2020-04-20
61
В этой связи прямое законодательное расширение в отечественном праве частноправовых способов защиты гражданских прав прямыми деликтными исками из причинения вреда имущественным правам позволит, на наш взгляд, существенным образом повысить защищенность имущественных прав.
Для участников корпоративных отношений, чьим имущественным правомочиям может быт причинен вред, также должны быть доступны средства защиты с помощью общегражданских деликтных исков о причинении вреда таким правомочиям (например, праву на получение уже назначенных дивидендов).
Корпоративным имущественным правомочиям участников юридического лица, так же как и имущественным правам кредиторов, может быть причинен вред как третьими лицами, не состоящими с юридическим лицом в управленческих отношениях, так и другими участниками относительных корпоративных отношений (акционерами, членами органов управления).
В первом случае причинение вреда относительным имущественным правам следует рассматривать как обычный гражданско-правовой деликт (ст. 1064 ГК РФ), а ответственность не носит корпоративный характер. Можно представить пример, когда группа злоумышленников, не являющихся участниками корпоративных отношений, осуществляет рейдерский захват какого-либо предприятия, причиняя тем самым имущественный вред юридическому лицу, а юридическое лицо становится неспособным исполнить свои обязательства перед своими кредиторами. Также некое третье лицо может похитить хранящиеся в кассе организации денежные средства, приготовленные для выплаты уже назначенных дивидендов, тем самым причинив вред имущественным правомочиям акционеров на получение дивиденда. Здесь имеет место обычный гражданско-правовой деликт (ст. 1064 ГК РФ).
|
|
|
Однако общегражданские деликтные иски могут и должны предоставляться лишь в тех случаях, когда вред имущественным правам (корпоративным или обязательственным) причинен нарушителем вне всякой связи с осуществлением им собственных корпоративных прав и исполнением корпоративных обязанностей. Участники любых относительных, в том числе корпоративных, правоотношений могут причинить друг другу вред, никак не связанный с осуществлением ими корпоративных прав или исполнением корпоративных обязанностей. Поэтому деликтный иск о возмещении вреда, причиненного корпоративным правомочиям, может быть предъявлен как к третьему лицу, не состоящему в каких-либо относительных правоотношениях с носителями прав и обязанностей, которым причинен вред, так и к другому участнику корпоративных отношений, состоящему в относительных корпоративных правоотношениях с носителями прав и обязанностей, которым причинен вред, однако само причинение вреда никак не связано с осуществлением собственных корпоративных прав и исполнением обязанностей причинителем вреда. Например, возможна ситуация, когда акционер публичного акционерного общества совершает ограбление инкассаторской машины, в которой везут деньги, предназначенные для выплаты дивидендов акционерам этого общества. Несмотря на то что данный акционер является участником "горизонтальных" относительных правоотношений с другими акционерами и "вертикальных" относительных правоотношений с самим акционерным обществом, причиняемый им вред имущественным правам других акционеров никак не связан с осуществлением им корпоративных прав и исполнением корпоративных обязанностей, поэтому по существу он находится в положении обычного интервента (третьего лица), вторгающегося в относительные корпоративные правоотношения между другими акционерами и акционерным обществом по выплате дивидендов, и причиняет вред имущественным корпоративным правомочиям других акционеров в таких правоотношениях.
|
|
|
Совершенно иным является правовое положение причинителя вреда, который, являясь участником корпоративных отношений, причиняет вред имущественным правам других лиц (кредиторов или участников юридического лица) в связи с нарушением своих корпоративных обязанностей. В данном случае, в отличие от деликтного права, основанием ответственности является не просто причинение вреда как таковое, а причинение вреда, вызванное нарушением корпоративных обязанностей, установленных нормами корпоративного права. Иными словами, речь идет о совершении корпоративного деликта, являющегося основанием наступления корпоративной ответственности.
В данном случае причинение вреда имеет место в связи с отношениями по управлению юридическим лицом, которые носят относительный корпоративный характер, и его нельзя относить к гражданско-правовому деликту (ст. 1064 ГК РФ), который могут совершать любые лица вне всякой связи с какими-либо относительными правоотношениями.
Ситуация нарушения относительных прав других лиц может возникнуть в связи с нарушением участником корпоративных отношений, находящимся в относительной правовой связи с юридическим лицом и другими участниками, любых своих корпоративных обязанностей. Например, когда неправомерные корпоративные действия контролирующих корпорацию лиц по управлению юридическим лицом (менеджеров, участников, "фактических" директоров) влияют на возможность исполнения юридическим лицом своих обязательств перед кредиторами. Из-за действий контролирующих лиц, которые в данном случае являются непосредственными участниками корпоративных отношений, нарушающих свои корпоративные обязанности действовать добросовестно и разумно, в том числе с учетом интересов кредиторов <1>, может наступить невозможность надлежащего исполнения корпорацией обязательств перед кредиторами и даже несостоятельность (банкротство) корпорации. В этом случае также можно считать, что контролирующие лица причинили вред относительным правам кредиторов корпорации.
--------------------------------
<1> Такая корпоративная обязанность контролирующих лиц в преддверии банкротства юридического лица в настоящее время прямо установлена Законом о банкротстве.
Также к числу корпоративных деликтов (и, соответственно, корпоративной ответственности) можно отнести случаи, когда контролирующий акционер, член органа управления юридического лица или теневой директор чинит препятствия участнику корпорации в осуществлении его корпоративных прав (например, мешает принимать участие в общем собрании и голосовать, препятствует принятию решения о выплате дивидендов), чем может быть причинен имущественный вред имущественному правомочию другого участника. Ненадлежащее управление юридическим лицом может привести к парализации его деятельности, корпоративным войнам и т.д. Это ведет к тому, что предприятие перестает распределять прибыль между акционерами, рыночная стоимость акций резко падает и акционеры терпят существенные убытки, вызванные действиями контролирующих лиц.
|
|
|
Вред относительным корпоративным правам может быть причинен не только контролирующими лицами, нарушающими обязанность действовать добросовестно и разумно в интересах юридического лица, его участников или кредиторов, но и миноритарными акционерами, членами любых органов юридического лица (ревизионной комиссии, попечительского совета и т.п.), которые могут нарушать иные возложенные на них корпоративным законодательством обязанности. Так, на любых участников корпоративных организаций возложены общие корпоративные обязанности не совершать действия, направленные на причинение умышленного вреда корпорации, не разглашать конфиденциальную информацию о деятельности корпорации <1>. Во всех этих случаях, поскольку причинитель вреда связан с юридическим лицом и иными субъектами относительными корпоративными отношениями, а причинение вреда сопряжено с нарушением корпоративных обязанностей, имеет место корпоративная ответственность, а общие нормы о причинении вреда (ст. 1064 ГК РФ) применяться не должны.
--------------------------------
<1> Эти и другие общие корпоративные обязанности следовало бы установить не только в отношении участников корпораций, но и в отношении любых участников корпоративных отношений в любых юридических лицах, в том числе в отношении членов органов управления любых, в том числе унитарных, юридических лиц.
Таким образом, кредитору или участнику юридического лица, чьим относительным имущественным правам причинен вред, должен быть предоставлен прямой корпоративный иск о возмещении убытков из корпоративного нарушения непосредственно против причинителя вреда. Причинитель вреда, нарушивший корпоративные обязанности, не является непосредственным участником относительной правовой связи, сторонам которой (а точнее - правам и обязанностям в которой) им причинен вред. Например, участник корпорации, неправомерно препятствующий выплате дивидендов другому участнику, не является непосредственным участником "вертикальной" относительной правовой связи между юридическим лицом и получателем дивидендов. Тем не менее такой участник нарушает указанную относительную связь, являясь в отношении нее третьим лицом (интервентом). Однако, поскольку такой интервент одновременно состоит в относительной правовой связи с юридическим лицом, в процессе управления которым и причиняется вред корпоративным правам участников или обязательственным правам третьих лиц, он является субъектом именно корпоративной ответственности. Поэтому здесь имеет место деликтоподобная, но все же корпоративная ответственность причинителя вреда, основанием которой является не столько причинение вреда (убытков), сколько (и в первую очередь) нарушение корпоративной обязанности причинителем вреда.
|
|
|
Поэтому в сфере относительных корпоративных отношений не существует и не может существовать никакой общегражданской деликтной ответственности за вред, причиненный имущественным правам (или правомочиям) кредиторов и участников (учредителей) юридического лица. Если вред причиняется участниками корпоративных отношений путем совершения корпоративного правонарушения (корпоративного деликта), тогда имеет место корпоративная ответственность за вред, причиненный имущественным правам в связи с управлением юридическим лицом (имущественным правам кредиторов или корпоративным имущественным правам). Если же вред причиняется третьими лицами или участниками корпоративных отношений, но вне всякой связи с нарушением ими своих корпоративных обязанностей, то в данном случае можно вести речь об общегражданском деликте, не имеющем отношения к корпоративной сфере, корпоративным правонарушениям или корпоративной ответственности.
Важно подчеркнуть, что совершение корпоративного правонарушения (и наступление корпоративной ответственности), влекущего причинение вреда имущественным правам кредиторов, возможно только на стадии ликвидации или банкротства юридического лица в условиях недостаточности имущества для удовлетворения требований кредиторов. Это обусловлено тем, что по общему правилу участники корпоративных отношений, в том числе контролирующие лица, не несут в отношении кредиторов никаких корпоративных обязанностей. И лишь на стадии ликвидации или банкротства в условиях недостаточности имущества корпоративное управление осуществляется в первую очередь в интересах кредиторов, поэтому управляющие обязаны действовать добросовестно и разумно, руководствуясь в том числе интересами кредиторов, и нарушение этой обязанности должно влечь прямую корпоративную ответственность в виде возмещения причиненных убытков.
Если же вред корпоративным правонарушением причиняется корпоративным имущественным правомочиям участников (учредителей) юридического лица, то ответственность за такое нарушение в виде возмещения убытков может наступать в любой момент, поскольку корпоративные обязанности в отношении участников (учредителей) юридического лица (в том числе обязанность действовать в отношении других участников добросовестно и разумно) должны существовать у всех субъектов корпоративных отношений в течение всего времени, пока юридическое лицо действует.
Однако во всех случаях соответствующие корпоративные нарушения и возможность наступления за них корпоративной ответственности в виде возмещения убытков требуют конкретизации в корпоративном законодательстве (в том числе в законодательстве о несостоятельности) исходя из принципа специалитета корпоративной ответственности. Должны быть для каждого случая и соответствующего правонарушения обозначены все признаки гражданско-правовой ответственности, наступающей за ненадлежащее управление юридическим лицом, причиняющее вред имущественным правам других лиц.
Если корпоративное правонарушение причиняет вред неимущественным корпоративным правам (праву голоса и т.д.), то здесь говорить о возмещении убытков вообще не приходится, поскольку наличие таких убытков неочевидно. Несмотря на это, неверным было бы вовсе оставлять без внимания причинение вреда неимущественным корпоративным правам, поскольку они являются наиболее важными в отношениях, связанных с управлением юридическим лицом. Поэтому целесообразно наиболее важные случаи причинения вреда неимущественным корпоративным правам expressis verbis прямо обозначать в законодательстве и в зависимости от степени существенности нарушения устанавливать конкретные меры имущественной или неимущественной ответственности. При этом в связи с тем, что прямой связи между причинением вреда неимущественным правам и имущественными потерями потерпевшего не имеется, имущественные санкции (компенсации) должны в каждом случае в зависимости от характера и степени тяжести причиненного вреда и вызванных им негативных последствий устанавливаться судом в твердом размере, который никак не связан с размером понесенных от нарушения убытков (по аналогии с компенсацией, назначаемой судом за нарушение исключительных прав). А в принципе основными мерами ответственности за нарушение неимущественных корпоративных прав должны выступать неимущественные санкции, которые требуют отдельной разработки и обоснования.
§ 5. Ответственность за нарушение договоров,
связанных с управлением юридическими лицами
Участники корпоративных отношений могут заключать между собой и с третьими лицами различные договоры, так или иначе связанные с управлением юридическим лицом, в том числе договор на выполнение функций единоличного исполнительного органа, корпоративный договор (включая договор об осуществлении прав участников общества с ограниченной ответственностью, акционерное соглашение). Заключение таких договоров всегда влечет за собой возникновение у их сторон помимо корпоративных также дополнительных относительных правоотношений, опосредованных соответствующими договорными связями, нарушение которых может влечь за собой применение мер договорной ответственности. Поэтому собственно о корпоративной ответственности в таких отношениях речи не идет. Однако, несмотря на то что подобные отношения являются договорными, управленческий элемент в таких договорах, придавая им соответствующую специфику, позволяет ставить вопрос о недостаточности традиционных мер договорной гражданско-правовой ответственности за их нарушение (возмещение убытков, уплата неустойки) и необходимости разработки и применения в корпоративных договорных конструкциях дополнительного правового инструментария корпоративной ответственности, характерного для отношений, связанных с управлением юридическим лицом.
Между тем проблематика управленческих договоров вообще и договоров, связанных с управлением юридическим лицом, в частности остается практически не разработанной в отечественной науке гражданского права.
Признание существования управленческих отношений в гражданском праве вообще и в корпоративном праве в частности ставит вопрос о возможности и видах договорного регулирования таких отношений. Как известно, еще Фридрих К. фон Савиньи писал о том, что договоры проникают буквально во все сферы частного права, в том числе в обязательственные, вещные и брачные правоотношения, обозначая соответственно обязательственные, вещные договоры и договоры в сфере семейного права <1>. Следовательно, наличие управленческих, в том числе корпоративных, отношений в гражданском праве предполагает возможность управленческих, в том числе корпоративных, договоров, устанавливающих отношения на основе метода частноправовой субординации. Такое проникновение управленческих отношений в гражданское право вполне отвечает наметившейся в последнее время тенденции сближения различных отраслей права и использования публичными отраслями отдельных институтов гражданского права (например, появление феномена административного договора <2>), и наоборот, внедрение публичных отношений в классические гражданско-правовые отношения (например, часть четвертая ГК РФ об интеллектуальной собственности "пронизана" административными по своей природе нормами о порядке регистрации объектов интеллектуальной собственности).
--------------------------------
<1> См.: Савиньи Ф.К. фон. Система современного римского права: В 8 т. Т. II / Пер. с нем. Г. Жигулина; под ред. О. Кутателадзе, В. Зубаря. М.; Одесса, 2012. С. 384 - 386.
<2> См., например: Андреева Е.М. Административный договор в теории и практике государственного управления // Новый юридический журнал. 2013. N 1. С. 23 - 27; Демин А.В. Административные договоры: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1996; Он же. Общие вопросы теории административного договора. Красноярск, 1998; Колокольцев А.Н. Административный договор как правовая форма управления // Право и политика. 2007. N 9. С. 14 - 19; Коренев А.П., Абдурахманов А.А. Административные договоры: понятие и виды // Журнал российского права. 1998. N 7. С. 83 - 91; Курчевская С.В. Административный договор: формирование современной теории и основные проблемы: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Воронеж, 2002; Нефедов Б.И., Кожейкин С.И. Общетеоретические проблемы административного договора // Правоведение. 2007. N 6. С. 84 - 96; Новоселов В.И. К вопросу об административных договорах // Правоведение. 1969. N 3. С. 40 - 45; Остапенко И.А. Административный акт и административный договор как правовые формы государственного управления: Монография. Волгоград, 2010; Савостин А.А. Административные договоры и их реализация в сфере публичного управления // Административное и муниципальное право. 2008. N 1. С. 43 - 47; Синдеева И.Ю. Передача государственного и муниципального имущества в хозяйственное ведение и оперативное управление как особый вид административного договора // Административное и муниципальное право. 2013. N 2. С. 163 - 172; Старилов Ю.Н., Давыдов К.В. Административный договор в системе государственного управления: назначение, правовые условия, виды // Административное право и процесс. 2013. N 5. С. 4 - 9; Ямпольская Ц.А. О теории административного договора // Советское государство и право. 1966. N 10. С. 134; и др.
Управленческие отношения по самой своей природе предполагают, что один субъект на постоянной основе руководит (управляет) другим субъектом. Хотя этим отношениям и присуще организационное начало, суть этих отношений состоит не в организации каких-то других отношений, а в подчинении одного лица управляющему воздействию другого субъекта, в силу чего они носят преимущественно не координационный, а субординационный характер. Главная юридическая цель управляющего субъекта - руководить, управлять другим лицом, подчиняя себе его волю и определяя его действия в своих интересах, в интересах управляемого или в интересах третьего лица. Тем самым при управлении воля одного субъекта в том или ином объеме ограничивается или замещается волей другого.
Однако управленческие отношения в таком понимании в гражданском договорном праве практически не встречаются. Как это ни парадоксально, но управленческими чаще всего называют не отношения по управлению одним субъектом другим, а отношения по управлению активами (имуществом или имущественными правами). Например, выделяются управленческие договоры доверительного управления имуществом (гл. 53 ГК РФ), паевым инвестиционным фондом <1>, управления многоквартирными домами <2>, отношения по управлению авторскими правами на коллективной основе, договоры оперативного управления <3>, услуги по управлению, предоставляемые в договоре аренды транспортных средств, договор управления залогом <4> и т.п. Управленческие договоры в этой сфере чаще всего рассматриваются как возмездные, направленные на оказание управленческих услуг, в силу которых один субъект управляет объектом гражданских прав в интересах другого. Иногда объектом управления по управленческим договорам объявляется деятельность по передаче имущества, выполнению работ или оказанию услуг, а соответствующие договоры именуются "договорами на оказание операторских услуг по управлению деятельностью" <5>. Отечественному гражданскому праву известно и так называемое оперативное управление имуществом, являющееся одной из разновидностей вещных прав, которое может принадлежать учреждениям и казенным предприятиям. Корни такого понимания восходят к междисциплинарному восприятию понятия управления, согласно которому управляющий воздействует на объект управления с целью изменения состояния управляемого объекта, улучшения его свойств и характеристик. Управление при этом понимается как "процесс целенаправленного воздействия субъекта управления на объект управления для достижения определенных результатов" <6>.
--------------------------------
<1> См.: Зайцев О.Р. Договор доверительного управления паевым инвестиционным фондом. М., 2007.
<2> См.: Юрьева Л.А. Договор управления многоквартирным домом: Монография / Под ред. И.Д. Кузьминой. М., 2011.
<3> См.: Ананьева А.А. Целевая общность как основа построения системы договоров оперативного управления // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2016. N 32. С. 165 - 174.
<4> См.: Василевская Л.Ю. Правовая квалификация договора управления залогом // Закон. 2016. N 3. С. 38 - 47.
<5> Ананьева А.А. Договор на оказание операторских услуг по управлению // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2017. N 37. С. 303 - 311.
<6> Бурганова Л.А. Теория управления: Учебное пособие. М., 2005. С. 29.
В то же время в юридическом смысле использование термина "управление" в отношении объектов гражданских прав или деятельности весьма спорно, поскольку любое управленческое воздействие предполагает подчинение воли управляемого воле управляющего, что по понятным причинам в принципе не может иметь место применительно к объектам права или к деятельности, лишенным самостоятельной воли. В результате сторонники управленческой конструкции договоров в отношении имущества приходят к весьма странным теоретическим построениям, которые сводятся к тому, что по таким договорам один субъект передает властные полномочия над имуществом другому субъекту - оператору оперативного управления, при этом власть осуществляется оператором в отношении имущества, переданного в оперативное управление. Однако, с учетом отсутствия у управляемого объекта собственной воли речь в данном случае идет не о передаче каких-либо властных полномочий, а всего лишь о наделении субъектов гражданского права в том или ином объеме правомочиями по владению, пользованию или распоряжению чужим имуществом, что дает возможность одному субъекту осуществлять своими действиями субъективное гражданское право (право собственности, исключительное право, обязательственное право и т.д.), принадлежащее другому лицу. Очевидно, что ничего общего с управлением, основанным на методе власти-подчинения, подобные отношения не имеют.
Не менее спорным является признание объектом управления со стороны оператора деятельности других субъектов гражданского права по передаче имущества, выполнению работ, оказанию услуг, поскольку управление деятельностью носит скорее неправовой характер и может иметь место в каких угодно (производственных, организационных, трудовых) отношениях, но только не в гражданско-правовых, которые существуют между самостоятельными субъектами, обладающими автономией воли и имущественной обособленностью. По существу, процесс управления деятельностью в гражданско-правовом смысле есть не что иное, как непосредственное осуществление этой деятельности субъектом гражданского права (управление работами есть не что иное, как выполнение этих работ), а договоры по управлению деятельностью по передаче имущества, выполнению работ, оказанию услуг есть не что иное, как давно известные договоры купли-продажи, подряда, оказания услуг и т.д. Что касается так называемого договора на оказание операторских услуг по управлению, то он по существу либо представляет собой договор на предоставление услуг по организации соответствующих отношений и укладывается в модель так называемых организационных или рамочных договоров координационного, а не субординационного типа, либо относится к одному из видов посреднических договоров, построенных по модели поручения, агентирования или комиссии. В любом случае договор на оказание управленческих услуг вне зависимости от объекта такого управления является возмездным договором координационного типа и не устанавливает субординационных отношений власти-подчинения между его сторонами.
Помимо названных квазиуправленческих договорных отношений, возникающих по поводу управления имуществом или деятельностью, в гражданском праве существует и множество подлинно управленческих отношений, в том числе в сфере договорного права.
Элементы частноправовых субординационных связей встречаются во многих договорных отношениях, в которых стороны в силу принципа свободы договора и метода диспозитивности могут сами строить свои отношения по модели власти-подчинения. Суть этих отношений заключается в том, что одна из сторон договора получает возможность давать другой стороне обязательные для исполнения указания.
Например, обязательные указания может давать основное общество по договору с дочерним (ст. 67.3 ГК РФ). Заказчик может давать обязательные указания подрядчику по договору строительного подряда (п. 3 ст. 748 ГК РФ). Возможность давать одним субъектом другому субъекту обязательные указания является основанием для отнесения соответствующих субъектов к одной группе лиц, а договоры, позволяющие одному хозяйствующему субъекту определять условия осуществления другим субъектом предпринимательской деятельности или осуществлять функции его исполнительного органа, в некоторых случаях подлежат согласованию с антимонопольным органом <1>.
--------------------------------
<1> Пункт 4 ч. 1 ст. 9, п. 8 ч. 1 ст. 28 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции".
Обязательные указания, основанные на методе частноправовой субординации, отличаются как от властно-распорядительных актов органов государственного управления, так и от традиционных прав требования, возникающих из обязательственных правоотношений.
От властных велений в публичном праве обязательные указания в частном праве отличаются по источнику, которым устанавливается соответствующее властно-распорядительное полномочие. В первом случае таким источником является нормативный акт, относящий к компетенции соответствующего органа власти возможность выдачи обязательных указаний. Во втором случае источником частноправовой власти является добровольно принятая на себя договорная обязанность подчиняться соответствующим указаниям другой стороны. С содержательной же точки зрения отношения власти-подчинения, возникающие на основе частноправового договора, мало чем отличаются от аналогичных отношений, возникающих в административном праве. Обязательное указание одного субъекта частного права другому - такое же властное веление, какое возникает в силу распорядительного акта государственного органа. Более того, можно даже сказать, что властные указания в частном праве могут касаться более широкого круга вопросов, чем указания в административном праве, поскольку свобода усмотрения соответствующего органа власти строго ограничена теми публично-правовыми функциями в сфере государственного управления, которые за ним закреплены нормативно. В частном же праве подобных ограничений не существует и действуют принципы свободы договора и автономии воли.
Еще одним отличием публично-правовых властных велений от обязательных указаний в частном праве является механизм их принудительной реализации, в том числе характер применяемых санкций за неисполнение. Понуждение к исполнению административных властных велений, а также применение мер ответственности возможны в административном порядке уполномоченными государственными органами, которые в некоторых случаях имеют право непосредственно осуществлять физические меры воздействия в отношении нарушителя, в то время как в частном праве понуждение к исполнению любой обязанности в натуре, а также взыскание убытков, компенсаций и неустоек осуществляются по общему правилу лишь на основании судебного решения. Управомоченная сторона в гражданском правоотношении не может непосредственно своими действиями физически заставить обязанную сторону подчиниться обязательным указаниям, так как это неизбежно приведет к выходу за пределы самозащиты гражданских прав и будет рассматриваться как самоуправство, при определенных условиях уголовно наказуемое (ст. 330 УК РФ).
От обязательственных прав требования обязательные указания отличаются по способу установления их содержания. Конкретное содержание обязательственных прав требования (и, соответственно, тех действий, которые должна совершить обязанная сторона) устанавливается по взаимному соглашению сторон либо непосредственно в договоре, либо договор содержит порядок определения содержания соответствующих прав требования и обязанностей. В отличие от этого, содержание обязательных указаний заранее неизвестно и определяется в одностороннем порядке управомоченной стороной в момент их выдачи, полностью завися от дискреционного усмотрения такой стороны. Это позволяет рассматривать соответствующие указания как локальные односторонние властные веления, которые должна исполнять обязанная сторона.
