Петр Великий

О личности

Обращаясь к личности, Ключевский пытался подойти к характеристике народа, его духовности и этики. Инициатива историческо­го движения принадлежит личности. Индивидуальность ума и талант Ключевский относил к области исторического изуче­ния. Но личность исторична и представляет первостепенную силу в «людском общежитии»; личность, имеющая несчастье стать вне союза, теряется для истории. Личности присущи все свойства социального. Она является носительницей нравствен­ности и культуры. Особое значение для чередующихся поко­лений имеет воспитание, которое создает историческое преем­ство материального и духовного достояния.

Русских правителей XVIII в. Ключевский делил на две категории. К «необычным» он относил Петра Великого, а к «случай­ным» — всех остальных.

Познакомившись с Западной Европой, Петр навсегда ос­тался под обаянием ее промышленных успехов. Осматривая фабрики в Париже, Петр особенно пленился шпалерной и гобеленовой и захотел основать такую же в Петербурге. «Ни за кем из своих Петр не ухаживал так, как за заграничными мастерами: по инструкции Мануфактур-коллегии в случае, если иноземный мастер захочет выехать за границу до кон­трактного срока, производилось строгое расследование, не было ли ему какого стеснения, не обидел ли его кто-нибудь, и хотя бы он не выразил прямо недовольства, а только пока­зал вид недовольного, предписывалось жестоко наказывать виновных».

По мнению Ключевского, Петр руководствовался сообра­жением необходимости разработки природных богатств, ко­торые «должно вести само государство принудительными ме­рами». «Он сравнивал свой народ с детьми: без понуждения от учителя сами за азбуку не сядут и сперва досадуют, а как выучатся, благодарят». Но «от большой стройки всегда ос­тается много сора, и в торопливой работе Петра пропадало много добра».

С именем Петра Ключевский связывал перелом во внешней политике: «С поворота на этот притязательный путь государство стало обходиться народу в несколько раз дороже прежнего». Сословная разверстка специальных повинностей стала еще тя­желее, чем была в XVII в. Ключевский считал, что «Петр стал преобразователем как-то невзначай, как будто нехотя, поне­воле. Война привела его и до конца жизни толкала к рефор­мам». Предварительной никакой программы реформ или про­думанной политики у него не было. Тем не менее Ключевский считал Петра «не должником, а кредитором будущего» на том основании, что он создал то, что получило развитие позднее: «Так мирятся с бурной весенней грозой, которая, ломая веко­вые деревья, освежает воздух и своим ливнем помогает всхо­дам нового посева».

XVIII в. не стал предметом самостоятельного изучения Клю­чевского. И он позволил себе карикатурность в средствах изоб­ражения. «Русские цари — не механики при машине, а огород­ные чучела для хищных птиц». «Наши цари были полезны, как грозные боги, небесполезны и как огородные чучела». Он счи­тал недостойными преемников и преемниц Петра Великого, писал о вырождении правителей, начиная с сыновей Павла I.