2015-01-21
1758
Гипотеза о том, что свойства и особенности, приобретенные родителями в процессе их жизнедеятельности, передаются по наследству их детям, впервые была выдвинута известным французским биологом Ж.Б. Ламарком. Однако после появления учения Ч. Дарвина была установлена ее несостоятельность, а с развитием генетики и синтетической теории эволюции доказана и полная ошибочность, поскольку потомкам передаются только биологически наследуемые, а не приобретенные в течение жизни свойства и особенности родителей.
Таким образом, между эволюцией в живой природе и прогрессом в обществе существует принципиальное различие, ибо источником эволюции в природе является наследственность, а прогресс в обществе достигается за счет приобретения знаний, опыта, традиций и культуры людей, живущих в настоящее время и предшествующих им поколений. Иногда приобретение такого опыта называют социальным наследованием, но данный опыт не наследуется, как предполагал Г. Спенсер, а осваивается путем подражания, обучения и воспитания. Именно на свойстве подражания, которое люди сохранили из животного царства, основываются, в принципе, их способности к обучению, воспитанию и другие более сложные особенности поведения и жизнедеятельности, благодаря которым осуществляется в целом также развитие в общественной жизни.
В отличие от медленных и постепенных изменений в природе, изменения, совершающиеся в обществе, происходят значительно быстрее. В то время как в природе эволюционные изменения охватывают тысячи и миллионы лет, в обществе они часто измеряются сменой поколений. Наиболее значительные изменения происходят в сфере сознания и особенно мышления, но эти изменения связаны не с анатомо-физиологическими структурами мозга, а функциями, которые люди осуществляют в познании и преобразовании реального мира. Действительно, в течение всей писаной истории не произошло каких-либо заметных изменений ни в объеме, ни в структуре мозга, но как разительно отличаются интеллектуальные возможности современного человека в сравнении с возможностями его ближайших предков, а все это было достигнуто, прежде всего, за счет усвоения, эффективного использования и развития богатейшего опыта всех предшествующих поколений. Следовательно, изменения, связанные с наследованием исторического опыта этих поколений, результатов их успешной деятельности в материальной и духовной сфере, представляют собой как раз то, что отрицается биологической теорией эволюции. Именно поэтому следует четко различать прогресс в обществе и эволюцию в природе.
Если и можно говорить о социальной эволюции, то лишь в смысле «наследования» социального опыта настоящего и предшествующих поколений, их знаний, умений и навыков в области материального производства, достижений в сфере науки и культуры, а также усвоения существующих в обществе прогрессивных традиций. Тот факт, что человек, живущий в обществе, имеет возможность наследовать не только индивидуальный опыт, навыки и знания своих родителей, но и богатейший коллективный опыт современного и прошлых поколений, многократно увеличивает возможности исторического прогресса. Передача социального опыта от одного поколения к другому служит, следовательно, источником исторического прогресса. С известным основанием можно сказать, что в то время как прогресс и социальное «наследование» осуществляются, условно говоря, по схеме Ж. Ламарка, биологическая эволюция признает лишь генетическое наследование, т.е. непосредственную передачу биологически наследуемых свойств от родителей потомкам. Этим в значительной мере объясняются крайне медленные темпы биологической эволюции в сравнении с прогрессом социальным. Нельзя также забывать, что если в природе эволюционные изменения происходят неосознанно и стихийно, то общество в состоянии, так или иначе, контролировать свое социально-историческое и культурное развитие.
Прогрессу в обществе всегда приписывают некоторое начало, которое чаще всего связывают с возникновением цивилизации. Около столетия назад в исторической литературе существовало мнение, что первая цивилизация была создана людьми в долине Нила свыше 4 000 лет назад. С этого времени якобы и начинается отсчет прогресса в истории. Однако впоследствии такой взгляд подвергся критике, поскольку он не согласовывался ни с археологическими, ни с другими историческими данными. Более того, ученые показали, что первые цивилизации возникали и в других местах, где для этого существовали необходимые природные условия и социальные объединения. А. Тойнби, как мы помним, доказывал даже, что цивилизации возникали в виде реакции, ответа людей на возникшие «вызовы» как со стороны неблагоприятных условий природной среды, так и внешнего социального окружения. Самое главное состояло в том, что цивилизации не были созданы людьми сознательно, а сформировались стихийно в процессе крайне длительного, медленного и постепенного преобразования первобытного общества, охватывающего многие сотни тысяч лет. То же самое можно сказать и о начале прогресса. Несомненно, что прогресс этот происходил одновременно с формированием цивилизованного общества, но корни его уходят в глубокую древность.
Более острые споры возникли по вопросу о конечных целях прогресса. Первыми о них заговорили в христианской философии истории, которая приписывала им эсхатологический характер и связывала с концом света и пришествием Спасителя на землю. Историография эпохи Просвещения, как мы знаем, придала самому понятию прогресса вполне светский и рациональный характер, и отказалась от представления о конечной его цели, провозгласив идею о бесконечном совершенствовании общества. Такое совершенствование некоторые философы, историки, политики и идеологи связывали с расширением политической свободы в обществе, другие - с установлением равенства людей перед законом, третьи - с защитой их прав, четвертые - с равенством благосостояния и т.д.
Поскольку люди фактически имеют дело с конечными процессами, то абстрактные и сухие представления о неограниченном движении к какой-то непонятной цели, плохо увязывались сих обычной житейской практикой. Не случайно поэтому, что даже философы, провозгласившие принцип бесконечного развития и совершенствования в мире, склонялись к мысли, что прогресс в обществе должен иметь свое завершение. Так, например, мы знаем, что основоположник идеалистической диалектики Г. Гегель считал, что мировой дух, или абсолютная идея, находит свое историческое завершение в прусской монархии как совершенной форме государственной организации. Эти выводы подверг резкой критике его ученик - создатель материалистической диалектики К. Маркс. Однако и он неявно признавал конец прогресса, ибо склонялся к мысли, что конечная цель исторического прогресса должна состоять в победе пролетарской революции и построении бесклассового, коммунистического общества. Хотя цель прогресса здесь отодвинута в далекое будущее, тем не менее, попытка его завершения каким-то заранее заданным периодом или этапом выражена достаточно определенно. Но такой взгляд на цели прогресса в истории вряд ли согласуется с его собственным диалектико-материалистическим учением, которое отрицает какие-либо заранее заданные пределы, уровни или границы развития. Каждую границу или уровень, достигнутый на этом пути, диалектика рассматривает как временный, относительный, преходящий момент или этап общего процесса.
Однако здесь возникает, пожалуй, самый трудный вопрос о характере общественного прогресса, а именно - сводится ли он к непрерывному, поступательному и восходящему движению общества? Допускаются ли при этом какие-нибудь отклонения, возвраты к прошлому или прогресс представляет собой специфический способ исторического движения, который исключает движения вспять и отклонения от основной линии развития?
Многие историки и философы эпохи Просвещения, как мы помним, определяли прогресс именно как бесконечное поступательное движение общества по пути его совершенствования в целях достижения людьми политической свободы, равноправия и счастья. Лозунг «Свобода, Равенство и Братство», выдвинутый идеологами французской революции, был, по сути дела, выражением тех требований, которых следовало добиваться для осуществления прогресса в обществе. Однако, как показывает история человечества, прогресс, во-первых, не может продолжаться непрерывно, во-вторых, он имеет относительный характер, в-третьих, в ходе исторического развития он переходит от одних стран, регионов и цивилизаций к другим и, наконец, в-четвертых, он имеет своим дополнением регресс, когда движение по восходящей линии временно сменяется движением по нисходящей линии.
Последний признак особенно важен для понимания исторического процесса. Из него следует, что прогресс и регресс - две взаимосвязанные составные единого процесса развития; представление о прогрессе, как непрерывном поступательном и восходящем движении общества к заранее установленной цели, неадекватно отображает и потому искажает подлинную картину исторического процесса, абстрагируется от другой его особенности - наличия регресса, возврата к прошлому, движения вспять и даже реакции. Таким образом, прогресс и регресс составляют собой две взаимодополняющие части единого процесса исторического развития, в котором они меняются местами.
Различие между прогрессом и регрессом стали четко определять только после того, когда возникло представление о направленном характере изменений в процессе движения и развития. Латинское слово progressus, означающее движение вперед, характеризует изменения, направленные на совершенствование, улучшение и организацию системы. Термин регресс (от лат. regressus - обратное движение), напротив, обозначает изменения, сопровождающиеся ухудшением, ослаблением и дезорганизацией системы. В общем, именно в процессе движения прогрессивные изменения могут сменяться изменениями регрессивными и, наоборот, на смену последним приходят изменения прогрессивные. Только в результате такого взаимодействия становится возможным развитие, которое представляет собой интегральный процесс, сопровождающийся возникновением нового; это новое может быть лучше старого, незначительно отличаться от него и быть даже хуже него. Следовательно, развитие нельзя рассматривать как сплошной прогресс, ибо оно включает и регресс. Очевидно также, что развитие не сводится и к непрерывному регрессу, как думали такие античные философы, как Гесиод, Гераклит и Платон, а также греческие и римские историки эпохи упадка этих цивилизаций, которые началом истории считали некий «Золотой век», после которого начался постепенный упадок человечества.
Следует указать и на взаимосвязь прогресса и регресса, выражающую их относительный характер в рамках целого; эта относительность может проявляться в их появлении в пространстве и времени, темпах изменений, воздействия на процесс развития и т.д. Как справедливо отмечал еще Н.Я. Данилевский, прогресс в одном отношении предполагает регресс в ином отношении. Многочисленные примеры из истории, которые он приводит, подтверждают его утверждение.
В наглядной форме процесс развития можно в соответствии с изложенным выше, изобразить не в виде восходящей геометрической прямой, а в форме спирали, каждая последующая ветвь которой как бы повторяет „ предыдущую, но на более высоком уровне. Но чтобы яснее представить прогресс, необходимо отметить, что он является не однолинейным, а многолинейным движением.
Чтобы аргументировано судить о прогрессе, необходимо, во-первых, располагать соответствующими критериями для его определения, во-вторых, точно указать объект или, точнее, систему, к которой указанный критерий применяется. С этой точки зрения можно говорить о различии между эволюцией в природе и прогрессом в обществе. Когда говорят об эволюции в живой природе, то имеют в виду определенный ряд живых организмов, каждый последующий вид из которых возникает из предыдущего, но отличается от него некоторыми новыми признаками. Следовательно, эволюцию в природе можно рассматривать как упорядоченный процесс развития, в результате которого происходит возникновение нового, более усовершенствованного по своей организации, структуре и функциям, чем старое; прогресс в органической природе связывают с критерием совершенствования. Но когда заходит речь о применении данного критерия к конкретным случаям, то возникают серьезные затруднения, ведь приобретая новые свойства организм в чем-то выигрывает, а в чем-то проигрывает, а в ходе эволюции, вновь приобретенные свойства могут Оказаться индифферентными и даже вредными.
Не меньшие трудности возникают и с установлением и применением критерия прогресса к социальным и культурно-историческим системам. Сразу отметим, что единого критерия прогресса, приложимого ко всем системам, стадиям их развития, эпохам и периодам истории не существует. Каждый раз требуется конкретно исследовать, применим ли, например, критерий совершенствования к тем или иным существовавшим в прошлом обществам, стадиям их развития, культуре или образу жизни людей. Даже сейчас нельзя точно установить, какой образ жизни или его качество является более прогрессивным. Так, одни люди предпочитают зарабатывать больше, чем им необходимо по установившимся стандартам жизни, а другие считают более целесообразным иметь больше свободного времени для отдыха, развлечений, путешествий, повышения своего культурного уровня и т.п. Какой образ жизни в этом случае можно считать более прогрессивным? Еще труднее определиться, когда речь заходит о сравнении образа жизни людей в индустриальном и доиндустриальном обществах. По многим параметрам (жизненному комфорту, разнообразию товаров, развлечениям) современный человек во многом выигрывает в сравнении со своими предшественниками, по другим - проигрывает. Не следует забывать также, что наши знания об историческом прошлом весьма ограничены и мало достоверны.
Существуют ли виды человеческой деятельности в историческом процессе, к которым применимы критерии прогресса?
На это можно ответить утвердительно, стоит только обратиться к истории развития, научно-технической мысли или постепенного улучшения способов добывания обществом жизненно необходимых для него средств. В обоих случаях в качестве критерия прогресса может рассматриваться критерий совершенствования: в первом случае - методов достижения новых знаний о мире, во втором - способов производства материальных благ, в которых нуждаются люди. Обычно, когда в прошлом, как и в настоящем, начинают говорить о прогрессе, то в качестве доказательных примеров его существования ссылаются именно на прогресс в науке и материальном производстве. В чем конкретно проявляется прогресс в развитии научных знаний, т.е. экспериментальной и теоретической деятельности ученых?
Развитие науки, как известно, представляет собой непрерывный процесс возникновения и разрешения трудностей, которые формулируются в виде проблем. Решаются эти проблемы в процессе выдвижения новых гипотез и теорий и проверки их с помощью эксперимента и практики. Новые гипотезы и теории в процессе их разработки и применения, в свою очередь, создают новые проблемы и Т.Д. Каждая последующая научная теория решает те проблемы, с которыми не могла справиться прежняя теория. Так, эволюционная теория Ч. Дарвина преодолела трудности, которые возникли в учении о неизменности видов, а современная синтетическая теория эволюции дополнила и уточнила теорию Ч. Дарвина. Поэтому можно сказать, что синтетическая теория эволюции усовершенствовала обе прежние системы. Таким образом, прогресс в науке сопровождается появлением новых теорий, которые, с одной стороны, решают новые проблемы, с которыми не в состоянии были справиться прежние теории, а с другой - сохраняют то ценное и объективно истинное знание, которое содержат старые теории. В этом и выражается совершенствование, рост и преемственность научного знания.
В развитии материального производства также постоянно возникают свои трудности или проблемы по добыванию материальных благ для жизнеобеспечения людей и удовлетворения других их потребностей. Они разрешаются путем совершенствования производительных сил и, прежде всего орудий производства, а также навыков, умений и знаний людей, которые приводят в действие эти орудия.
Таким образом, в обоих случаях можно говорить об общем критерии совершенствования, характеризующем прогресс, как в научном познании, так и в материально-, производственной деятельности людей. Этот критерий, как уже говорилось выше, вряд ли можно считать универсальным, применимым ко всем формам деятельности людей. В качестве примера можно сослаться на искусство, где по критерию совершенства трудно сравнить, скажем, полотна Рубенса и Моне или музыку Моцарта и Баха. Конечно, каждый художник изучает технические приемы исполнения и мастерство своих предшественников, но он не ограничивается только этим, ибо в противном случае не мог бы сказать новое слово в искусстве. Прежде всего, в своих произведениях он стремится выразить собственный опыт видения мира, который сформировался на основе новых условий общественной и культурной жизни именно его времени. Поэтому сравнение художественных произведений по совершенству отображения в них духовной жизни разных времен и эпох провести весьма трудно, если не невозможно.
Таким образом, понятие прогресса в каждом конкретном случае требует тщательного исследования. Может оказаться, что оно неприменимо в тех или иных условиях. Между тем, в истории нередко без должного обоснования говорят о прогрессивных и реакционных странах, народах и государствах или о прогрессивных стадиях развития истории. В этом смысле наиболее характерно отношение к Средним векам со стороны многих философов и историков Просвещения, которые рассматривали данную эпоху в истории как сплошной застой в материальной и духовной жизни, засилье религии, заблуждений и суеверий. Такой, скорее поверхностный, антиисторический взгляд, игнорирует те глубокие изменения в развитии производительных сил, произошедшие в процессе перехода от рабовладельческой формации к феодальному обществу. В противном случае вряд ли можно было бы говорить об общем поступательном характере исторического процесса. Конечно, уровень развития духовной культуры Средневековья отставал от античной культуры в области философии, литературы и искусства, ибо сдерживался господством религиозного мировоззрения. Но даже в этих условиях постепенно формировалась наука, в частности математика и логика, а к концу указанной эпохи появляется естествознание и первые начала экспериментального изучения природы.
Что касается относительного характера прогресса, то он выражается в неравномерности материально-технического и культурно-исторического развития отдельных стран, регионов и цивилизаций. Именно поэтому историки отказывались, например, от сравнения цивилизаций по их культуре, подчеркивая, что такое сравнение предполагает их общность и тем самым не учитывает их своеобразия и оригинальности. С другой стороны, возникновение новых цивилизаций свидетельствовало о том, что прогресс старой цивилизации не может быть чрезмерно длительным. Изменение материальных и духовных условий жизни неизбежно приводит к появлению новых цивилизаций, более приспособленных к новым условиям, в то время как старые общества и цивилизации не в состоянии порвать с устоявшимися порядками и прежними традициями. По-видимому, на этом основании некоторые историки отказываются говорить о преемственности культуры в развитии цивилизаций, а тем самым и об историческом прогрессе в целом.
Понятие прогресса в истории часто рассматривалось независимо от развития самого общества и даже противопоставлялось ему как нечто внешнее; понятие такого прогресса порождает множество вопросов и противоречий. Прежде всего, при таком подходе возникает представление, что источник прогресса находится вне общества и истории. Так, в религиозной философии таким источником служит божественная воля и провидение, в объективном идеализме - чистая форма, или идея (Платон), мировой дух, или абсолютная идея (Гегель). Практическая, преобразующая деятельность народных масс, которые служат важнейшей силой общественного прогресса и благодаря которым достигаются его конкретные цели, совершенно исключаются из рассмотрения. Учет этого важнейшего обстоятельства заставляет нас по-иному взглянуть на вопрос о взаимоотношении конкретных, отдельных и общих, конечных целей прогресса.
