Случай в Брянском лесу

В последние дни августа 1943 года закончилась полутора­месячная ежесуточная битва на Орловско-Курской дуге. От нашего батальона, укомплекто­ванного в июле по штатному расписанию в количестве 750 человек, осталось к концу битвы 150, то есть практически одна полнокровная рота. Но эта рота стоила в бою не одного батальона и успешно выполнила задачи, рассчитанные на батальон.

Немцы отступали, остав­ляя заслоны, которые нас обстре­ливали. И пока мы разворачива­лись для боя, они прыгали на ма­шины и уезжали, оставляя нам еще горящие окурки сигарет. Так они пытались задержать наше продви­жение и выиграть время для соз­дания обороны.

Мы стали уже наступать колонной по 30-40 километров в сутки, освобождая Брянскую об­ласть, двигаясь к границе Бело­руссии. И все на своих двоих. Уставший до бесконечности ба­тальон шел, сверкая выступившей солью на гимнастерках, в ярких лучах безжалостного солнца под 30-35 градусов. Ноги вязли по щиколотку в горячем песке раз­давленных и перемолотых гусени­цами танков шляхов. И вдруг на горизонте появился манящий своей зеленью и прохладой леген­дарный Брянский лес. Как-то даже жить захотелось, и батальон пове­селел. И вот мы в лесу, где на каждом километре либо речушка, или озерко, или болотинка.

Для нас, уральцев, лес, что дом родной. Он был могучим, влажным, полным белых пере­росших грибов величиной со шляпу и красными коврами пос­певшей брусники, которой мы уделили должное внимание.

Глядючи на всю эту кра­соту и благодать, мы чувствовали, как в душе возникал гнев на немцев, лишивших нас возмож­ности жить дома - в своих лесах и на своих речках. Картины леса дали нам возможность на миг побывать дома и одновременно привели нас в боевое состояние. Возникло чувство насторожен­ности. Если нам хорошо, то, наверное, и немцам тут неплохо, хотя они не любили воевать в лесу и всегда выходили на открытое пространство. Но кто его знает, жара все-таки!

Движемся по лесу в линию с осторожностью. И вдруг наты­каемся в густом еловом подлеске на завал из свежесрубленных сосен и елей. Все это окутано «колючкой» и заминировано. Попробовали обойти, но не полу­чилось, слева и справа болотная топь. Сунулись прямо - фрицы встретили нас пулеметным огнем. Оказалось, что там у них довольно серьезная оборона. Что делать? Кончилась наша «воскресная про­гулка» по Брянщине с небольшими стычками, вновь начались тяжелые боевые будни.

Пришлось копать и делать лазы под завалом, чтобы выползти на другую сторону завала и лежа рассредоточиться для атаки немец­кой линии обороны.

У нас в батальоне служил один плотного телосложения па­рень из Слободотуринского района Храмцов. Он один из батальона носил карабин со штыком, то ли ему это нравилось, то ли боялся старшину батальона - главного начальника по имуществу в ба­тальоне. А старшина постоянно ему говорил и в шутку, и всерьез: «Смотри, Храмцов, не бросай штык, держу тебя на контроле». Он его и носил, хотя в лесу, в траншее со штыком неудобно, так как он за все цепляется. А карабин Храмцов любил и стрелял из него мастерски, менять на автомат отказался.

Одним из последних Храмцов прополз через лаз и почему-то встал во весь рост по ту сторону завала. В это время справа от него из зарослей ельника выс­кочили три немца-связиста, сма­тывая телефонный кабель на ка­тушку. Это было буквально в десяти метрах от Храмцова. Он издал ле­денящий душу нечленораздельный совершено первобытный вопль, переходящий в душераздирающий рев, и бросился со штыком на бли­жайшего немца. С размаху при­колол его к сосне. У немца на груди висел автомат, но он от ужаса не сделал ни одного выстрела. Ви­димо, его воля была парализована внезапностью нападения, перво­родным воплем древнего охотника и видом летящего на него со шты­ком Храмцова. Двое других бросили катушку и в ужасе пустились нау­ тек, не пытаясь стрелять. Батальон уже был готов к атаке и бросился вслед за немцами в их траншею. Немцы никак не ожидали, что мы уже преодолели их завал без еди­ного выстрела и взрыва в полной тишине.

Произошел скоротечный жестокий бой. Ведению рукопаш­ного боя нас основательно учили в Черкасском пехотном училище. Это бой и винтовкой со штыком, и саперной лопатой (это страшное оружие в умелых руках), и мы были обучены смертельным приемам рукопашного боя без какого-либо оружия. Немцы, оставшиеся в живых, сдались в плен, а часть сумела убежать в самом начале боя.

После боя мы решили помочь Храмцову вытащить штык из сосны, на котором висел не­мец, но так и не смогли. Он загнал его в дерево на половину длины. Так и стал Храмцов ходить с карабином без штыка.

После боя комбат, кото­рый все видел, похвалил Храмцова за находчивость и мужество и сказал, что представит его к наг­раде. Храмцов смущенно ответил: «Товарищ капитан, не надо меня награждать за мужество, все это произошло от страха, когда немцы неожиданно выскочили из ель­ника. Я очень испугался от неожи­данности».

Вот тут и сработала при­обретенная в училище и дове­денная до автоматизма привычка к рукопашному бою винтовкой со штыком. Капитан Тараненко - комбат нашего батальона - ответил: «А я все равно представлю тебя к награде. Если весь батальон испугается и со страха перебьет всех немцев, так это именно то, что нам нужно для победы. Человек разумный не может не бояться смерти, но солдат, прео­долевший страх, и есть человек мужественный. Вы поняли меня, ребята?».

Мы погнали немцев даль­ше и через несколько дней освободили первый белорусский городок Хотимск. За что получили благодарственную телеграмму от Верховного главкома И.В. Сталина и очень этим гордились.