Великое наследие

Само слово символ греческого происхождения и дословно переводится как собрание ¹. Символ — это условный знак; сущность в немногих словах или знаках; сокращение; перечень; полная картина; пароль; сигнал; признак; предзнаменование. Так Симв о л Веры — это сущность всей веры Православной.

Еще в языческие времена Киевско-Новгородской Руси у нас существовал обычай клеймить или знаменовать особо значимое имущество: постройки, скот, земляные межи, речные (у рыбарей) и лесные (у бортников участки медосбора) уделы, одежду, украшения, орудия труда и оружие. Первоначальные знаки были просты, назывались они резами: набор нескольких прямых, изогнутых и ломаных линий, которые некоторые исследователи сопоставляли с европейскими рунами, но эта параллель довольно условна. При восприятии наследства из поколения в поколение резы служили одним из основных “документов” для справедливого определения имущества наследника. Особое место в этой символике занимали “княжеские знаки”.

Княжеским знаком Рюриковичей было изображение навершия копья, рожна, рогатины с двумя или тремя остриями, то есть изображение двузубца или трезубца. Трезубец в качестве символа совершенно определенно в средние века имел христианское значение — он изображал собою крест и одновременно монограмму двух греческих букв, символизирующих начало и конец, то есть Господа: “А” (Альфа) и “W w” (Омега). Аз есьм Альфа и Омега, начало и конец (Апок. 1, 10). Даже слова Господа к Савлу: Трудно тебе идти против рожна (Деян. 9, 5), то есть против Бога, косвенно свидетельствует, что рожно, рогатина символизирует Самого Иисуса Христа. Почему-то даже язычник Великий Князь Святослав на своих клеймах изображал двузубец с крестом между зубцами. Этот загадочный вопрос требует отдельного изучения, но факт остается фактом. Рюриковские княжеские знаки сохранились на множестве предметов, которые изучает русская археология, и, естественно, они были на русских монетах того времени.

Со времени Крещения Руси не только самосознание, но и общение народов, и преемство поколений осуществлялось прежде всего посредством символов христианства. «Осознание и создание своей государственности, самосознание своего места в истории совершались на Руси именно через христианские символы»².

Первый русский митрополит Иларион Киевский в 1049 г. в своем знаменитом «Слове о Законе и Благодати» пишет: «И уже не капище сатанинское городим, но Христовы церкви зиждем... И уже не жертвенную кровь вкушая, погибаем, но Христову пречистую кровь вкушая, спасаемся»³.

Изображения княжеского трезубца были весьма разнообразны, единого канона не существовало. Некоторые трезубцы стилистически напоминали “крест — процветшее Древо”, с мотивом виноградных лоз в его разветвлениях, но без поперечной перекладины в среднем зубце. На некоторых изображениях средний зубец и та часть трезубца, которая должна насаживаться на древко, в конце раздваивались лилеообразными лепестками, при этом над лепестками помещался маленький равноконечный крест. Схематическая энергетика таких изображений, с одной стороны, свидетельствует о солярных мотивах этой символики, о мотивах однородных со свастическими крестами и солнечными спиралями, а с другой стороны, эта энергетика закладывает на будущее схематический архетип, который потом преобразовался в энергетическую конструкцию двуглавого орла с воздетыми крыльями. Это наглядно видно на трезубце печати XI века Великого Князя Изяслава Ярославича.

Закономерность этой энергетической взаимосвязи между свастикой, трезубцем и двуглавым орлом подтверждается изображением родового герба династии Палеологов⁴, где на груди двуглавого орла, увенчанного тремя коронами, изображается круглый щит со сложной свастикой-монограммой, которая схематически изображает также двуглавого орла, но в иной — нефронтальной проекции: верхний луч этой свастики изображает правое крыло, левый луч, повернутый вниз, — левое крыло, между ними диагональная линия, раздваивающаяся на конце, изображает шею и головы орла, между нижним и правым лучами, означающими лапы, диагональная линия, изображающая хвост птицы.

Образному символизму, который стал опираться на полуреалистические и реалистические изображения предметов, животных и людей, предшествовал первобытный символизм схематических изображений, когда эти предметы, животные и люди изображались не “объемно”, а простыми чертами, как это было, например, в русских резах, египетских и китайских иероглифах, германских рунах и т.д. Образный символизм не вытеснил полностью схематический символизм. Кружки, изображающие солнце, многогранники, символизирующие звезды, кресты, обозначающие распятие Иисуса Христа, полумесяцы, обозначающие Луну, живы в современной коммуникативной практике. Более того, сейчас схематический символизм в условиях экспансии космополитизма переживает второе рождение в международных знаках дорожного движения и аналогичных им указателях. Например, схематическое изображение человечка в инвалидной коляске над местами для престарелых и инвалидов в общественном транспорте. При этом смысловая энергетика этих современных изображений совершенно идентична аналогичной пояснительной реалистической картинке и фотографии. Так и образная символика прошлых эпох имела более древние схематические корни. Наше утверждение о солярной энергетике двуглавого орла в свете такой закономерности имеет веское основание. Но вернемся к Рюриковскому трезубцу.

Очевидно, что этот трезубец воспринимался современниками не только как княжеский знак, но и как государственный герб Древней Руси, хотя тогда и не существовало такого понятия, но существовал обобщающий символ единства нашего государства, символ земель, подвластных государю, символ, который определяется понятием “герб”.

Религиозно-историческое самоопределение державной основы Древней Руси осуществлялось в символах, естественно восходивших или сознательно возводимых к Византийской Империи. И древнерусская христианская государственность мыслилась как производное от Православной Византии, как результат мистической миграции, духовного перемещения, законного наследования основополагающих духовных ценностей, волевых энергий, властных атрибутов и полномочий, согласно учению Церкви о Царстве как об удерживающем мiровые силы зла — тайны беззакония (2 Фес. 2, 7), согласно прямому наследованию таинства Священства (рукоположения всех Киевских, Владимiрских и Московских митрополитов первые пятьсот лет после Крещения восходили к Царьградской Вселенской кафедре, от которой ведет апостольскую генеалогию весь русский епископат) и потом таинства Царского помазаничества, также признанного Вселенскими и другими православными Патриархами. Великая благочестия тайна (1 Тим. 3, 16) симфонии Царства и Священства является основой всей христианской государственной символики России.

Преемство и наследие это осуществляется постепенно и по чину естества. Так, первоначально Великий Киевский Князь Всеволод Ярославич (1030-1093 гг.) вступает в брак с дочерью византийского Императора Константина IX Мономаха (1042-1055 гг.) Марией и получает за ней в приданое знаменитый царский венец – шапку Мономаха и царские бармы (особый воротник). Сыну Всеволода Ярославича и Марии — присваивается родовое имя его деда — Мономах, что означает по-гречески единоборец.

Именно шапка Мономаха и бармы стали первыми царскими символами, переданными в прямое наследство от Православной Византии Древней Руси. Шапка Мономаха и Мономаховы бармы до настоящего времени остаются одними из основных и древнейших символов Царской Власти на Руси. Царскому венцу гиперкритики от историографии пытаются приписать чисто восточные, степные корни происхождения. Однако это типичные обвинения России в «азиатчине» со стороны русских западников. Шапка Мономаха по своему виду напоминает купол Православной церкви с крестом и является первым символом симфонии религиозной и государственной власти на Святой Руси.

Промыслительно, что с ослаблением Византии (внешне это было связано ослаблением в Империи Веры Православной) ряд других религиозных и царских символов власти преемственно перешел к Православному Московскому Царству. Так произошло и с гербом Второго Рима, который наследственно перешел к нам — в Третий Рим. Собственно слово герб происходит от немецкого Erbe, что и означает наследство. В России впервые этот термин упоминается в царском указе 1692 года, но как явление уходит своим происхождением в седую старину. До этого времени наши предки говорили лишь о печатях и клейнах (клеймах)⁵.

Согласно определению русского правоведа конца XIX века А.В.Градовского: «Герб по государственному праву есть внешний символ, отличительный знак государства, изображенный на государственной печати, на знамени, на орденах и медалях, на монетах и денежных знаках и т.п.»⁶.