Русские геополитические доктрины

Русская история, начиная с Ивана Грозного, фактически есть процесс превращения России из Третьего Рима в Замысле Божием, в Третий Рим на практике. Венчание на царство Ивана Грозного в 1547 г., учреждение патриаршества в 1589 г., превращение Московского Царства в Российскую Империю в 1721 г. окончательное достижение Россией своих естественных географических границ ко второй половине прошлого века – вот вехи этого пути.

Господь даровал человеку свободу воли, дабы он не по принуждению, но по доброй воле избирал путь служения Богу. Поэтому естественно, что Божий Замысел о России вызывал ответный помысел русских людей о миссии России в мире, о задачах русского государства. Эти размышления находили свое воплощение в различных геополитических доктринах.

Учение о Москве как Третьем и последнем Риме имеет троякий смысл. Если попытаться подвергнуть логическому анализу эту идею, то в ней можно выделить три элемента. Во-первых, Москва является Третьим Римом в смысле охранительном, внутреннем. Иными словами – русскому народу вверено Богом хранение чистой и неискаженной Евангельской истины до скончания века. А это означает, что нужно таким образом обустраивать свою внутреннюю жизнь, чтобы быть достойной этой миссии. Именно отсюда, кстати, постоянное «самокопание» русского человека, порой принимавшее у интеллигенции болезненные формы.

Во-вторых, Москва является Третьим Римом в смысле внешнеполитическом. Став центром православного мира, Россия взяла на себя дело покровительства и защиты всех православных христиан. Это привело к тому, что России пришлось вести немало войн, защищая гонимых православных на Балканах и в Закавказье.

В-третьих, Москва является Третьим Римом в смысле исполнения глобальной задачи в мире. Приняв миродержавное наследство двух Римов, Россия является главным фактором стабильности в мире, удерживающем силы зла от прямого господства на земле.

Если взглянуть на русскую историю, то можно увидеть, что эти три смысла доктрины о Третьем Риме фактически поочередно господствовали в умах русской политической элиты, определяя направления политики государства. Вплоть до 1917 года эти три интерпретации были, по сути, геополитическими доктринами,* которые лежали в основе всех решений по внутреннему устроению общества и по направлениям внешней политики. Русский народ как бы опробовал все логически возможные способы понимания, что значит быть Третьим Римом. Здесь мы видим тот случай, который в философии называют совпадением исторического и логического, что считается важнейшим критерием истины.

Иными словами, Россия, стремясь к полноте понимания сути своего служения, прошла три ступени осознания себя Последним Римом. Причем, расширение понимания своей миссии происходило по мере усиления России, обретения ею большего могущества. Четко хронологически отделить эти три этапа сложно, ибо элементы разных интерпретаций встречаются во всех доктринах. Однако, различие обнаружить возможно.

На первом этапе миссия быть Третьим Римом понималась русским народом как задача хранения истинной веры и благочестия. Недвусмысленно это проявилось в ряде важнейших событий нашей истории. Одним из таких событий является история с заключением Флорентийской унии в 1439 г. В это время Византийская империя изнывала под натиском турок-османов. Вожди ее император Иоанн Палеолог и Вселенский патриарх Иосиф обезумели: потеряли веру в помощь Божию и положились только на политические расчеты. Они обратились за помощью к Риму, согласившись на заключение унии и подчинение Римскому Папе. Для того чтобы привести под власть Рима все православные церкви, вопреки пожеланиям русских, на Русь был назначен митрополитом тайный сторонник унии грек Исидор.

На соборе во Флоренции в 1439 г. уния была подписана. Отказался ее подписать только епископ Ефесский Марк. Исидор больше других старался о заключении унии, за что был даже назначен папским кардиналом. Однако радость Ватикана была преждевременной. Русский народ подчинить не удалось.

Исидор, вернувшийся в 1441 г. в Москву, на первой же обедне стал поминать вместо Вселенского Патриарха Папу, а по окончании велел прочитать грамоту о соединении церквей на условиях латинян. Народ поначалу растерялся. Однако, обычно уступчивый Великий Князь Василий Васильевич Темный в вопросе веры проявил твердость. Он назвал Исидора «латинским ересным прелестником» и лютым волком, а не пастырем и велел заточить в Чудовом монастыре. Исидору не удалось найти себе сторонников среди русского православного народа. Русь устояла в вере. Русские, оказалось, лучше греков понимали в чем залог всяческих успехов. Они помнили слова Господа, сказанные Ангелу Смирнской церкви: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (От. 2: 10).

А вот Византии помощь латинян, купленная ценой вероотступничества, как и следовало ожидать, не принесла пользы. В 1453 году столица империи — Константинополь — пал после многодневного и жестокого сражения. «Слепые вожди слепых» (Мф. 15: 14) привели центр православного мира к катастрофе. В гибели Царьграда русский православный народ увидел наказание Божие за вероотступничество и явное подтверждение своей правоты в твердом стоянии в вере. Так Россия, а не Византия стала хранителем истинной веры.

Венчание на царство Ивана Васильевича Грозного также, несомненно, связано с пониманием Россией своей охранительной миссии. Чтобы быть надежной хранительницей истинной веры, Церковь нуждается в надежной ограде, каковой и должно было стать царство. Учинение Иваном Грозным образца православного царства в виде опричнины можно понять только в контексте задачи хранения истинной веры. Наконец, завершение политической конструкции Московского Царства как хранителя правой веры и благочестия совпало с учреждением патриаршества при царе Федоре Иоанновиче.

На втором этапе в понимании миссии быть Третьим Римом начинает преобладать элемент защиты православия во всем мире. После одоления смуты в русском государстве наступает духовный подъем. Избавление Руси из безвыходного, по человеческому разумению, положения, когда отсутствовала легитимная власть, а столица была в руках врагов, когда царили измена и воровство, убедил народ в том, что Господь не оставил Россию. Россия почувствовала свою духовную правоту и духовную силу. Это новое ощущение находило выражение во всем.

Весьма показательна история сватовства датского королевича Вольдемара к дочери Михаила Федоровича царевне Ирине. По существовавшей практике при бракосочетаниях с католическими и протестантскими королевичами обычно выдвигалось требование не принуждать православную царевну к отречению от Православия. На сей раз в качестве непременного условия было выдвинуто требование принятия православной веры наследником датского престола. Как справедливо отмечает исследователь: «Такое ощущение своей не только правоты, но и духовной силы, потенциально способной обратить к православию и западных христиан, могло появиться только как результат большого духовного подъема в русском обществе».59

Новое понимание миссии быть Третьим Римом явственно обнаружилось в царствование Алексея Михайловича. Россия, несмотря на очевидные опасности, выступила на защиту восставшего против польского гнета православного народа Украины. Согласие на принятие под высокую руку русского царя Украины было чрезвычайно рискованным делом, ибо вело к конфликту с сильной тогда Польшей, не оставившей притязаний на русский престол.

Неслучайно для решения этого вопроса был созван Земский Собор. Самым решительным поборником оказания помощи братьям по вере выступил глава Русской Православной Церкви патриарх Никон. Не в последнюю очередь благодаря ему историческое решение было принято. Этот решительный шаг окупился сторицей – воссоединение Украины с Россией стало воистину рубежным событием нашей истории, дав мощным импульс развитию страны.

Со времен Алексея Михайловича окрепшая Россия почувствовала в себе силы для проведения решительной политики по защите всех православных христиан. Именно с этого времени в политической элите России зарождается и крепнет идея о том, что России суждено восстановить Святой Крест над константинопольской Софией.

Отныне защита Православия и покровительство православным христианам становится одним из главных направлений внешней политики России. Ради этих целей мы вели бесконечные войны с Турцией и Ираном в ХVIII-XIX вв. Правда, в ХIХ в. в умах значительной части политической элиты принцип вероисповедного единства был подменен принципом национального единства, что стало выражением процесса апостасии, все более захватывавшего дворянство и интеллигенцию.

На третьем этапе миссия быть Третьим Римом обрела в национальном сознании глобальный характер. Это произошло в имперский период русской истории. Формально Россия стала империей после победы над Швецией в Северной войне. В 1721 году по случаю заключения Ништадтского мира Сенат и Синод преподнесли царю Петру Алексеевичу титул Императора Всероссийского и наименования «Великий» и «Отец Отечества». В полном же смысле мировой империей Россия стала после блестящих побед «екатерининских орлов», а в особенности — после разгрома великого завоевателя Наполеона Бонапарта и победоносного шествия русской армии по Европе. С этого момента Россия становится главным фактором глобального равновесия.

Имперская геополитическая доктрина, выражавшая новый смысл учения о Москве – Третьем Риме, была сформулирована русскими публицистами и учеными, окружавшими М.Н.Каткова. Наиболее четко это сделал друг и последователь Каткова В.А.Грингмут. Этот обрусевший немец, крупный ученый и педагог, уже в сознательном возрасте принявший православие, в начале ХХ века стал одним из вождей русского национального движения, организатором и руководителем Русской монархической партии.

В своей статье, посвященной памяти М.Н.Каткова, Грингмут изложил имперское понимание учения о Москве – Третьем Риме. В его интерпретации три Рима представляют собой ступени обретения полноты содержания православным самодержавным государством. Он проникновенно писал: «Юридическая основа этой идеи... была выработана в полном совершенстве в Риме... Но этому материальному целому не доставало живительного духа, не доставало христианства. Лишь в Византии римское самодержавие стало самодержавием православным и достигло полного юридически-церковного совершенства... Выработанной в Византии идее православного самодержавия не доставало, однако, еще подходящей народной почвы для практического ее осуществления. Почва эта дана была ей в России. Из кабинетов византийских юристов и богословов идея православного самодержавия перешла в сердца Русского народа и, просветив эти золотые сердца, сама получила в них недостававшее ей глубокое этическое просветление... Таким образом, римское самодержавие, византийское православие и русская народность соединились в одно гармоническое, неразрывное целое...».60

В контексте имперской геополитической доктрины понимание особого предназначения России получало соответствующее звучание. В статье «Где мировая задача России?» В.А.Грингмут писал, что России намечена Богом «великая историческая миссия... Такой взляд на мировую задачу России не есть «шовинизм», а есть признание промысла Божия, ведущего Россию не всегда ведомыми нам путями... для исполнения ее мировой задачи, которою является, быть может, просвещение всего мира светом истинной христианской культуры».61

В рамках имперского понимания учения о Москве – Третьем Риме возникал и соответствующий образ России. По сути, это – образ сверхдержавы. Так, по мнению В.А.Грингмута, Россия «должна стать великим, самодовлеющим государством, не нуждающимся ни в нравственной, ни в материальной поддержке со стороны каких бы то ни было иноземных держав, но могущим, наоборот оказать им, при случае подобную поддержку. Тогда она, действительно, будет в качестве верховного, могущественного судьи, в буквальном смысле «диктовать мир вселенной», ибо нравственный ее авторитет будет стоять выше всяких споров и сомнений».62

Очевидно, продолжал свои рассуждения Грингмут, что «как между частными людьми, так и между целыми государствами немыслимо сохранение мира без сильной центральной судебной и исполнительной власти. Такая власть будет покоиться в руках России, прочно и несокрушимо утвердившейся в обеих половинах своей империи и претворившей их в одно великое, не европейское и не азиатское, а православное, самодержавное, русское целое с богатою, своеобразною и разнообразною культурой».63

Таким образом, все русские геополитические доктрины были направлены на то, чтобы, Россия, осознавшая себя Третьим Римом духовно, стала Третьим Римом и в пространственно-географическом отношении. В зависимости от исторических условий, от силы и возможностей менялась интерпретация особой миссии России в мире, но в целом можно вполне определенно утверждать, что со времени образования независимого русского централизованного государства геополитической доктриной России является учение о Москве – Третьем Риме.

Весьма примечательно, что анализ советских геополитических доктрин подтверждает этот тезис. Ленинско-троцкистская доктрина «перманентной революции» и «третьего интернационала» вообще была была ничем иным, как профанацией христианских идей. За внешней схожестью (Третий Рим и Третий Интернационал) скрывалась противоположное духовное содержание. Квазирелигиозность большевизма была нацелена на то, чтобы соблазнить «малых сих» — простой русский народ — ложно понятой духовной преемственностью. Печально, что это стараются не замечать многие исследователи. Духовно вредительская и интеллектуально поверхностная тенденция отождествления Третьего Рима и Третьего Интернационала, заложенная еще Н.А.Бердяевым, продолжает довлеть над умами многих ученых мужей.

Когда же, как водится, «революция пожрала своих детей» (Троцкого, Бухарина и пр.), то выяснилось, что коммунистическая идеология бесплодна, что она не может созидать. Поэтому под коммунистической оболочкой советская политическая элита по сути вернулась к русским геополитическим доктринам.

Ведь что такое, скажем, сталинская геополитическая доктрина? По сути это соединение отмеченных выше второго и третьего смыслов учения о Москве – Третьем Риме. Сталин восстановил СССР в границах Российской империи. Сталин проводил по сути имперскую политику, основанную на принципе государственной самодостаточности (о необходимости чего писал монархист В.А.Грингмут). Сталин же создал «социалистическое содружество» – «большое пространство» прямо почти по рецептам Н.Я.Данилевского и В.И.Ламанского. В это содружество вошли все народы, исповедывавшие Православие, за исключением греков.

А что такое геополитическая доктрина сверхдержавы времен Хрущева и Брежнева? По сути, это – пересказанная на «советском новоязе» идея миродержавной функции России – Третьего Рима. Или как не вспомнить активную советскую политику борьбы за мир (пусть и не всегда искреннюю) и сравнить ее с уже цитировавшимися словами В.А.Грингмута, что Россия в качестве великого самодовлеющего государства будет «диктовать мир вселенной». Ведь, не волю свою диктовать вселенной будет Россия, по мысли русского монархиста, но – мир! Советский Союз, не упоминая о преемственности, фактически пытался тоже диктовать мир планете.

Правда, во времена позднего Брежнева попытались внести в геополитическую доктрину интернационально-социалистический пафос. «Героическими усилиями» обществоведов-марксистов была создана «теория стран социалистической ориентации». (К сожалению, вскоре выяснилось, что на социализм ориентируются в основном самые бедные страны мира, главным образом, африканские.) Но это были уже признаки старческого маразма тогдашнего советского руководства. Идеологизация геополитики до добра не довела. Авантюра в Афганистане не улучшила, а ухудшила наше положение в этом регионе. Деньги, потраченные на поддержку революционеров из Никарагуа, Анголы, Мозамбика, Эфиопии и т.д., оказались выброшенными на ветер.

Таким образом, и советские геополитические доктрины на присущем им специфическом «советском новоязе» выражали все ту же древнюю идею об особом предназначении России в мире.