2015-01-21
685
«Смерть в природе универсальна» – утверждает о. Александр и вопрошает риторически: «Можно ли после этого говорить о том, что смерть в природу внес человек?» [97, с. 571]. Г. Л. Муравник так продолжает мысль своего наставника: «К моменту появления человека на земле (а это произошло около 150–160 тысяч лет назад) ее недра уже были гигантской братской могилой, в которой упокоились представители многочисленных биологических видов. Таким образом, мы неизбежно должны признать, что смерть вошла в мiр не после грехопадения наших прародителей, как порой приходится слышать, а существовала в мiре изначально, не делая исключений ни для кого из обитателей земли» [97, с. 5].
Итак, прот. А. Мень и последователи его духовной школы однозначно и категорически отвергают мысль, которую им «порой приходится слышать» – мысль о том, что «смерть в природу внес человек». Но это отвергаемое меневской школой мнение является самым существенным и ключевым положением христианства. Апостол Павел пишет вполне определенно: единем человеком грех в мiр вниде, и грехом смерть (Рим. 5, 12).
Мнение Православной Церкви выражает блаженный Феофилакт: «Грех и смерть вошли в мiр через одного человека Адама, и опять же одним человеком, Христом, устранены» [153, с. 34].
Святитель Иоанн Златоуст пишет, что в приведенном стихе апостол Павел «говорит о смерти и о грехе, и исследует, как, каким путем и откуда явилась смерть и как она возобладала. Итак, как взошла и возобладала в мiре смерть? Чрез грех одного» [53, с. 592]
Святитель Феофан Затворник приводит мнение блаженного Феодорита: «Когда Адам согрешил и по причине греха сделался смертным, то и другое простерлось на весь род. Ибо во вся человеки вниде смерть, потому что все согрешили» [цит. по 153, с. 308].
Сам святитель Феофан Затворник пишет созвучно: «Смерть со грехом была сочетана первоначально определением Божиим. Дав заповедь, Бог сказал: как только согрешите, нарушив заповедь сию, так умрете, или подпадете закону смерти. После сего и дети их, раждавшиеся в то время, как они состояли под осуждением смертным, раждались подлежащими тому же закону смерти. И вошла таким образом смерть в мiр по причине первого греха прародителей» [153, с. 308].
Можно привести еще не мало примеров такого однозначного и определенного соотнесения Святыми Отцами появления смерти в мiре с первородным грехом Адама. Без этого апостольского и святоотеческого объяснения было бы вообще непонятно – чего ради Сыну Человеческому следовало воспринимать добровольную крестную смерть. Святитель Фотий объясняет это так: «Известно, что чрез одного человека и грех вошел в мiр и сама смерть. Если чрез одного человека произошло такое зло, то возможно и последовательно чрез одного же человека, Господа нашего Иисуса Христа, устранену быть этому привведенному злу и даровану быть высшему благу» [цит. по 153, с. 309].
Сравнивая догматическое мнение церковных учителей с мнением прот. А. Меня и его духовных последователей по вопросу о появлении смерти в нашем мiре, мы видим взаимоисключающие и непримиримые точки зрения. Апостолы и Святые Отцы не допускают возможности, что смерть была в мiре до грехопадения, эволюционисты шарденовско-меневского толка не могут себе представить противоположного – как это «смерть и страдание появились в мiре после падения человека». Прот. Александр так саркастически пишет по поводу подобного допущения: «Это значит усматривать в двух индивидах столь огромную силу, что из-за них изменилось положение вещей не только на целой планете, но и во вселенной» [97, с. 549]. Но это – диавольский сарказм. Мiр действительно изменился вследствие преслушания Адама и Евы. Так учит Церковь. Так утверждает Библия: Яко послушал еси гласа жены твоея и ял еси от древа, егоже заповедах тебе сего единаго не ясти, от него ял еси, проклята земля в делех твоих (Быт. 3, 17). Апостол Павел о первоначальном появлении смерти в до-законные времена учил так: царствова смерть от Адама даже до Моисеа и над несогрешшими по подобию преступления Адамова (Рим. 5, 14).
Галина Муравник, восприняв от прот. А. Меня шарденовскую духовную эстафету, в своем докладе так утвердила и развила их антихристианскую концепцию, полностью противоположную учению Церкви.
«Первый важный вывод: человек до грехопадения был знаком с феноменом смерти, в противном случае он не смог бы понять смысл обращенного к нему Божьего предупреждения. Как же могло произойти это знакомство? Решусь предположить, что из непосредственного наблюдения смерти в царстве природы. Ведь в Священном Писании нет указаний на то, что хищные животные появились лишь после грехопадения. Дочеловеческий мiр – мiр до грехопадения знал и хищничество, и паразитизм, и смерть. В “Беседах на Шестоднев” Василия Великого, а также в “Беседах на Бытие” Иоанна Златоуста отчетливо прослеживается мысль о том, что в первозданной природе существовали животные-хищники со всеми присущими им органами нападения, а также и их жертвы, обладавшие органами защиты...
Второй важный вывод: в дочеловеческом мiре присутствовала смерть, причинами которой были, с одной стороны, многообразные генетически запрограммированные механизмы и, с другой стороны, хищничество, то есть естественное поедание одних видов другими» [104, с. 11].
Эволюционисты пытаются убедить православных, будто смерть является вполне естественным и изначальным Божьим установлением. Эта диавольская мысль выдается за учение Христовой Церкви, приписывается Священному Писанию и вселенским великим учителям и святителям. На самом деле, и мысль прот. Александра и оба «важных вывода» его ученицы несовместимы с православным вероучением, совершенно противоречат как Священному Писанию, так и Преданию.
Утверждая, будто «человек до грехопадения был знаком с феноменом смерти», так как в противном случае не смог бы понять смысл Божьей заповеди, запрещающей вкушать от плодов древа преслушания, Галина Муравник пользуется весьма странной логикой. Если рассуждать подобным образом, то все прочие Божии заповеди, содержащие запрет – не убий, не укради, не прелюбы сотвориши – способен понять только нарушивший их грешник – убийца, тать, прелюбодей. Логика абсурдная. Вне всякого сомнения, Адам понял смысл заповеди: от древа еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него; а в оньже аще день снесте от него, смертию умрете (Быт. 2, 17). По мнению преподобного Ефрема Сирина, первую смерть Адам с Евой увидели после грехопадения и изгнания из Рая, когда Бог облече их в ризы кожаны (Быт. 3, 21): «Прародители, коснувшись руками препоясаний своих, нашли, что облечены они в ризы из кож животных, умерщвленных, быть может, пред их же глазами, чтобы питались они мясом их, прикрывали наготу свою кожами, и в самой их смерти увидели смерть собственного своего тела» [41, с. 249].
Никому не позволительно лгать, будто «в Священном Писании нет указаний на то, что хищные животные появились лишь после грехопадения». В книге Бытия ясно говорится, что Бог определил всем зверем земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду пресмыкающемуся по земли, иже имать в себе душу живота, и всяку траву зелену в снедь (Быт. 1, 30).
Не позволительно также лгать, будто в творениях святителей Василия Великого и Иоанна Златоуста «отчетливо прослеживается мысль о том, что в первозданной природе существовали животные-хищники». Подобных или даже близких мыслей нет ни у кого из Святых Отцов.
Святитель Василий Великий учил так:
«Бог не сказал: “Я дал вам рыбы в снедь, Я дал вам скот, пресмыкающихся, четвероногих...” Не для этого Он их сотворил, говорит Писание. Действительно, первоначальный закон позволял употреблять плоды, ибо мы еще считались достойными Рая.
Какая тайна запечатлевается для тебя под сим?
Тебе, диким животным и птицам, говорит Писание, даны плоды, растительность и травы... Мы видим, однако, множество диких животных, которые не едят плодов. Какой плод принимает пантера, чтобы напитать себя? Каким плодом может удовлетвориться лев?
Тем не менее, эти существа, подчиняясь закону естества, были питаемы плодами. Но когда человек изменил свой образ жизни и нарушил границу, ему предписанную, Господь, по потопе, зная, что люди изнурены, позволил им употреблять любую пищу: яко зелие травное дах вам все (Быт. 9, 3). Чрез это позволение другие животные также получили свободу есть все» [цит по 119, с. 83].
Таково же мнение по этому вопросу святителя Иоанна Златоуста: «Он [Бог] являет свое милосердие и преизобильную щедрость не только относительно мужа и жены, которая еще не была создана, но и самых бессловесных. Сказав: да будет вам снедь (Быт. 1, 29), прибавил: и всем зверем земным (Быт. 1, 30) ... потому что земля по повелению Господню, будет служить к пропитанию их... Все, то есть, что ни повелел Создатель, осуществилось, все пришло в надлежащий порядок. И потому Моисей тотчас присовокупил: И виде Бог вся, елика сотвори, и се добра зело (Быт. 1, 31)» [52, с. 78–79]. Действительно, такая оценка Богом Своего создания, по мысли бытописателя Моисея и всех Святых Отцов, не могла бы оказаться справедливой, если бы была отнесена к мiру, в котором царствуют болезни, смерть и пожирание одних живых творений другими.
Таким образом, попытка прикрыться авторитетом Священного Писания и Предания оборачивается у эволюционистов-меневцев полной несостоятельностью. Можно со всей основательностью ставить в Церкви вопрос о защите Слова Божия и творений Святых Отцов от навета и клеветы со стороны «христианских эволюционистов», последователей прот. Александра Меня.
