Равнодушие и собственное превосходство

Представьте себе ситуацию, что перед вами находится клиент, который обратился с претензией на качество оказанной услуги, – возмущенный и расстроенный. Или вы разговариваете с супругой, которая в слезах жалуется вам на коллегу.

Речь идет о ситуации, когда вы находитесь в относительно стабильном состоянии, а ваш партнер переживает сильные эмоции. Иначе говоря, ваш эмоциональный фон можно отметить как «зеленый», а его – «красный».

Вспомните, читатель, самого себя в аналогичных ситуациях: например, когда вы, будучи переполнены какими-либо сильными эмоциями, описывали происшествие другому человеку – может быть, вы жаловались матери на несправедливость учителя или обиду, нанесенную подругой. Может быть, вы рассказывали о сложностях в отношениях с вашим молодым человеком (девушкой) кому-то из знакомых. Чего вам больше всего хотелось в тот момент?

Обычно мы все рассчитываем в таких ситуациях на понимание наших эмоций и на поддержку, иногда нас интересует и совет – но, как правило, далеко не в первую очередь. Нам нужно поделиться тем, что мы чувствуем, и быть услышанными без осуждения и поучений. Однако далеко не всегда партнер в состоянии нам это дать, и бывает, что его реакции приносят нам боль, потому что свидетельствуют о непонимании. И чем сильнее переживание, которое просилось наружу и которым тебе хотелось поделиться, тем больнее бывает, оттого что тебя не понимают.

Сейчас, читатель, мы обратимся к исследованию типичных реакций на живое человеческое переживание, которые выражают его непонимание, непринятие, отторжение и которые в результате вызывают душевную боль у того, кому они адресованы. Может быть, среди примеров вы узнаете свой случай?

Отрицание значимости переживания

Вам дают понять, что то, что с вами происходит, – это так, ерунда, не имеет большого значения и не стоит внимания. Например, одна моя клиентка, в детстве жалуясь матери на то, как ей плохо (больно, страшно и т. п.), слышала в ответ всегда одно и то же: «Разве это плохо? Вот в войну, в голод действительно было плохо, больно и страшно». Что на это может возразить семилетний ребенок?

Другой мой клиент, взрослый мужчина, рассказывал, что все детство в ответ на его «Мама, мне больно!» слышал: «Вот когда я тебя рожала, это действительно было больно, а у тебя – так, ерунда!» В обеих приведенных ситуациях эффект был один: ребенок не только не чувствует того, что его переживание понято и принято, но и получает от родителя груз вины за то, что теребит «по пустякам» (во втором случае и за «мучения родов»).

Отрицание значимости переживания звучит в репликах: «Вот у тебя – ерунда, а вот у меня было…», «Это что! Вот в прошлом году был такой случай», «Да, так бывает, ну и что? Ну, случилось и случилось, что же теперь, убиваться, что ли?», оно сквозит в высмеивании и шутках, которые в этой ситуации совершенно «не смешны» тому, кому адресованы, в неуместных, «глупых» вопросах.

– И мы остались одни, и это случилось – первый раз в моей жизни…

– А что, там натурально была кровать???

– И мы остались одни, и это случилось – первый раз в моей жизни…

– Ну, теперь ты у нас главный развратник!!!

* * *

– Ненавижу ее, не могу!!! Не могу рядом с ней находиться, не могу ее видеть…

– М-да-а… Интересно, если вас с ней стравить – кто одолеет?

– Ненавижу ее, не могу!!! Не могу рядом с ней находиться, не могу ее видеть…

– Вот Иванов говорит, что вы на одной волне находитесь – мол, у вас одинаковая весовая категория. А я не согласен – если она дизель, то ты просто дизелек. Сколько в тебе килограммов сейчас?

Отрицание значимости переживания проявляется также в том, что человек пытается перевести разговор на другую тему, отказывается уделить внимание разговору (иногда таким образом маскируется страх перед контактом с сильными эмоциями, незнание, как реагировать).

– Мой парень просто замучил меня… Не знаю, как теперь быть…

– Подожди, я тебя не спросила: вы в кино-то сходили? Тот фильм видели? Ты же обещала рассказать, а то я не знаю, идти мне или нет.

Знакомо, читатель? В таких случаях мы ощущаем безразличие, нежелание разделить с нами груз наших переживаний и, как следствие, чувство одиночества и вины.