2020-06-12
69
Мой робкий разум, видимо, выскажет пару банальностей, но некоторые банальности надо повторять, иначе они перестанут быть даже истинами.
Индивидуальный путь прекрасен. Если понимать его правильно, то есть буквально. В основном же он осознается как эвфемизм более-менее искусного обходного маневра, приводящего ученика в тот же самый пункт общего сбора, куда он попал бы и по столбовой дороге всеобщего среднего образования. Т.е. под вариативностью понимаются разные способы объяснения одного и того же.
Само наличие Министерства образования с едиными учебниками, стандартами, инструкциями и рекомендациями низводит представление об индивидуальном пути в призрачную область благих пожеланий и завышенных ожиданий, по сути создающих обслуживающий персонал синхрофазотронов, реторт и валторн.
Альтернативой представляется не менее изысканная картина с уходящими в туманную даль траекториями:
С индивидуальностью здесь вроде все в порядке, но смысловой акцент надо ставить на словосочетании «якобы пути». Человек, движущийся по такой линии, просто не может знать, по своему ли, по пути ли он движется и движется ли вообще.
Было бы неплохо ввести такой термин: Принцип Неопределенности Индивидуального Пути (ПНИП). Неподвижный, не меняющийся человек цель видит ясно, в движении цель размывается. Т.е. пока вы стоите на месте, вы можете планировать что угодно конкретное и определенное, но, как только вы двинетесь к намеченным высотам, они начнут расплываться и модифицироваться вплоть до абсолютно нежелательных, поскольку ваше движение – это ваше изменение, а значит, и изменение цели. Идущий по личному пути не имеет цели долее трех месяцев или трех минут. Надо выбирать: или ты действительно идешь, или имеешь цель.
Правильная картина такова:
Это относится и к смене школ. Уходит не тот, кто обнаружил цель, а тот, кто идет. Я не говорю (пренебрежительно) о случаях с мотивирующей престижностью института, должности и т.п. Мы, слава богу, не в Советском Союзе, где счастье определялось престижностью кресла или парты. Конечно, всегда есть люди, желающие иметь стройную иерархию престижирата, иначе в их картине мира возникает хаос, а в душе печаль. «Пусть все будет, но пусть чего-то не хватает», – как сказал Райкин-Жванецкий об этой картине.
P.S.
Ну, и о погоде. В смысле – о родителях, поскольку ими определяются поступки детей – антагонистично или слиянно – не имеет значения, о родителях, не очень подходящих СОлНЦу, как я это вижу, а видеть я могу неправильно, должен предупредить особо склонных к панике.
Их два типа.
Первый тип относится к школе, как к явлению природы. Школу надо пережить. Случилось лето – наденем летнее, случилась зима – надо надеть пуховик. Сказали сдать деньги на то или се – надо сдать, сказали участвовать – надо участвовать. Нелепо думать, что своим произволением сентябрь можно превратить в апрель. Эти родители сдают детей, как в товарное отделение, а поезд довезет их куда надо. Это «надо» определяется не начальником поезда, не машинистом, не строителями железной дороги и даже не ее проектировщиками, а каким-то неведомым ходом вещей, которому нелепо не соответствовать и обсуждать который – безумие.
Родители второго типа, наоборот, непрерывно все обсуждают, потому что твердо знают, чего хотят или должны хотеть их дети, а окружающее никак этому не желает соответствовать. Они видят жизнь детей в поляризованном свете, а поляризатором выступает их собственный интерес: чтобы ребенок, став знаменитым или богатым, а лучше всего и сразу, мог бы на старости лет порадовать их материально и психически: осуществив их собственные желания. Любимый пример этих родителей – Моцарт Амадей Вольфганг, внесший огромный вклад в мировую культуру благодаря понуждению и наказанию в детстве. Они не поняли бы, если бы им сказали, что пример этот говорит об отсутствии у них эстетического, точнее, гуманитарного слуха, т.е. о том, что Моцарт трагичнее (психически ущербнее) Баха и Бетховена, и если они хотят превратить своего ребенка в глубокого невротика, истерика и параноика, то успех ожидает их всенепременнейше.
Таким образом, совершенно очевидна необходимость отбора родителей, но как ее осуществить практически, я не представляю. Видимо, последняя и окончательная тайна среднего образования, которая не откроется мне никогда.
Бы
1) Если бы я был учителем, агентом Министерства образования, воплощающим Его светлые идеи в жизнь, человеком с грамотами от разнообразных инстанций и мыслями об окладе жалованья и часах в неделю, если бы я имел перед собой абстрактный класс, в чьи головы надо поместить никого не волнующие вопросы учебника по литературе, если бы я был знаком с Сухомлинским, Станиславским и собакой Павлова, а со Шмаковым не знаком, если бы я верил, что сознание находится в голове, бог на небе, следствие в причине, истина в книге, а деньги в банке, если бы я был согласен, что новости культуры – это премьера «Жизели» в Большом театре, а перестрелка в школе – криминальная хроника, т.е. если бы я мог спокойно спать и видеть сны, боюсь, однажды случилось бы утро, когда я проснулся бы, ужаснулся бы и застрелился бы.
2) Если бы школьники были государственными служащими, если бы они были кому-то что-то должны, если бы мы не делали вид, будто стремление к пятеркам – их святая, если не врожденная обязанность, а мы их крупно одалживаем, помогая ее исполнить, если бы они не чувствовали, что тут что-то не так: что стать отличником просто, стоит только захотеть, но хотеть не стоит, потому что это они – нам делают одолжение, придя учиться к нам – нам, недовольным своим недовольством, своей пищей, своей квартирой, своей Думой, своим международным положением, своими перспективами в этой и той жизни, не с луны свалившимися, а возникшими благодаря школе, советской до мозга костей по сию пору, если бы мы не длили это положение с прогрессирующим упорством дегенерирующего Сизифа, если бы коллективизм имел какой-нибудь другой смысл, кроме противостояния другому коллективизму, а социализация – какой-нибудь другой эффект, кроме превращения в нас, если бы взросление не означало окукливания без надежд на метаморфозу, школа как таковая не имела бы будущего даже при исполнении первого пункта.
