Что такое геополитика

 

Геополитика как теоретическая научная дисциплина появилась на рубеже XIX-ХХ вв. К этому моменту в мире произошли кардинальные изменения. Суть этих изменений один из основателей геополитики британский географ Х.Макиндер определил как переход в «послеколумбову эру», когда мир превратился в «замкнутую политическую систему» глобального масштаба.1 Ленин эти же изменения определял как переход капитализма в свою высшую стадию — империализм. Одним из признаков нового состояния общества явилось окончание «раздела всей территории земли между крупнейшими капиталистическими государствами».2 «Мир впервые уже оказался поделенным, — справедливо отметил он, — так, что дальше предстоят лишь переделы...».3

И тот, и другой отметили две разные стороны одного и того же явления: мир к началу ХХ столетия был географически «открыт», политически разделен ведущими державами, превратился в замкнутую, взаимозависимую систему. В мире стало тесно. Все это резко повысило конфликтность, причем политические конфликты в любой части планеты грозили перерасти в войны мирового масштаба.

Эти изменения поставили перед учеными и политиками троякого рода проблему. Во-первых, необходимо было определить как связаны географическая территория и государство, каковы формы их взаимозависимости и взаимовлияния.

Во-вторых, возникла острая потребность в поисках оптимальных форм контроля территории.

И в-третьих, нужно было установить как в условиях постоянной конфликтогенной ситуации сохранить стабильность. Эту троякую проблему и призвана была решить наука геополитика. Собственно эта проблема и составляет предмет геополитики.

Логично предположить, что изыскания на темы геополитики интенсивнее всего должны были вестись в тех странах, которые играли заглавные роли в тогдашней мировой политике. И действительно наиболее оригинальными и сильными школами геополитической мысли являются англо-американская, немецкая и русская.

Крупнейшими представителями англо-американской школы геополитики можно считать американского адмирала и военного историка Альфреда Мэхэна (1840-1917), британского географа Хэлфорда Макиндера (1861-1947) и американского ученого Николаса Спайкмена (1893-1943), которые внесли существенный вклад в становление новой науки.

А.Мэхэн издал в 1890 г. свое сочинение «Влияние морской мощи на историю, 1660-1793», сделавшее его знаменитым. Эта книга и ставшее ее логическим продолжением сочинение «Влияние морской силы на французскую революцию и империю, 1793-1812 гг.» оказали серьезное влияние на развитие военно-теоретической мысли и были переведены на многие языки (дважды они издавались на русском в 1896-1898 гг. и в 1940-1941 гг.).

Автор проводил идею об определяющем влиянии развития морской мощи на исторический процесс. Классической морской державой, в его представлении, являлась Англия. Это стало следствием совокупного действия ряда факторов: и географического положения (отсутствие континентальной границы), и выгодной структуры береговой линии (большое количество удобных гаваней), и психологических особенностей населения (нация купцов и мореходов). А также целенаправленной деятельности правительства, которая «была постоянно направлена к установлению контроля над морем».4

А.Мэхэн ввел в научный оборот ряд понятий, которые остаются по сей день неотъемлемой частью геополитических теорий. К ним относится, например, понятие «прибрежные нации», которые играли, по Мэхэну, главную роль в мировой истории последнего времени. Он писал: «Политика изменялась как с духом века, так и с характером и проницательностью правителей; но история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько условиями положения, протяженности и очертания береговой линии, численностью и характером народа, т.е. вообще тем, что называется естественными условиями».5

В своих произведениях — а кроме уже упомянутых, перу американского ученого принадлежит еще ряд работ, напр., «Значение морской мощи для Америки» (1897 г.) и «Проблема Азии и ее воздействие на международную политику» (1900 г.) — А.Мэхэн рассматривал логику мировой истории в контексте борьбы за влияние морских и континентальных держав. Он выделил даже особую «зону конфликта» – участок пространства между 30-й и 40-й параллелями, где сталкиваются интересы морской и континентальной держав, которые олицетворяли тогда Российская и Британская империи.

Имевший немалое влияние среди американских политических деятелей, А.Мэхэн ратовал за отказ США от политики изоляционизма. Господство морской силы в мире, считал он, может быть обеспечено в результате альянса Великобритании и США. Этот альянс даст двум морским державам полный контроль над морскими путями и отбросит континентальные государства вглубь суши.

Невозможно переоценить роль, которую внес в становление геополитической науки видный английский ученый-географ Хэлфорд Макиндер. В 1904 г. он выступил в заседании британского Королевского Географического общества с докладом на тему «Географическая ось истории». В своем докладе ученый выдвинул идею деления мира на три региона: «осевой» (pivot area), «страны внутреннего или окраинного полумесяца» (lands of inner or marginal crescent) и «страны внешнего или островного полумесяца» (lands of outer or insular crescent).6

«Осевым регионом», согласно концепции Макиндера, является огромная континентальная часть Евразии, окруженная льдами на севере, пронизанная реками, занимающая по площади около 21 000 000 кв. миль. В политическом отношении «осевой регион» фактически совпадал с границами Российской империи. Правители России, замечает кстати ученый, «трезво понимая границы своего могущества», продали Аляску, т.к. фундаментальным законом русской политики, в отличие от британской, всегда было правило: «не владеть заморскими территориями».7

За пределами «осевого региона» располагается большой «внутренний полумесяц», который образуют Германия, Австрия, Турция, Индия и Китай. Дальше находится «внешний полумесяц», в который британский географ включал Британию, Южную Африку, Австралию, Соединенные Штаты, Канаду и Японию.8 Предложив такую географическую структуру мирового пространства, Макиндер формулирует главную геополитическую закономерность (некий аналог коперниканской модели Вселенной): с географической точки зрения все государства совершают круговращение «вокруг осевого государства, которое всегда является великим». 9

В полном и развернутом виде Х.Макиндер изложил свою концепцию в изданной в 1919 г. книге «Демократические идеалы и реальность» («Democratic Ideals and Reality»). Его доклад 1904 г. получил живой отклик среди ученых и политиков. Немало высказано было различного рода критических замечаний. Однако, принципиальных изменений в свои взгляды Макиндер не внес. Для обозначения «осевого региона» он стал использовать, предложенный в ходе дискуссии, термин Хартленд (Heartland), т.е. сердцевинная, или срединная земля. Этот термин с тех пор укоренился в геополитике. В состав Хартленда английский геополитик включил теперь в дополнение Восточную и Центральную Европу.

Главной новацией нового сочинения Макиндера стало формулирование им закона мирового господства, вокруг которого велись и ведутся интеллектуальные баталии: «Кто контролирует Восточную Европу, господствует над Хартлендом, кто господствует над Хартлендом – контролирует Мировой остров, кто контролирует Мировой остров – господствует над миром». 10 Британского геополитика часто обвиняли и до сих пор обвиняют в мистификации реальных исторических процессов, имея в виду прежде всего эту его формулу. Однако на наших глазах одна из самых прагматических организаций в мире – западный военный блок НАТО, стремясь закрепить выгодный для себя современный баланс сил и установить контроль над миром действует прямо по рецептам Макиндера.

Х.Макиндер, подобно А.Мэхэну, считал, что борьба между морской и континентальной державами определяет все события мировой истории. Поэтому, для достижения мирового господства ведущей морской державы Великобритании главной задачей ее политики должно быть недопущение союза двух ведущих континентальных сил: России и Германии. То, что возможность такого союза – не досужие вымыслы британского геополитика, показывает ряд исторических фактов. Припомним и попытки «железного канцлера» О. фон Бисмарка создать союз трех императоров (российского, австрийского и германского), и не воплотившуюся идею Царя-Мученика Николая II о примирении Германии и Франции и создании коалиции трех держав, направленной против Англии, и раппальский договор Советской России и Германии, и пакт Молотова-Риббентропа.

Одним из средств для недопущения такого невыгодного для Англии союза Х.Макиндер видел создание между Россией и Германией буферной зоны, своего рода «санитарного кордона» из восточноевропейских государств. Этот замысел был воплощен британским министром иностранных дел лордом Дж.Керзоном в решениях Парижской мирной конференции, которая подвела итоги Первой мировой войны.

В разгар Второй мировой войны Х.Макиндер формулирует «вторую географическую концепцию», основные положения которой, впрочем, схожи с первоначальной концепцией 1904 и 1919 гг. В 1943 г. он опубликовал статью «Завершенность земли и установление мира» («The Round World and the Winning of the Piece»). На пересмотр своих взглядов его подвигли факты, не вписывавшиеся в прежнюю теорию. Обе мировые войны показали, что континентальные и морские державы могут быть союзниками перед лицом общей опасности, хотя союз этот непрочен и недолговечен. Кроме того, развитие авиации привело к тому, что Англия с геополитической точки зрения перестала быть островом, а значит и частью «внешнего островного полумесяца». Однако, основной круг понятий (хартленд и др.) и фундаментальный методологический принцип геополитической дихотомии остались неизменными.

К середине ХХ столетия место Великобритании, как ведущей морской державы, заняли США. Туда переместился и центр англо-американской геополитической школы. Наиболее серьезное развитие идеи А.Мэхэна и Х.Макиндера получили в трудах американского геополитика Н.Спайкмена. Опираясь на методологию своих предшественников он разработал несколько видоизмененную концепцию в ряде работ, главными из которых являются «Американская стратегия в мировой политике. Соединенные Штаты и баланс сил» («America’s Strategy in World Politics. The United States and the Balance of Power», 1942) и «География мира» («The Geography of the Piece», 1944).

Мир, по Спайкмену, делится на два географически определенных региона Старый Свет и Новый Свет (обе Америки). В политическом отношении Новый Свет находится под полным контролем США, тогда как Старый Свет политически разделен. Главной задачей американской внешней политики должно стать сохранение и поддержание этого политического соперничества. Словом, усиливающаяся Америка должна перехватить лидерство у слабеющей Англии и проводить в мире однотипную политику, которая выражается старой формулой «разделяй и властвуй».

Старый Свет американский геополитик разделял на четыре геополитические зоны. Ядро евразийского континента он, в соответствии с традицией, именовал Хартлендом. Периферия Евразии (макиндеровский «внутренний полумесяц») получил наименование – Римленд, т.е. окраинная земля. Третья зона – огибающий Евразию от Северного моря до Охотского «великий периферийный морской путь». Четвертая зона – прибрежные острова: Англия, Африка, Австралия, Япония и др.11

В отличие от Х.Макиндера наиболее важной стратегической зоной Н.Спайкмен считал Римленд, место постоянных военных конфликтов. Именно эта геополитическая зона является ключом к мировому господству. Поэтому он изменил формулу Макиндера следующим образом: «кто контролирует Римленд – господствует в Евразии; кто господствует в Евразии – контролирует судьбы мира». 12 Как следует из логики Спайкмена контролировать судьбы мира сподручнее всего Соединенным Штатам Америки. Это связано с тем, что, по его мнению, США занимают центральное положение в мире. Через Атлантический и Тихий океаны они соприкасаются с Римлендом, а через Северный Ледовитый океан – с Хартлендом.

Исходя из своего анализа, Н.Спайкмен предложил оптимальную геополитическую модель поведения для США. Она состоит в том, что американцы должны установить контроль над Римлендом. Если мы вспомним мировую историю после Второй мировой войны, то увидим, что внешняя политика США была направлена именно на установление контроля над евразийской периферией, где была создана сеть американских военных баз. Путь к контролю над миром был начат с контроля над Римлендом.

Два примера: формула мирового господства Н.Спайкмена и послевоенная стратегия США, формула мирового господства Х.Макиндера и современная стратегия расширения НАТО, – говорят о том, что геополитические изыскания являются не просто игрой ума ученых мужей, но основой реальной политики.

Тому же Спайкмену, кстати, принадлежат знаменитые слова о роли географии в истории:

«География есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются неколебимыми».13

Таким образом, главной целью англо-американской геополитической школы было обоснование притязаний Великобритании и США на мировое господство. Крупным вкладом представителей этой школы в развитие геополитических знаний явилась идея фундаментального, определяющего все политические процессы противоречия между морской и континентальной силами. Разные геополитики, будучи представителями наций-государств, олицетворявших в разное время морскую силу, стремились создать модели, отражающие интересы этой силы.

Исследуя мировые процессы с точки зрения логики борьбы морской и континентальной сил англо-американские геополитики пришли к формулированию важнейшей закономерности о наличии географической оси истории, которой является хартленд, отождествлявшийся ими с территорией, занимаемой Российской империей (позднее СССР).

Одновременно с англо-американской возникает и немецкая школа геополитики, наиболее яркими представителями которой были видный ученый-географ Фридрих Ратцель (1844-1904), шведский политолог, пангерманист по убеждениям Рудольф Челлен (1864-1922) и известный ученый, политик и военный Карл Хаусхофер (1869-1946).

Свои основные идеи Ф.Ратцель сформулировал в работе «Политическая география» (1897 г.). Два основных методологических принципа он положил в основание своей концепции. Первый – принцип взаимосвязи и взаимозависимости географии и политики. «Народ растет, — писал он, — умножаясь в числе; страна – увеличивая свою территорию. Для увеличившегося населения необходимы новые пространства: оно перерастает страну». Выходом из этой ситуации бывают: с одной стороны, внутренняя колонизация, с другой – завоевания.14 Ратцель ввел в научный оборот такие понятия, как «пространство», «чувство пространства», «жизненное пространство».

Второй ратцелевский принцип, происходивший из распространенного в то время дарвинизма, — органический. Государство, в его понимании, есть одна «из форм распространения жизни на земной поверхности»; «и как для всего живого, так и для государства условием жизни является его связь с землею: без земли не мыслим ни человек, ни его величайшее создание на земле – государство».15 В государственном организме, полагал немецкий мыслитель, земля «играет настолько существенную роль, что все свойства государства определяются свойствами народа и его территории».16

Основатель немецкой школы геополитики сформулировал ряд основных законов пространственного роста государств. Эти законы отражали неизбежность, естественность и целесообразность приращения государственной территории. Новое пространство благотворно влияет на государственный организм, являясь ценным источником, из которого государственное чувство черпает все новые и новые силы.

Существенное влияние на развитие геополитической мысли оказал шведский политолог Р.Челлен. Он, собственно, ввел в оборот сам термин «геополитика». Находясь под мощным влиянием идей Ф.Ратцеля, он в своем главном произведении «Государство как форма жизни» (1916 г.) систематизировал органическую теорию государства. Являясь организмом, государство, согласно его воззрениям, подчиняется законам развития органической жизни, т.е. оно рождается, достигает зрелости и умирает. Жизнь государств подчинена и закону борьбы за существование, который проявляется в борьбе за пространство.

Поскольку государство не есть механическая совокупность граждан, оно присутствует во всех сферах жизни общества. Челлен представлял государство как синтетическое единство пяти элементов: территориального, хозяйственного, этнического, социального и административного. Он уподоблял эти пять элементов пяти пальцам руки, которые не существуют отдельно друг от друга, будучи проявлением одной и той же силы.17

Из органической теории государства проистекает еще один важный момент геополитических воззрений Р.Челлена. Одним из важнейших законов функционирования и развития государства он считал закон автаркии. Если всякий организм самодостаточен, то таковым должен быть и государственный организм. А это означает, что государство не должно быть ни чисто индустриальным, ни чисто аграрным, дабы не попасть в зависимость от других держав.

Самым известным и влиятельным представителем немецкой школы геополитики является, несомненно, К.Хаусхофер. В 1924 г. он стал одним из соучредителей «Журнала геополитики», который сделался вскоре весьма авторитетным органом научной мысли. Четыре года спустя издатели журнала выпустили сборник «Элементы геополитики», в котором они попытались определить популярное на тот момент понятие. Это определение важно для понимания особенностей немецкой геополитической традиции. Согласно немецким ученым, геополитика есть «учение о зависимости политических событий от земли. Она опирается на широкий фундамент географии, в особенности политической географии как учения о политических пространственных организмах и их структуре... В духе такого понимания геополитика стремится дать оружие для политической деятельности... Геополитика стремится и должна стать геополитической совестью государства».18

Самым существенным вкладом К.Хаусхофера в развитие геополитической мысли стала его концепция панрегионов. В 1931 г. он опубликовал работу «Геополитика сверхидей», в которой предложил панрегиональную модель структуры мира. Он полагал, что для избежания конфликтов между великими державами мир должен быть разделен на три региона, состоящих из ядра и периферии и расположенных по меридианам с севера на юг. Эти панрегионы суть: Пан-Америка (ядро – США, периферия – остальной американский континент), Еврафрика (ядро – Германия, периферия – африканский континент) и Пан-Азия (ядро – Япония, периферия – Австралия и Океания).19

В полном соответствии с методологией Ф.Ратцеля и Р.Челлена, К.Хаусхофер рассматривал геополитические образования как органические, самодостаточные регионы-автаркии, как «большие пространства», в терминологии немецкой геополитической школы. Однако в этой эффектной схеме немецкого геополитика не трудно увидеть ряд серьезных изъянов, которые заведомо обрекали ее на невыполнимость.

Во-первых, в ней совершенно игнорировались интересы нашего государства. Во-вторых, она вступала в непреодолимые только благими пожеланиями противоречия с англо-американской геополитикой, ориентированной на контроль над морскими и океанскими просторами. В-третьих, в этой модели в полной мере проявился изъян, свойственный всей немецкой (даже всей западной) традиции геополитической мысли. Речь идет о понимании пространства исключительно как географической категории, т.е. игнорирование религиозного и культурного измерения пространства. Это, отсутствовавшее в западной геополитической мысли, методологическое требование является, кстати, базовым для русской традиции геополитики, но об это ниже.

К. Хаусхофер основательно «подмочил» свою репутацию тем, что сотрудничал с нацистами (у него были давние дружеские связи с одним из главарей рейха Р.Гессом). Однако ученый и трезвый политик брал в нем верх над идеологом. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что незадолго перед нападением Германии на СССР он опубликовал свое сочинение «Континентальный блок: Срединная Европа – Евразия – Япония» (1941 г.), в котором основательно переработал прежнюю геополитическую модель. Теперь основой мирового порядка он считал союз трех континентальных сил: Германии, СССР и Японии, которые, образуя вокруг себя большие панрегиональные пространства, противостояли бы стремлению к мировому господству морских сил, т.е. Великобритании и США. Но план «Барбаросса» был уже запущен.

Таким образом, немецкая школа геополитики базировалась на трех главных идеях. Первая – ратцелевская органическая теория государства: государство рождается и развивается подобно организму, естественным образом стремясь к экспансии. Вторая – сформулированное Р.Челленом требование автаркии, как непреложного закона успешного функционирования государственного организма. Наконец, третья – предложенная К.Хаусхофером идея панрегионов, как больших пространств, в рамках которых только и возможно осуществление идей его предшественников.

Немецкие геополитики стремились обосновать притязания Германии на статус главной континентальной силы, в качестве каковой она могла бы претендовать на мировое владычество. Таким образом, главной целью немецкой школы геополитики являлось определение условий, при которых Германия могла бы установить господство над миром (так как же как и в англо-американской школе — для Америки или Англии).