Недостроенность марксистской философии

К. Маркс и Ф. Энгельс, создав в общем и целом принципиально новую философскую систему, нигде ее систематически не изложили. У К. Маркса вообще нет ни одной специально философской работы, если не считать «Тезисов о Фейербахе», найденных и опубликованных Ф. Энгельсом уже после смерти великого мыслителя[230]. У Ф. Энгельса были работы либо полностью философские («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»), либо содержащие специальные философские разделы («Анти-Дюринг»). Но ни в одной из них не было систематического изложения марксистской философии. Это относится и к опубликованной лишь в 1925 г. «Диалектике природы», представляющей собой собрание отдельных статей и набросков[231].

Еще К. Маркс сознавал наличие такого изъяна в литературе марксизма и мечтал о создании труда, в котором была бы систематически изложена его философская теория. «Если бы снова нашлось время для таких работ, - писал он Ф. Энгельсу в 1858 г., - я с большим удовольствием изложил бы на двух или трех печатных листах в доступной здравому человеческому рассудку форме то рациональное, что есть в методе, который Гегель открыл, но в то же время мистифицировал»[232]. Спустя десять лет в письме И. Дицгену К. Маркс снова возвращается к этому сюжету: «Когда я сброшу с себя экономическое бремя, напишу "Диалектику". Истинные законы диалектики имеются уже у Гегеля - правда, в мистической форме. Необходимо освободить их от этой формы...»[233] Но этот замысел так и не был реализован.

Из последователей К. Маркса и Ф. Энгельса В. И. Ленин был чуть ли не единственным человеком, который по-настоящему понимал их философию. Но его замечательная книга «Материализм и эмпириокритицизм», увидевшая свет в 1909 г., тоже не содержала систематического изложения диалектического материализма. И главное, в этой работе основное внимание он обращал не столько на отличие диалектического материализма от других материалистических учений, сколько на то, что роднит его со всеми другими формами материализма. «Философские тетради» В. И. Ленина свидетельствуют о том, что и у него было намерение написать работу, в которой в более или менее систематическом виде излагался бы именно диалектический материализм[234]. Но воплотить этот замысел в жизнь он, как ранее К. Маркс, не успел.

Крупный французский философ, считавший себя марксистом, Луи Пьер Альтюссер (1918-1990) в работе «Ленин и философия» (1968) полагал, что ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс, ни В. И. Ленин не создали труда, в котором было бы дано систематическое изложение диалектического материализма, вовсе не в силу каких-то частных обстоятельств (отсутствие времени, занятость иными более важными для них делами и т. п.), как думает большинство исследователей-марксистов. «Истинная причина, - писал он, - в том, что время еще не пришло, что еще на настал вечер, и ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин не могли еще написать тот фундаментальный философский труд, которого не хватает марксизму. Появившись уже после переворота в науке, который обусловливал развитие философии на очередном ее этапе, они все же появились слишком рано; как мы знаем, философии всегда необходимо отставание»[235].

Переворотом в науке, за которым с обязательным отставанием на много лет должно было последовать возникновение принципиально новой системы философии, по Альтюссеру, было создание К. Марксом впервые настоящей исторической науки. Как можно понять, Л. Альтюссер имеет при этом в виду не что иное, как создание К. Марксом материалистического понимания истории. Но ведь это же открытие прежде всего было философским, а не конкретно-научным. Оно означало создание принципиально новой философии. И, конечно, вряд ли можно согласиться с Л. Альтюсеером в том, что К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин в принципе были неспособны дать систематическое изложение новой философии.

Однако доля истины в утверждениях французского философа содержится.

Почти все марксисты видели стоящую в данном случае и перед К. Марксом, и перед Ф. Энгельсом, и перед В. И. Лениным задачу в том, чтобы дать систематическое изложение уже вполне готового, детально разработанного философского учения. А на самом деле такое представление было ошибочным.

Суть дела состояла в том, что марксистская философия была недостаточно разработана и детализирована. Именно это обстоятельство препятствовало ее систематическому изложению.

Любая более или менее сложная теория всегда состоит из двух частей. Первая часть - сердцевина, ядро, представляющее собой систему главных основных идей теории, вторая - периферия - совокупность более частных идей (подробнее см.: IV.13.3). В периферийную часть теории могут входить и такие идеи, которые дополняют главные идеи теории. Но периферия в целом не есть просто дополнение к ядру. Идеи периферии представляют собой своеобразное проявление главных идей теории. В этих, более частных, идеях раскрываются, конкретизируются, уточняются главные идеи. Создание периферийных идей есть не что иное, как разработка главных, основных идей. Любая полнокровная теория нуждается не только в ядре, но и в более или менее обстоятельно разработанной периферии.

К. Марксом и Ф. Энгельсом было создано ядро принципиально новой философской системы, сформулированы основные ее идеи. Некоторые из этих идей, когда возникала нужда в этом, были ими сравнительно полно разработаны. Но далеко не все. Систематическое изложение марксистской философии предполагало более или менее детальную разработку всех без исключения главных идей теории. Но это требовало огромных усилий и массы времени.

В отличие от И. Канта, И. Г. Фихте, Ф. Шеллинга и Г. Гегеля, основоположники марксизма не были профессорами философии университетов, которые были обязаны читать систематические курсы лекций и у которых было достаточно времени на подготовку этих курсов. К. Маркс был революционным политическим деятелем и, когда обращался к научной работе, занимался прежде всего теми проблемами, разработка которых диктовалась партийными интересами. В результате в области науки он занимался главным образом исследованием экономики современного ему капитализма. Революционером был и Ф. Энгельс. Его обращение к науке тоже диктовалось интересами революционной работы. В. И. Ленин был лидером одной из политических партий России, а после прихода этой партии к власти стал одновременно и руководителем огромного государства, которое вынуждено было отбиваться от многочисленных внутренних и внешних врагов. Можно только удивляться тому, как он, несмотря на все это, сумел создать несколько блистательных научных и философских работ.

Не будучи систематически изложенной, марксистская философия была во многом и недостаточно разработанной. В силу этого даже основные ее идеи, выдвинутые ее создателями - К. Марксом и Ф. Энгельсом, не всегда понимались и принимались людьми, считавшими себя марксистами. «...Крупной ошибкой, - писал Ф. Энгельс в 1878 г. в одном из своих писем, - является то, что студентам и прочим невежественным "ученым" позволяют в качестве научных представителей партии нести перед всем светом в огромном количестве невероятную чушь. Впрочем, это детская болезнь, которую необходимо перенести, и именно для того, чтобы сократить ее, я так подробно рассмотрел это на примере Дюринга»[236]. По словам Ф. Энгельса, сам К. Маркс, ознакомившись с работами некоторых авторов, претендовавших на то, что в философии они стоят на позициях марксизма, сказал однажды своему единомышленнику и зятю Полю Лафаргу (1842-1911): «Ясно одно, что сам я не марксист»[237].

И так продолжало обстоять дело и в последующем. У марксизма всегда было много не только врагов, но и, как выражался Ф. Энгельс, «опасных друзей». «И у материалистического понимания истории, - писал он в 1890 г. в одном из писем, - имеется теперь множество таких друзей, для которых оно служит предлогом, чтобы не изучать историю. Дело обстоит совершенно так же, когда Маркс говорил о французских "марксистах" конца 1970-х годов: "Я знаю только одно, что я не марксист"»[238]. Нельзя в этой связи не отметить, что на основании приведенных выше слов не только журналисты, которым по самой их природе положено лгать, но и более солидные, хотя и не очень умные люди, стали утверждать, что К. Маркс к концу жизни отказался от своего учения[239].

И хотя было время, когда марксистская философия была возведена в ранг государственной и преподавалась в высших учебных заведениях значительного числа стран, она в силу целого ряда обстоятельств, которые будут рассмотрены в заключительной книге цикла, и сейчас продолжает оставаться в том же положении. По этой причине в философии диалектического материализма много белых пятен, без заполнения которых невозможно сколько-нибудь полное и систематическое изложение этой философской системы.

Эту незавершенность, недостроенность не только марксистской философии, но и марксизма в целом, прекрасно понимал В. И. Ленин. «Мы, - писал он, - вовсе не смотрим на теорию Маркса как на нечто законченное и неприкосновенное; мы убеждены, напротив, что она положила только краеугольные камни той науки, которую социалисты должны двигать дальше во всех направлениях, если не хотят отстать от жизни»[240]. Под краеугольными камнями В. И. Ленин понимал основные идеи марксизма, его ядро.

На этом фундаменте последователи К. Маркса и Ф. Энгельса, продолжая их дело, должны достраивать и даже перестраивать здание марксизма вообще, марксистской философии в частности. Это строительство должно представлять собой такую разработку основных идей марксизма, которая зиждется и на новых данных, заведомо неизвестных основоположникам марксизма, а поэтому с необходимостью предполагает критику и частичный, а иногда даже и полный отказ от тех или иных выдвинутых ими положений. Не только можно, но и нужно заново пересматривать многие периферийные идеи, даже полностью отказываться от них и заменять новыми, отвечающими современному положению дел. Если при такой переработке сохраняются все основные положения марксизма, его ядро, то преобразованная, обновленная теория остается марксистской, а исследователь продолжает быть марксистом, причем ортодоксальным марксистом.

Ортодоксия заключается вовсе не в признании всего того, что было сказано К. Марксом и Ф. Энгельсом, за абсолютную истину в последней инстанции. Это - не ортодоксия, это - догматизм. Догматиков среди марксистов всегда было немало. К ним как нельзя лучше подходят слова одного из крупных исследователей жизни и учения К. Маркса - Франца Меринга (1846-1919): «попы марксистского прихода»[241].

На этом основании люди, не особенно любившие марксизм, изображали всех его последователей как отъявленных догматиков. Так, например, известный русский писатель Михаил Андреевич Осоргин (настоящая фамилия - Ильин) (1878-1942), примыкавший одно время к эсерам, писал в сатирическом стихотворении «Молитва социал-демократа» (1905-1906):

Ранним утром встает социал-демократ,
Член великой, российской, единой,
Пролетарскую плоть в буржуазный халат
Облекает с суровою миной.
Поплескавши небрежно на личность водой
И о массе подумав при этом,
На колени он пал пред иконой святой,
Пред великого Маркса портретом.
«О, великий учитель, - воскликнул С.-Д., ­
Ты, чья догма всегда непреложна,
Ты, чья схема навек приложима везде,
Чьи слова изменять невозможно»[242].

К отождествлению ортодоксии и догматизма очень часто прибегали люди, за которыми среди марксистов закрепилось название ревизионистов. Слово «ревизия» (лат. revisio) буквально означает пересмотр. В этом смысле внесение любых изменений в марксизм есть ревизия. Но в процессе исторического развития ревизионистами стали называть не всех вообще людей, стремившихся внести те или изменения в марксизм, а только тех, которые, отказываясь от основных положений этой концепции, в то же время уверяли всех, что они и были и остаются подлинными, настоящими марксистами, что они ни на йоту не отступают от марксизма. Именно эти люди всех тех, кто обвинял их в отходе от марксизма, упрекали в отсутствии творческого подхода к марксизму, называя это ортодоксией. Для них внесение каких-либо поправок в марксизм и ортодоксальность исключали друг друга.

В. И. Ленин потратил немало труда, разоблачая подобного рода взгляд. «Не будем верить тому, - писал он, - что ортодоксия позволяет брать что бы то ни было на веру, что ортодоксия исключает критическое претворение и дальнейшее развитие, что она позволяет заслонять исторические вопросы абстрактными схемами. Если есть ортодоксальные ученики, повинные в этих действительно тяжких грехах, то вина падает всецело на таких учеников, а отнюдь не на ортодоксию, которая отличается диаметрально противоположными качествами»[243].

Обращаясь от марксизма в целом к его философии, В. И. Ленин много раз подчеркивал необходимость постоянного обновления и дальнейшей разработки марксистской философии.

Споря с теми русскими философами, которые, отказавшись и от материализма, и от диалектики, перейдя на позиции махизма (субъективного идеализма и агностицизма), в то же время претендовали на то, что в философии они продолжают оставаться марксистами, В. И. Ленин писал: «Следовательно, ревизия "формы" материализма Энгельса, ревизия его натурфилософских положений не только не заключает в себе ничего "ревизионистского" в установившемся смысле слова, а, напротив, необходимо требуется марксизмом. Махистам мы ставим в упрек отнюдь не такой пересмотр, а их чисто ревизионистский прием - изменять сути материализма под видом критики формы его...»[244] «Наши истребители диалектического материализма, - говорил В. И. Ленин в другом месте той же работы, - безбоязненно договариваются до прямого фидеизма... но у них пропадает всякая смелость, всякое уважением к собственным убеждениям, когда дело доходит до прямого определения своих отношений к Марксу и Энгельсу. На деле - полное отречение от диалектического материализма, т. е. от марксизма. На словах - бесконечные увертки, попытки обойти суть вопроса, прикрыть свое отступление, поставить на место материализма вообще кого-нибудь одного из материалистов, решительный отказ от прямого разбора бесчисленных материалистических заявлений Маркса и Энгельса. Это - настоящий " бунт на коленях", по справедливому выражению одного из марксистов.

Это - типичный философский ревизионизм, ибо только ревизионисты приобрели себе печальную славу своим отступлением от основных воззрений марксизма и своей боязнью или своей неспособностью открыто, прямо, решительно и ясно "рассчитаться" с покинутыми взглядами»[245].

Прекрасно сознавая недостроенность, недостаточную разработанность марксистской философии, В. И. Ленин не только постоянно призывал к продолжению дела, которое начали в этой области К. Маркс и Ф. Энгельс, но и указывал, в чем эта работа должна состоять. «Продолжение дела Гегеля и Маркса, - писал он в конспекте работы Г. Гегеля " Наука логики", ­ должно состоять в диалектической обработке истории человеческой мысли, науки и техники»[246]. А в конспекте книги Ф. Лассаля «Философия Гераклита Темного из Эфеса» В. И. Ленин набрасывает целую программу деятельности философов-марксистов по разработке теории познания. Назвав историю философии, историю отдельных наук, истории умственного развития ребенка и животных, историю языка и добавив к этому перечню психологию и физиологию органов чувств, В. И. Ленин резюмирует: «Вот те области знания, из коих должна сложиться теория познания и диалектика»[247]. Таким образом, В. И. Ленин считал, что марксистская теория познания и диалектика еще не сложилась, что она еще только должна быть создана.