Преступление - как наказание, а наказание – как преступление. 6 страница

Заключенные подразделяются на три основные группы: среднюю, низшую и высшую. Делается наглядная разница между ними цветом их костюма: средний—серый, низший—красный, высший—синий. Поступает каждый вновь прибывший, после некоторого времени, когда с ним знакомится ближе администрация заведения, в среднюю группу. Чрез шесть месяцев можно быть переведенным в высшую. Но можно быть и разжалованным в низшую. Отпуск на свободу, сперва пробный на шесть месяцев, a затем окончательный, может быть только из высшей группы.

Каким же образом отмечаются успехи и грехи заключенных и в чем мерило для отметок? В этом отношении система держится на таком начале: каждый заключенный должен окупать свое содержание. Для этого все, что он получает в заведении—платье, пища, вообще содержание и даже лекарства—ему дается по известной цене. С другой стороны, все, что, так сказать, от него берется, как-то: работы в мастерских, школьные занятия и даже военные упражнения, ему оплачивается по известной таксе. Каждому вновь поступившему на этом основании открывается в книгах заведения особый счет, который ведется затем по всем правилам бухгалтерии. В него записывается, что он имеет и что должен. Его прилежание, работа и проч. ежедневно ему считаются в определенную сумму; a дурное поведение влечет за собою обременение счета штрафами, налагаемыми администрациею. Результаты ежемесячного баланса определяют дальнейшую участь каждого. Для отпуска на свободу баланс должен представлять такую сумму в пользу заключенного, на которую он в состоянии доехать до избранного им места и содержать себя до получения первого заработка.

Такса составлена так, что чем ниже группа, тем дешевле считается стоимость содержания, но зато дешевле ценится и заработок. Возрастание же заработка по группам идет быстрее, чем стоимость содержания. Денной труд, например, оплачивается по группам в 35, в 45 и в 55 центов; a соответственно по тем же группам стоимость содержания ценится в 25, в 32 и в 40 центов; разница в пользу заработка, таким образом, все выше, a именно: сначала она в 10, потом в 12 и, наконец, в 15 центов. Штрафы ценятся в меньшую сумму каждый в худшей группе, т.е. там, где их должно ожидать больше числом: в красной (низшей) каждый штраф равен 15 центам, в серой (средней)— 30-ти, a в синей (высшей)—по усмотрению директора.

Для перевода из низшей группы в высшую надо достигнуть известного перевеса в счете плюсов над минусами; обратный перевес влечет за собою разжалование из высшей в низшую группу. Но и тут мерка дана такая, чтобы более покровительствовать каждому проявлению исправительных наклонностей: нужен меньший перевес плюсов над минусами для перевода в высшую группу, нежели минусов над плюсами для того, чтобы подвергнуться, наоборот, разжалованию из высшей группы в низшую. Нередки частные и общие (напр. в день национального праздника— 4 июля) амнистии наложенных штрафов.

Положение разных групп отличается в обстановке и предоставляемых удобствах жизни. Первая группа имеет лучшие камеры, лучшие; столовые; она может дольше пользоваться вечером освещением (освещение в заведении—электрическое) и имеет право участвовать в дебатах по вопросам этики, происходящих в воскресные вечера. Последняя группа лишена свидания с родными и даже переписки с ними Относительно пищи первой группы интересно то, что для нее имеется стол на ресторанный манер: особая столовая с отдельными, аккуратно покрытыми скатертями, столиками, с четырьмя соломенными стульями вокруг и—главное—карточка блюд на выбор. Заказ блюд -должен, впрочем, быть делаем за два дня раньше. В меню этом обозначены блюда разных цен, от 1 до 8 центов. Привилегиею особой столовой пользуются 150 человек первой группы.

Система помещения заключенных—одиночные камеры, в которых содержатся только для ночлега. Камеры помещаются во внутреннем корпусе здания, a кругом—широкий, светлый коридор с наружными окнами во всю вышину здания. Двери камер представляют редкую массивную решетку снизу до верху; освещение получается из коридора чрез эту решетку; особых окон в камере нет. При таких дверях заключенные всегда на виду и положение их еще больше напоминает сидение в клетке, чем при дверях с явными и потайными окошечками. Расположения камер по особым архитектурным линиям для того, чтобы облегчить надзор за ними с одного пункта, как это существует в тюрьмах, так называемой, лучистой системы, тут нет. Ночью дежурный надзиратель для наблюдений ездит по коридорам беззвучно на своем велосипеде. Хотя камер имеется 1.200, бывает в заведении переполнение. Во время моего посещения, например, было 1.474 заключенных. Тогда приходится помещать более чем одного, в некоторые камеры; в таких случаях предпочитают заключать не по два, a по три человека вместе.

Все население реформатории, за исключением физически неспособных, входит в состав общей воинской организации, образующей реформаторский полк, который состоит из четырех батальонов, по четыре роты в каждом. Выправка и обучение происходят по всем правилам военной службы, с постепенным чинопроизводством. Занятия по военной службе, однако, как уже было упомянуто, оплачиваются в счете каждого; сержант, например, за каждый день получает 60, 63 или 65 центов, смотря по группе, в какой он по своему поведению состоит; лейтенант—68,70 цент., капитан—75 цент. (на наши деньги 1 руб. 50 к.). Ежедневно в 4 часа бывает общий парад, смотря по погоде—на дворе или в обширном экзерциргаузе. Ружья, конечно, деревянные. Бывают смотры, назначаемые в присутствии публики. Имеется, само собою разумеется, собственный военный оркестр. Чинопроизводство провозглашается публично на парадах.

Военные упражнения, которые стали повсеместны в американских местах заключения с тех пор, как появились сепаратные законы, воспрещающие изготовление в тюрьмах предметов на продажу, признаются имеющими серьезное пенитенциарное значение, как даваемой ими физической выправкой, так и как школа повиновения и самообуздания. По этому поводу надо заметить, что строевая выправка была одно время в моде в американских высших учебных заведениях; но опыт показал, что она дает одностороннее физическое развитие, что упражнения прикладом не столько вырабатывают ловкость, сколько угловатость в движениях, и что в духовном отношении она подавляет индивидуальность, на развитии которой зиждется весь американский строй; поэтому в учебных заведениях, кроме специально-военной академии в Вест-Пойнте, это уже более не практикуется.

Элмайрское заведение представляется школой всевозможных ремесел, ныне числом 35, каковы: столярное, токарное, машинное, строительное, обойное, штукатурное, гончарное, стенография, писание на машине, телеграфирование, и проч., и проч. Такие знания, как телеграфирование, преподаются специально больным на ноги или владеющим только одной рукою. Во всех этих отделах имеются наилучшие приспособления и образцы: в машинной мастерской набор инструментов, станков и проч., как в лучшем техническом училище; в строительном отделении—срубы деревянных хижин в натуральную величину, разные виды кирпичной и каменной кладки, как в каком-нибудь музее. В работах, которыми занимают заключенных, цель—не заработок, a совершенствование. Недаром реформаторию эту называют «Коллегиею» («College on the Hill»).

Названия этого она еще больше заслуживает по тем средствам, которые в ней применяются для непосредственного духовного воздействия и развития заключенных. В ней имеется свыше тридцати школьных классов. Подразделяются классы на низшие, средние и, так называемые, академические. Приемы преподавания—соответствующие требованиям высшей педагогии: в низших классах число учеников поменьше в каждом; большее же их число допускается только в высших классах; экзамены (как и в ремеслах) производятся когда кто себя чувствует к ним готовым, a не в известные обязательные термины. В School of Leiters проходят всеобщую и естественную историю, литературу и, так называемую, практическую этику. Преподавание естественной истории происходит путем вопросов, главным образом задаваемых не учителем ученикам, а, наоборот, учениками учителю; они, например, спрашивают учителя: отчего происходит дождь? где больше живых существ—на суше или в воде? a учитель в разъяснение этих вопросов развивает соответствующую тему по данному предмету.

Прямо поразительно, что за темы разрабатываются в классе литературы. Два года назад, например, когда в Германии праздновалось 150-тилетие рождения Гете, тут разбирали его «Эгмонта». На таких чтениях присутствуют сотни слушателей; каждый имеет в руках экземпляр разбираемого произведения. В отчете за 1899 г. помещены интересные сравнительные характеристики, данные учениками личностям Эгмонта и Бракенбурга. Годом раньше, предметом литературных, занятий служил перевод Лессинговского «Натана Мудрого». Подумать только: разбор в тюрьме притчи о трех кольцах—этого высшего образца эстетической проповеди религиозной терпимости! Нельзя в этом не видеть знаменательного факта для характеристики не столько пенитенциарного дела у американцев, сколько общего строя и направления их общественной мысли. По данному поводу уместно будет привести статистические данные о вероисповедном составе заключенных реформатории. За 24 года ее существования в ней перебывало (в круглых цифрах) 9.300 человек, из них протестантов 4.000, католиков—4.300, евреев—700, без вероисповедания—240.

Практическая этика состоит в дебатах на самые разнообразные темы, предлагаемые лекторами и самими заключенными, как, например, что выше—милость или справедливость, нравственное значение субботнего дня, влияние на духовные свойства человека алкоголизма; a также pro и contra трансваальской, филиппинской войны и т. п.

К средствам духовного воздействия относится библиотека, имеющая свыше 4.000 томов и, наконец, еженедельная газета «Summary» (Обозрение). Печатается это издание в своей типографии, которая ведется образцово, как одно из учебных ремесленных отделений в заведении. Авторами большинства статей являются сами заключенные. В воскресенье утром каждый заключенный получает вновь вышедший нумер. Содержание газеты—самое разно-образное. Например, нумер, вышедший при мне, содержит сведения про китайскую и южно-африканскую войну, подробности о стачке углекопов, происходившей тогда в обширных размерах в Пенсильвании; хронику событий в заведении, число отпущенных за неделю на свободу. Передовая статья под заглавием: «Что такое внешний мир» трактует о том, что каждый заключенный наверное под этим разумеет нечто иное: что одному мерещится при этом его город, другому—специально какой-нибудь квартал его родного города; что чем шире в этом отношении кругозор человека, тем легче ему уйти от узко-эгоистических помыслов и наклонностей; что войны в разных частях света, теперь происходящие и привлекающие к себе внимание многих таких, которые ничего ранее про эти страны не ведали, в этом отношении имеют развивающее влияние и проч.

Во что обходится это обширное и столь многостороннее учреждение? Ежегодный бюджет его—200.000 долларов. В отчете за последний год составлена смета на следующий в 215.000 долларов. Каждый заключенный обходится, средним числом, за год в 150 долларов. Цифра эта не может быть признаваема высокой, если принять во внимание, что в обыкновенных тюрьмах штата Нью-Йорк каждый заключенный обходится не менее 138 долл. в год.

Состав всего управления состоит не более, как из 30 лиц; это—благодаря тому, что многие наставники в школе и в ремесленных классах из числа заключенных. Во главе учреждения стоит директор, General-Superintendent, и комитет (Board of Managers) из пяти лиц, назначаемых губернатором штата с одобрения сената. Главная фигура—это директор. Его усмотрение и власть имеют тенденцию к неограниченности: это неизбежная принадлежность системы неопределенных приговоров и ее органический порок. Броквэя называли в заведении «the Czar».

Существенную и характерную часть всякой исправительной системы составляют применяемые ею дисциплинарные меры. В этом отношении в Элмайрском заведении имеется немалая шкала их, и они далеко не ограничиваются одними средствами нравственного воздействия. Кроме штрафов, разжалования в низшую группу, употребляется телесное наказание в виде розог и в виде привязывания в стоячем положении за руки спиною к решетчатой двери камеры лицом внутрь. Это одно уже показывает, что упреки, делаемые противниками этого учреждения, иронически называющими его, то «системой розовой водицы», то «тюрьмой-отелем», не имеют правильного основания. Броквэй никакой сентиментальности в строе заведения и в обращении с заключенными не допускал. Он стремился, по его словам, к тому, чтобы каждый из них, будучи разбужен, с утра находился в напряженной и форсированной деятельности, пока не свалится от усталости вечером на свою койку. В 1894 г. газеты даже возбудили агитацию по поводу чрезмерной строгости, применяемой им к заключенным. Следствие, этим вызванное, заставило его временно оставить должность директора. В 1899 г. агитация возникла еще более сильная, и она завершилась тем, что он должен был совсем оставить учреждение, составляющее его детище. Мне показывал заведение временно замещавший должность директора врач Франк Робертсон.

Элмайрская реформатория есть высшая ступень, какой достигло за последнее столетие тюремное дело. Она представляет собою сводный продукт всех новых идей, которые в этом деле последовательно одна за другой выработаны человечеством. В 1770 г. еще в филадельфийской тюрьме священник держал проповедь пред заключенными не иначе, как при пушке, у которой стоял дежурный с зажженным факелом, дабы моментально можно было произвести выстрел в скучившихся в противоположном конце слушателей при малейшем поползновении с их стороны произвести бунт или нападение. Таково было тогда воззрение на тюремное население. На тюрьму смотрели как на вулкан, всегда готовый к взрывам и извержению. Самое заключение в тюрьму тогда не считалось совсем за наказание; это была лишь мера пресечения для преступников, которых ждали за их злые деяния более чувствительные кары. Все мероприятия по отношению к тюремному населению сводились к усмирению и укрощению. Впервые на американской почве искупительное значение за самым заключением признано было квакерами в форме строгого одиночного заключения, в котором предполагалось достигнуть раскаяния преступников принудительным оставлением их один на один со своею совестью. Результаты этой, так называемой, пенсильванской системы не достигали, однако, желанной цели. Причину этого усмотрели в праздности, на которую она обрекала заключенных. На смену ей явилась оборнская система с обязательными общими работами, но в строжайшем молчании, и с разобщением на ночь. После-дующие фазисы в усовершенствовании представляют практические мероприятия Меконочи в Австралии, в сороковых годах, заключающиеся в введении марочной системы, с прогрессивным улучшением положения наказываемых в зависимости от их поведения и работ, и, затем, усовершенствования, прибавленные к этому, Крофтоном в Ирландии, в пятидесятых годах, в виде попечительных учреждений, чрез которые должны, были проходить освобождаемые для того, чтобы постепенно привыкнуть к условиям жизни на полной свободе. Задача тюрьмы становится уже совсем иная; дело ее уже не в укрощении, a в реформировании. Взгляд на преступников должен быть для этого совсем иной, чем прежде. Начальник оборнской тюрьмы—известный Линдс, напр., смотрел на преступников как на особый класс людей, падающих в свободной борьбе только потому, что основною чертою их натуры является трусость. В доказательство этого своего убеждения он однажды сделал следующее: узнав, что население тюрьмы, крайне недовольное его строгостью (он безмерно пользовался телесными наказаниями, считая их благодетельным средством для заключенных), составило заговор, чтобы его зарезать, он созвал всех заключенных во двор, потребовал того из них, который занимался бритьем арестантов, и, сев тут же среди них, велел ему себя побрить. Теперь система воздействия на заключенных держится на совсем ином начале: на том, что они—те же люди и что ничто человеческое им не чуждо. Элмайрское заведение и представляет собою самую усовершенствованную совокупность собственных американских и иноземных идей и приемов, направленных на дело реформирования.

Каковы же результаты этого учреждения на практике? В статистических цифрах они выражаются удовлетворительным итогом в 15 и не более 18% рецидива. Нью-йоркский судья, с которым я говорил об этом, и который давал мне письмо к директору заведения, сказал мне, что среди магистратуры заведение это считается оправдывающим свое назначение, и что ему лично известны два или три субъекта, занимающих теперь довольно видные места в деловом мире, которые побывали в свое время в Элмайрской реформатории. Но ни указания статистики, подвергаемые по несовершенству регистрации, откуда она берет свои данные, основательным сомнениям насчет точности, ни такие частичные указания, не могут дать надлежащего материала для полной оценки конечных результатов этой новой системы. Тут должны иметь более существенное значение наблюдения над психическим состоянием заключенных. Чрезвычайно верны замечания, которые по этому поводу делает немецкий исследователь американских тюрем— Hintrager, говорящий, что в этом учреждении все заключенные обнаруживают постоянно какое-то ненормальное возбуждение в погоне за отметками, стремясь всячески оставить других позади себя. Относительно главнейших результатов в их психике врач заведения высказал ему характерное замечание, что «they do not reform, but conform»—они не реформируются, а приспособляются. Нельзя в самом деле не видеть, что психологическая основа этой интересной и хитро приводимой в исполнение системы состоит в искусственном подъеме и культивировании эгоистических наклонностей. Все другие мотивы, кроме чисто-эгоистических,—говорит один из видных защитников этой системы, F. H. Wines,—у преступника глухи, и потому цель исправления не будет достигнута, ни проповедями, ни усовещеваниями, ни примерами, a только воздействием на эгоистические его стремления, a именно: на его желание поскорее выйти на свободу («Punishment and Reformation», p. 209). Ясно, таким образом, что в психологическом отношении эта система не просто питается нормальными эгоистическими наклонностями, в душе человека имеющимися, но сама их питает и даже форсирует. Делается это на началах строгого индивидуализма, т. е. так, что каждый чувствует себя не частицей органического целого, a отдельным атомом, противополагающим себя остальным. Психологически же, как известно, преступная деятельность человека, в конце концов, обусловливается именно чрезмерным эгоизмом, не чувствующим никакого препятствия к тому, чтобы своим желаниям приносить в жертву интересы ближнего, и ни малейшей наклонности поступаться своими желаниями ради интересов ближнего. Следовательно, корень зла тут остается на своем месте и чуть ли не укрепляется. Все эти многоразличные приемы воздействия на заключенного, при таком базисе, влияют лишь на архитектуру, a не на структуры души, на более стройное согласование элементов ее работоспособности, a не на ее скрытые побуждения. Напрягая до крайности стремление каждого вырваться на свободу, система эта ничего не изменяет в душевных пружинах, под напором которых будет происходить деятельность по достижении каждым желанной свободы. Если бы надо было воспитывать провинившегося трутня для возвращения его опять в свой муравейник, то указанные приемы наверное разрешали бы эту задачу в совершенстве, так как муравей в муравейнике исполняет свое назначение наилучшим образом в зависимости не от внутренних своих побуждений, a от степени силы и ловкости, с какою он умеет делать предназначенное ему дело. Не то—человек и не то—требования, предъявляемые к нему жизнью на свободе. В том, в ком искусственным путем гипертрофируются и без того чрезмерно развитые эгоистические наклонности, еще более глохнет способность к самоограничениям в пользу ближнего, и потому, при первом подходящем стечении обстоятельств, он должен снова стать помехой правильному ходу общественной жизни. Подневольное перевоспитывание, производимое реформаториею, не взирая на все ее усилия и хлопоты, при вышеуказанной основе, нельзя признать идущим по надежному пути к своей цели. Есть ли вообще для этого правильный путь в доме заключения—вопрос особый. Но во всяком случае не вынес я из рефррматории такого впечатления, которое подтверждало бы заключение одного русского исследователя, усматривающего в ней и ей подобных учреждениях «светлые маяки, которые блещут на темном фоне современного тюремного дела, показывая тот путь, на который должна быть, в интересах достижения исправительных задач, направлена тюремная реформа».

Элмайрская реформатория оказалась более всего интересной, как особая характеристика общих условий и требований американской жизни, a также как один из наглядных примеров того, с какой охотой американцы, как только дело касается воспитания и реформирования людей чрез воздействие на них образованием, всегда готовы идти на это, не жалея, ни труда, ни средств. По примеру этой реформатории возникло в разных штатах около десятка других, как-то: Конкорд в Массачусетсе, Сент-Клу в Миннесоте, Гентингтон в Пенсильвании и др. Но сказать, чтобы этот вид мест заключения содействовал окончательному назначению тюрьмы—упразднить тюрьмы, никак не приходится. С чувством такой же безнадежности, с какою в этом отношении выходишь из наиболее даже усовершенствованных тюрем Европы, вышел я и из реформатории Нового Света.

До посещения Элмайры я совершил поездку по заповедной пуще в Скалистых горах, называемой Yellowstone Park. Это целая провинция, примерно в половину киевской губернии. По ней не проходит и не будет проходить железная дорога; ни сеять, ни косить, ни рубить леса, ни ловить зверей или птиц, ни даже просто стрелять в ней никому не дозволяется. Эту часть своей территории американцы решили сохранить на веки вечные в ее натуральном виде. Тут находятся знаменитые фонтаны кипучей воды—гейзеры и разные необыкновенные картины геологических обнажений и новообразований. Объезд в дилижансе по этой стране чудес («Wonderland») длится шесть дней. Наряду с удивительными видами и красотами природы надо поставить следующее явление, с которым здесь встречаешься. При проезде по дорогам сплошь и рядом видишь вблизи стоящего волка, который с любопытством оглядывает пассажиров, провожает их глазами и затем спокойно идет своей дорогой. На прогулке постоянно шмыгают у ног, точно щенки, маленькие белки, которыми кишит тут лес. У разных прудков, мимо которых лежит путь, стаи диких гусей подпускают к себе настолько, что хоть сыпь им соли на хвост. В гостиницах, где останавливаются на ночлег, туристы могут каждый раз видеть, как приходят из леса кормиться отбросами кухни, в одиночку и гурьбой, медведи и малые медвежата, которые тут же кувыркаются и играют друг с другом. При виде всего этого так и напрашивается мысль, что даже дикие звери на свободе—и те, когда не видят зла от людей, становятся спокойными и мирными их сожителями.

Прося извинить меня за это отступление в сторону идиллии, возвращаюсь к своей теме.

Элмайрская реформатория, как уже было указано, является продуктом воззрения, по которому к взрослому преступнику надо применять такие же меры воздействия в видах исправления, какие принято было считать подходящими только в отношении детей, Что же в таком случае предпринимают американцы по отношению к самим порочным детям? И в этом они, конечно, опередили Старый Свет. В штате Нью-Йорк уже в 1824 г., т.е. до Меттрейской колонии во Франции и Rohes Haus в Гамбурге, устроен был отдельный от взрослых приют для малолетних преступников. В дальнейшем они применяли в этой области все, до чего додумывалась только где бы то ни было человеческая мысль, окрыленная стремлением к добру и совершенствованию. В настоящее время число подобных колоний и приютов у них, можно сказать, превосходит надобность. Преобладающим типом здесь теперь является семейная форма, при которой пожилая бездетная чета берет под свое наблюдение и руководство двадцать-тридцать детей, поселяясь с ними на отдельной ферме и образуя группу, проникнутую во взаимных отношениях началами, приближающими ее строй к виду естественной семьи.

Любопытною новинкою в этой области служит опыт некоего мистера Джорджа. Заботы его направлены на перевоспитание уличных и трущобных подростков. Начал он это дело с того, что просто брал к себе на ферму близь Фривилля (недалеко от г. Итаки в штате Нью-Йорк, где находится Корнеллский университет) на лето свыше двухсот детей. Так он сделал в 1890 г., желая сперва действовать на них главным образом здоровыми условиями деревенской жизни. В 1895 г. ему пришло в голову придать этой детской резиденции особую организацию, основною идеею которой является мысль—создать «управление детей из детей для детей».

Предоставленная в их распоряжение территория величиною, примерно, с миниатюрную республику Сан-Марино в Италии. Строй же детскому общежитию создан по образцу республиканских учреждений Соединенных Штатов. Имеются две камеры, т. е. палата представителей и сенат, избираемые всеобщим голосованием; право подачи голоса принадлежит всем старше 12 лет, без различия пола. Во главе исполнительной власти стоит президент; сперва был им сам Джордж, a теперь—16-летний юноша. Постановления палаты носят форму совершенно такую, как конгресса в Вашингтоне. Каждое начинается в обычной форме «Ве it inacted», — что, например, нельзя курить под страхом такого-то штрафа, или жестоко обращаться с животными, и т. п. Так как население тут довольно разнокалиберное и, конечно, невоспитанное, то большая нужда была в полиции. На эту должность особенно было много охотников среди детей, так что пришлось установить для нее конкурсное испытание. Каждый полицейский чин имеет особую форму и бляху. Они получают жалованье и имеют своего начальника. Каждого нарушителя порядка полицейский может представить в суд, или, если нет в то время заседания, то задержать под арестом. Приговор суда постановляют присяжные из мальчиков и девочек; имеются обвинитель и защитник; если обвиняемый не приглашает себе сам защитника, ему назначает его суд. Руководит заседанием и произносит резюме присяжным председатель; вначале был таковым студент Корнеллского университета, теперь уже один из мальчиков. Наказание, к которому приговаривают обвиненного,—арест от 1/2 дня до 6 дней; наказываемый носит особую (принятую в местах заключения—полосатую) куртку, обязан исполнять принудительную работу, в молчании и без платы. Судебная репрессия оказывается действующею весьма успешно, и с каждым сезоном бывает все меньше и меньше случаев применения наказания. Действует на детей не самое наказание, a главным образом обвинительный приговор. Осуждающий приговор ровесников вызывает часто слезы у осужденного; был случай покушения на самоубийство из-за обвинительного приговора. Все мальчики составляют милицию с соответствующими упражнениями. Республика эта, носящая название «George Junior Republic», имеет свой герб, свое знамя и теперь даже свой гимн.

Профессор Вильям Гулл в докладе об этой колонии, читанном в американской академии политических и социальных наук, говорит, что эти дети, слывущие за неисправимых, с удивительной покорностью подчиняются режиму сверстников и заражаются интересом к общему делу.

Промышленный строй детской республики держится на работе всех ее обитателей, оплачиваемой соответственно трудам каждого. Рабочее время полагается с половины девятого до двенадцати; плата от 50 до 70 центов в день. Для приложения труда имеется обрабатываемое поле, имеются огороды. Мистер Джордж старается всячески создать строй отношений, схожий с действительной общественной жизнью. Для этого, между прочим, правительство республики сдает отдельным предпринимателям особые отрасли промышленности. Один содержит отель, другой — ресторан, третий— баню (нечистоплотность подвергает виновного штрафу). В отеле есть помещения в разную цену; в ресторане блюда—также. Мистер Джордж и его жена питаются в этом ресторане. Каждый посетитель должен за все платить; достаточные для этого средства ему ведь предоставляется возможность заработать. Кто не имеет ночлега — отводится в арестный дом и подвергается суду за бродяжничество.

Для платежей республика имеет свою монету, состоящую из цинковых кружков разных размеров, соответственно единицам разменной монеты штатов. Все материалы, потребные на питание, одежду и проч. жертвуются в склады разными благотворителями; дети же получают их за деньги, зарабатываемые своими трудами. Кто меньше зарабатывает, тот плоше живет. A есть такие, которые умеют накопить излишек заработками. Они сдают его на хранение особому банкиру. Бывали также коллизии из-за цен на фрукты и овощи, приносимые извне, и пришлось установить на них особый таможенный тариф. Во всем этом разобраться, устранить возникшие препятствия, найти выход или modus, — все это мистер Джордж предоставляет собственной сметке и собственным усилиям детей. Для нужд общественных существует особая подать с каждого имеющего право голоса на выборах.

Система обучения, примененная мистером Джорджем, довольно своеобразная. Так как население республики состоит из детей, уже заявивших себя нерасположением к занятию науками, то, вместо всякого систематического школьного обучения, детям раздают листы с разными незамысловатыми вопросами и с указанием, в какой книжке можно получить на каждый из них ответ; книжки эти имеются в общей комнате. Удовлетворительные ответы дают автору право на определенное денежное вознаграждение. Имеются общие поучительные забавы; спектакли и музыка, конечно, также в ходу. Все это содействует бодрому и веселому настроению детей. Большинство детей—возраста от двенадцати до пятнадцати лет. Несколько более молодых, находящихся там, отданы на специальное попечение старших. Когда оказалось, что из этих туторов некоторые были грубы со своими подчиненными, в палату внесли билль закона об охране детей от жестокого обращения.