О взаимосвязи между исполнителем и его игрой

Вот они вместе занялись импровизацией, пациент и его музыкальный терапевт. Как можно понять при этом взаимосвязь между игрой клиента и его концепцией жизни? Здесь приводятся некоторые вопросы, приоткрывающие в ходе музыкально-терапевтической работы доступ к значимым моментам жизни клиента, которую он желает изменить. Иначе бы он не стал обращаться за помощью к терапевту или в клинику.

Определение взаимосвязи игры и исполнителя отталкивается в музыкальной терапии от музыки, а точнее, от отдельных средств музыкальной выразительности и того общего впечатления, о котором мы говорили во второй части данной книги.

Рассмотрим примеры.

Клиент играет на инструменте темпераментно, сильно, динамично. Вопрос, сформулированный им самим, возможно с помощью терапевта, мог бы прозвучать следующим образом: «Как я воспринимаю свою игру? Сильная она или слабая?» А между «сильным» и «слабым» существует целый спектр более тонких определений. Заключительный вопрос мог бы тогда быть таким: «Как я оцениваю свою силу сейчас, после игры?» Теперь клиент может рассказать о своей нынешней жизни, где он чувствует себя сильным или, что встречается гораздо чаще, слабым и беспомощным. Вербализировав свои ощущения, он мог бы затем попытаться передать это чувство в музыке.

Кто-то способен сыграть целую мелодию в рамках одной импровизации. Мы слушаем эту мелодию, эту череду звуков, и затем спрашиваем о том впечатлении, которое произвела на нас мелодия. Восходящее или нисходящее движение мелодии преобладало? Или мелодия «топталась на месте», заводила в тупик? В заключительном разговоре некоторые клиенты быстро переходят к теме «мелодия моей жизни». «Существует ли взаимосвязь между сыгранной мелодией и тем, о чем моя душа поет в обыденной жизни?»

Человек играет самые разные мелодии. Что связывает его с только что сыгранной музыкой? Нечто требовательное, доброе, прекрасное или сужающее его кру-

гозор, пугающее, гнетущее? И какой видит он сам данную взаимосвязь, данное взаимодействие с чем-то еще в его обычной жизни? Есть ли нечто похожее, объединяющее, противоречащее?

Или возьмем ритм, который кто-то увлеченно отбивает. Как действует он на меня? «Это мой крюк, с помощью которого я цепляюсь за игру», — кратко поясняет пациент. И добавляет: «Неструктурированные звуки пугают меня». Отсюда мы сможем добраться до того самого «крюка», с помощью которого он цепляется за свою сегодняшнюю жизнь. И до страха перед свободой...

Кроме того, необходимо проанализировать музыкальную форму, в которую кто-то облекает свою музыку: какая она? Ясная или запутанная, циклическая или свободная? При обсуждении наверняка пойдет речь об идентичности, индивидуальном профиле личности.

Давайте обобщим все вышесказанное: работа над определением взаимосвязи в импровизации исполнителя и исполняемой им музыки, вернее, звучания и манеры игры, сводится к следующему вопросу: «Что еще может быть выражено в музыкальной импровизации?»

Большинство музыкальных терапевтов определяют данную взаимосвязь между исполнителем и ее музыкой исходя из принципа «здесь и сейчас». Вопросы, лишь эскизно намеченные в данной книге, могут перевести клиента в реальность сегодняшней жизни, а также, в зависимости от выбранного психоаналитического направления, к более ранним стадиям его жизни, вплоть до детства. Но всякий раз подобные вопросы, задаваемые в ходе обсуждения импровизации, будут служить улучшению сегодняшней жизни. В большинстве случаев работа музыкального терапевта (как и почти всех психотерапевтов) состоит не в том, чтобы лишить пациента чего-то (болезни, жизненного кризиса, заболевания, страданий), а в том, чтобы обучить его самостоятельно справляться со всем этим. Умение справляться с болезнью или кризисом в настоящем связано с новым типом концепции будущего, что позволит подготовиться к будущим кризисам и болезням и в случае необходимости конструктивно проработать их. Возможный «регресс» в таком случае тоже просчитывается заранее и тем самым теряет свою разрушительную силу.

Как видно из всего этого, музыкальная терапия не исцеляет, но может быть средством исцеления, как когда-то выразилась Гертруц Лоос.

Хочется подчеркнуть еще раз: наиболее важным для данного типа терапевтической работы становится то, что значения, истолкования исходят от клиента, а музыкальный терапевт лишь подготавливает, расширяет спектр вопросов и тем — как в музыкальной игре, так и в части терапии.

Музыкальная импровизация является игровым пространством, сферой упражнений, экспериментальной областью по созданию нового опыта в обращении с самим собой и с остальными людьми. И этот опыт может привноситься в реальную жизнь, встречающую пациентов за пределами кабинета музыкальной терапии.