Научное» обоснование поклонения смерти

Следует заметить, что с легкой подачи Тейяра де Шардена, у прот. Александра Меня и его последователей апология эволюционизма основывается как на духовных, так и на научных аргументах. Прот. А. Мень писал, что хотя жизнь «противится смерти, создавая сложные системы, передающие из поколения в поколение свой структурный шифр (генетика... – свящ. К. Б.), тем не менее из рода в род живые существа несут дань Молоху смерти (это соображение духовное... – свящ. К. Б). Более того, для поддержания своего существования они ведут постоянную борьбу, пожирая друг друга (попахивает дарвинизмом... – свящ. К. Б.)» [97, с. 595].

У Галины Муравник под эту антихристианскую концепцию подводится еще более убедительное научное основание. «Мы привыкли мыслить смерть как нечто ужасное, несправедливое, не должное, не согласующееся с нашими представлениями о благости Творца и Вседержителя мiра (да, привыкли – свящ. К. Б.). Но вот в конце 80-х годов появились весьма интересные исследования, которые, как мне представляется, должны принципиально изменить бытующий взгляд на феномен смерти (предлагается принципиально изменить традиционный христианский взгляд на этот феномен! – свящ. К. Б.). Усилиями представителей нескольких научных направлений (молекулярная биология, молекулярная генетика, онкология, биология развития) было открыто необычное явление – апоптоз (от греческого слова apoptosis – опадание листьев), или “генетически запрограммированная смерть клеток”. Апоптоз можно определить как физиологическое самоубийство некоторых клеток, которое запрограммировано на генетическом уровне» [104, с. 5].

Как все внешне убедительно обосновано! Не пора ли и впрямь оставить привычный христианский взгляд на смерть и записаться в новый клуб самоубийц, проводящий День открытых дверей? Для трудноподатливых суицидов-неофитов, не желающих сразу отрекаться от Евангелия, на полном серьезе предлагается такое псевдохристианское утешение: «Отношения в клеточном сообществе лишний раз иллюстрируют мысль о том, что нет на свете большей любви, чем жизнь положить за други своя» [104, с. 7].

Беда, как нам представляется, заключается не только в том, что производится глумление над святыми словами Христа Спасителя (Ин. 15, 13). Гораздо более опасно то, что научные открытия выставляются как вполне достаточный повод для отступничества от православной веры. Но нельзя же упускать из виду, что наука изучает мiр, находящийся в состоянии после грехопадения, и потому никакие эмпирические открытия не в состоянии поколебать основанный на Божественном Откровении христианский «взгляд на феномен смерти», на котором основывается церковное вероучение. Догматические истины об изначальном райском состоянии мiра, о первородном грехе и появлении в результате него смерти не могут зависеть от новых открытий в области биологии. Научные исследования не только не «должны принципиально изменить» христианский взгляд на эти вопросы, но принципиально не могут изменить его.

К сказанному следует добавить, что то научное открытие, о котором с такой значительностью возвещает Г. Муравник, вовсе не заставляет Церковь пересматривать устоявшееся традиционное отношение к феномену смерти. Апоптоз или запрограммированное отмирание отдельных клеток никак не может духовно уравнять жизнь и смерть. Это так хотя бы потому, что апоптоз направлен на сохранение, выживание индивида или вида как целого. Из тех фактов, что ящерица при опасности оставляет врагу свой хвост, или организм при обмораживании прежде лишается выступающих конечностей, нельзя делать вывод об онтологическом торжестве смерти над жизнью. Скорее наоборот. И так же точно – на генетическом клеточном уровне. Какие-то клетки в организме животных постоянно умирают – например, при линьке шкуры или смене зубов. И это отнюдь не признак смерти, но скорее обновления. А главное то, что подобная защитная реакция организма всегда направлена не на смерть, а именно на жизнь. Жизнь пробивается сквозь смерть.

Напрасно Галина Муравник пытается «научно» доказать обратное. Тем более неправедное и недостойное дело – из научных теорий делать богословские заключения и призывать православных христиан к пересмотру вероучительных догматических истин. Диавольский дух модернизма и критицизма здесь впрямую начинает ратоборствовать с Духом Святым. Апологеты смерти нападают на Церковь, водимую Подателем жизни. Мы, по слову апостольскому, вемы, яко преидохом от смерти в живот (1 Ин. 3, 14) – а нас хотят заставить снова поклониться госпоже Смерти.