Горбачев Иван Порфирьевич

1925 г.р., г. Малоярославец

Наша семья состояла из восьми человек: отец, мать, пять братьев и сестра. Отец всю жизнь проработал на железнодорожном транспорте. Жили мы на ст. Свеса Ямпольского района Сумской области.

Мне не пришлось участвовать в Великой Отечественной войне, но я живой свидетель военных событий. Мои юные годы прошли в застенках рабского труда в Германии.

22 июня после окончания 8 классов в школе проходили соревнования по Осоавиахиму. Надо было погасить очаг возгорания. Я занял второе место. В этот же день в 16 часов радио сообщило о нападении Германии на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война. На второй и последующие дни начались массированные бомбежки железнодорожных путей, мостов, и наша территория с сентября 1941 г. оказалась оккупированной немцами.

В тылу начали организовываться партизанские отряды. Против партизан стали выступать военные карательные отряды мадьяр, фины, болгары и др. Постоянно происходили стычки между партизанами и карательными отрядами.

12 октября 1941 г. в нашу семью пришли полицаи с целью угнать в Германию старшего брата Николая. Его дома не оказалось – ушел в партизаны. Тогда они схватили меня вместо брата. Когда готовили список для отправки в Германию, тот, кто писал, спросил: «Кто этот пацан?» (указывая на меня), и кто‑то ответил, что это сын Горбача (так звали моего отца), и меня записали как Горбач. С этой фамилией я пробыл в Германии 930 дней и только в 1953 г., будучи в рядах Советской Армии, я смог восстановить фамилию с Горбача на Горбачева, предъявив свидетельство о рождении.

Итак, с 12 октября 1941 г. началась моя новая автобиография. Я стал узником рабского труда. До станции Ямполь Сумской области нас, молодых пацанов, примерно 35 человек, гнали пешком 12 км. Посадили в вагоны и довезли до разбитого бомбой моста. По фермам разрушенного моста нас перегнали на другой берег реки, а там стояли уже другие вагоны, в которых нас повезли в Конотоп. В Конотопе сформировали целый эшелон для отправки в Германию. Эшелон прибыл в Магдебург. Поместили нас в поврежденный кинозал. Переночевали кто как мог, кто сидя, кто на корточках, а наутро всех разбудили и объявили, что у одной девочки украли курицу. Переводчица объявила, что если не вернут девочке курицу, каждый 10‑й будет расстрелян. Всех вывели на улицу и каждый смотрит, откуда будут считать, чтобы не попасть десятым.

Оказалось, что нас вывели на распродажу. Подходит пожилой немец, видать бауэр, и трясет каждого, подбирая себе здоровых ребят. Отобрал нас 16 человек, купил нас и повел на поезд. Проехали 60 км, и повел нас в свое хозяйство. Поселил в сарае, дал по кусочку хлеба с маргарином и чай. Легли все спать.

Наутро он будит всех нас и одного парня не досчитывается. Спрашивает, где шестнадцатый. Все мы чужие, не знаем как кого зовут, все пожимают плечами, а парнишка тот сбежал. Всех нас повел хозяин на огород убирать картофель. В огороде грязь по колено, картошка крупная, за день так устали, что к вечеру не чувствовали ног. Вечером он сообщает, что нашего парня поймали и расстреляли. Мы проработали две недели, убрали всю картошку, просушили.

В начале ноября хозяин свез нас на военную фабрику в г. Зальцведель. Временно нас заселили в подвалы, расположенные на территории фабрики, затем переселили во вновь построенный большое лагерь, это уже было постоянное место.

В этом лагере находились русские, белорусы, украинцы, французы, бельгийцы, поляки и другие иностранцы. Сразу стали заводить на каждого карточку, делать отпечатки пальцев. Когда дошла до меня очередь проводить отпечатки пальцев (а у меня болело плечо, и я не мог полностью повернуть большой палец), тогда сзади стоявший полицай ударил меня два раза по плечу. Я упал от боли и потерял сознание. Приводили меня в чувство с помощью нашатырного спирта.

Потом проработал три дня на упаковке патронов в ящики. Подошла ко мне фрау Шульц, похлопала по плечу и говорит, чтобы я за ней шел. Выйдя на улицу, я увидел подвальное помещение выгоревшее внутри от пожара, это была лаборатория, где проводились испытания патронов. Проработал неделю в этом помещении, убирая после пожара черную грязь, копоть, не полностью сгоревший войлок, который предназначался для звукоизоляции в помещении во время проката пулемета. Фрау Шульц сказала, что я буду здесь работать. Работал я здесь с одним немцем‑инвалидом, который знал немного русский язык. Сначала работали вдвоем. Немец учил меня, как проводить стрельбу из пулемета. Брались пробы от определенных партий патронов, закладывались в ленту и ставились в камеры холода –60° и камеру жары +60° на 4 часа. Затем эта лента с патронами выстреливалась из пулемета, где проверялось качество патронов. После стрельбы на мишенях проверялась кучность пробоин, сортировались гильзы, по которым судили проверяющие, а это были женщины. Во время стрельбы были разные сбои. Лопались гильзы и застревали в стволе, взрывались патроны, это уже был дефект, который выводил пулемет из строя и это был сигнал для браковки партии патронов.

Когда мой немец‑инвалид заболел, я остался один в этом подвале. Изучив всю технологию этих стрельб, мне было с одной стороны проще, а с другой – очень опасно. Если контролеры, а они всегда приходили когда я отстреляюсь, разоблачат меня в подтасовке негодных, дефектных гильз в хорошую партию. И это мне удавалось, хотя это был большой риск. Таким образом мне удалось примерно свыше 4‑х миллионов патронов забраковать, и они не попали на фронт. Конечно, сейчас об этом легко говорить, но тогда это было страшно, я всегда находился в тревоге за свою работу, снились страшные сны.

Находясь в этом проклятом лагере мне всегда хотелось кушать. Я вспоминал Родину, родных. В 1944 году, когда был открыт второй фронт, со стороны американцев, англичан начались массовые бомбежки всей Германии. Разбомбили и наш концлагерь, фабрику.

Погибло много людей. Оставшихся в живых развозили по Германии.

Нас, 60 человек, погрузили на машины и отвезли в Альпы, недалеко от Швейцарии. Привезли в город Кирхгайм, а затем отвезли в горы, за 18 км., где планировали строить какой‑то завод. Были подготовлены два домика, а между ними кухня – два котла. Работали на каменном карьере, дробили камни на дробилках, сортировали щебенку, заливали фундамент, строили дороги.

Был такой случай, когда после очередного взрыва в карьере с горы летел камень и попал мне в голень левой ноги, повредил кость. Я лежал на койке верхнего яруса. В это время была бомбежка. Бомба пробила крышу, потолок и попала под котел кухни, но не разорвалась. Я лежу, и смотрю на эту бомбу, потихонечку сползаю с койки, и так оказался на улице. Я не мог долго опомниться. Это было уже начало мая 1945 г. Нога немного поправилась и мы, четверо ребят, убежали в горы, запрятались в пещеру и просидели там до 12 мая. Война окончилась 9 мая. Утром 12 мая мы вышли на тропинку. Увидели, что кто‑то машет нам рукой. Мы подошли к ним. Это были американцы. Угостили нас шоколадками. Не успели мы открыть шоколад, как на повороте увидели машины, которые подбирали всех, кто остался в живых. Привезли нас в Кирхегайм на сборный пункт, где мы прошли фильтрацию.

Был сформирован эшелон из автомашин. Шофера были негры на студебекерах. Нас должны были отвезти в г. Ковель, на Украину, но по дороге остановились в г. Братиславе на ночевку. И вот что произошло дальше. После долгой дороги я слез с машины и с одним парнем стал искать место, где можно помыться. Одна женщина показала нам, где вода. Это была небольшая речушка в лесу. Идя по тропинке к воде, я неожиданно встретил родного брата Николая. Мы обрадовались, обнялись, поплакались. Слезы радости боролись со слезами горечи. Он забрал меня с собой.

Пришли в его кабинет. Он был комсоргом батальона. Обогрел меня, обласкал, покормил, помыл. Переночевали вместе, а наутро опять на автомашины и ехали до Ковеля.

Брат рассказал мне о доме, о военной службе, о своих похождениях. В г. Ковеле вновь фильтрационная проверка. Получил справку о моем пребывании в Германии. Прибыл домой и стал на учет в военкомате.

Так закончилась моя биография в проклятых застенках Германии. Началась наша биография – надо было доучиваться. Семь лет армии, будучи в армии закончил 10 классов, а служил последние годы в г. Малоярославце в железнодорожном полку и здесь же обзавелся семьей.

После демобилизации поступил на завод и одновременно начал учиться в техникуме. Закончил в 1960 г. Живу в г. Малоярославце. Дети: дочь – Людмила, сын – Виктор, внуки: Юля, Марина, Женя, Миша, Артем, Дима, Павлик, правнуки – Егорка, Сеня, Никитка и Дима.

Моему поколению выпали суровые годы войны на фронтах, в тылу и в застенках концлагерей. Пожелаю, чтобы будущим поколениям эти ужасы жизни, если это можно назвать жизнью, остались только в воспоминаниях.

Это забыть трудно