Постпереговорная дилемма безопасности

Переговоры по поводу прекращения этнических конфликтов в случае их успешного осуществления, как правило, еще не приносят окончательного желаемого результата. Можно считать ошибочной стратегию некоторых посреднических субъектов, прерывающих свою деятельность на стадии успешного окончания переговоров. Причем, чем больше опосредования содержится в идеологиях этнического кон­фликта, тем сложнее в реальности конфликт нейтрализовать. Опос­редование в данном случае означает количество метаморфоз, исполь­зованных для создания тезисных оснований конфликтов по отноше­нию к их реальной причине.

В постконфликтный период наблюдается рост числа посреднически урегулируемых этнических конфликтов. Одни из них отличаются устой­чивостью переговорного урегулирования этнических споров, другие — неустойчивостью мирных соглашений о прекращении гражданской вой­ны и возобновлением насилия. Стабильность переговорного урегулиро­вания конфликтов по-разному объясняется представителями утилитар­ного и либерального понимания политической толерантности.

Согласно утилитаризму, посредничество формирует номинальную толерантность, отмеченную межэтническим недоверием и отношени­ями конфиденции между участниками мирного договора и общей влас­тью. Поэтому длительность мирных соглашений зависит от доверия конфликтных сторон к общей власти как гаранту выполнения условий договора. Сторонники утилитаризма обращаются к изучению внутри­государственных гарантий мирных соглашений и к изучению между­народных гарантов, миротворцев ООН и региональных организаций. Применяется сравнительно-исторический анализ влияния отношений конкуренции великих держав на стабильность переговорного урегули­рования конфликтов в холодный и постхолодный периоды.

В утилитарном аспекте нарушение мирных соглашений является девиантным (отклоняющимся) поведением, против которого приме­няются санкции и стратегии правительственного контроля. Его мож­но именовать силовым или карающим контролем, поскольку прави­тельство использует свое монопольное право на применение или уг­розу применения силы. Правительственный контроль направлен на разоружение боевиков, роспуск незаконных вооруженных формиро­ваний, наказание военных преступников и лиц, занимающихся гра­бежом и мародерством. Признаками преступления будут виновно со­вершенные опасные деяния, запрещенные уголовным кодексом го­сударства под угрозой наказания. Если в период мирных соглашений отсутствует сильное правительство, функции силового контроля вы­полняют миротворческие силы мирового сообщества. При утилитар­ном подходе стабильность переговорного урегулирования конфлик­тов находится в зависимости от номинальной толерантности, поддер­живаемой силовым контролем условий мирных соглашений.

В отличие от утилитаризма, сторонники либерального подхода рассматривают мирные соглашения началом восстановления норма­тивной политической толерантности. По словам Р. Рисилиано, речь идет о способности сторон решать проблемы постконфликтной ре­конструкции в соответствии с базовыми договоренностями. Восста­новление толерантных отношений между этническими группами со­здается за счет контроля, который способствует приспособлению (ак­комодации) сторон друг к другу на основе условий договора. Конт­роль предусматривает согласование интересов сторон в политичес­кой и экономической сферах.

В аккомодационном контроле применяются несиловые средства интеграции этногрупп в нормативную систему общества. Политологи и социологи обращаются к структурным стратегиям контроля, ориенти­рованного на восстановление и перестройку институтов мирной жизни: открытое и ответственное правление, правовое решение этнических спо­ров, экономическая помощь и уменьшение безработицы, создание ин­ститутов политического участия. Исследуются коммуникативные стра­тегии восстановления прерванных отношений кооперации и межэтни­ческой дружбы, организуется деятельность комиссий доверия, а также формируются и реализуются миростроительные инициативы. Кроме указанных мер создаются социальные стратегии кооптации этнических элит в правительственные институты, возвращения беженцев и восста­новления гетерогенной этнической структуры. При реализации либе­рального подхода стабильность переговорного урегулирования конфлик­тов зависит от восстановления нормативной толерантности посредством аккомодационного контроля условий мирного договора.

Утилитарный и либеральный подходы могут использоваться совме­стно, поскольку наличие достаточных ресурсов облегчает задачу пре­одоления множества барьеров, затрудняющих формирование межэт­нического доверия. Хорошо известно, что конфликты уничтожают до­верие между его участниками, особенно при военном противовстоянии. Барьеры свидетельствуют, что трансформация номинальной в нормативную толерантность нуждается в обеспечении безопасности участников мирных соглашений. Она достигается силовыми и акко­модационными стратегиями контроля условий соглашений. При ин­тегральном подходе исходным пунктом определения стратегий постконфликтной реконструкции избирается дилемма безопасности.

Понятие дилеммы безопасности первоначально применялось в теории международных отношений в объяснении неблагоприятных альтернатив, связанных с обеспечением безопасности конкурирую­щих держав в условиях холодной войны. Сущность дилеммы безопас­ности выражает, например, Б. Позен, утверждающий, что действия по усилению собственной безопасности вызывают реакции, приво­дящие к меньшей безопасности. Понятие дилеммы безопасности под­разумевает непреднамеренные последствия реакции участников меж­дународных отношений. В постхолодный период данное понятие ста­ло применяться в объяснении внутригосударственных этнических конфликтов. Однако остается малоизученной дилемма безопасности участников мирных соглашений.

Рассмотрим общие компоненты дилеммы безопасности (с исполь­зованием теории международных отношений) и виды дилеммы безо­пасности в этническом конфликте. Понимание дилеммы безопаснос­ти поможет нам определить типы правительственных стратегий, обес­печивающих смягчение дилеммы безопасности и формирование нор­мативной толерантности в период постконфликтной реконструкции.

П. Роэ, исследуя данную проблему, называет несколько общих компонентов дилеммы безопасности участников межгосударственных и внутригосударственных конфликтов:

1) неразличимость намерений нападения или защиты для участ­ников конфликта;

2) склонность участников конфликта допускать худший сценарий

развития событий;

3) предпочтение неопределенности конфликтной ситуации пре­имуществам внезапных наступательных действий;

4) допущение худшего сценария развития событий, отрицатель­но влияющего на динамику акций и реакций;

5) появление парадоксальных последствий действий участников конфликта, оказавшихся в безопасности.

В международных отношениях дилемма безопасности объясняет поведение государств мерами самопомощи, используемой ради безо­пасности и процветания в анархической интернациональной систе­ме. При отсутствии центральной власти, способной контролировать соблюдение норм международных договоров, государства стремятся к присвоению большей власти и повышению уровня безопасности. Дилемма безопасности возникает потому, что государство восприни­мает меры защиты другого государства как угрозу своей безопаснос­ти и реагирует соответствующим образом. Дилемма безопасности, утверждает Ю.П. Давыдов, предполагает, что спираль «действие — противодействие» может раскручиваться двумя или несколькими странами таким образом, что каждая из них, затрачивая все больше усилий и суммы на оборону, не повышает уровень своей безопаснос­ти, а, возможно, снижает его. Все вертится быстрее, но защищенность остается прежней, либо даже уменьшается. Логика дилеммы безопас­ности заключается в том, что в намерения государств, стремящихся к безопасности, не входило создание для себя внешних угроз. Эти внеш­ние угрозы возникают как реакция участников конфликта на одно­сторонние попытки той или иной стороны усилить локальную безо­пасность.

Более обобщенную характеристику дилеммы безопасности как по­рочного круга предлагает Д. Гирц. Он приходит к выводу, что повсюду, где существует общественная анархия, которая в большинстве перио­дов человеческой истории имеет место на каком-либо уровне социаль­ности, возникает «дилемма безопасности» индивидов или групп и их лидеров. Группы или индивиды, находящиеся в подобной ситуации, вынуждены заботиться о безопасности и защищать себя от нападения, подчинения или уничтожения со стороны внешних групп и индиви­дов. Стремление обезопасить себя от внешнего нападения побуждает людей к присвоению большей власти, чтобы избежать власти других. Эти действия, в свою очередь, делают других уязвимыми и побуждают готовиться к худшему. В результате никто не чувствует себя в абсолют­ной безопасности в конкурентном мире. Возникает порочный круг на­копления безопасности и власти. Участники межгосударственных и гражданских войн вынуждены решать дилемму безопасности.

По данным К. Хартцеля, за последние 50 лет более половины меж­государственных войн завершились успешными переговорами сторон, тогда как за тот же период переговорным урегулированием окончи­лись 25% гражданских этнических войн. Данный факт свидетельству­ет, что дилемма безопасности является более сложной проблемой для участников внутригосударственного конфликта, нежели для госу­дарств в международных делах.

Государства практикуют межгосударственные мирные соглаше­ния, предусматривают мониторинг и проверку взаимных действий, отводя главную роль системам безопасности, альянсам и полагаются на санкции международного сообщества. Государства располагают сетью аналитических институтов, организующих деятельность мно­гочисленных экспертов, занятых оценкой внешней политики. Обла­дающие суверенитетом государства сохраняют широкую свободу вы­бора решения дилеммы безопасности на международной арене. Этой свободы не имеют участники этнического конфликта. После перего­ворного урегулирования конфликта они не могут действовать как го­сударства в анархическом срезе.

Применительно к этническому конфликту понятие дилеммы бе­зопасности впервые применил Б. Позен. Дилемма безопасности оз­начает ситуацию, в которой группы опасаются друг друга, опираясь на убеждение в отсутствии надежной защиты своего существования. Позен отмечает, что дилемма безопасности всегда существовала в об­ществе со слабым центральным правительством, например, в тради­ционных монархиях Ближнего Востока и Африки доколониального периода. Периферийные этногруппы не могли доверить свою безо­пасность правительству и полагались на вооруженную самопомощь. Однако Позен не проводит различий между допереговорной и пост­переговорной дилеммами безопасности.

Понятие допереговорной дилеммы безопасности участников эт­нического конфликта обозначает ситуацию перехода от мирной к на­сильственной фазе борьбы. Данный вид дилеммы безопасности оз­начает выбор между вероятной помощью слабого правительства и са­мопомощью посредством вооружения. Существует межэтническая интолерантность и отсутствует конфиденциальное отношение этногрупп к правительству. Допереговорная дилемма безопасности чаще возникает в результате быстрой и неконтролируемой модернизации общества, приводящей к обострению этнической конкуренции за материальные и символические ресурсы.

Д. Вальтер называет пять структурных условий обострения этни­ческой конкуренции:

♦ правительственный кризис;

♦ изоляция национального меньшинства внутри широкой этног­руппы;

♦ нарушение традиционного порядка распределения ресурсов, сдвиги в политическом балансе сил этногрупп;

♦ этнический раскол армии.

В этих условиях возникает страх этногрупп за свое выживание.

Источниками страха могут быть историческая память о прошлых разногласиях и насилии; возможность статусной депривации (огра­ничение прав) этногруппы; манипулирование этническим сознани­ем со стороны элит, внушающих ложную внешнюю угрозу; распрост­раненность бандитизма. При наличии структурных факторов допере­говорной дилеммы безопасности страх за выживание членов этногруп­пы становится мотивом выбора вооруженной самопомощи. Активность уголовников и демагогов служит поводом инициирования деструктив­ного цикла межэтнической борьбы. По данным С. Л. Столицкого, в Ливане накануне гражданских войн 1975—1976,1986 и 1989 гг. этни­ческие общины маронитов, друзов, суннитов, шиитов использовали вооруженную самопомощь в обеспечении своей безопасности. Это­му способствовали теневые рынки торговли оружием и внешняя фи­нансовая помощь боевикам.

В условиях анархии этногруппа, находящаяся в состоянии неопре­деленности относительно намерений других групп, склонна предпола­гать недобрые замыслы. Вы можете, писал П. Роэ, испытывать страх, внушаемый другим человеком, и осознавать, что не в состоянии держать его в страхе. Когда люди начинают внушать взаимный страх, они не в способны понять, в чем источник сильного беспокойства другого лица, но могут лишь предполагать чужую враждебность и безрассудность.

В ситуации допереговорной дилеммы безопасности более орга­низованные группы нападают первыми. Они опасаются ответной мобилизации другой группы и пытаются ее предотвратить. Насилие, причиненное внешней группе, ведет к распространению насилия и беззакония. Фактор неразличимости оборонительного и наступатель­ного оружия уменьшает способность группы сигнализировать о сво­их защитных намерениях. В условиях преобладания тактики первого удара мирные переговоры маловероятны и компромиссы труднодос­тижимы. Малейшие уступки сторон могут привести к нарушению вооруженного равновесия. Противники стремятся предотвратить от­ветную мобилизацию за счет расширения этнически гомогенной тер­ритории. У. Альтерматт отмечает, что в бывшей Югославии, испытав­шей этнические конфликты, во всех регионах соперничающие банд-группы проводили этнические чистки, убивали или изгоняли моло­дых людей иной национальности, способных пользоваться оружием. Следовательно, допереговорная дилемма безопасности возника­ет в условиях правительственной неспособности контролировать внут­ренний порядок и характеризуется вооруженной самопомощью учас­тников этнического конфликта в анархической среде. Самопомощь посредством вооружения приводит к росту межэтнической интолерантности и насилию.

Постпереговорная дилемма безопасности имеет иное содержание. Она заключается том, что стремление к безопасности одной этногруппы за счет присвоения большей государственной власти может побуждать другую этногруппу к аналогичным действиям, увеличива­ющим политическую конкуренцию и вероятность возобновления гражданской войны.

Постпереговорная дилемма безопасности возникает после дости­жения участниками этнического конфликта мирных соглашений. Она обусловлена переходом от этнического насилия к мирной жизни, от анархии гражданской войны к строительству государства, способного контролировать правопорядок модернизируемого общества. В период затяжных этнических конфликтов правоотношения граждан становятся фрагментированными. Правопорядок государства, испытывающего этнический конфликт, характеризуется неустойчивостью, многочис­ленными правонарушениями, на которые государство не способно адекватно реагировать. Мирные соглашения побуждают конфликтные стороны к восстановлению правительственной власти, способной защищать права и интересы граждан, этнических групп. До полного вос­становления сильной правительственной власти в государстве сохра­няется анархическая среда, обусловливающая дилемму безопасности.

Еще одну черту постпереговорной дилеммы безопасности назы­вает К. Хартцель. Он считает, что неприемлемость вооруженной са­мопомощи после мирных соглашений вызывает беспокойство участ­ников конфликта. Они начинают опасаться того, что государствен­ная власть может быть захвачена оппозиционной группой. В соответ­ствии с мирными соглашениями участники этнического конфликта не могут полагаться на вооруженную самопомощь. Восстановление монопольного права государства на применение силы означает де­милитаризацию боевиков, разоружение и роспуск незаконных воо­руженных формирований. Мирные соглашения предусматривают, что боевики отказываются от права самообеспечения безопасности и эко­номического существования посредством своего оружия в обмен на возможности овладения мирными профессиями. Однако перспекти­ва разоружения не снижает беспокойства участников конфликта за свою безопасность. Они опасаются, что государственная власть мо­жет быть захвачена оппозиционной группой, которая в интересах сво­ей безопасности будет использовать власть в ущерб другой группе.

Таким образом, постпереговорная дилемма безопасности представ­ляет собой ситуацию в отношениях участников этнического конфликта, возникающую после гражданской войны и заключения мирных со­глашений. В условиях перехода от анархии этнического насилия к вос­становлению государственной власти вооруженную самопомощь в ре­шении этнических проблем признают незаконной. В этих условиях конфликтные стороны опасаются, что государственная власть может быть присвоена оппозиционной этногруппой, которая в интересах сво­ей безопасности будет использовать власть в ущерб другой группе.

Постпереговорная дилемма безопасности — многопараметровая ситуация, обусловленная функциональными компонентами государ­ства в регулировании отношений этногруппы и общества. После мир­ных соглашений государство, а не соперничающие группы, заново наделяется монопольным правом применения силы. Государство уста­навливает правила распределения политической власти и порядок рас­пределения экономических ресурсов в обществе. Три компонента го­сударственной власти: правовой, политический и экономический — определяют три параметра постпереговорной дилеммы безопаснос­ти. Приученные затяжным конфликтом полагаться на вооруженную самопомощь, этногруппы теперь озабочены влиянием на свою безо­пасность государственного использования силы, распределения по­литической власти и жизненных средств.

Этнические группы особенно заинтересованы в гарантиях своей физической безопасности после разоружения боевиков и роспуска не­законных вооруженных формирований. Так, Б. Вальтер, С. Стедман, Ф. Хампсон обращают внимание на проблемы проектирования при­нудительной силы на переговорах по урегулированию этнических кон­фликтов. Исследователи отмечают опасения групп в связи с военной демобилизацией и важность создания конфиденциальных отношений на переговорах с уверением о взаимовыгодности разоружения и невоз­можности достижения военной победы одной из сторон.

Участники урегулирования конфликта стремятся к созданию кон­фиденциальных отношений, которые охватывают проблемы разме­щения миротворческих сил и их отношения к конфликтным сторо­нам, а также гарантий пресечения действий нарушителей перемирия. Следовательно, в постпереговорный период заинтересованность в безопасности участников этнического конфликта мотивируется опа­сением возможного контроля оппонентом средств принуждения в модернизируемом обществе.

В постпереговорный период этнические группы обеспокоены не­устойчивостью демократической системы правления, возможностью прихода к власти оппозиционной группы, способной навязать свое политическое и культурное преобладание обществу. Характеризуя за­щитный параметр распределения власти в ситуации дилеммы безо­пасности, Т. Сиск утверждал, что во многих разделенных обществах электоральная конкуренция является спором по поводу государствен­ной власти. Меньшинства отождествляют демократию не со свобо­дой или участием, но со структурным доминированием противопо­ложной группы большинства. Этнические меньшинства опасаются последствий электоральной конкуренции, когда ожидаемая победа большинства обернется дискриминацией этнического меньшинства. После затяжного конфликта для групп меньшинств проигрыш на выборах представляется не только лишением государственных долж­ностей, но и средств защиты своего выживания.

После мирных, соглашений заинтересованность в безопасности участников этнического конфликта мотивирована опасением преиму­ществ оппонента в присвоении власти государства.

Постпереговорная дилемма безопасности обусловливает заин­тересованность этногрупп в гарантиях справедливого распределе­ния экономических ресурсов, исключающих этническую дискрими­нацию. Р. Холлиер, А. Хоффлер, М. Содербом обращают внимание на социально-экономическую причину затяжных этнических кон­фликтов — диспропорции в распределении жизненных средств и необходимость их перераспределения после заключения мирных соглашений.

К. Хартцель отмечает, что при обсуждении условий мирного со­глашения (в период, когда война остается первичной системой рас­пределения ресурсов), антагонистов беспокоит контроль распреде­ления материальных средств — источника финансирования вооружен­ного конфликта. Хартцель приводит пример войны в Анголе 1980-1990-х гг. В ходе войны контроль нефтедобывающих районов боеви­ками МПЛА и алмазодобычи боевиками УНИТА был причиной за­тяжных сражений. Когда обе стороны попытались мирно урегулиро­вать конфликт, нежелание УНИТА идти на уступки в контроле алма­зодобычи стало главным препятствием установления мирных отно­шений. Проявляя беспокойство о своей безопасности, конфликтные стороны заинтересованы в гарантиях неиспользования экономичес­ких ресурсов в ущерб своему благополучию.

Следовательно, постпереговорная дилемма безопасности обуслав­ливает заинтересованность участников этнического конфликта в уменьшении угрозы своему существованию. Заинтересованность в безопасности мотивируется тремя причинами: 1) опасением возмож­ного контроля оппонента средств принуждения в модернизируемом государстве; 2) опасением возможных преимуществ оппонента в при­своении политической власти; 3) опасением возможного экономи­ческого преобладания оппонента в рыночной экономике.

Возникает вопрос: почему вышеназванные угрозы безопасности объявляются предметом повышенной озабоченности этногругш в пе­риод постконфликтной реконструкции? Первый довод заключается в том, что именно и государственные силы безопасности, и органы определения государственной политики, и экономические ресурсы могут быть использованы конфликтными группами для увеличения своей способности к доминированию в обществе. Другие компонен­ты власти, например, забота о своей легитимности и репутации, пред­ставляют важное значение для государства, но их влияние на смягче­ние постпереговорной дилеммы безопасности имеет опосредованный характер. Второй довод связан с тем обстоятельством, что в отличие от легитимности и репутации три выше названных компонента госу­дарственной власти являются делимыми. Эта делимость позволяет участникам мирных переговоров определять правила, затрудняющие конфликтным этногруппам использовать государственную власть в ущерб обществу.

В ситуации постпереговорной дилеммы безопасности участники мирных соглашений имеют выбор из двух способов действия. Во-пер­вых, можно полагаться на будущие гарантии своей безопасности за счет присвоения большей государственной власти, что, однако, бу­дет побуждать оппозиционную группу к ответному доминированию ради собственной безопасности. Данный путь приводит к отрицанию мирных соглашений. В этом случае стороны изберут принцип номи­нальной толерантности и будут оценивать мирные соглашения как временное средство подготовки к новой конфронтации. Во-вторых, можно полагаться на будущие государственные гарантии своей безо­пасности посредством институтов, служащих равновесию власти участников этнического конфликта и препятствующих их односторон­нему доминированию. Этот путь обеспечения безопасности побуж­дает стороны следовать принципу нормативной толерантности, ре­шать общие проблемы постконфликтной реконструкции в соответ­ствии с базовыми мирными соглашениями.

Институты играют решающую роль в переходе от номинальной к нормативной толерантности, ведущей к стабильному миру в модер­низируемом обществе. Наример, X. Вотерман отмечает, что граждан­ские войны часто оканчиваются сделкой по поводу политических институтов. Политические институты как нормативные комплексы определяют правила политической конкуренции и предписывают общеобязательные способы поведения. Институты регулируют отно­шения граждан государства и уменьшают неопределенность челове­ческого поведения, включая этногруппы. Государства, возникающие после гражданской войны в результате победы одной из сторон, вероятнее будут представлять интересы группы-победителя, создающей институты своей безопасности и своего преобладания в обществе. В случаях, когда оппозиционные стороны желают окончания этничес­кого конфликта посредством переговоров, будущие институты явля­ются предметом компромисса. Элиты, стремящиеся к сохранению своей карьеры, предпочитают институты физической, политической и экономической безопасности референтных групп.

Постпереговорная дилемма безопасности участников этническо­го конфликта позволяет теоретически определить типы институтов, проектируемые участниками мирных соглашений. Трем параметрам дилеммы безопасности (физическая, политическая и экономическая безопасность) соответствуют три типа институтов: использование принудительной силы государства, распределение политической вла­сти и распределение экономических ресурсов. Только те мирные со­глашения отличаются стабильностью, которые широко институцио­нализированы, т.е. предусматривают государственные гарантии фи­зической, политической и экономической безопасности участников соглашений.

Посредством институциональных гарантий безопасности умень­шается чувство уязвимости бывших участников конфликта и форми­руется нормативная толерантность, делающая мирное урегулирова­ние споров стабильным в долгосрочной перспективе.

Институционализация мирных соглашений участников этничес­кого конфликта относится к стратегическим задачам правительства в период потсконфликтной реконструкции. Трем параметрам дилем­мы безопасности соответствуют три типа стратегий правительствен­ного контроля мирных соглашений. Стратегия силового контроля предусматривает нормативные меры государственного принуждения к нарушителям мирных соглашений, демилитаризацию бывших ком-батантов (участников военных действий), восстановление государ­ственных сил безопасности, полицейских и судебных органов.

Стратегия распределения политической власти устанавливает пра­вила электорального, административного представительства этног-рупп, а также вертикальное разделение властных полномочий на ос­нове федерализма или региональной автономии.

Дистрибутивная стратегия гарантирует перераспределение ресур­сов в пользу депривированных групп, использование льготной поли­тики в сферах занятости, обучения, кредитования, предприниматель­ства и торговли.

Ни одна из стратегий в отдельности не гарантирует снижения эт­нического чувства уязвимости. Сочетание правительственных стра­тегий способно формировать нормативную толерантность и устой­чивый этнический мир.

Итак, стабильность переговорного урегулирования этнических кон­фликтов по-разному объясняется представителями утилитарного и либерального понимания толерантности. В рамках утилитарного под­хода стабильность мирных соглашений находится в зависимости от номинальной толерантности, поддерживаемой правительственным контролем правопорядка. Либеральный подход ставит эту стабильность в зависимость от восстановления нормативной толерантности посред­ством правительственных стратегий аккомодационного контроля ус­ловий мирного договора. Оба теоретических подхода могут совмещать­ся, если исходным пунктом определения стратегий формирования нор­мативной толерантности избирается дилемма безопасности.

После посреднического урегулирования вооруженного этничес­кого конфликта участники мирных соглашений находятся в ситуа­ции дилеммы безопасности, обусловленной переходом от анархии гражданской войны к строительству демократических структур госу­дарства, способного контролировать правопорядок. Заинтересованность конфликтных сторон в безопасности мотивируется тремя при­чинами: 1) опасением контроля оппонентов средств принуждения в модернизируемом государстве; 2) опасением возможных преимуществ оппонента в распределении политической власти; 3) опасением воз­можного экономического преобладания оппонента в рыночной эко­номике. Только те мирные соглашения отличаются стабильностью, которые институционализированы, предусматривают государствен­ные гарантии физической, политической и экономической безопас­ности этногрупп. В период постконфликтной реконструкции страте­гическими задачами правительства является институционализация мирных соглашений. Трем параметрам дилеммы безопасности соот­ветствуют три стратегии правительственного контроля мирных согла­шений: силовой контроль, распределение политической власти и рас­пределение экономических ресурсов. Ни одна из стратегий в отдель­ности не гарантирует снижения этнического чувства уязвимости. Со­четание правительственных стратегий способно формировать норма­тивную толерантность и устойчивый межэтнический мир.

Примечания к главе III

[1] Himes J. Conflict and Conflict Management. The University of Georgia Press, Athens. 1980, p. 238.

[2] Lissak R.L. and Sheppard B.H. Beyond Fairness: The Criterion Problem in Research on Dispute Intervention || Journal of Applied Social Psychology. 1983, 13(2). P. 45-63.

[3] Bercovich J. Social Conflicts and Third Parties. Strategies of Conflict Resolution. Colorado. 1984. P. 133.

[4] Himes J. Conflict and Conflict Management. The University of Georgia Press, Athens. 1980. P. 239-240.

[5] Потиха В.П. Стабильность и динамика общественного мнения на события в Чечне // Человек и общество. Международная научно-практическая конференция. Санкт-Петербург, 1997. С. 149.

Контрольные вопросы

1. Дайте определение посредничества. В чем состоит отличие посредничества от нормативно-властного управления этнонациональным конфликтом?

2. Назовите структуру посреднического переговорного процесса. Какие стратегии применяет посредник на этапах определения и диагностики конфликта? Какова цель рефлексивных стратегий посредничества?

3. На каких этапах переговорного процесса посредник применяет проблемно-поисковые и результирующие стратегии?

4. Охарактеризуйте проблему «тупика переговоров»? Какова посредническая тактика выхода из тупика переговоров?

5. Назовите объективные и субъективные критерии оценки посреднического успеха. Какими деловыми и личными качествами должен обладать посредник?

6. Почему мирные соглашения, достигнутые с помощью посредничества, могут оказаться неустойчивыми? Каковы отличительные черты постпереговорной дилеммы безопасности?

7. Каковы задачи посредничества в период постконфликтной реконструкции?

Задания для самостоятельной работы

На основе дополнительной литературы и других справочных материалов подготовьте сообщение или доклад о посредническом управлении этнонациональными конфликтами в постсоветском пространстве. Предложите описание конкретного случая. Оцените деятельность посредника в понятиях успеха или неуспеха в зависимости от следующих факторов: 1) желание сторон совместно с посредником найти решение конфликтной проблемы; 2) стадия этнонационального конфликта; 3) активность посредника; 4) состояние системы конфликтного менеджмента; 5) внешнее пособничество конфликту.

Рекомендуемая литература

1. Грузины и абхазы / Общ. ред. Б. Коппитерс и др. М., 1998.

2. Макеев В.А., Гулиев М.А. Политическая толерантность в межэтнических конфликтах. Ростов-на-Дону, 2003. С. 103-134.

3. Каламанов В.В. Осетино-ингушский конфликт: деятельность федеральных органов власти по его преодолению. Владикавказ-Назрань, 1998.

4. Кесслер И.И. Роль посредников и гарантов переговорного процесса на пути легитимации Приднестровья // Международное право и реалии современного мира. Приднестровская Молдавская Республика как состоявшееся государство. – Тирасполь, 2006.

5. Регионоведение. Учеб. пособие / Под ред. Ю.Г. Волкова. Ростов-на-Дону, 2004. С. 190-194, 308-324.

6. Рябцев В.Н. Особенности международного посредничества в урегулировании замороженных сецессионистских конфликтов: Нагорный Карабах. Ростов-на-Дону, 2007.