Примечания 3 страница. В круг дел комиссий входило расследование инцидентов, возникших после 28 февраля 1921 г

В круг дел комиссий входило расследование инцидентов, возникших после 28 февраля 1921 г.

Решения местных смешанных комиссий являлись, окончательными и подлежали исполнению, за исключением случаев, относящихся к возмещениям; в таких случаях решения указанных комиссии подлежали утверждению правительствами обеих сторон. На разрешение правительств передавались также спорные инциденты, в отношении которых соглашение nâ местах не было достигнуто.

На вышеуказанные комиссии могло быть возложено также урегулирование н других вопросов, как борьба с эпизоотией, с£лг>скохозяп-ствещшмп вредителями и регулирование нрава выпаса скота и водопользования.

Ряд положении советского проекта вошли в соглашение о порядке разрешения пограничных инцидентов на советско-афганской границе, заключенное 13 сентября 1932 г. (см. «Собр. законов...» 1932, отд. И № 24, ст. 254, стр. 337.........341).— 174

*'* Переговоры об обмене официальными представительствами между СССР и Югославией велись с 1922 г., но не привели к положительным

результатам m вине югославского правительства (см. т. V, док. № 294 и т. VI, док. № 233, 312),

В 192S г, отдельные представители Югославии в беседах с полномочными представителями СССР в зарубежных странах затрагивали вопрос о нормализации советско-югославских отношений, но, несмотря на готовность Советского правительства вступить в переговоры (см, док. № 396), югославское правительство тем не менее продолжало оставаться на прежних позициях.

Дипломатические отношения между СССР и Югославией были установлены лишь в 1940 г, — 174, 689

⁵⁵ Имеется в виду дело о предоставлении компании Синклера кониес-сии на принадлежавший государству нефтеносный участок «Тнпот дом» (штат Вайоминг, США), которое было предметом судебного разбирательства в течение ряда лет. — 181

⁵⁰ В докладе на 1Ц сессии ЦИК СССР в Тифлисе 3 марта 1925 г Г, В, Чичерин, говоря об изменении позиций французских правящих кругов в вопросе урегулирования долгов и о необходимости развития отношений между двумя странами и, в частности, возможности предоставления промышленных и торговых кредитов, заявил: «Мы_т со своей стороны, нaxoдF^м, конечно, в высшей степени желательным и даже необходимым договориться по 5тому основному вопросу, но мы исходим из того, чтобы трудящимся массам СССР пс пришлось платить ни единой копейки и чтобы было достигнуто такого рода соглашение, которое не означало бы никаких новых платежей для наших трудящихся масс* («Известия» № 54(2387), 6 марта 1925 г.).— 183

⁵⁷ Ю марта 1925 г. полномочный представитель СССР в Эстонии А. М. Петровский сделал министру иностранных цел Эстонии Пусте заявление, в котором говорилось, что правительство СССР имеет доказательства того, что эстонский посланник в Лондоне Каллас обращался к английскому правительству «с явно враждебными по отношению к СССР предложениями, исполнение которых было бы равносильно английскому протекторату над Эстонией и передаче Англии руководства внешней политикой Эстонии, по крайней мере в отношении CCCPs> (см. прим. 58), В связи с этим, заявил А, №. Петровский, Советское правительство запрашивает эстонское правительство, «делались ли демарши эстонского посланника в Англии с ведома и согласия эстонского правительства и одобряет ли последнее эти выступления, противоречащее как его многократным заявлениям, так и характеру взаимоотношений между СССР и Эстонией». Далее было заявлено, что Советское правительство не может мириться с установлением в Прибалтике такого положения, которое было бы поправлено против СССР* — 187

ï^g Хотя эстонское правительство и отрицало факт переговоров о сдаче в аренду Англии островов Эзель н Даго, тем не менее они имели место-В донесении от 21 декабря 1924 г. в МИД Эстонии Каллас писал: «гСчитаю, что в мыслях эстонского правительства —притянуть англичан в наш** море. Однажды говорили даже о флотских базах. Каково мнение сейчас? Прошу информировать», Это сообшение находится в непосредственной связи с просьбой эстонского правительства направить английские военно-морские корабли в Ревель (см, прим. 14).

Сведения о переговорах Калласа в Лондоне о сдаче в аренду Эзеля и Даго просочились в прессу. Немецкий историк Кард Тпапдор в статье «На пути к восточноевропейскому Локарноа писал, что «в эстонской прессе и в выходившем в Ревеле английском информационном листке открыто обсуждался вопрос о сдаче в аренду Англии островз Эзель, где Предполагалось создать английскую военно-морскую базуз> («Zeitschrift ffrr Politik», 1926, Heft 11_T S. 131), 29 июля 1925 г, французская газета «Эр нувель* в статье «Антисоветский блок и политика Англии» писала: «„,английская дипломатия направила свои усилия, чтобы плотно закрыть для России «окно в Европу», как образно назвал Пушкин побережье Балтики. Англия решила взять под свой контроль все стратегические пункты, начиная от

датских проливов [.,,] В Эстонии английский флот стремится обосноваться па островах Эзель и Даго, которые выиграла английская дипломатия».

2 июля 1925 г, полпред СССР во Франции Л, Б. Красин сообщал в НКИД СССР, что данные об англо-эстонских переговорах о сдаче в аренду Ащтпш островов Эзель и Даго безусловно верны; сведения эти исходили непосредственно от начальника эстонской артиллерии Шталя, находившегося во Франции с целью закупки вооружения для эстонской армии.

Советским Союз, борясь за мир н обеспечение своей безопасности, энергично протестовал против возможной передачи Эстонией указанных островов s аренду Англии (см, прим. 57), — 187, 311, 336

^,Г)9 Переговоры Чемберлена с Эррио состоялись 6—7 марта в Париже в обстановке строгое секретность В кратком официальном сообщении о переговорах говорилось лишь о том, что оба премьера обсуждали «вопросы иностранной политики и в особенности вопрос о безопасности» (см, «Le Temps*, le 9 mars 1925).— 191

^GQ В период Локарно правящие круги США, прикрываясь принципом «невмешательства в европейские дела», активно воздействовали на политику капиталистических стран Европы, используя пх финансовую зависимость от США. По американским данным, к концу 1925 г. задолженность капиталистической Европы Соединенным Штатам вместе с процентами достигла 20 млрд. долл. XIV съезд ВКП(б) отметил «небывало возросшую роль Северо-Амерпканских Соединенных Штатов, граничащую с их мировой финансовой гегемонией^,

Локарнскпе соглашения от 1 декабря 1925 г, (см, прим 68) явились продолжением и развитием плана Дауэса (см. т. VII, прим, 59), в результате принятия которого США сделались главным арбитром при решении проблемы репарации и долгов. Президент США К- Кулндж а послании конгрессу от 8 декабря 1925 г. писал, что «урегулирование трудной проблемы репараций расчистило путь к соглашениям которые, были выработаны на конференции в Локарноя («Congressional Record», voK 67, part 1_T p, 459). «Конференция в Локарно — выдающееся достижение [...]. Она естественно следовала за работой комитета Дауэса, за Лондонской и Парижской конференциями и завершила их работу», — заявил вскоре после подписания локарнских соглашении государственный секретаре США Ф. Кел-лог (там же, р, 906).

Официальные Представители США неоднократно выступали в поддержку Локарно, Так, например, в упомянутом выше послании Кулцджа конгрессу говорилось: «Локарнские соглашения бььпи заключена непосредственно заинтересованным]! европейскими странами 6рз какого-либо официального вмешательства Америки, хотя 3 июля я публично высказался за подобное соглашение в речи в Массачусетсе, Мы последовательно воздерживались от вмешательства, исключая случаи, когда нужна бьтла наша помощь, и мы чувствовали, что она может быть предоставлена с пользой, как это было при урегулировании репараций ц на Лондонской конференции Недавко заключенные Локарпокпе соглашения представляют собой успех этой политики,..» (там же, р. 459),

Американский историк У* А. Уильяме писал: «Локарно било политическим выражением американо-английской политики, которая была обеспечена экономически американскими займами Германии» («Science and Society», Winter, 1958, vol. XX11, № l_t p. 12).

Поддержка США Локарно вытекала из топ враждебной политики, которую американское правительство проводило в отношении СССР, Газета «Нью-Йорк тайме» в передовой статье от 17 октября 1925 г,, озаглавленной «Москва и Локарно*, отмечала: «Следствием установления мира и безопасности в Западной Европе (т. е. Локарно, — Ред,) является политическая и моральная изоляция Советской России», В США выдвигались требования об устранении СССР от участия в предполагавшейся конференции по разоружению, которую президент Кулндж считал «естественным дополнением» к Локарнеким соглашениям. Газета «Вашингтон пост» сообщала в декабре 1925 г,: «Если Советская Россия будет представлена па конференции, то

заранее можно сказать, что она выльется в бесплодную процедуру, так как правительство Соединенных Штатов не может полагаться ни на какое соглашение с коммунистами».

США в этот период упорно продолжали свою политику «непризнания* СССР. В произнесенной 30 июля 1925 г. в Упльяметэупе речи, текст которой был одобрен государственным секретарем США Келлогом, руководитель западноевропейского отдела госдепартамента У. Кестл заявил, что «признание противоречило бы основному принципу,- на котором основывается американская политика в отношении Европы*.— 191, SIL 688

⁶¹ Совещание представителей генштабов Польши, Эстонии, Латвии и Румынии происходило с 31 марта по 2 апреля 1925 г, в Риге; в качестве наблюдателя присутствовал представитель Финляндии,

Это совещание _: яйилось следствием Гельсиигфорсской конференции (см. прим, 3) н последующего обмена мнениями между Скшнпьстшм, Мее* ровпдем и Пустой. Его предполагалось провести в строгой секретности. На обсуждение были выдвинуты следующие вопросы: координация деятельности генеральных штабов стран — участниц совещания, выработка общего плана развития их вооруженных сил, координация информации (разведки).

На Рижском совещании было принято решение о проведении осенью того же года следующего совещания представителей генштабов. Как явствует из информационных писем начальника генерального штаба Польши генерала Галлера от 17 октября 1925 г, и начальника II отдела полковника Банера от 22 декабря того же года польскому военному атташе в Ревеле, велась подготовка секретного совещания представителей генштабов Польши, Латвии, Эстонии и Румынии, которое ц состоялось со 2 по 5 декабря 1925 г. в Варшаве. На нем обсуждался вопрос о координации разведывательной деятельности против Советского Союза,

В связи с разоблачением печатью СССР антисоветской направленности Рижского совещания официальные деятели прибалтийских: стран пытались Представить дело таким образом, будто оно созвано для обсуждения проекта конвенции Лиги наций о контроле над международной торговлей оружием (см. в частности, док. № 111).— 191, 200, 206, 228, 241, 292, 336

^G3 Речь идет о выступлении вождей курдских племен в юго-восточных районах Турции в феврале 1925 г. в момент обострения англо-турецкого конфлпктапз-за Мосула (см. прим, 11), — 192

⁶³ 24 марта 1925 г, министр иностранных дел Турции Тевфиг* Рушди передал Я 3. Сурицу следующий проект соглашения:

^Статья I. В случае военного нападения против одной из договаривающихся сторон со стороны одной или нескольких третьих держав, другая договаривающаяся сторона обязуется соблюдать благожелательный нейтралитет по отношению к первой договаривающейся стороне.

Статья II. Каждая из договаривающихся сторон обязуется не принимать участия ни в каком союзе или соглашении политического характера, направленном против другой договаривающейся стороны.

Статья HI. Обе договаривающиеся стороны рассматривают настоящее соглашение как региональное, не составляющее препятствий для вступления одной из них в Лигу наинй.

Статья IV, Настоящее соглашение вступает в силу с момента его подписания и будет находиться в силе 3 года. После этого оно будет признаваться автоматически продлением на годичный срок, если какая-либо из договаривающихся сторон не предупредит за G месяцев о его денонсации». — 193_г 212

^и XI конференция Международного телеграфного союза состоялась 0 Париже с 1 сентября по 29 октября 1925 г. На конференции было представлено 66 стран, входивших в Международный телеграфный союз, и 13 стран— не членов Союза. Советская делегация возглавлялась полномочным представителем СССР в Швеции В. С. Довгалевскпм, Конференция приняла решение о необходимости слияния телеграфной и радиотелеграфной конвенций, а также разрешила ряд вопросов эксплуатационно-технического характера. — 194

⁶⁵ По договоренности между правительствами СССР и Польши 29 марта 1925 г, на пограничной станции Колосово должен был состояться обмен Вечоркевича и Багинского, осужденных польским судом в ноябре 1923 г, по процессу политической организации, на польских граждан Уссаса п Лашкезича, которые были осуждены советским судом за уголовные преступления, совершенные на территории СССР. Однако при следовании к месту обмена Вечоркевцч и Багинский были убиты.

2 апреля 1925 г. Г, В. Чичерин направил ноту посланнику Польши s СССР Кентжинскому за №144/Ч/ПБ_т в которой содержался «самый резкий протест против такого неслыханного в цивилизованных странах злодеяния польских властей» и выражалась «уверенность в том, что Польское правительство распорядится о строжайшем и всестороннем расследовании убийства» н «виновные понесут соответствующее тяжести совершенного ими преступления наказание».

В ответной ноте польского посланника в СССР от G апреля 1925 г. № 846/25 сообщалось о том, что польское правительство выражает сожаление, что «в силу независимого от его воли случая» обмен указанных лиц не состойся; в ноте далее заявлялось, что, поскольку расследование и наказание виновных «является внутренним вопросом» польского государства, правительство Польши не считает возможным продолжать переписку по данному вопросу. В связи с этим Чичерин направил 9 апреля 1925 г. Кентжинскому ноту, а которой указывалось, что Советское правительство не может согласиться с выводами, сделанными в польской ноте от 6 апреля 1925 г.

«Союзное правительство, — говорилось в ноте, — считает, что фактом своего официального согласия на обмен гг. Багинского и Вечоркевцча к высылку их в Союз Советских Социалистических Республик Польское правительство тем самым признало заинтересованность Союзного правительства в судьбе этих граждан. Из этого, очевидно, следует, что Союзное правительство не может безразлично относиться к их судьбе».— 205

⁶⁶ Речь идет о недвижимом имуществе, находящемся п Израиле, Иордании и Ливане (жилые и общественные здания, храмы, больницы, шкоды, сады, виноградники и другие земельные участки)- Указанное имущество принадлежит Советскому государству, Российскому палестинскому обществу при АН СССР и русской православной церкви, — 207

⁶⁷ При встрече заместителя народного комиссара иностранных дел СССР M M, Литвинова с послом Германии в СССР Брокдорфом-Ранцау 7 апреля 1925 г, последний зачитал письмо, полученное им от министра иностранных дел Германии Штреземана (текст письма см. в сб. «Локари-ская конференция 1925 г. Документы^, М., 1959, стр. 53—65). Называя это письмо запиской, Литвинов писал 8 апреля 1925 г. полномочному представителю СССР в Германии следующее:

«Записка датирована 19 марта и носит характер секретной инструкции. Рапцау сообщил мне конфиденциально, что ему оыло вначале поручено на основании этой записки объяснить нам точку зроппя германского правительства на нынешнее положение вещей и выяснить нашу точку зрения, Ранцау, однако, отказался исполнить это поручение, и компромисс, очевидно, был найден в том, что ему разрешили прочитать нам полностью записку* Рапцау #е хотел брать на себя защиты нынешней политической линии германского правительства и предпочел предоставить самому Штре-земану это делать».

После того как Брокдорф-Ранцау зачитал текст документа, Литвинов заявил, что записка требует серьезного изучения и обсуждения, для чего было бы желательным получить ее конто. Заметив, что он не сомневается в добрых намерениях Штреземаца, в его желании даже при новой ориентации сохранить в неприкосновенности прежние отношения между СССР п Германией, Литвинов подчеркнул: «Мы есе же глубоко убеждены, что объективно Германии не удастся сочетать новую ориентацию с нашими прежними отношениями. Во вступлении в Лигу и заключении гарантийного договора мы усматриваем несомненные признаки переориентации Германии

п отхода от нас. Штрезеыан пытался выторговать параграф 16, но вынужден был позицию сдать. Мы уверены, что он и в дальнейшем будет сдавать и остальные позиции одну за другой».

Литвинов указал затем, что, по его мнению, «новые шаги германского правительства ведут к ее (Германии. — Ред.) ослаблению, а не усилению, к утере Германией самостоятельности в своей внешней политике и превращению ее в послушное орудие британской дипломатии, У Германии в Лиге друзей нет, она вынуждена будет опираться на одну Англию, которая заставит, конечно, дорого платить за свою мнимую поддержку. Сам Штрезе-ман признает в записке, что главной целью Англии является предотвращение германо-советского сближения. Широкие массы Союза истолкуют вступление Германии в Лигу как переход в стан наших врагов».

Далее Литвинов заявил, что «если Щтреземан найдет возможнее своп обещания, изложенные в записке» облечь в форму обязательного для германской республики соглашения, на основе ли наших декабрьских предложений (см, прим. 69— Ред.) или иной, то мы охотно такое предложение обсудим. Пуст!» Щтреземан, однако, ие думает, что таким параллельным соглашением, если бы оно и было возможно, будет уничтожено то зло, которое заключается в его новой ориентации. Мы сами думаем, что ему не удастся сочетать такое соглашение с теми обязательствами, которые он принимает на себя в отношении Лиги и Ацтантьь Если же он думает иначе, то пусть представит нам конкретный проект соглашения. Без соглашения же мы будем считать, что объективная логика вешен неминуемо окажется сильнее благочестивых пожеланий и намерений Щтреземака, и мы из этого сделаем соответственные выводы»,

На основе вышеуказанного письма Штреземана Брокдорфу-Раниау от 19 марта 1925 г. был составлен меморандум германского правительства правительству СССР (см, стр 249), — 210, 244. 313

^es После подписания Рапалльского договора в 1922 г. (см, т_т V, док. № 121 и прим. 64} западные державы, и прежде всего США и Англия, не отказались от мысли помешать дальнейшему развитию сотрудничества между Германией и Советским Союзом. Более того, они надеялись привлечь Германию к участию в создаваемом едином фронте капиталистических держав против СССР,

В осуществлении этих антисоветских замыслов важная роль отводилась плану Дауэса, инициаторами которого были правящие круги США и Англии {см. т. VII, прим, 59},

Английская дипломатия планировала также привлечь Германию к активному участию в антисоветских акциях, осуществить которые предполагалось через послушную англо-французским империалистам Лигу наций. Уже при обсуждении плаца Дауэеа па Лондонской конференции английская дипломатия поставила вопрос о вступлении Германии в Лигу наций

Английское правительство через своего посла в Берлине д'Аберноца предприняло шаги для постановки вопроса о заключении пакта безопасности с участием Англии, Бельгии, Франции и Германии, надеясь при этом использовать такой пакт как орудие в борьбе против СССР. 20 января 1925 г. германское правительство вручило английскому правительству меморандум по вопросу о заключении гарантийного пакта, я 9 февраля он был передан и Франции (см- сб. «Локарнская конференция 1925 г. Документы». М_тт 1959, стр. 27—42}.

Как видно из германского меморандума, речь шла о готовности Германии заключить Рейнский пакт, который предусматривал бы гарантию территориального статус-кво на Рейне. Однако в меморандуме обходился вопрос о гарантии границ Германии с ее восточными соседями — Польшей и Чехословакией.

В переписке по этому вопросу между Англией и Францией, с одной стороны, а также между ними и Германией — с другой, Франция на первом этапе настаивала на гарантиях границ Полыни п Чехословакии с Германией посредством заключения между этими странами арбитражных договоров. Франция предложила связать эти договоры с гарантийным Рейн-

ским пактом в одно целое. Однако Чемберлен заявил французам, что предложения, содержащиеся в германском меморандуме, могут служить основой, на которой должны происходить франко-аиглнйекпе переговоры о безопасности. К середине июня английское и французское правительства выработали общие положения, которые легли в основу ответа, врученного немцам 16 июня. В этом ответе Франция, по существу, приняла германское предложение о заключении пакта о гарантии франко-германской границы. Но германское правительство не только отказалось обсуждать вопрос об объединении гарантийного пакта с арбитражными соглашениями, как того требовала Франция, но и заявило открыто в ноте от 20 июля 1925 г., что будет добиваться пересмотра восточных гранпи Германии мирным путем (см. сб. «Локарнская конференциям, стр. И5—-П9, 123—128}. В пункте 2 инструкции германской делегации для переговоров и Локарно содержалось указание формулировать тексты арбитражных договоров с восточными странами таким образом, чтобы они не содержали гарантии восточных границ Германии (см. там же, стр, 160—161}. Франция пошла на соглашение с Германией на этой основе.

Большую роль и этом деле сыграло правительство США, а также финансовые магнаты Уолл-стрита, которые недвусмысленно дали понять, что Германия сможет рассчитывать па американские кредиты только при условии подписания гарантийного пакта. Хотя США формально в заключении этого пакта и не участвовали, тем не менее они ясно и неоднократно заявляли, что одобряют его (см. прим. 60} _т

Единственным абсолютно обязательным условием заключения гарантийного пакта как Англия, так и Франция считали вступление Германии в Лигу наций, расценивая это как ее присоединение к лагерю держав Антанты, которые использовали Лигу наций в качестве орудия борьбы против Советского Ссноза. Опираясь па ст. 16 Статута Лиги (см. прим. 28}, которая предусматривала применение всеми ее членами экономических и военных санкций против «агрессора», западные державы могли легко от имени Лиги наций в любое вредом объявить СССР таким «агрессором», Как выяснилось па заседаниях Локарпской конференции (5—16 октября 1925 г.}, западные державы заранее были уверены в том, что «нарушителем мира» будет объявлен только Советский Союз.

Детально обсуждая вопрос о возможной войне Против СССР, западные державы исходили как из непреложного факта, что в этой воине будет обязательно участвовать Польша. Они также пытались заручиться твердыми обязательствами германского правительства о том, что и Германия примет участие в войне против СССР. Не возражая в принципе против участия Германии в санкциях Лиги, германское правительство добилось официального письма от имени постоянных членов Совета Лиги наций, в котором говорилось, что Германия будет обязана участвовать в коллективных санкциях Лиги в той мере, в какой это сообразуется с ее «военным положением» (см. прим. 105}. В результате работы Локарпской конференции IG октября 1925 г. представителями Германии, Бельгии, Великобритании, Франции,' Италии, Польши и Чехословакии был парафирован ряд договоров (см. сб. «Локариская конференция», стр. 482—497), которые окончательно были подписаны в Лондоне 1 декабря 1925 г,

XIV съезд ВКП(б}_т оценивая международную обстановку того времени, указывал, что Локарнские соглашения своим острием направлены против СССР п что «блоки и договоры, прикрываемые якобы пацифистской Лигой наций и фальшивой шумихой И Интернационала о разоружении, означают по сути дела не что иное, как расстановку сил для повой войны». Съезд подчеркивал необходимость «борьбы за мир, борьбы против новых империалистических войн и вооруженных нападений па СССР».

Для Советского правительства было чено, что вступление Германии в Лигу наций отрицательно скажется на дальнейшем развитии советско-германских отношений. В беседах с временным поверенным в делах Германии в СССР Радовицем 22 и 26 сентября 1924 г. заместитель народного комис-

сара иностранных дел СССР M. M. Литвинов указывал на то, что вступление Германии в Лигу наций повредит дружественным отношениям между СССР и Германией, может нанести ущерб интересам самой Германии. 17 октября 1924 г. Литвинов от имени Советского правительства заявил о готовности заключить «соглашение, по которому ни одна сторона не имела бы права вступать в Лигу без согласия другой» (см, т. VIЬ док. № 236) _h Радовпц, передавая Литвинову 24 октября 1924 г. ответ министра иностранных дел Германии Штреземана на это предложение, заявил, что «германское правительство ставит свое вступление в Лигу наций в зависимость от таких условий, которые продиктованы стремлением недопустнть при всяких обстоятельствах нарушения существующих между русским и германским народами дружественных отношений, углублению которых германское правительство придает огромнейшее значение. Руководимое этим стремлением, германское правительство готово вступить с Советским правительством в доверительный обмен мнениями относительно дальнейшего развития вопроса о вступлении обеих стран в Лигу наций».

Как видно из данного ответа, германское правительство уклонилось от обязывающих заявлений о невступлении в Лигу наций. Тогда Советское Правительство решило предложить Германнн заключить новое политическое соглашение в развитие Рапалльского договора. Такое предложение от имени Советского правительства было сделано народным комиссаром иностранных дел СССР Г, В. Чичериным 25 декабря 1924 г. германскому послу Брокдорфу-Ранцау (см. ирнм. 69). Это предложение не было принято. Только спустя более трех месяцев германское правительство изложило свою иозишио но вопросу о гарантийном пакте и вступлении Германии в Лигу панпй (см. стр. 249). В этом меморандуме содержалось утверждение, Что Германия не будет участвовать в блоке, направленном против СССР. Однако в нем не содержалось никаких конструктивных предложений по укреплению советско-германских отношений.

Германское правительство не проявляло какой-либо склонности искать приемлемых решений и все свои усилия сосредоточило на переговорах с западными державами о гарантийном пакте, несмотря па то что эта поли* тика осуждалась целым рядом дальновидных деятелей (Брокдорф-Ран-nay, бывший рейхсканцлер Вирт, ген. Сект, германский посол в Турции Напольный и др*)_т ясно представлявших те опасности, с которыми Ьылэ связано для Германии ухудшение ее отношений с СССР в случае участия Германии в гарантийном пакте и в Лиге наций.

Основные вопросы советско-германских отношений в связи с заключением Германией гарантийного пакта и ее вступлением в Лигу наций были поставлены в советском меморандуме от 2 июня 1925 г. (см. док,,№ 170),

После этого германское правительство через заведующего отделом Восточной Европы МИД Дпрксена, выехавшего в Москву, изложило Г. В. Чичерину I июля 1925 г. свои предложения, существо которых своди-Лесь к следующему: вместо заключения политического соглашения в форме договора, на чем настаивало Советское правительство, германское правительство предлагало включить заявление об общих принципах советско-германских отношений в торговый договор, переговоры о котором велись в то время. Что же касается вопроса о Лиге наиий, то германское правительство предлагало ограничиться устным заявлением, которое практически Германию ни к чему не обязывало, а в письменной форме зафиксировать

лишь декларативное заявление о развитии отношений в духе Рапалльского договора (см. стр. 431),

13 июля Советское правительство внесло свои предложения, согласно которым обе стороны взаимно обязывались «не совершать прямых нападений или какого бы то ни было рода других недружелюбных действий друг против друга и не вступать ни в какие политические или экономические блоки, договоры, соглашения или комбинации с третьими державами против другой договаривающейся стороны^. Кроме того, оба правительства обязывались координировать свои действия по вопросу о вступлении в Лигу наиий (см. док, № 233).-

По завершении переговоров, которые вел в Берлине Чичерин с представителями правительства Германии, 21 ноября 1925 г. Советское правительство вручило правительству Германии уточненный текст проекта политического соглашения с учетом того, что Германия уже дала согласие на вступление в Лигу наций (см. док. № 387), Однако советско-германские переговоры о политическом соглашении на протяжении 1925 г. не привели к выработке согласованного проекта договора.

В результате проявленной советской стороной настойчивости германское правительство 12 октября подписало с СССР торговый договор (см, док. К? 342), переговоры о котором немецкая сторона крайне затягивала, консульскую конвенцию и конвенцию о правовой помощи в гражданских делах; несколько ранее немецкая сторона предоставила кредит на сумму в 100 млн. марок для финансирования советских заказов в Германии (см. прим. 144)- Подписание торгового договора имело не только экономическое, но и политическое значение (см. |\ В. Чичерин, «Статьи и речи по вопросам международной политики», M, E961, стр. 490).