. Только ординаров! Сунетесь к змеенышам – убьют. Но вас обязаны заметить. Мне нужно двадцать минут.

 

***

 

Стражи, за исключением командира, отдыхали на ступенях башни. Ястребу не сиделось. Сцепив руки за спиной, он вышагивал по стоянке, снова и снова отмеряя путь от дороги, мимо Маяка, до рощи стеклор и обратно. Аласт таскался следом, завидуя спокойствию Носора – друг, взяв пример со стражей, предавался раздумьям на ступенях Маяка.

– Тридцать минут. Нет, уже сорок! Памятью Пещер, Ястреб, где ваш обещанный транспорт?

Командир стражей обернулся. Аласт не успел среагировать и ткнулся носом в застежку на куртке стража. Ястреб усмехнулся, глядя сверху вниз, участливо спросил:

– Советник опаздывает на свидание? Можете отправляться домой. Вместе со своим пилотом. Но добыча полетит со мной.

Пламастровцы по-прежнему спали. Внешневики и мастера ождали отправки на Бежу в тени Маяка. Гостям и техникам перелет не грозил, и стражи отвели им места на траве ближе к роще. Доверчивого экскурсовода пристроили под одинокой стеклорой, тоже в тени.

– Добыча? – недавние подозрения показались Аласту пустяком. – Змей колодезный, Ястреб! Уж не считаете ли вы внешневиков своей собственностью? Хотел бы...

– Во дают!

На возглас обернулись и Ястреб, и Аласт. Стоя на ступенях, Носор указывал в сторону зарослей:

– Вон еще. Спасатели, зверч их возьми!

Двое пламастровцев в синей униформе – откуда они появились, Аласт пропустил – волокли к роще экскурсовода. Неуклюжего склада парень тащил бедолагу под руки, а крашенная девица тянула за ногу, почему-то за одну. Другая пара спасателей, менее колоритная, но более наглая, подкрадывалась к спящим гостям.

Стражи за техниками следили, но с места не двигались. Те расхрабрились и уволокли гостя. Третий набег провалился – наглецов отогнал Носор.

– Поберегите силы, – посоветовал ему Ястреб. – Это балласт.

 «Отпустить Носора? – наблюдая за проделками местных техников, подумал Аласт. – А если транспорты не появятся? О, Источник, мудрейший и златообвитый, убереги нас от внимания «ласок». Что? Не хочешь? Неужели я так много прошу? Или другие обратились к тебе раньше?»

– Ястреб, ваши транспорты перехвачены, – Аласт старался говорить спокойно. – Как советник, предлагаю: в катерах оставляем только ложементы пилотов, кресла выбрасываем, вместо них активируем аварийные захваты. Для вешневиков места хватит. Если влезут, добавим мастеров-связистов. Остальным...

Ястреб поднял руку. Аласт поперхнулся словами, не вдруг понял, что это не хамство – вызов по змейке. Хотя, с другой стороны, вести разговор и общаться по браслету слойка позволяла…

На стоянку пало две тени. «Ласки?» Так быстро?» – у Аласта заломило виски. Развернув слойку, инспектор старался упрочить защитный блок.

Разговор по змейке завершился.

– Вот они ваши «перехваченные», – указав рукой в небо, бросил Ястреб. – Стоило паниковать?

К Маяку, один на стоянку, другой на дорогу, опускались многоместные транспортные прыгуны.

Ожидание. Приветствия. Приказ о погрузке добычи.

Командир стражей общался с пилотами. Аласта донимала досада: так запаниковать! Инспектор потянулся закрыть лишние слои – слойка упрямилась. Будто тугая пружина, едва сжавшись, она разворачивалась вновь с визгливым, выворачивающим душу скрипом. Свет солнца резал глаза. Над головой нависала башня. Казалось, она наклонилась и вот-вот рухнет на бежичей.

«Предчувствие оврина?» – от догадки у Аласта перехватило дыхание. Такого он не испытывал даже перед взрывом Узла.

В нескольких шагах от инспектора, стражи грузили добычу. До Аласта долетали их шутки. Острословы не щадили ни мастеров, ни внешневиков.

«Я свихнулся или остальные оглохли? – в поисках зацепки, Аласт огляделся. – Что тут у нас? Внешневики спят. Транспорты стоят. Стражи грузят добычу... Почти погрузили. Наглецы-спасатели? Транспорты они обходят стороной. И правильно делают! Носор за ними присматривает, от скуки, надо полагать. Хотя...»

Пестроволосый парень с яркой девицей норовили утащить второго гостя.

«Ястреб назвал их балластом и повернулся спиной, – пробормотал Аласт. - Но спину подставляют и тем, кому доверяют. А что у нас в этом случае происходит с предчувствием? Правильно. Против тех, кому доверяешь, предчувствие оврина не работает».

Аласт проверил спасателей – ни одного активного слоя! Оставалось перебирать все подряд.

Деревья, что кораллы. Блок гиперсвязи маскируется под маяк. Его зеркальный фонарь сливается с небом. Смотровой балкон пуст. Черный провал...

– Змей колодезный!

– Советник? – Ястреб, как хищник, навис над Аластом.

– Дверь на балкон! Ваши ее не закрыли. Черный провал. Я видел! Теперь его нет.

– Лопух!

К командиру подскочил страж: на лоб надвинута белая кепка, воротник куртки служит опорой оттопыренным ушам.

– Кто наверху? – спросил Ястреб.

Лопоухий страж прикрыл глаза. Ощутив, как незримый обруч сдавливает голову, Аласт упрочил блок. Боль ушла.

– Оврин там. Один…– лопоухий страж скрипнул зубами. – Склизкий, гад!

Страж покачнулся, оттер лоб рукавом:

– Прости, командир. Не сцепиться. У Маяка экран – Узлу впору. А вот оврин похоже пустой. И когда проскочил?

– Балласт?!

Аласт отыскал взглядом наглецов-спасателей – те пятились к роще.

– На башню! – прорычал Ястреб стражам. – Живей!

В транспортах нашлась экипировка и инструмент. На балкон полетели крюки, винтовая лестница дрожала под натиском рифленых подошв.

– Время! – процедил Ястреб. – Время, заешь его змей!

 

***

 

Если тугоухий уловил шум, маловероятно, что он обрел слух. Скорее, калеке удалось уловить отголоски грохота, страшного, раскатистого, оглушающего других.

«Катастрофа! Случилась. Или случится», – оставив попытки перетянуть через кочку спящего гостя, Рилда огляделась.

Двое налетчиков: один мощный, с повадками хищной птицы, другой жилистый, с узкой бородкой – запрокинув голову, смотрели на фонарь Маяка, на идеально гладкое зеркало, в которое он превратился.

Рилда в досаде закусила губу.

Естественное желание того, за кем гонятся – закрыть все, что можно. Ювлич, как и Рилда, видел черный провал входа. Но думал ли о нем бригадир, закрывая дверь на балкон? Из диспетчерской, стеновая мембрана, наверняка, казалась прозрачной.

Рилду тронули за рукав. Она обернулась. Не говоря ни слова, Барэн потянул ее к стеклоровым зарослям. Почуяли неладное и Павлин с девицей. Обмен взглядами, взмахи рук и… все четверо, не разбирая дороги, кинулись к роще. Страх добавлял прыти, мохнатые лианы хлестали по лицу, только погоня запаздывала.

Техники вырвались вперед. Их фигуры затерялись среди полупрозрачных стволов и столбов света, пробивающихся сквозь ветви стеклор и плети лиан. Рилда остановилась.

Сколько прошло времени? Десять минут? Чуть больше? Слишком мало, чтоб вскрыть панель, оживить резервный контур и передать сообщение. Ювлича остановят и обезвредят. Так же как обезвредили кордон. Ее кордон!

Что сказали бы техники, назови Рилда свое звание? Плюнули в лицо? Дали пощечину? Или спросили, почему не Оператор, а Ювлич находится в фонаре Маяка? «Не стоило улетать с Бежи, ни мне, ни Иргушу. Хранитель, опять же, пострадавшим помощь пообещал... Как-нибудь да устроились бы. Если б не Вутесса! Мастером ее называй! Сперва на Пламастру приволокла, потом в СВК затащила. А что? Отличная замена отправки на Бежу. Я пятнадцать дней на дежурстве, еще день-два чтобы прийти в себя. А Вутесса в то время с Иргушем: воспитывай – не хочу. А если я в СВК служить не хочу? Учительница – страж Узла? Гдэну одному до такого никогда не додуматься. И в Управление опеки без подсказки не заглянуть. Вот только не подхожу я Службе. Зарья или лис-Лонар, да тот же Киттин – этим в самоуверенности не откажешь. Истинные внешневики. Они бы в траве не блуждали. Они бы перво-наперво оправу Броши бы запечатали. Чтобы внутрь ни ногой, ни слойкой. Никуда! Никто!»

Досада подхлестывает воображение.

Вот, в запаянном контейнере поднимаются и складываются в четырехконечную звезду серебристые шарики. Оператор перехватывает отданную охранной системой команду и запечатывает внутренние периметры. «Может и не лучший вариант, но приемлемый, – упиваясь видением, отмечает про себя Рилда. – Теперь Маяк».

Стоянка прыгунов, башня, дорога к площади – в восприятии Оператора они играют сполохами накопителей, мерцают искрами ждущих вечернего часа световых шаров. В основании Маяка лучится мощью энергомодуль. Его световые щупальца скользят по силовой жиле от экрана к экрану, поднимаются к фонарю Маяка и упираются в дамбу из сожженных рабочих контуров. По другую сторону от препятствия деловито снует по-настоящему живой огонек – налаживает путь в обход дамбы.

Не в силах остановиться, Рилда раскручивает клубок фантазии.

Налетчики используют снаряжение? Оператор закоротит питатели, без которых самые хитроумные устройства превращаются в хлам. «Как сказала бы моя ученица, кто не удержался – я не виновата. Жаль, у лестницы питателей нет. Хотя…» Опытный биосенс смог бы остановить налетчиков, не выходя из рощи. Сюда бы Иргуша! Брату стоило пожелать – и налетчики сделались бы скорбными животами. Острая зубная боль тоже бы подошла. Хватило бы Иргуша на всех? На троих, что бегут по лестнице, наверняка бы хватило. Но Иргуш, слава Источнику, далеко, Рилда в роще, а воображаемый Оператор поистине всемогущ. Почему бы ему не воспользоваться подсказкой Ювлича?