Ожившие мертвецы в мифологии

 

Самая ранняя сохранившаяся запись об угрозе бедствия, которое сегодня назвали бы зомби-апокалипсисом, сделана клинописью на глиняных табличках на аккадском языке около 2000-1400 гг. до н. э. Это эпизод из эпической истории мифического царя Урука (на территории современного Ирака) Гильгамеша. Богиня Иштар, разгневанная действиями царя, грозится разрушить врата преисподней и позволить мертвым подняться в мир людей и съесть живых. Богиня обещает, что мертвых будет больше, чем живых (Weiser, 2015: 446; Manuel, 2014: 112-113).

 

Саги викингов содержат рассказы о "необыкновенных жизни и силе", которые оживляют мертвое тело, помещенное в могилу (Davidson, 1943: 96). Труп жил в могиле, как живой человек, лишенный дома и человеческого общества. Поэтому мертвый завидовал живым, имеющим всё, что у него отняли. Хаугбуи (от haugr, означающего “курган”) жили в каменной погребальной камере, редко выходя из нее и отчаянно охраняя ее с помощью зубов, когтей и сверхчеловеческой силы. Но драугры (ходячие мертвецы), неуязвимые трупы воинов, поднимались из своих могил и бродили по окрестностям, нападая на живых. Как считали жители древней Скандинавии, мертвые тела со временем могут разбухать до огромных размеров, что способствовало появлению в мифах подробностей о необъятных силе и размерах этих воинов, которые, как говорили, могли управлять погодой, предсказывать будущее и магически перемещаться через твердые тела (Weiser, 2015: 446-447).

 

Существуют японские мифы о гашадокуро, оживших скелетах, созданных из костей людей, умерших от голода. Они ловят людей и откусывают им головы. Японский нукекуби (отделяемая шея) отделяет свою голову от тела ночью, чтобы охотиться на людей. Сначала он кричит, чтобы напугать свою добычу, а потом прокусывает зубами горло жертвы (Weiser, 2015: 447).

 

Цзянши (прыгающий зомби) первоначально появился в литературных произведениях, написанных при дворе династии Цин в Китае. Цзянши — это оживший труп, который прыгает, двигаясь, вытянув вперед руки, и стремится высосать ци (жизненную энергию) из живых. Удар молнии, прыжок беременной черной кошки через гроб или магия даосского жреца -- всё это может оживить недавно умершего. Независимо от изначальной причины оживления трупа, человек, укушенный цзянши, заражается от него и тоже становится цзянши.

 

Миф о прыгающих цзянши, возможно, развился из-за практики привязывания окоченевшего тела умершего к бамбуковому шесту, чтобы два человека могли легко его перенести. В таком вертикальном положении труп как будто подпрыгивал, пока носильщики шли рядом. С тех пор цзянши превратился в один из самых популярных образов в кинематографе и литературе. В Китае, Вьетнаме, Корее и Японии цзянши даже стал героем произведений комедийного жанра (Bishop, 2014).

 

В фольклоре многих стран Юго-Восточной Азии существует мифологическое существо с дюжиной различных имен: Красуэ, Касу, Леяк, Ахп и др. У этого существа есть отделяющаяся от тела летающая голова с болтающимися внутренностями, которые мерцают в ночи, подчеркивая ненасытную натуру чудовища. Это существо просыпается ночью и отправляется на поиски крови и плоти, которыми оно может поживиться.

 

Возможно, наиболее значимая легенда о «квази-зомби», появившаяся до гаитянских фольклорных текстов, происходит из Тибета: это легенды о так называемых ро-лангах. Исследования антрополога Туррелла В. Уайли показали, что в Тибете существует устоявшийся устный фольклор о мертвых трупах, возвращенных к жизни как человеческими, так и демоническими средствами (цит. по: Bishop, 2010). Эти ро-ланги напоминают гаитянских зомби тем, что они являются оживленными человеческими телами, но сила, стоящая за их кажущимся воскрешением, -- это демоническая одержимость, а не коварные действия священника или мага.

 

Оживающие мертвецы уже в традиционном обществе были темой для детских игр. В книге “Поэтика традиционных восточнославянских игр” Мария Гаврилова пишет о игре “Кострома”, которая еще в начале ХХ века была распространена в русских деревнях. Эта игра, как полагают исследователи, восходит к архаическому обряду «Похороны Костромы». По сюжету «Костромы», одного игрока должны «похоронить», а после похорон он “оживает” и начинает ловить других игроков.

 

В работе Марии Гавриловой упомянута ещё одна игра— «Дженни Джонс» (Jenny Jones). Эта английская песня-игра по сюжету очень напоминает «Кострому». Дети устраивают игровые “похороны” участницы игры, которую называют Дженни. В ирландском варианте игры она после этих «похорон» восстает, а в саутгемптонской и некоторых других версиях она, «восстав» и “превратившись в привидение”, начинала гоняться за другими игроками. Несмотря на то, что «Кострома» основывается на восточнославянских фольклорных практиках и ритуалах, связанных с тематикой смерти и похорон, а «Дженни Джонс» — на английских, исследовательница полагает, что у этих игр, скорее всего, есть общие корни в архаическом фольклоре (Гаврилова, 2019: 173-175). О возможности генетической связи «Костромы» и игры в зомби будет сказано в третьей главе этой работы.

Мифы об оживших мертвецах можно встретить и в других культурах, но ни один из них не может быть напрямую связан с кинематографическим монстром так ясно, как зомби Вест-Индии.

 

Вампиры и оборотни

 

Образы мифологических вампиров и оборотней восходят к примерно одним и тем же фольклорным источникам, в которых говорится о родственных волку существах, которые могут изменять своё обличие. Как вампиры, так и оборотни разделяют с зомби мифологическую способность превращения людей в подобных себе существ с помощью укуса. Кроме того, и вампиры, и зомби являются ожившими мертвецами, обладающими телесной формой.

 

Несмотря на то, что и вампиры, и оборотни являются мифологическими или фольклорными существами, они отличаются друг от друга тем, что вампиры питаются какой-либо составляющей человеческого тела, обычно кровью (хотя пища вампира в некоторых произведениях варьируется), а оборотни кровь не пьют.

 

Термин «вампир» стал распространенным в XVIII веке благодаря восточноевропейскому фольклору. В некоторых фольклорных произведениях вампиры были слабыми и дряхлыми. Вампиры в восточноевропейской мифологии были похожи на зомби тем, что они выглядели, как раздутые трупы. Раздутость является одной из самых распространенных черт вампиров в европейском фольклоре. В некоторых легендах вампиры описываются, как существа с кровью, вытекающей из их ртов и носов. «Вампир» (1819) Джона Полидориса (Джон Уильям Полидори, 1795-1821) создал прототип современного вампира; впоследствии вампиры в поп-продукции будут представлены (за некоторыми исключениями) как харизматичные, утонченные и красивые существа.

 

Вампир связан с лу-гару, изменяющим форму существом, которое представляет собой смесь образов французского и африканского – точнее, вудуистского -- фольклора. Лу-гару распространен в мифах Карибских островов и Луизианы и является одной из версий мифологического оборотня. Оборотни, также известные как ликантропы (от греческих слов, обозначающих волка и человека), как и вампиры, имеют особые отношения с животными, особенно с волками (аналогичные персонажи в дальневосточном фольклоре – с лисицами).

 

Оборотень не имеет почти ничего общего ни с вуду-зомби, ни с традиционным кинематографическим зомби, представленном, например, в работах кинорежиссера Джорджа Ромеро («Ночь живых мертвецов», 1968, и последующие). Однако у него есть много общих черт с «быстрыми зомби», ставшими популярными после выпуска в прокат фильма «28 дней спустя» (реж. Денни Бойл, 2002). Одним из главных сходств такого зомби с оборотнем — это стремление разрывать человеческие тела на части и есть их внутренности; в некоторых мифах оборотни пожирают недавно похороненные трупы.

 

В рассказах о нападениях оборотней обычно описываются убийства и каннибализм. Европейские оборотни обычно были мужчинами; однако в некоторых историях есть старухи-оборотни с ядовитыми когтями (яд считался обычным оружием для женщин) и парализующим взглядом.

 

Смешение образов вампира и оборотня с образом зомби можно заметить в некоторых фантастических фильмах о зомби, снятых за последние пятнадцать лет. Например, ожившие люди в романе Ричарда Мэтисона "Я -- легенда" (1954) считают себя вампирами, поскольку мифология этих персонажей — единственное объяснение, которое они могут дать тому, почему они оживают после смерти и имеют аллергию на солнечный свет и чеснок, а многие из тех, кто был христианами при жизни, теперь боятся крестов. Впоследствии они пытаются пить кровь живых людей. Тем не менее, эти существа больше похожи на зомби в том, что они грязные и безмозглые. Зомби в фильме Джима Миклза "Земля Кола" (2010) также похожи на вампиров в том, что их нужно заколоть, чтобы уничтожить, но они похожи и на оборотней в своей свирепости. Зомби в серии графических романов Гарта Энниса «Crossed» больше похожи на оборотней в основном из-за того, что зараженные чрезвычайно жестоки, а их покрытые фурункулами лица обретают постоянный оскал, характерное для злобного животного. (Fonseca, 2014: 277-278)

Африканский фольклор

 

Слово зомби, скорее всего, происходит от распространенного на островах Карибского моря слова jumbee -- дух злого умершего человека. Существует много видов jumbee как в карибской, так и в других культурах. Хотя названия такого явления у разных народов могут отличаться, общий концепт фольклорного jumbee остается неизменным — это люди, которые были злыми при жизни и обречены на то, чтобы остаться орудиями зла и после смерти (Weiser, 2015: 447-448).

Когда коренных жителей Центральной Западной Африки захватывали и перевозили в Новый Свет, чтобы удовлетворить постоянно растущий спрос на рабов, -- они приносили туда фольклорные произведения о сверхъестественном контроле над ожившими мертвецами. Джамби, скорее всего, происходит от слова из языка киконго, обозначающего фетиш (зумби). С помощью фетиша можно было контролировать других. Джамби -- это не зомби, а общее описательное слово для определенного вида нечисти (демонов или злых духов умерших людей). Сами зомби не входят в число джамби, но из-за того, что эти слова звучат похоже и описывают похожие явления, я думаю, что слово "зомби" происходит от слова "джамби". По страхам, представленным в карибской мифологии зомби, зомби больше всего напоминает “голландского джамби” (the Dutch man jumbie) -- это духи злых голландцев, которые при жизни беспощадно убивали рабов в колониях, и теперь вернулись на прежнее место, вне зависимости от того, где умерли, чтобы продолжать творить зло. Такие мифы наиболее распространены в Гайане.

 

В Центральной Западной Африке считалось, что умершего можно вернуть к жизни с помощью магии вуду. Согласно этим легендам, после того, как мертвецы оживлены, они становятся послушными и теряют собственную волю. Эти бессильные, не живые, но и не мертвые люди остаются под контролем колдуна, который, оживив их, заставляет трудиться в рабстве (Weiser, 2015: 447; Fonseca, 2014: 2).

 

Когда коренных жителей Центральной и Западной Африки захватывали и перевозили в Новый Свет, чтобы удовлетворить постоянно растущий спрос на рабов, -- они приносили туда фольклорные произведения о сверхъестественном контроле над ожившими мертвецами. Джамби – уже упомянутое во Введении название зомби в Вест-Индийской мифологии, скорее всего, происходит от слова из языка киконго, обозначающего фетиш (зумби). С помощью фетиша можно было контролировать других. Джамби -- это не зомби, а общее описательное слово для определенного вида нечисти (демонов или злых духов умерших людей). сами зомби не входят в число джамби, но из-за того, что эти слова звучат похоже и описывают похожие явления, я думаю, что слово "зомби" происходит от слова "джамби". По страхам, представленным в карибской мифологии зомби, зомби больше всего напоминает “голландского джамби” (the Dutch man jumbie) -- это духи злых голландцев, которые при жизни беспощадно убивали рабов в колониях, и теперь вернулись на прежнее место, вне зависимости от того, где умерли, чтобы продолжать творить зло. Такие мифы наиболее распространены в Гайане.

 

Ничего не подозревающим туристам, посещающим остров Джамби-Бей (Jumby Bay, в составе государства Антигуа и Барбуда) в Карибском море, можно было бы сказать, что он назван в честь “игривых духов”, в то время, как вера в джумби всё ещё поддерживается на этом острове практикующими темную магию и колдовство.

 

Джамби, как и американский Бугимен, является устрашающим фольклорным образом. Креолизованные формы языка киконго встречаются в ритуальных текстах синкретических религий с африканским влиянием, практикуемых в местах, где работорговля была особенно распространена, включая Бразилию и острова Вест-Индии -- в частности, Гаити.

 

Когда-то Гаити была колонией с наибольшим процентом чернокожих рабов среди населения во всем Западном полушарии. Идея послушных зомби зародилась там, в условиях угнетения, где люди жили с полным отсутствием контроля над своей жизнью. Гаитяне не боятся самих зомби (которые сами по себе глупые и жалкие); скорее, они боятся стать зомби при неправильных обстоятельствах и против своей воли. Превращение в нерассуждающего раба – опасность даже еще более страшная, чем смерть.

 

Гаитянские последователи религии вуду верят, что бокор (колдун) может временно парализовать нервную систему человека и ввести его состояние гипокинезии с помощью ритуальных снадобий из измельченных костей, пепла, растений и нейротоксинов. Жертвы таких ритуалов кажутся умершими с медицинской точки зрения, но после того, как их хоронят, бокор извлекает их из могил и продает в рабство. Хотя магическое воздействие на этих людей не оставляет физических следов, жертвы бокоров, как говорят легенды, страдают от повреждения мозга в результате действия ядов. Таких джумби якобы можно распознать по их чрезмерной послушности, стеклянным пустым глазам, гнусавому звону в голосе и очевидному отсутствию воли, эмоций и памяти (Davis, 1988: 60). У них остается только одна способность — работать.

 

Артефакты вуду, Порт-о-Пренс, Гаити (Дорон, 2002; Bishop, 2010: 40)

 

Прямым результатом ограниченной американской оккупации Гаити в начале двадцатого века (1915–1934) стало повышение осведомленности западных исследователей о ритуалах вуду и зомби-фольклоре, а также возросшее любопытство и увлечение ими. Рассказы об оживленных трупах, использовавшихся местными владельцами плантаций для развития производства, представляли особый интерес для приезжих этнографов, и зомби быстро стал центром изучения фольклора Гаити.

 

Когда антропологи начали возвращаться в Соединенные Штаты, чтобы опубликовать свои открытия, истории о зомби начали кодифицироваться. Очевидно, что этнографические и фольклорные элементы историй о зомби более сложны, чем часто схематичные образы таких существ, представленные в американской индустрии развлечений. Однако, независимо от вариаций в сюжетах, фундаментальной характеристикой феномена зомби является представление о них как о следствии мистического вмешательства в естественные процессы жизни и смерти. Представителям народов Вест-Индии, которые верят в магию вуду, такое вмешательство кажется весьма вероятным. Однако вест-индийская мифология также использует страхи, связанные с христианским вероучением, потому что колдовство считается нарушением Божьих законов, -- процессом, посредством которого прерывается вечный покой человека и в результате которого умерший обрекается на рабский труд.

 

Под воздействием работ этнографов в США начинают появляться художественные произведения о зомби – этот процесс относится к началу 1930-х гг. В 1932 году в театре Билтмор в Нью-Йорке состоялась премьера спектакля по пьесе Кеннета Уэбба «Зомби», а снятый в Голливуде фильм «Белый зомби» по сценарию Гарнетта Уэстона вышел на экраны кинотеатров^[2]; несмотря на поразительное сходство сюжетных нарративов, они были созданы разными авторами. Ни одно из двух этих произведений работ не получили одобрения у критиков, но оба они были популярны у зрителей. В 1933 году Вивиан Мейк опубликовала небольшой рассказ, который также назывался «Белый зомби». Важно отметить, что эти работы имели в значительной степени расовый подтекст.

 

Название «Белый зомби» играет на расистских, ксенофобских страхах, распространенных среди белой западной аудитории. В 1930-х годах в Соединенных Штатах существовали законы о расовой сегрегации. Характерный для этого времени страх перед возможностью появления “белых” зомби – то есть превращения в зомби именно белого человека – по-видимому, имел своей причиной страх многих белых американцев перед смешением рас (Bishop, 2010: 47-52; Boon, 2017: 16-18).