Мировое сообщество и мировая система

Сегодня понятие «общество» стало даже более широким, чем об этом говорилось выше. Действитель­но, под обществом можно понимать отдельную страну, а можно — все страны мира. В таком случае мы должны говорить о мировом сообществе.

Если общество понимают в двух значениях — уз­ком и широком, то неизбежен переход от отдельного взятого общества, рассматриваемого в единстве его территориальных границ (страна) и политического устройства (государство), к мировому сообществу, или мировой системе, подразумевающей все человечество как сущностное целое.

Представление о глобальном или, как сегодня при­нято говорить — планетарном, единстве всех людей существовало не всегда. Оно появилось только в XX веке. Мировые войны, землетрясения, международные конфликты дали почувствовать землянам общность своей судьбы, зависимость друг от друга, ощущение того, что все они — пассажиры одного корабля, благо­получие которого зависит от каждого из них. Ничего подобного в прежние века не происходило. Еще 500 лет назад трудно было говорить, что проживающие на зем­ле люди объединены в какую-то единую систему. В прошлом человечество представляло собой чрезвы­чайно пеструю мозаику, составленную из изолирован­ных образований — орды, племена, царства, империи, имевших независимую экономику, политику и культуру.

С тех пор процесс создания мировой системы рез­ко ускорился. Особенно это стало ощущаться после эпохи великих географических открытий (хотя начало было положено раньше), когда европейцам стали изве­стны все, даже самые отдаленные уголки планеты. Сегодня можно говорить лишь о географической отда­ленности или отдельном существовании стран и конти­нентов. В социальном, политическом и экономическом смысле планета представляет собой единое простран­ство.

Центральным органом управления мирового сооб­щества выступает Организация объединенных наций (ООН). Ей подчиняются все страны, она оказывает гуманитарную помощь, охраняет культурные памятни­ки и посылает миротворческие силы («Голубые каски» ООН) практически во все уголки Земли. Сегодня в составе мирового сообщества образуются региональ­ные объединения типа Европейского Сообщества, куда входят 12 стран с 345 млн человек, объединенных эко­номическим, валютным и политическим союзом. Сооб­щество имеет Совет Министров и Европарламент.

Главным фактором в развитии мировой цивилиза­ции становится тенденция к единообразию. Средства массовой информации (СМИ) превращают нашу пла­нету в «большую деревню». Миллионы людей стано­вятся свидетелями событий, произошедших в разных местах, миллионы приобщаются к одному и тому же культурному опыту (олимпиады, рок-концерты), что унифицирует их вкусы. Повсюду в ходу одни и те же потребительские товары. Миграция, временная рабо­та за границей, туризм знакомят людей с образом жизни и нравами других стран. Когда говорят о миро­вом сообществе, то подразумевают процесс глобализа­ции, следствием которого такое сообщество и стало.

Наш мир постепенно превращается в глобальную коммуникационную систему, в которой общества рас­падаются на отдельные группы, перетекающие, в за­висимости от меняющихся жизненных приоритетов, из одной социальной сети в другую. Возможно, что для описания новой ситуации больше подходит термин обществ-сетей, где происходит непрерывный обмен информацией и которые не замкнуты, благодаря гло­бальным сетям, в своих государственных границах.

В результате присоединения России к мировому информационному сообществу главным содержанием социального взаимодействия в российском обществе становится непрерывный обмен информацией. Это положение А.Н. Качеров обосновал с помощью резуль­татов эмпирического исследования, в результате ко­торого он пришел к следующим выводам:

• с момента прорыва информационных потоков в Россию (начиная приблизительно с 1989—1992 гг.) наблюдается сокращение числа прямых контактов или так называемо­го «face-to-face» взаимодействия;

• увеличилось число контактов с помощью средств связи (телефон, факс, компьютерные сети);

• наблюдается экспоненциальный рост «искусственного» взаимодействия на основе радио и телевидения;

• личные контакты между индивидуумами сокращаются по количеству и по продолжительности времени в связи с тем, что возросшая скорость информационных потоков заставляет людей избегать излишней эмоциональной на­грузки и затрат энергии при личных контактах.

Вхождение России в систему мировых коммуни­каций в определенной степени — в значительной или нет, это еще предстоит выяснить социологам, — из­менило традиционный уклад жизни, свойственные ей каналы и способы общения. Современный житель крупного мегаполиса имеет в своем распоряжении все необходимые средства коммуникации и подключен к глобальной сети коммуникаций. Чем больше вызовов в сеть он принимает или осуществляет, тем больше соответствует образу жизни, принятому в мировом информационном сообществе. Старое содержание коммуникаций — научные беседы, жалобы и пере­бранка, разговоры с друзьями и любовницами, адми­нистративные или деловые переговоры — облечено сегодня в новую техническую форму.

Глобализация — это исторический процесс сбли­жения наций и народов, между которыми постепенно стираются традиционные границы и человечество превращаются в единую политическую систему. На­чиная с середины XX века и особенно в последние десятилетия тенденция к глобализации качественно повлияла на общество. Национальные и региональные истории больше не имеют смысла.

Доиндустриальное общество представляло собой чрезвычайно пеструю, разнородную мозаику, состав­ленную из изолированных социальных единиц, начи­ная с орд, племен, царств, империй и кончая появив­шемся недавно национальным государством. Каждая из этих единиц имела независимую и самодостаточную экономику, собственную культуру. Постиндустриаль­ное общество — совсем иное. В политическом плане существуют наднациональные единицы различного масштаба: политические и военные блоки (НАТО), имперские сферы влияния (бывший социалистический лагерь), коалиции правящих групп («Большая семер­ка»), континентальные объединения (Европейское со­общество), всемирные международные организации (ООН). Очевидны уже контуры всемирного правитель­ства в лице Европейского парламента и ИНТЕРПОЛа. Усиливается роль региональных и мировых экономи­ческих соглашений. Наблюдается глобальное разделе­ние труда, растет роль многонациональных и трансна­циональных корпораций, которые нередко обладают доходом, превышающим доход среднего национально­го государства. Такие компании, как Тойота, Макдо­нальдс, Пепси-Кола или Дженерал Моторс утратили национальные корни и действуют по всему миру. Финансовые рынки реагируют на события с молние­носностью.

Доминирующей в культуре становится тенденция к единообразию. Средства массовой информации (СМИ) превращают нашу планету в «большую деревню». Мил­лионы людей становятся свидетелями событий, произо­шедших в разных местах, миллионы приобщаются к одному и тому же культурному опыту (олимпиады, рок-концерты), что унифицирует их вкусы. Повсюду в ходу одни и те же потребительские товары. Миграция, вре­менная работа за границей, туризм знакомят людей с образом жизни и нравами других стран. Формируется единый или, по крайней мере, общепринятый разговор­ный язык — английский. Компьютерные технологии разносят одни и те же программы по всему свету. За­падная массовая культура становится универсальной, а местные традиции размываются.

Наряду с термином «мировое сообщество» в науке широко используются и другие понятия, очень похо­жие на него, но обладающие своими отличительными особенностями. С ними вы можете встретиться читая не только специальную литературу или учебники, но и прессу, слушая радио и телевидение. Давайте разбе­ремся в них. Речь пойдет о мировой системе, мировой экономической системе, мировой империи, цивили­зации.

Термин «мировая система» ввел в научный обо­рот Иммануил Валлерштайн. Он полагал, что привыч­ное слово «общество», позаимствованное учеными из обыденной практики, слишком неточное, поскольку его почти невозможно непротиворечивым способом отде­лить от термина «государство». Вместо того и другого он предложил понятие «историческая система», благо­даря которому, как ему верилось, наконец-то воссоеди­нятся два рода наук — исторические (идеографичес­кие) и социальные (номотетические). Старый термин «общество» их разъединял, а новый их призван объе­динить. В понятии «историческая система», уживают­ся социологический и исторический взгляды на мир.

Кроме него о мировом обществе писал Никлас Луман. Он определял общество через коммуникацию и коммуникативную досягаемость. Но если это так, то единственной закрытой системой, не являющейся ча­стью другой, построенной на принципах коммуника­ции является только мировое общество.

И. Валлерштайн и Н. Луман считаются самыми вли­ятельными теоретиками мирового общества. Они ста­вят явления производства и воспроизводства неравен­ства в центр своей концепции.

Согласно И. Валлерштайну, существуют всего три формы, или разновидности, исторических систем, которые он назвал мини-системами, мировыми импери­ями и мировыми хозяйствами (хотя можно выделить и другие их разновидности). Мини-системы неболь­шие по размерам, недолговременные (жизненный путь примерно шести поколений) и гомогенные с культур­ной точки зрения. Мировые империи являются круп­ными политическими структурами, в культурном плане они гораздо более многообразны. Способ существова­ния — изымание дани с подведомственных территорий, прежде всего сельских округов, которая стекается в центр и перераспределяется среди немногочисленной страты чиновников. Мировые хозяйства — это огром­ные неравные цепи интегрированных производст­венных структур, разделенных многочисленными по­литическими структурами. Логика их существования заключается в том, что прибавочная стоимость нерав­номерно распределяется в пользу тех, кто смог захва­тить временную монополию на рынке. Это — «капита­листическая» логика¹.

В ту далекую эпоху, о которой мы можем судить только по археологическим раскопкам, когда на зем­ле обитали собиратели и охотники, преобладающей формой были мини-системы. На раннем этапе исто­рии одновременно существовало множество обще­ственных систем. Так как эти общества являлись, в основном, племенными, следует исходить из суще­ствования многих тысяч общественных систем. Поз­же, в связи с переходом к земледелию и изобретению письменности, а именно в период между 8000 г. до н. э. и 1500 г. н. э. на земле сосуществовали одновре­менно все три разновидности «исторических систем», но господствующей являлась мировая империя, ко­торая, расширяясь, разрушала и поглощала как мини-системы, так и мировые хозяйства. Но когда миро­вые империи распадались, на их развалинах вновь появлялись мини-системы и мировые хозяйства. История, похоже, напоминает круговорот веществ в природе.

Большая часть того, что мы называем историей этого периода, — это история рождающихся и умира­ющих мировых империй, полагает И. Валлерштайн. Мировые экономики в то время были еще слишком слабыми, чтобы конкурировать с тремя формами «ис­торических систем».

Примерно в 1500 г. из консолидации разрознен­ных мировых хозяйств, чудом уцелевших после очеред­ного нашествия мировых империй, родилась современ­ная мировая система. С тех пор «она достигла своего полного развития как капиталистическая система. По своей внутренней логике это капиталистическое ми­ровое хозяйство затем расширилось и захватило весь земной шар, впитывая в себя все существующие мини-системы и мировые империи. Таким образом, к концу XIX в. впервые в истории на Земле оказалась только одна историческая система. Мы до сих пор существу­ем в этом положении»¹.

Теория мировой системы, созданная И. Валлерштайном в середине 70-х годов позволяет объяснить многие исторические факты, которые не поддавались объяснению традиционной теории общества. Несом­ненно, весьма эвристична гипотеза циклического возникновения и распада мировых империй, в число которых необходимо отнести и нашу страну, прини­мавшую форму то царского самодержавия, то совет­ского тоталитарного государства. Из вечного круговорота исторических форм общества следует не только неизбежность распада социальных гигантов и возникновения социальных карликов. Но также ги­потеза о внутренней нестабильности «слабо упако­ванных», неплотных по удельному весу грамма «со­циального вещества» на единицу площади мировых империй. Внутренняя культурная разнородность не позволила просуществовать СССР до третьего тыся­челетия, несмотря на жесткий внешний политичес­кий контроль.

Весьма зыбкой и неустойчивой являлись все миро­вые империи. Что такое империя монголов в XIV веке, куда входила покоренная Русь, как негетерогенное и внутренне противоречивое объединение, где власть держалась только «на штыках»?

Если множество территорий объединено только тем, что с них собирают налоги или дань, то такое объедине­ние обречено на распад. Не спасает даже наличие еди­ного политического центра и органов управления. Хотя русские князья ездили в Орду испрашивать грамоту на правление, данный ритуал оставался пустой формаль­ностью, поскольку никто из монгольских «топ-менедже­ров» никогда не вмешивался во внутренние дела удель­ных князей. Похожим образом в 70—80-е годы советские партийные функционеры перестали контролировать злоупотребления и вольнодумие «удельных князей» в Узбекистане, республиках Закавказья и даже поволжс­ких областях. Автономия периферии по отношению к центру обернулась трагедией для всей системы.

Мировые империи включали несколько террито­рий, объединенных военной и политической властью. Империи инков, Александра Македонского, Дария I, Наполеона, наконец СССР, который также относят к типу мировых империй, представляли очень разнород­ные (культурно, социально, экономически, реже — религиозно), обширные по территории, политически непрочные образования. Они создавались принуди­тельно и быстро распадались.

Европейцы давно уже практиковали трансокеани­ческую торговлю и экономику. Именно они стали пи­онерами новой формы «исторической системы» — мировой системы. Со временем по всему миру люди попали в европейскую сферу влияния. Начало евро­пейской гегемонии прослеживается с крестовых по­ходов — христианских военных экспедиций, предпри­нятых между XI и XIV веками в целях отвоевания «священной земли» у мусульман. Итальянские горо­да-государства использовали их для расширения тор­говых путей. В XV веке Европа установила регуляр­ную связь с Азией и Африкой, а затем и с Америкой. Европейцы колонизировали другие материки, приез­жая в качестве моряков, миссионеров, купцов, чинов­ников. Открытие Америки Колумбом навсегда соеди­нило Старый и Новый Свет. Испания и Португалия добывали в чужих странах рабов, золото и серебро, оттесняя туземцев в глухие районы.

С освоением внеевропейских территорий изме­нился не только характер экономических связей, но весь уклад жизни. Если раньше, буквально до середи­ны XVII века, рацион питания европейца составляла продукция натурального хозяйства, т. е. то, что было выращено внутри континента сельскими жителями, то в XVIII и XIX веках в ассортимент предметов, в пер­вую очередь высшего класса (он всегда идет в аван­гарде прогресса), входит импорт. Одним из первых заморских товаров стал сахар. После 1650 г. его упо­требляют в пищу не только высшие слои, но также средние, а затем и низшие. На столетие раньше по­хожая история случилась с табаком. К 1750 г. даже самая бедная английская семья могла попить чай с сахаром. Из Индии, где впервые производственным способом получили сахар, европейцы завезли его в Новый Свет. Климат Бразилии и Карибских островов создавал идеальные условия для выращивания сахар­ного тростника. Европейцы основали здесь плантации, удовлетворяя растущий спрос на сахар по всему миру. Спрос на сахар и его предложение привели к между­народному рынку, а вслед за этим и к работорговле. Дешевая рабочая сила нужна была для растущей плантационной экономики, а рынком труда выступа­ла Африка. Сахар и хлопок стали основным предме­том международной торговли, связав континенты по разные стороны океана.

В XVII веке сложились два торговых треугольни­ка, включающих в себя торговлю сахаром и рабами. Во-первых, производимые Англией товары продава­лись в Африки, а африканские рабы продавались в Америке, в свою очередь американские тропические товары (особенно сахар) продавались Англии и ее соседям. Во-вторых, спиртные напитки из Англии ко­раблями доставлялись в Африку, африканские рабы — на Карибы, а черная патока (из сахара) посылалась в Новую Англию для изготовления спиртных напит­ков. Труд африканских рабов увеличивал американ­ское богатство, которое большей частью возвращалось в Европу. Продукты, выращенные рабами, потреблялись в Европе. Сюда из Бразилии шли кофе, краски, сахар и пряности, из Северной Америки — хлопок и спиртное.

Постепенно международная торговля преврати­лась в господствующий фактор развития. Вскоре и капитализм стали определять как экономическую ориентацию на мировой рынок в целях получения до­хода. Сложилось понятие мировой капиталистичес­кой экономики — единой мировой системы, вовле­ченной в производство для продажи и обмена больше с целью увеличения прибыли, чем для обеспечения благосостояния народа. Теперь она указывает, в ка­ком направлении двигаться отдельным странам. Со­временный мир — это мировая система, базирую­щаяся на капитализме, поэтому она и называется «капиталистическая мировая система».

«Единицей анализа современной мировой систе­мы является капиталистическое мировое хозяйство», — пишет И. Валлерштайн.

Мировая экономическая система — совокупность территорий или стран, объединенных экономически­ми связями. Это понятие шире, чем мировая капита­листическая экономика, поскольку включает в свою орбиту страны с капиталистическим и некапиталисти­ческим хозяйством, но уже, чем понятие мировой си­стемы.

Мировая капиталистическая экономика — выс­шая и последняя форма мировой экономической си­стемы. Он существует чуть ли не 500 лет, но так и не превратилась в мировую империю. Транснациональ­ные корпорации находятся вне контроля единого пра­вительства. Они свободно перебрасывают огромные капиталы через государственные границы. К типу ми­ровых экономических систем следует отнести так на­зываемый социалистический лагерь, куда в 60—80-е го­ды входили СССР, Куба, Румыния, ГДР, Югославия, Польша, Болгария, Венгрия, Вьетнам. У них не было единого правительства, каждая страна — суверенное государство. Стало быть, это не империя. Зато между ними существовало международное разделение труда, кооперация и экономический обмен в рамках Со­вета экономической взаимопомощи (СЭВ). В широком смысле мировая система включает все ныне суще­ствующие на планете страны. Она получила наиме­нование мирового сообщества.

Итак, на глобальном уровне общество превраща­ется в мировую систему, которую еще называют ми ровым сообществом. Различают две формы подобной системы — мировые империи (множество территорий, политически объединенных в одно государственное образование) и мировые экономические системы (страны, развивающие сходную экономику, но поли­тически в одно государство не объединенные).

К типу мировых, или глобальных, систем отно­сятся цивилизации. Но в отличие от мировой систе­мы цивилизация отражает социокультурный, а не экономический и политический аспект развития че­ловечества. Это понятие, как мировая империя или мировая система, шире, чем страна или государство. О цивилизации также целесообразно поговорить специально.

Цивилизация, как и предшествующие понятия, отражает глобальный уровень человеческого обще­ства, на котором происходит интеграция социальных систем. О его содержании ученые продолжают еще спорить. Цивилизация понимается ими в двух значе­ниях.

В первом случае цивилизация обозначает истори­ческую эпоху, пришедшую на смену «варварству», иначе говоря, знаменует высший этап развития чело­вечества. К нему примыкает определение О. Шпенглера: цивилизация — высшая стадия развития культуры, на которой происходит ее окончательный упадок. Оба подхода роднит то, что цивилизацию мыслят истори­чески — как этап прогрессивного либо регрессивного движения общества.

Во втором случае цивилизацию связывают с гео­графическим местом, подразумевая локальные, ре­гиональные и глобальные цивилизации, например восточную и западную цивилизации. Они различа­ются экономическим укладом и культурой (совокуп­ностью норм, обычаев, традиций, символов), куда входит специфическое понимание смысла жизни, справедливости, судьбы, роли труда и досуга. Так, восточная и западная цивилизация различаются имен­но этими принципиальными чертами. Они покоятся на специфических ценностях, философии, принципах жизни и образе мира. А в рамках таких глобальных понятий формируются конкретные различия людей в поведении, манере одеваться, типах жилища.

Сегодня ученые согласились, что первый и вто­рой подходы применимы только к обществам, стоящим на достаточно высокой ступени различия, где бы гео­графически они ни размещались. В таком случае вне цивилизации оказываются, в частности, примитивные общества Полинезии и Океании, где до сих пор суще­ствует первобытный образ жизни, нет письменности, городов и государства. Получается своеобразный па­радокс: культура у них есть, цивилизации нет (там, где нет письменности, нет и цивилизации). Таким обра­зом, общество и культура возникли раньше, а цивили­зация позже. За всю историю существования в усло­виях цивилизации человечество жило не более 2% времени.

Соединение места и времени дает поразительно богатую палитру цивилизаций. Исторически известны, в частности, Евразийская, восточная, европейская, за­падная, мусульманская, христианская, античная, сред­невековая, современная, древнеегипетская, китайская, восточнославянская и другие цивилизации.

Тот же И. Валлерштайн, о котором сказано выше, разделил мировую систему на три части:

• ядро,

• полупериферия,

• периферия.

Ядро — страны Западной Европы, Северной Аме­рики, Японии — включает самые сильные и могуще­ственные государства с совершенствованной системой производства. У них больше всех капиталов, самые качественные товары, самые сложные технологии и средства производства. Дорогую и высокотехнологич­ную продукцию эти страны экспортирует в перифе­рию и полупериферию.

Государства полупериферии и периферии — это страны так называемого «второго» и «третьего» мира. У них меньше власти, богатства и влияния.

Термин «третий мир» придумали в 1952 г. фран­цузы для описания группы стран, которые в эпоху холодной войны между США и СССР (соответ­ственно первым и вторым миром) не присоедини­лись не к одной из враждующих сторон. Среди них были Югославия, Египет, Индия, Гана и Индоне­зия. Во второй половине 50-х годов термин приоб­ретает более широкое значение. Он стал обозна­чать все слаборазвитые страны. Таким образом, его смысл наполнился не географическим, а эко­номическим содержанием. К слаборазвитым стра­нам начали относить всю Латинскую Америку, всю Африку (исключая ЮАР), всю Азию (за исключе­нием Японии, Сингапура, Гонконга и Израиля). А некоторые страны, такие, как страны Африкан­ской Сахары, Гаити и Бангладеш, обремененные чрезмерной бедностью и нищетой, и вовсе были зачислены в разряд четвертого мира. Их отделили от третьего мира, который уже выбрался на путь экономического прогресса.

Страны периферии — это самые отсталые и бед­ные государства Африки и Латинской Америки. Они считаются сырьевым придатком ядра. Полезные иско­паемые добываются, но не перерабатываются на мес­те, а экспортируются. Большая часть прибавочного продукта присваивается иностранным капиталом. Местная элита вкладывает деньги за пределами свое­го государства, она поступает на службу иностранно­му капиталу и обслуживает только его интересы (даже если эти люди не уезжают за границу). Политические режимы нестабильны, часто происходят перевороты, постоянно возникают социальные и национальные конфликты. Высший класс не отделен от низшего ши­роким слоем среднего класса.

Поскольку их благополучие зависит от экспорта сырья, технологии и капиталы поступают только извне. Правительства, чаще всего это диктаторские или авто­ритарные режимы, существуют и способны более или менее разумно управлять страной до тех пор, пока приходят иностранные инвестиции. Но и западная помощь часто оседает в карманах госчиновников или на их заграничных счетах. Такие правительства неста­бильны, они то и дело развязывают международные конфликты, внутренние войны и мятежи. Подобное то и дело происходит в странах Латинской Америки, Иране и Филиппинах. Даже после революций им не становится легче. Новые правительства поворачивают к репрессиям, быстро выявляют свою недееспособ­ность и вскоре их смещают.

Демографическую ситуацию стран третьего мира характеризуют разноречивые процессы: высокая рож­даемость и высокая детская смертность; миграция из перенаселенных деревень в слаборазвитые города в поисках рабочих мест.

С 60-х годов страны третьего и четвертого мира взяли в долг у развитых стран несколько биллионов долларов. Кредиты брали в период экономического подъема Запада, следовательно, при низких процент­ных ставках, а отдавать приходится совсем в иных условиях. Совокупный долг Западу превысил 800 бил­лионов долларов, но не видно способов, каким заемщи­ки могли бы расплатиться с кредиторами. Самыми крупными должниками являются Бразилия, Мексика, Аргентина, Венесуэла, Нигерия, Перу, Чили и Польша. Стараясь поддержать на плаву экономику этих стран, западные кредиторы вынуждены рефининансировать займы. Но чаще они сталкиваются с частичной или полной некредитоспособностью той или иной страны. Невыполнение своих долговых обязательств в столь крупных масштабах разрушает международную финан­совую систему.

В 1998 г. Россия объявила свою некредитоспособ­ность перед западными инвесторами. Разразился скан­дал, а затем и мировой кризис, которого мир не знал с конца Второй мировой войны. Некоторые западные банки, купившие государственные бумаги (ГКО) в Рос­сии, разорились или оказались на грани разорения. Россия, которая прежде твердо держалась в ряду раз­витых экономических держав, по существу показала, что относится к странам третьего мира.

Самое страшное состоит в том, что, как показывает опыт, обильные вливания иностранных инвестиций в такие страны очень мало помогают им выбраться из кризиса. Для улучшения ситуации нужна внутренняя перестройка экономики.

Полупериферия занимает промежуточную позицию между ядром и периферией. Это достаточно развитые индустриальные. Как и государства ядра, они экспортируют промышленные и непромышленные товары, но им не хватает власти и экономического могущества стран ядра. Например, Бразилия (страна полупериферии) экспортирует автомобили в Нигерию и моторы для машин, экстракт апельсинового сока и кофе в США. Производство механизировано и автома­тизировано, но все или большинство технологических достижений, которыми вооружается собственная про­мышленность, заимствуются у стран ядра. В полупери­ферию входят интенсивно развивающиеся страны с динамичной политикой, набирающим силы средним классом.

Если передать классификацию Валерштайна в тер­минах теории постиндустриального общества Д. Белла, то мы получим такие соотношения:

• ядро — постиндустриальные общества;

• полупериферия — индустриальные общества;

• периферия — традиционные (аграрные) общества.

Как уже говорилось, мировая система складыва­лась постепенно. Соответственно разные страны в разное время могли выполнять роль лидеров в ядре, откатываться на периферию или занимать место полу­периферии.

Обычно в ядре доминирует одно государство. В XIV веке в мировой торговле господствовали северо­итальянские города-государства. Голландия лидирова­ла в XVII веке, Англия после 1750 года, а Соединенные Штаты— после 1900 г. А в 1560 году ядро мировой системы располагалось в Западной Европе (Англия, Франция, Нидерланды, Португалия и Испания). Северо-итальянские города-государства, которые были до этого самыми могущественными, присоединились к полупериферии. Северо-Восточная Европа и Латинс­кая Америка составляли периферию. Многие общества (особенно в Океании и внутренних областях Африки и Азии) до недавнего времени находились вне перифе­рии. Они долго могли присоединиться к мировой ка­питалистической экономике, производя и потребляя свои же продукты, т. е. занимаясь натуральным хозяй­ством. Сегодня таких стран фактически нет. Страны бывшего советского блока (Венгрия, Польша, Болгария и др.) отнесены к странам «второго мира». Долгое время они были отгорожены от мировой капиталистической системы. Сейчас их зачисляют к периферии или полу­периферии.

Выдвинутая в 80-е годы теория ядра и периферии И. Валерштайна сегодня считается в принципе правиль­ной, но нуждающейся в известной корректировке и дополнении. Согласно новому подходу, основу современ­ного международного сообщества, которое иногда име­нуют «транснациональным миром», составляют ведущие международные организации, 50—60 основных финан­сово-промышленных блоков, а также около 40 тысяч ТНК. «Глобальная экономическая федерация» пронизана тес­ными хозяйственными, политическими и культурными связями. Крупнейшие западные корпорации, создавая филиалы по всему миру, прежде всего в странах третье­го мира, опутывают финансовыми и товарными потока­ми весь мир. Они делают различные регионы мира эко­номически зависимыми друг от друга.

На этом глобальном пространстве выделяются пост­индустриальный Север, контролирующий торгово-финансовые каналы, высокоиндустриальный Запад — совокупность национальных экономик ведущих про­мышленного развитых держав, интенсивно развиваю­щийся новый Восток, строящий хозяйственную жизнь в рамках неоиндустриальной модели, сырьевой Юг, жи­вущий преимущественно за счет эксплуатации природ­ных ресурсов, а также находящиеся в переходном со­стоянии государств посткоммунистического мира.

Движение мира к новому типу объединения назы­вают геоэкономической или геополитической пере­стройкой планеты. Для нового международного про­странства характерны две тенденции: а) концентрация принятия важных стратегических решений в небольшой группе ведущих держав, типа «Большой Семерки» (пос­ле присоединения к ней России ставшей «Большой Восьмеркой»), б) размывание централизованных регио­нов и формирований на множество самостоятельных точек, суверенизация мелких государств, повышение их роли в мировом сообществе (пример — события в Юго­славии, Палестине и т. д.). Между двумя тенденциями возникает противоборство и непонимание.

Важные политические и экономические решения, принимаемые узким кругом лиц, могут вести к серь­езным последствия в различных частях земного шара, иногда затрагивая судьбы населения целых стран. Примером может служить влияние США на события в Югославии, когда Америка вынудила присоединиться к военному давлению на сербов чуть ли не все евро­пейские страны. Хотя само это решение выгодно не­большой кучке политиков в Конгрессе США.

Мировое сообщество обладает огромной силой. До применения им экономических санкций к Ираку в его социальной структуре небольшая часть была богатой и такая же — бедной. Основное население проживало на среднем уровне даже по европейским меркам. А че­рез несколько лет действия эмбарго национальная валюта обесценилась. Основная часть среднего клас­са скатилась до бедноты.

Являясь самым мощным экономическим государ­ством мира. США ведет себя и как политический моно­полист. Доллары делают политику по принципу «один доллар — один голос». За решениями, принимаемыми от лица международных организаций, например Сове­та Безопасности, МВФ, МБРР, ВТО, финансируемых опять же развитыми странами, скрывается намерение и воля узкого круга ведущих держав.

Вытесненные на политическую и экономическую периферию страны Юга, или развивающиеся страны, борются с гегемонией сверхдержав доступными им средствами. Одни выбирают модель цивилизованного рыночного развития и, как Чили и Аргентина, ускорен­ными темпами догоняют экономически развитые Се­вер и Запад. Другие, в силу разных обстоятельств, лишенные такой возможности, встают на «тропу вой­ны». Они создают разветвленные криминально-терро­ристические организации и мафиозные формирования, раскиданные по всему миру. Исламский фундамента­лизм, меделинский картель...

В новом мировом устройстве все связано со всем. Мировая валютно-финансовая система, крепость ко­торой задают мировые лидеры, прежде всего США, Германия, Япония, Англия, уже не так стабильны как прежде. Финансовые кризисы на периферии этой системы, на которые прежде, может быть, и не обра­тили внимание ее киты, сегодня сотрясают всю миро­вую систему. Кризис 1997—1998 гг. в Индонезии и России сильно отразился на финансовых биржах всего мира. Индустриальные гиганты потеряли милли­арды долларов.

Мировое сообщество обладает огромной силой. До применения им экономических санкций к Ираку в социальной структуре последнего небольшая часть была богатой и такая же — бедной. Основное населе­ние проживало на среднем уровне даже по европейс­ким меркам. А через несколько лет действия эмбарго национальная валюта обесценилась. Основная часть среднего класса скатилась до бедноты.