double arrow

Преступление - как наказание, а наказание – как преступление. 10 страница

Первый закон о детских судах издан был в штате Иллинойс 1 июля 1899 г. Затем примеру этого штата последовали скоро многие другие, благо Америка во всех таких нововведениях не связана, как Европа, рутиной и традициями, a вольна свободно и легко заводить у себя новые порядки и учреждения, которые свою пригодность и целесообразность могут оправдать на деле, без зацепок и трения об «установившийся порядок вещей» и тому подобные препятствия. В настоящее время такого рода суды введены уже в одиннадцати штатах. Результаты их деятельности в цифрах выражаются следующим образом. В штате Иллинойс, напр., за первый год существования такого суда, им было разобрано 2,260 дел, 1,095 детей освобождено при этом на слово, a 1,175 отправлены в школу; в следующем году 1,089 детей были условно освобождены и только 195 (10%) предстали во второй раз пред судом; средним возрастом был 13-тилетний для мальчиков и 14-тилетиий для девочек; причинами необходимости установления опеки служили по преимуществу отсутствие семейного воспитания, полная беспризорность, пьянство или смерть одного или обоих родителей. Главный же жизненный итог деятельности этого суда состоит в том, что вместо 50%, которые прежде в этом округе составляли подростки среди осуждаемых за преступления, число их сразу понизилось до 1% [22].

«Общая совокупность деятельности детских судов,—говорит Гартман,—выражает с особой силой защитительную тенденцию американской юстиции и близко с ней связанное сознание общественной коллективной вины. Их деятельностью общество как бы отчитывается в коллективной своей вине перед бездомными и несчастными детьми. В этих судах особенно также сказывается американский оптимизм, жизнедеятельность и никогда не прекращающаяся вера в лучшие свойства человеческой натуры. Таким-то образом в этом учреждении, как в одном фокусе, сосредоточиваются светлые лучи всего американского правопорядка».

На этом мы и покончим изложение особенностей американской уголовной юстиции, являющихся вместе с тем характерными чертами демократического правосудия Если же к этому присовокупить еще одно наблюдение Гартмана, a именно, что американские суды при одинаковой вескости улик скорее оправдывают обвиняемого, нежели, напр., немецкие, a также тот факт, о котором ему свидетельствовали многие судебные деятели, что в Америке обнаруживается относительное сокращение числа гражданских процессов и судебных споров, то нельзя, в заключение, не придти к тому выводу, что демократический строй Америки дает в результате человечеству не только общепризнанное увеличение материального благополучия граждан, a еще и, не так легко констатируемый, но несравненно более ценный, моральный вклад в культурную сокровищницу: человек там становится добрее.


[1] A History of Crime in England illustrating the changes of the laws in the progress of civilisation. Written from the public records and other contemporary еvidence by Luke Owen Pike. I, p. 421; II, p. 111, 155.

[2] Ibid. I, p. 88, 291, 127, 184, 218, 141, 386.

[3] Ibid. I, p. 81, 248; II, p. 259, 476, 510.

[4] Ibid. II, p. 11.

[5] Ibid. I, p. 62, 503; II, p. 139, 241; I, p. 142, 371, 385; II, p. 238, 294; I, p. 220; II, p. 15, 131, 777, 400.

[6] В Англии такой закон имеется тоже только с 1902 г.

[7] Опекунские дела в этом отношении сильно хромают и в Англии. Закон (The Public Trustee Bill), изменяющий эти порядки к лучшему и долженствующий установить правительственную ответственность за действия опекуна, внесен в теперешнюю сессию парламента. См. Журн мин. юст., 1906 г. V кн., стр. 418.

[8] Ibid. II, p. 470.—С точки зрения применяемых по суду наказаний эти успехи культуры могут еще быть иллюстрированы такими цифрами: при королеве Елизавете вешали по судебным приговорам до 800 человек в год; если бы в такой же пропорции к численности населения вешать теперь, то пришлось бы по 10,400 человек в год; тогда как на все царствование королевы Виктории казнили в среднем по 17 человек в год. A. Sutherland: «The Origin and Growth of the Moral Instinct», v. II, p. 208.

[9] Ibid. II, p. 323.

[10] См. статью E. Кулишера: «Психология свидетельских показаний» в Вестнике Права за 1904 г., IX, стр. 225.

[11] См. его Americana. Reiseeindrücke und Betrachtungen. Geschichtliche Gesamtansicht. Freiburg im Breisgau. 1906, s. 109.

[12] Ibid., II, p. 113, 273, 328, 334, 372, 531, 593, 680.

[13] Ibid., II, p. 340.

[14] «Die Amerikaner» von Hugo Mtinsterberg. Berlin, 1904, II, s. 250 и след.

[15] «The American Commonwealth», ed. 1899, v. II, p. 634. Даже такой противник выборного начала в применении к судейской должности, как, известный исследователь строя современной демократии, M. Ostrogorski, и тот считает, что американские выборные судьи не соответствуют своему назначению только в тех делах, где непосредственно замешана политика. См. его La Democratie et l'Organisation des partis politiques, v. II, p. 222, 370, 515.

[16] «Die Amerikaner», I, s. 178. Интересно тут привести и мнение русского ученого о политической ценности правосудия, творимого на основании судебного прецедента: Наибольшую силу за судебными прецедентами признают государства самые свободные: некогда—республика римская, теперь Англия и Соединенные Штаты Северной Америки», говорит проф. Г. Демченко в своем исследовании «Судебный прецедент». Варшава, 1903 г., стр. 184.

[17] Из истории суда присяжных в Америке известен один такой, рассказанный в Gentleman's Magasine за 1762 г., случай, служащий интересной иллюстрациею к требованию непременно единогласия для действительности вердикта присяжных. По делу, в котором обвинение было в убийстве и в котором, представленные обвинением, улики, казалось, исключали всякое сомнение в вине обвиняемого, за обвинительный вердикт было только одиннадцать голосов, a один из присяжных ни за что не соглашался подать свой голос за обвинение, и судье пришлось отпустить этот состав присяжных, не получив от них вердикта. Впоследствии же этот присяжный сознался судье, что он не давал своего голоса за обвинение потому, что знал о невиновности обвиняемого; знал он это наверно, так как он сам был виновником этого убийства. «A Treatise on Facts» by James Ram, 1890, p. 313.—Это, между прочим, случай из действительной жизни, любопытный en regard с казусом, положенным в основание фабулы Толстовского «Воскресения».

[18] Подробности об этом и о ходе самого разбирательства см. мою статью «О судебных порядках и адвокатуре в Соединенных Штатах» (из личных впечатлений), Русская Мысль, 1902 г., кн. VIII, стр. 72.

[19] Ibid., I, p. 210, 387.

[20] Подробности об этом см. мою статью «Исправительные заведения в Северо Американских Штатах». Вестник Европы, 1902 г., февраль. (См. выше).

[21] Подробности см. в вышеуказанной статье «Исправительные заведения в Северо-Американских Штатах».

[22] См. Журнал Министерства Юстиции, 1905 г, кн. II, стр. 193.—С другой стороны, как курьез, не лишенный особого смысла, стоит отметить следующий факт. Высший суд штата Пенсильвания признал учреждение Детских судов противным конституции, так как создаваемые ими для юношества привилегии якобы нарушают истинное равенство всех пред законом. Об этом факте сообщает I. Baernreither в своей недавно вышедшей книге «Jugendfürsorge und Strafrecht in den Vereinigten Staaten von Amerika».

Познышев С.В. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов особенной части старого и нового уложений. Издание 3-е, исправленное и дополненное. 1912 г. // Allpravo.Ru - 2004.

Содержание

Предмет и задачи особенной части науки уголовного права (§ 1).

§ 1. Особенная часть уголовного права изучает отдельные роды и виды преступных деяний. В ее задачи входит выяснение состава отдельных преступлений, условий, при которых те или иные деяния должны считаться и считаются наказуемыми, а также указание наиболее целесообразных мер борьбы с ними. Исследование различных видов преступлений не должно ограничиваться в ней изложением той обрисовки, которую эти виды получили в каком-либо законодательстве, а должно заключать в себе также указания, почему, в каких пределах и при каких условиях должны быть наказуемы изучаемые деяния, каковы главные факторы их, на какие категории могут быть подразделены лица, их совершающие. Изучение существенных признаков преступлений должно дополняться изучением причин этих преступлений и нравственной физиономии виновников их. Положительное право не только должно излагаться, но и подвергаться критике с точки зрения теоретических положений. Одним словом все, сказанное в общей части о задачах и методах науки уголовного права, целиком применимо и к части особенной[1]. К сожалению, в настоящее время особенная часть мало разработана, и, может быть, понадобится еще целое поколение ученых прежде, чем она достигнет указываемой вышеприведенным определением ее задач высоты развития.

Этой неразработанностью и объясняется, что в курсах и очерках особенной части господствующее место занимает положительное право и часто исследование ограничивается изложением его с присоединением некоторых критических замечаний.


[1] См. мои Основные начала науки уголовного права. 1912 (2 изд.). Введение, § 1 сл.

Классификация преступлений (§ 2).

§ 2. Соответственно трем главным родам преступлений—посягательствам на личность, имущество и общественным—особенная часть распадается на три отдела, каждый из которых состоит из нескольких глав, посвященных разным видам преступлений. Все правовые блага, на которые направляются преступные посягательства, можно разбить на три разряда.

1) К первому разряду относятся блага, неразрывно связанные с личностью их обладателей, при чем обладателями их могут быть только физические лица каждое в отдельности; таковы: жизнь, честь, здоровье и т. п.

2) Второй разряд составляют блага имущественные, которые могут принадлежать и быть в обладании как отдельных личностей, так и коллективных единиц.

3) Третий разряд образуют блага, в тесном смысле слова, общественные, заключающиеся в разнообразных союзах личностей, в существовании, правильном строении, нормальном состоянии и функционировании этих союзов или отдельных их элементов. По самой природе совей эти блага не могут находиться в обладании отдельной личности, а всегда служат сразу нескольким лицам.

Основываясь на этой классификации правовых благ, преступные деяния можно подразделить на три обширные класса:

I. Посягательства на личность, т.е. деяния, имеющие своим объектом какое-либо из благ первого разряда.

II. Преступления имущественные.

III. Преступления общественные.

К этой последней группе принадлежат все посягательства на третий разряд благ.

В тех случаях, когда посягательство затрагивает блага различного рода, оно должно быть относимо к той или другой группе преступлений, смотря по тому, поражение какого блага является его постоянным признаком, а если поражение обоих благ составляет одинаково постоянный его признак, то—по более важному, в социальном смысле, благу[1]. В кодексах преступления третьей группы, названные мною общественными, обыкновенно занимают в особенной части первое место; такое место они занимают и в обоих наших Уложениях. Но изучение удобнее начинать с первой группы, так как знакомство с ней и решение целого ряда вопросов, касающихся ее, необходимо для правильного определения и анализа состава многих преступлений третьей группы.

Дальнейшие подразделения каждой основной группы будут указаны ниже, в соответствующих местах изложения; теперь говорить о них было бы прежде-временно.


[1] См. мои Основные начала науки уг. права, стр. 78.

Будзинский С. Начала уголовного права. В.: 1870. // Allpravo.Ru – 2005.

 

Содержание Вперед >>

Предисловие

НАЧАЛА УГОЛОВНОГО ПРАВА
Сочинение С. Будзинского.
Варшава. Главный склад в книжных магазинах Кожанчикова в С.- Петербурге, Варшаве и Казани. 1870 г.
Напечатано по определению Совета Императорского Варшавского Университета.
Ректор Н. Лавровский.

В этом труде я старался изложить, насколько это в моих силах, с простотой и ясностью начала уголовного права. Обращая особенное внимание на учение о преступлении, я ограничивался более сжатым изложением вопросов об уголовном законе и о наказании, так как эти вопросы или общи всем юридическим наукам (напр., о толковании законов), или же подробностями своими относятся к другим областям законоведения (напр., о действии уголовного закона по месту— к международному праву; о наказаниях—к судопроизводству уголовному и к административному праву). Я старался применить сравнительный метод в более обширном размере, чем это делалось до сих пор, и пронести с возможной последовательностью основную философскую теорию.

Я руководился убеждением, что наука, обращая более серьёзное внимание на современные уголовные кодексы просвещенных государств, расширяет свой горизонт, тем более что нередко кодексы разрешают вопросы неразработанные наукою.

Точно так же, мне кажется, важно строгое проведение одной философской теории. Иногда случается, что автор, изложив во введении усвоенную им философскую аксиому уголовного права, в дальнейшем изложении упускает ее из виду, и даже провозглашает совершенно противоположные ей мнения,—что не может не быть в ущерб единству понятий и ясности. Этой погрешности я желал избегнуть; и, стремясь органически связать с самым изложением предложенную в начале философскую теорию, каждый раз,—когда представлялось сомнение,—я разрешал его на основании этой теории.

Я старался уяснить некоторые вопросы, преимущественно же важное учение о заблуждении, и наконец обратить внимание ученых и на южных писателей, каковы: Carmignani, Romagnosi, Carrara, Giuliani, Tolomei, Pacheco и проч., с которыми ученые других стран мало знакомят читателей.

ГЛABA I. Определение уголовного права и отношение его к другим наукам.

I. Уголовное право и наука уголовного права.

1. Положительное право, определяя наши права и обязанности, было бы мертвою буквою, если б оно вместе с тем лишено было охранительных мер, если б оно не угрожало этим в случае нарушения оного. В этом отношении все отрасли права разделяются на определительные и охранительные. К охранительным принадлежат: судоустройство, судопроизводство, и преимущественно уголовное право. Уголовное право определяет наказания за преступления, за совершение того, что оно запрещает, или же за неисполнение того, чего оно требует.

2. Уголовное право как наука занимается исследованием существа преступления, наказания и взаимного их соотношения. Эта наука в обширном смысле заключает в себе: уголовное право в тесном смысле т. е. коренные начала о преступлениях и наказаниях; судоустройство уголовное, определяющее органы, призванные применять уголовный закон; наконец судопроизводство уголовное, излагающее, каким образом судьи убеждаются в совершении преступления и применяют наказание. Уголовное право в тесном смысле т. е. материальное судопроизводство т. е. уголовное право формальное находятся в следующем соотношении: первое определяет род и вид преступлений и наказания за оные; второе же подводит данное преступление под соответственный ему род и вид и под соразмерное наказание.

II. Отношение уголовного права к другим юридическим наукам.

3. «Кто желает посвятить себя какой-либо науке, должен прежде всего узнать место, которое она занимает в органическом целом знания, особенный дух, который одушевляет ее, и, кроме того, исследовать, каким образом она гармонически связывается с целым организмом наук; тогда только он может мыслить об ней, не как раб, но как свободный человек, обнимающий единство всецелого.» Эти слова Шеллинга должны руководить приступающего к изучению каждой юридической науки, следовательно и уголовного права. Таким образом должно прежде всего указать вкратце связь уголовного права с другими юридическими и неюридическими науками, насколько последние состоят в ближайшем соотношении с нашей наукой.

4. Положительное право, по общепринятому воззрению, разделяется на гражданское и государственное. Гражданское или частное право определяет взаимные права и обязанности индивидов, т. е. пределы индивидуальной деятельности. Государственное право определяет права и обязанности индивидов в отношении их к обществу. Уголовное право составляет часть государственного, так как оно имеет целью охранить общественный порядок, и заключает в себе правила, которыми государство должно руководствоваться при исполнении своего права и обязанности налагать наказание. Задача государства состоит между прочим в осуществлении права; следовательно нарушение права в сфере индивидуальных, семейственных, общественных, или же государственных отношений, составляет непосредственное столкновение с государством, которое и есть исходная точка для всех прав. Поэтому уголовная санкция—карательна со всеми сферами права, за исключением международных отношений, где нет санкции, где нет исполнительной и карательной власти, где санкция в суде истории. Эта карательность происходит и оттого, что закон вообще н все отдельные его правила были бы мертвою буквой, если б не имели санкции. Однако ж к сфере уголовного права принадлежит только такого рода санкция, которая угрожает наказанием, и кроме того таким наказанием, применение которого предоставлено уголовным судам. Это ведет нас к различию уголовного права от административного и гражданского.

5 Отношение уголовного права к административному. Административное право, излагая начала государственного управления, ввиду общественной пользы исключает некоторые менее важные нарушения из ведомства уголовных судов, и предоставляет взыскание за оные известным установлениям или лицам. Сюда принадлежат взыскания начальством за проступки по службе, наказание детей родителями, полицейские взыскания и т.д. Административное право в обширном смысле заключает в себе и уголовное судоустройство, но только во внешнем его отношении; между тем как уголовное судопроизводство определяет существо судоустройства т. е. оценивает, во сколько оно содействует осуществлению начал справедливости. В тесной связи с уголовным правом находится отрасль административного права, называемая полицией. Задача полиции состоит в способствовании обществу в его стремлении к материальному и нравственному благосостоянию. С этой целью она действует, или отрицательно посредством устранения преград, или положительно посредством всякого рода поощрений и содействия. Отрицательная деятельность полиции проявляется в предупреждении или взыскании. К мерам взыскания принадлежит содействие уголовным судам (полиция судебная). Предупредительная полиция имеет тесную связь с уголовной политикой, которой задача — согласовать требования справедливости с пользой общества. Для этой цели уголовная политика следит причины совершения преступлений, и указывает меры противодействия этим причинам путем законодательства или развития нравственности в обществе. Уголовная политика весьма важна для законодателя, предлагая ему правила, наиболее соответствующие цели. Она нераздельна с наукой уголовного права, особенно же при разрешении разных вопросов с законодательной точки зрения.

6. Отношение уголовного права к гражданскому. В случае нарушения чьих-либо прав, судебная власть может прибегать к мерам троякого рода: она принуждает к исполнению того, чего требует закон; она присуждает к вознаграждению причиненного ущерба; и, наконец, наказывает.

Вопрос,—когда достаточны две первые меры и когда кроме того надобно обратиться к последней, —представляется при нарушении всякого рода прав. Но этот вопрос преимущественно важен относительно прав неделимых. От разрешения этого вопроса зависит различие гражданской и уголовной неправды. Теория не в состоянии провести между ними границу: обозначение её зависит в данном обществе от духа народа и степени его цивилизации. У Римлян во многих случаях был допущен только гражданский иск de dolo там, где новейшие законодательства угрожают уголовным наказанием. Идея уголовной неправды свидетельствует о высокой степени цивилизации: тогда наказание заступает место денежного выкупа, имеющего вполне гражданский характер. Отличительная черта уголовной неправды в противоположность гражданской состоит в том, что действие, нарушающее права неделимого, нарушает вместе с тем и законный общественный порядок. До такого воззрения не в состоянии подняться необразованный народ. Некоторые правонарушения имеют смешанный уголовно-гражданский характер до того, что в них общественная сторона менее осязательна и интерес общества в наказании их очень слаб. В таких случаях закон предоставляет обиженному или принести жалобу уголовному суду или предъявить гражданский иск о вознаграждении за вред и убытки.

7. Различие уголовного и гражданского права состоит еще в том, что в последнем мерило ответственности — внешнее, между тем как уголовное право кроме того принимает во внимание внутренние побуждения, степень злобы, и стремится угадывать тайны человеческого духа. Уголовное право, в противоположность гражданскому, занимается имуществом и собственностью лишь второстепенно: для него главный предмет — человек, его внутренний мир, где образуются семена зла и где созревает во мраке преступное деяние. Поэтому исследования по уголовному праву и названы поэтической стороной правоведения. В гражданском праве начало удовлетворения может быть проведено с точностью. В уголовном это почти невозможно: ибо почти никогда не случается, чтоб два преступные деяния были вполне похожи друг на друга. Кроме того, даже при предоставлении судье широкого простора между maximum и minimum наказания, могут быть случаи, в которых minimum будет слишком строг или же maximum слишком мягок. Притом законодатель не может предвидеть всех деяний, подлежащих наказанию, и поэтому непредусмотренные им должен признать ненаказуемыми.

8. Право и законодательство гражданское, развиваясь вместе с жизнью народа, становятся постепенно сильнее, совершеннее и определеннее. В уголовном праве точное обозначение пределов карательной власти есть неизбежное зло. Но когда просвещение и наука достигнут высшей степени, тогда законодатель тем более будет давать свободы судье, и тем менее связывает его своими уставами, чем более может полагаться на его образованность и усмотрение.

9. Иногда уголовный судья, для того чтоб уразуметь данный случай, должен прибегать к гражданскому праву. Тогда он обязан применять понятия гражданского права согласно его началам, за исключением тех случаев, когда эти понятия должны видоизменяться соответственно духу уголовного права, напр., в понятии о движимости в краже нельзя придерживаться фикций гражданского права. Если невозможно быть хорошим криминалистом без знания уголовного права, тем важнее для криминалиста основательное изучение гражданского права. В некоторых случаях различие между гражданским и уголовным проступком представляет существенное затруднение, напр., когда надобно решить, принадлежит ли данное деяние к области гражданского или уголовного обмана. Без ясного понятия о влиянии гражданского процесса на состоящее с ним в связи уголовное дело, невозможно найти исходной точки в уголовном процессе.

10. Науки гражданского и уголовного права, касательно взаимного соотношения теории и практики, совершенно противоположны. В гражданском праве,—особенно же в чисто частном праве, в обязательствах, где оно не смешано с нравственным, административным или политическим моментами, — общие начала неизменны, верны, и проведены с логической последовательностью, ибо они основаны на природных условиях экономического и общественного бытия человека. Напротив того в практике гражданского права мы находим неисчерпаемые, все новые и новые затруднения. Они вызываются борьбою двух индивидуальных воль, увлеченных противоположным интересом, которые, для того, чтоб снискать убеждение судьи, прибегают к утонченностям и софистике. В уголовном праве все почти начала колеблются; даже касательно коренных философских понятий великие мыслители разделяются на два противоположные лагеря, напр., по вопросам: имеет ли общество право карать преступника? может ли человек отвечать за свои действия? имеет ли он свободную волю? какая цель наказания, устрашение ли, исправление, месть или удовлетворение идеи справедливости? и проч. Поэтому теория уголовного права привлекает как все то, что неверно и неизвестно, что окружено тайной. С другой стороны, применение уголовного закона легче применения гражданского. В уголовном праве тоже противопоставлены две силы, две воли; но одна из них—неизменима, это—воля общества, закон; другая—подвижна, это —воля преступника. Оттого менее запутанности в уголовной казуистике. По поводу такой противоположности, в литературе гражданского права преобладает казуистическое направление, в литературе же уголовного права — теоретическое. По той же причине изучение наравне гражданского и уголовного права представляет большую пользу для развития умственных способностей.

III. Вспомогательные науки.

11. Уголовное право как наука обнимает человека в его целом как физическое, нравственное и общежительное существо. Отсюда связь этой науки с естественными, нравственными, социальными и историческими науками, в особенности же, с судебной медициной, уголовной психологией, философией, нравственностью, статистикой и сравнительной историей законодательств.

12. Судебная медицина. Это систематическая совокупность сведений, черпаемых из медицины, химии, физики и физиологии, имеющая целью уяснить сомнения в праве и судопроизводстве уголовном, касающиеся ненормального состояния здоровья или причин смерти.

13. Уголовная психология, как наука решающая вопросы о ненормальном состоянии ума в отношении к уголовному праву, составляет часть судебной медицины. С некоторого времени начали обрабатывать уголовную психологию, в особенности же в Германии, как самостоятельную науку. Она чрезвычайно важна для криминалиста как основание для разрешения вопросов об уголовной ответственности.

14. Философия, преимущественно же философия права. Каждая отрасль знания может быть излагаема, или эмпирическим, или истинно научным образом. Эмпирическое изложение представляет науку во внешнем порядке, не заботясь об её единстве и основании; научное изложение проникает в глубину высшей науки, философии, и на ней зиждит свои основы.

15. Нравственность теоретическая и практическая, т. е. этика. Уголовное право, как тесно связанное с идеей государства, т. е. с идеей внешнего порядка в обществе, должно быть отделено от нравственности: но так как человек принадлежит вместе и внешнему и внутреннему миру, то это отделение не может быть безусловное. И так внешнее наказание нуждается в подкреплении и пополнении. Это совершается трояким образом: посредством влияния на наказание раскаяния преступника и его нравственного страдания; посредством того, что с наказанием должна соединиться идея нравственного возрождения; наконец, посредством того, что наказание должно иметь влияние не только на чувство справедливости, но и на нравственность народа, что и составляет одну из важнейших задач законодательной политики.

16. Уголовная статистика. Статистика вообще предлагает важные указания для всестороннего изучения современного состояния данного народа, и для законодательных реформ; но, преимущественно на поприще карательного правосудия, статистика доставляет важные и весьма интересные материалы. Указывая средние числа за известный период времени, она разрешает вопросы: о нравственности народонаселения, о недостатках и пороках в известных местностях, о расположении к преступлению различных состояний и званий, об увеличении или уменьшении наклонности к преступлению по мере возраста и пола. Кроме того эти числа объясняют: каково влияние наказаний, насколько система их полезна, в какой мере уголовное право и судопроизводство противодействуют преступлениям, какое значение законных последствий наказаний и проч. Отсюда важность статистики для законодательства и уголовной политики. Сравнительная уголовная статистика весьма важна для уголовной психологии; но она встречает большое препятствие в том, что одно и то же название преступления в разных законодательствах имеет различный объем и значение, напр., кража, Diebstahl, vol, larceny, furto.

17. Сравнительное изучение и сравнительная история уголовного права обратили на себя внимание новейших ученых. Сравнение обязательных законодательств приносит более и более пользы, не только новейшим законодательным реформам, но и науке. Указание,—каким образом кодексы разных государств разрешают данный спорный в науке вопрос, и в какой степени это оказалось практичным, — бросает свет на науку, расширяет её горизонт, предохраняет от ошибок и запутанности, и объясняет, какие улучшения могут быть сделаны в данном государстве.

Сравнительно-исторические исследования имеют целью раскрыть путем опыта то, к чему философия доходит a priori, или, указанию начал, общих человеческому роду. Таким образом, наука, следя за ходом знания во времени и пространстве, возвышается над этими двумя условиями быта к всестороннему философскому воззрению.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями: