Голос свой и голос чужой

Взрослые участники групповой импровизации в основной своей массе буквально связаны по рукам и ногам всевозможными раздражителями, исходящими от тех или иных инструментов. Цимбалы, крупные ударные инструменты, флейты, струнные инструменты, фортепиано, латиноамериканские фольклорные инструменты. Кого- то притягивают барабаны, другого — мини-трещотка из Южной Америки. Ни один из клиентов не возьмется без причины за тот или иной инструмент, ни один не будет без причины избегать той или иной музыки. Причины эти изначально заложены в индивидуальной жизни пациента, в его комплексных желаниях и склонностях. Что уже неоднократно подчеркивалось на страницах данной книги.

На каждом занятии участникам группы всякий раз предлагается выбирать для импровизации только те инструменты, которые им хочется использовать. Но никто почему-то не вспомнил о своем природном инструменте — голосе.

Выбранный музыкальный инструмент исследовался во всех его звуковых возможностях. В звучании простого барабана исполнитель находил такие краски, оттенки звучания, которые раскрывали возможности инструмента с неожиданной, несвойственной ему стороны. Так возникали новые, нехарактерные для барабана звуки.

Но тот же самый исполнитель, действительно стремившийся во всем разобраться, краснел, заслышав слово «голос», фыркал, хотя и это фырканье в определенном смысле подготавливало почву будущей импровизации.

Мы на многое способны, например можем, набравшись духу, исполнить на инструменте нечто неожиданное для нас самих. Однако с использованием голоса все обстоит гораздо сложнее. Дело в том, что нормальный невротик нашего времени (то есть такой, как вы и я) выражает на музыкальном инструменте свои чувства в твердой уверенности, что другие участники группы не считают его исполнение отражением его личности. Мол, во всем «инструмент виноват».

Исполнитель на первых порах не считает инструмент частью самого себя. А следовательно, не считает свою импровизацию отражением своей сущности. Создаваемый на том или ином инструменте музыкальный образ на начальной стадии музыкального самопознания воспринимается исполнителем как самовыражение инструмента.

Поэтому пациенты вначале играют на инструменте бессознательно, позволяя в процессе игры своему бессознательному раскрыться, выплеснуться. Они не боятся этого, потому что находятся под защитой инструмента — как физически-простран- ственной, так и психической. Но в тот самый момент, когда человек обращается к вокальной импровизации, из бессознательного поступает сигнал предупреждения. Поскольку голос репрезентирует меня, я боюсь попасть впросак, «прозвучать» хуже, чем могу. Я откашливаюсь, прочищая горло, потому что хочу самовыражение Я сделать по-возможности более красивым, благозвучным. И я краснею, едва представив, что мой голос, выражение моего Я, может хрипеть, срываться, дрожать. Я хватаюсь за горло для того, чтобы проверить свой голос, и почесываю голову в сомнении, потому что предложение поиграть голосом расцениваю как предложение раскрыть душу.