Глава 9. С запада хвойный лес подходил к заставе почти вплотную, и, чтобы отражать набеги

Завидев нас, охрана засуетилась, забегала – видимо, их предупредили, что скоро вернется

экспедиция. В огромных ржавых воротах распахнулась круглая дверь-иллюминатор, и нам

навстречу вышло два горожанина в традиционных синих куртках со стальными вставками.

– Доброго лета, – поприветствовал я их издали.

Они подождали, пока мы подойдем, осмотрели нас с головы до ног. Молодой верзила

прицелился, его напарник – мужчина лет сорока, похожий на изможденную лошадь, опустил

ствол его гаусс-винтовки.

– Не надо, они вернулись из экспедиции, – объяснил вояка, и молодой вытянулся по стойке

«смирно».

Если бы этот усталый человек знал, за чем мы ходили, и что добыли преобразователи, обреченность слетела бы с его лица. Посчитав, что простые люди не должны страдать, я махнул

на восток, откуда наползала льдистая мгла. Стянул платок с лица и сказал:

– Не отчаивайтесь, у нас есть установка, которая не только остановит ледник, но и сделает

так, что лето будет длиться долго.

Дозорный вскинул брови:

– Хорошие вести ты принес, путник, – он улыбнулся, обнажив желтые порченые зубы.

Его молодой напарник просиял и мгновенно растерял суровость, заулыбался:

– Правда, что ли?

– Правда, – подтвердил Пригоршня, открыл лицо (правильно, пусть думают, что остальные

тоже люди). – Не понял, о нас не предупреждали? Не говорили, кто мы?

– Просто велели сопроводить странников в Небесный город, – от хороших вестей дозорный

аж помолодел.

– Ну так вот, – отчитался Пригоршня. – Зима отменяется, Небесный город теперь не упадет, и вам не о чем волноваться.

Местные переглянулись непонимающе. Похоже, горожане не знали, что их обители

угрожает опасность. Правители попросту им об этом умолчали, чтобы не сеять панику. Но

теперь-то можно все рассказать. Пригоршня с радостью заговорил:

– Город ваш опускался, потому что сломалась какая-то важная штуковина. Теперь мы ее

почти нашли, приладим на место – и ничего страшного не случится, – заметив их удивление, он

добавил: – Мало того, что мы справились с заданием, так еще нашли установки, которые сделают

вам вечное лето. Черные такие пирамиды.

– Что нашли? – осторожно поинтересовался мужчина.

Пригоршня не взял в расчет, что местным неизвестно, куда мы ходили и зачем. Это плохо –

надо, чтобы о нашем подвиге узнало как можно больше людей – на случай, если Канцлер поведет

себя непредсказуемо.

– Сколько людей на заставе? – спросил я.

– Двадцать пять человек, – с готовностью ответил молодой.

– Пока не докладывайте о нас начальству, собирайте всех. Думаю, вам будет интересно кое-

что узнать. А нам хотелось бы погреться, замерзли мы, пока шли. Путь-то неблизкий.

Я обернулся и посмотрел на телепатов, повязавших на лица банданы. Они излучали

обеспокоенность и, естественно, волновались за свои жизни, помня, как их встретили Искра и

Май.

– Знать нам не положено по уставу, – ответил молодой без уверенности.

– Поверь, мой юный друг, у вас больше нет врагов, – победоносно улыбнулся Пригоршня.

– А как же нечисть? – удивился бывалый вояка.

– Нет больше нечисти, – подыграла нам Искра и тоже открыла лицо.

Немного посомневавшись, молодой по рации велел своим собраться «в рубке, срочно». Нас

все-таки впустили и, слава Зоне, Юпитеру, Перуну и Долгому Лету, не потребовали, чтобы

остальные сняли с лиц банданы. Случись это, мы не объяснились бы с местными и тут же

полегли бы все.

За воротами располагалась уже знакомая застава с «утюгом»-шаттлом на платформе, внутрь

которой мы и направились.

Нас провели в помещение с рубкой связи и рядом стульев вдоль стен, где уже усаживались

местные. Меня глушило страхом телепатов – неуютно им было среди людей, готовых в любую

минуту их уничтожить. Напуганные, они стали единым целым – я не различал мыслей телепатов

по отдельности.

Людьми двигало любопытство. Они охраняли заставу уже целую неделю и заскучали, а тут

поняли, что впервые в жизни оказались в центре события: все решения принимались без них, они просто выполняли распоряжения, а сейчас почуяли, что произойдет нечто важное.

Отгородившись от чужих мыслей, я продумывал план выступления. Взгляд скользил по

лицам, стенам, задерживался на фотографиях в рамках. В середине стены висел портрет

Канцлера, чуть ниже было фото Картографа. Ба, да он у них национальный герой!

Ненавижу публичность, но не Пригоршню же выставлять. Тут хитрость нужна и умение

убеждать. Сначала следовало рассказать о том, что похолодание – не временные трудности, это

навсегда, живописать ужасы, потом – о поломке генератора, напугать тем, что город должен

упасть, перевести разговор на достижения предков, поведать о путешествиях между мирами, признаться, кто мы и откуда. Ну, а затем уже поведать о приключениях в Столице.

Третий раз рассказываю одно и то же, а если считать обмен знаниями с телепатами, то

четвертый.

Моей команде стульев не хватило. Пока местные искали, куда бы нам присесть, собравшиеся заскучали. Их очень волновал вопрос, почему у телепатов и Мая закрыты лица.

Кто-то заподозрил, что мы принесли какую-нибудь заразную коросту, я слегка толкнул Мая в бок

и провел по лицу. Он понял и стянул платок. Те, кого беспокоили мысли о коросте, успокоились.

Наконец дежурные принесли коробки, поставили вдоль стен. Пригоршня тотчас расселся и

удобно поместил рюкзак между расставленными коленями. Я тоже снял ношу. Телепаты

забились в угол, прижались боками, пытаясь и физически, а не только ментально, слиться

воедино. Май и Искра потоптались в нерешительности и заняли коробку позади меня.

Успокоив телепатов, я начал рассказ. Мне верили: местные и сами заметили, что Небесный

город опускается, но думали, что это запланировано, а вот ледниковый период напугал их не на

шутку. Меня перебил один из охранников, сидевший посередине, развернулся полубоком:

– Подожди-ка. Ты говоришь, наступит пора вечного льда… Но это ведь серьезно! Нас бы

обязательно предупредили.

Пригоршня фыркнул:

– Ага, врут вам, мужики, чтоб вы не волновались. А нас отправили за штуковиной, которая

поможет удержать город на лету.

– Нашли? – спросил вояка, закрытый спиной недоверчивого.

– Почти, – кивнул я и прочел в их глазах облегчение.

Недоверчивый продолжил:

– Такого от нас скрыть не могли, я тебе не верю.

Зал загудел, половина была за меня, половине казалось, что я лгу – Канцлер не мог их

обмануть просто потому, что не имел права: любые ситуации, угрожающие населению, обсуждались с общественностью. Сейчас же им было сказано, что грядет временное

похолодание, а потом все наладится. Все логично, Канцлер решил не сеять панику. Это плохо, мы

не вписываемся в его планы.

– Ложь, произнесенная во благо, не является преступлением, – ляпнул Пригоршня, и на меня

обрушилось возмущение.

Напарник грязным сапогом попрал святое. Теперь горожане мне точно не поверят. Один, вон, за винтовку ухватился, телепаты занервничали, Искра протяжно вздохнула.

– Вы чего? – удивился Пригоршня.

Ну, все, приплыли. Сейчас нас пристрелят. Я оглядывался все более нервно. В зале

зашумели, и стало понятно: это конец. Действительно конец. Какая-то женщина в задних рядах

закричала, грозя нам кулаком, люди брались за стволы, ненависть все ярче проявлялась на

лицах… Я мысленно попрощался с жизнью, и тут раздался возглас. Вскочил низкорослый

мужчина лет тридцати, воскликнул:

– Да что вы как дети! Я ж вам говорил: на город движется лед! Да я в бинокль видел… я же

вас носами в это тыкал, а вы только отмахивались! Сами подумайте: как лед исчезнет сам

собой?! Прав, он прав!

– Да, это похоже на правду, – проворчал командир и повысил голос: – Похоже на правду, говорю! Всем замолчать! Молчать, ну!

Шум в зале постепенно начал стихать, и когда последние голоса смолкли, а крикливую

женщину усадили на место, наш внезапный союзник кивнул:

– Продолжай, гость. Говори!

Пришла пора рассказать о других мирах.

Странно, но к тому, что мы иномирцы, они отнеслись без удивления: им была известна

история Картографа, переместившегося предположительно в другую реальность. Тогда все

ждали возвращения героя, но не дождались, а новость, что мы сможем его вернуть, вызвала бурю

радости, утопившую недоверие. Так же грядущее воскрешение доброго бога обрадовало бы

верующих: сейчас придет великий и все «починит», будет рай на земле, вечное лето, а лишения и

холод останутся в прошлом.

Затем начался рассказ о путешествии в Столицу. Хорошо, о ней они знали. Снова упомянув

Картографа, я вызвал одобрение и расположил слушателей к себе.

Наконец наступил самый ответственный момент: мне следовало представить телепатов, убедить местных, впитавших нетерпимость к ним с молоком матери, что манипуляторы на самом

деле не враги. Напротив, они хотят жить с людьми в мире и потому помогли нам.

На этом моменте аборигенов ментально растарантинило, как выражается Пригоршня.

Телепаты затрепетали, уловив смятение людей, возмутились обрушившимся на них шквалом

ненависти. Один из слушателей вскочил:

– Ерунда! Они глупы, мы видели их и убивали. Нечисть чуть умнее фибий!

Пришлось объяснять, что местные телепаты деградировали и утратили разум, но те, кто

живет в Столице, не глупее людей, просто они разговаривают мысленно, и обычный человек их

не слышит. И если бы «нечисть» не помогла нам, то ничего бы не получилось.

Люди загудели. Их мысли прорвали мою хлипкую защиту. Кто-то считал меня

сумасшедшим. Кто-то просто не верил. Мелькали картинки: сожженная деревня, распятые

обезглавленные люди, нечисть с копьями.

Телепаты сидели смирно и уже готовились к погибели.

– У них есть аппараты климат-контроля, библиотеки, оставшиеся от людей. Если запустить

аппараты, то зима отступит и лето будет долгим.

– Так почему они их не запустят? – крикнул парень с краю.

– Не знают как, а читать не умеют, не понимают буквы. Он, – я кивнул на фото

Картографа. – Тоже с ними разговаривал. Теперь телепаты обратились за помощью…

Командира, который нас встречал, перекосило:

– Нечисть просит о помощи нас? Людей? Не верю в добрую нечисть, – он помотал головой, будто старался вытрясти оттуда посеянные мной сомнения.

– А сам-то ты как их понял? – с интересом спросил наш молодой сопровождающий.

Вот как не солгать в такой ситуации? Пусть будет ложь во благо.

– Я гемод, слышу их мысли.

И снова возмущение, кстати, довольно справедливое, что я их подслушиваю. Пришлось

опять лгать:

– Я слышу лишь адресованный мне импульс, и то не каждый.

Кто-то поверил, кто-то – нет, нашлись те, что сочли меня лгуном и мысленно уже отправили

на переработку (у них ложь – страшное преступление). Сидящая позади Искра вскочила и

громким звенящим голосом проговорила:

– Я не из их мира, я простой деревенский житель. Мы трудимся, чтобы для всех нас была

еда. Он говорит правду! На нас с братом напала дикая нечисть, шесть особей, взяли нас под

контроль. Я потеряла сознание, мы почти погибли, но встретились эти люди, а с ними были…

была нечисть. Они сражались плечо к плечу с нами, эти существа разумны, они не враги, –

девушка сжала кулаки. – Клянусь, что говорю правду!

Май усадил ее, поднялся, скрестив руки на груди:

– Они вооружены и умеют обращаться с оружием. Мы не понимаем, о чем они думают и

чего хотят, но точно – не нашей смерти. Потому что ледниковый период убьет и их тоже.

Защитники заставы смолкли. Снова речь взяла Искра. Говорила она сбивчиво, но жарко, то и

дело поглядывая на меня. Сколько чувств, сколько задора! Молодец девочка, очень убедительно, я бы так не смог:

– Вы хотите умереть от холода? Хотите видеть, как от голода гибнут ваши товарищи, а вы не

в силах им помочь? Я – нет. Да, вы продержитесь дольше нас, мы умрем первыми. Сначала

старики, потом дети. От голода. Вы знаете, что такое голод? Это когда люди едят друг друга и

грызут древесную кору. Не хочу так больше… ну что вы смотрите?

Скрестив руки на груди, я мысленно наблюдал поединок веры и здравого смысла. Для людей

нечисть – опасный враг. Умри, но нечисть уничтожь. А теперь получилось, что союз с врагом –

единственный способ выжить. Если бы перед христианином стоял выбор спасти мир, но душу

свою погубить, он испытывал бы похожие чувства.

Поскольку существование души не доказано, а жить все любят, горожане склонялись к тому, чтобы принять предложение врага, но потом с нечистью разобраться.

Телепаты по этому поводу возмутились, но я мысленно убедил их, что все хорошо, первый

шаг сделан. Главное – остановить надвигающиеся льды.

– Нашим новым союзникам хотелось бы провести переговоры с Канцлером, – припечатал

я. – После чего я отправлюсь домой, в свой мир, найду человека, которому удалось добыть

генератор, – снова указал на портрет Картографа, – Небесный город будет спасен. Потом вы

вместе с манипуляторами запустите аппараты климат-контроля, и зима отступит.

Половина собравшихся вытаращилась на телепатов, которые так и не открыли лица. До

второй половины пока не дошло. Пригоршня изо всех сил сдерживался, чтобы не положить руку

на кобуру. Искра, стоящая рядом со мной, кусала губу. Телепаты готовились к мучительной

смерти, как я, когда попал к ним в плен.

– Ты притащил сюда нечисть? – от удивления командир аж охрип.

Бойцы вскочили и прицелились в манипуляторов, те даже не шелохнулись, а я умолял их не

брать под контроль людей: человеку не нравится, когда подавляют волю, он этого не простит.

Надо действовать тактично и честно, как с Искрой и Маем.

Искра шагнула вперед и раскинула руки, будто пыталась нас защитить, закрыть собой:

– Они пытаются нас спасти!

– Себя они хотят спасти, – парировал один из горожан. – Как только добьются своего, мы им

будем не нужны, и они перебьют нас. Или вовсе – хотят проникнуть в город и всех порешить!

Телепаты, сохраняя внешнее спокойствие, бились в истерике и просили объяснить людям

по-нормальному, то есть образами. Но это было невозможно без подавления воли или

внутреннего согласия человека… «Миелофон» я рассекречивать не спешил: мне нужно знать, о

чем думает Канцлер. Если он будет настроен благосклонно, тогда другое дело. Пока же артефакт

– наш козырь.

Искра зажмурилась и забормотала:

– Эти… существа убивали диких и спасали нас, понимаете? Они не хотят нам зла!

К счастью, командиру тоже хотелось жить, и он велел:

– Не стреляйте. Я правильно понял…

Манипуляторы поднялись один за другим, сняли банданы, закрывающие лица. Н-да, рожи у

них агрессивные. «На лицо ужасные, добрые внутри».

Местные оружие не опустили, но спасибо, хоть не перестреляли нас. Ненависть в них

боролась с жаждой жизни. Я же, пока они сомневались, попытался подтолкнуть их в правильном

направлении:

– Они говорят, что хотят мира, но вы не слышите их. Подумайте сами: в их силах подчинить

вас, но они рискуют жизнью. Зачем?

Панические голоса в голове прозвучали в унисон:

– Чтобы поработить Канцлера!

– Чужак – мутант! На переработку! Продался нечисти!

– Свяжите меня с Канцлером, – проговорил я устало. – Как он решит, так и будет.

– Сдайте оружие, – распорядился командир, теперь он выглядел не просто изможденной

лошадью – загнанной – и всей душой желал снять с себя ответственность.

Мы подчинились. Последним сдал свой пистолет Пригоршня, судорожно вздохнул и

подумал:

– Хана. Пипец, зачем мы в это ввязались, свалили бы себе домой… Но людей жалко, умрут

же. Тупые.

– Что так смерть, что эдак, – прозвучали мысли Искры. – Хоть попытаемся.

– У Канцлера есть защита от нечисти, пусть он решает.

– Просьба собравшимся покинуть рубку связи, – устало распорядился командир. Смешно, но его звали Арт. – Гости остаются.

Ошарашенные защитники по одному вышли. Когда за последним захлопнулась дверь, командир проговорил:

– Не следовало ничего им рассказывать. У нас это не принято.

– Отчего же? – возразил Пригоршня. – Люди должны знать правду. Враг-то оказался

нестрашным и вовсе даже не врагом.

Командир промолчал, пощелкал кнопками, и стена позади нас сделалась огромным

монитором, где тотчас появилось изображение Канцлера. Ни взволнованным, ни напуганным он

не был – само хладнокровие. Взгляд скользнул по телепатам, и правитель вскинул бровь.

Известие об установках климат-контроля не впечатлило Канцлера, он лишь сказал:

– Чудесно. Что с генератором? Преобразователями?

– Все есть, кроме генератора, – встрял в разговор Пригоршня. – Когда вы отправите нас

назад?

– Подожди, – я положил руку ему на плечо. – Гости хотят переговорить с вами. Думаю, запустить установки климат-контроля в ваших общих интересах.

– Замечательно, – ответил Канцлер холодно. – Мы обязательно этим займемся, но у нас

осталось мало времени, а ледник надвигается. Так что сначала ты добудешь генератор, а потом

мы вместе все обсудим.

Пригоршня возмутился:

– Но это дело получаса. Почему бы не поговорить сейчас?

Канцлер нам не поверил. Нет, я не читал его мысли – слишком большое расстояние для

«миелофона», – он просто ничего не хотел слушать и слышать и всячески это демонстрировал.

Но почему? Если не остановить ледник, рано или поздно все погибнут, я подчеркнул еще раз:

– Наступает не просто ледник. Грядет ледниковый период, и продлится он сотни лет. Никто

не спасется, вам нечего будет есть.

– Ждите связных.

Канцлер отключился, и я почти физически ощутил, как вокруг шеи затягивается петля. А так

старался, живописал ему долгое лето – не проняло. Или он действительно решил заняться

установками климат-контроля позже? Но скорее что-то ускользало от моего понимания. Черт!

Поговорить бы с ним с глазу на глаз, узнать, что творится в голове и почему он всеми силами

пытается навредить собственному народу.

Искра кусала губу, Май сосредоточенно молчал, скрестив руки на груди. Телепаты

смирились и готовились к смерти.

– Пойдут на переработку, – думал командир заставы. – А если они правы, и можно сделать

так, чтобы лето длилось долго? Почему Канцлер не желает хотя бы проверить, вдруг нечисть

не врет? Они вполне разумны, и не пытаются нас убить. Зима продлится сотни лет… Нет, наверное, нечисть промыла мозги людям, чтобы подобраться к Канцлеру и поработить его.

Эти существа лишены совести и милосердия.

Посеять зерна сомнений в головы простых горожан мне все-таки удалось, но мысль об этом

не грела.

Телепаты подсказали, что нужно шантажировать Канцлера: без меня горожане погибнут в

нашем мире, только я смогу добыть генератор…

Додумать не успел: дверь распахнулась, и в помещение ворвались люди в шлемах наподобие

того, что был у Робокопа, синих рубахах и брюках, вооруженные гаусс-ружьями. Я поднял руки и

попытался прочесть их мысли, но натолкнулся на стену: у них была ментальная защита. Неужели

нас пришли арестовывать?

Май выступил вперед и заслонил Искру. Телепаты вросли в ящик, на котором сидели, командир заставы прижался к стенке и побледнел. Пригоршня вскочил и выдал:

– Сволочи, мы шкурой рисковали, спасали вас, а вы нас – стрелять?! Мы вам лето хотим

сделать, а вы…

– Не двигайтесь, не совершайте резких действий, – предупредил стоящий справа солдат.

Телепаты попытались взять бойцов под контроль, но у них ничего не получилось. Значит, у

местных полно артефактов, защищающих от пси-воздействия, но ни деревенские, ни, скорее

всего, простые горожане о них не знают. Два «синих» утащили наши рюкзаки в коридор.

Обыскивать нас не стали.

Даже если бы мы не сдали оружие, напасть на «синих» – не выход. Во-первых, их человек

двадцать, и нас, скорее всего, прикончат. Во-вторых, как ни крути – мы им нужны, без нас они

Картографа и Болотного Доктора не найдут, потому смерть нам не грозит. Пока не грозит.

Тем временем командир передал наше оружие солдатам и удалился. Опять слово взяла

Искра, говорила она несколько патетично, как на мой взгляд, но зато снова очень эмоционально:

– Эта нечисть – разумна, они пришли нам помочь… ну как вы не понимаете?

– Извините, но мы склонны сомневаться в вашей дееспособности и сохранности психики, –

голос солдата искажался шлемом и звучал будто из тоннеля.

Вот оно что. Они думают, что телепаты поработили нас. Как же их переубедить?

– Давайте уже, прикончите нас! – распалялся Пригоршня. – Чего мы ждем?

– Вы хотели диалог, вы его получите. Присядьте.

Неужели Канцлер соблаговолит снизойти? Я сел рядом с Пригоршней, Май обнял Искру.

Жаль, что не удалось донести истину простым людям, лишь некоторые защитники заставы нам

поверили. Даже если в перспективе народ поймет, что мы были правы, нам это не поможет.

Ожидание длилось минут пятнадцать. Это время окончательно деморализовало моих

союзников. Мне же думалось, что готовится что-то похуже расправы, но «хуже» при желании

можно обернуть себе на пользу, время у нас есть.

Наконец дверь открылась, «синие» расступились, и в рубку вошел Канцлер. Он казался

деловитым и собранным, а лицо его ничего не выражало. Окинув нас безразличным взглядом, он

пожевал губами, помедлил, раздумывая, и наконец, заговорил:

– Я не желаю вам зла. Именно поэтому вас не стали обыскивать – так мы заложим основу

будущей дружбы. Но для полного доверия нет оснований. Установки климат-контроля нам

помогли бы, но я сомневаюсь в их существовании – раз, второе – ледник наступает, скорость его

движения увеличилась, что вы заметили по перемене погоды, и городу осталось недолго. По

нашим подсчетам – три дня. Потом поднять его в воздух будет сложно.

– Мы доставим вам генератор, – пообещал я. – В моем мире точно есть еще один генератор –

у Картографа.

Канцлер задумчиво посмотрел на меня. Снова помолчал.

– Повторюсь: у меня нет причин вам верить. От вас же я узнал, что люди вашего мира

агрессивны, эгоистичны и воюют друг с другом. Нет гарантии, что вы вернетесь. Что касается

Картографа… Полагаю, он сбежал из гибнущего мира, так откуда уверенность, что теперь

согласится нам помочь?

Надо было как-то убедить его. Хотя я склонялся к мнению, что Канцлер все давно продумал.

Он продолжал:

– Поэтому ты, – он указал на Пригоршню. – Останешься здесь. Остальные – тоже. Если

генератор окажется у нас, вас освободят. Нечисть – в том числе. Первый этап операции вы

выполнили: с помощью преобразователя можно попасть в ваш мир. Но остался второй этап, главный – генератор, чтобы Небесный город продолжал парить и обогревать жителей. А ты, Андрей, с отрядом моих людей отправишься в родной мир на поиски Картографа, найдешь его и

вернешься сюда.

Интересно, почему Канцлер сразу не сказал, что Картограф дезертировал? Или я ошибаюсь, и все гораздо сложнее?

Никита от возмущения аж покраснел, вскочил – все стволы нацелились на него.

– Меня берут в заложники, я правильно понимаю?!

– Если нравится, называй это так.

– У нас не договариваются с террористами! Их отстреливают, как собак… Да вы…

– Когда у нас есть преобразователи, мы сами в состоянии проникнуть в ваш мир, но все-таки

я не теряю веру, что нам удастся понять друг друга. И ты, Андрей, ориентируешься на своей

родине, а значит, сделаешь все быстро и к обоюдному удовольствию. Понимаю ваш гнев, но и вы

поймите меня.

– Хорошо, – кивнул я и подумал: правильно сделал, рассказав о нашем мире неприятные

моменты. – Допустим, я помогу вам. К слову, я и так собирался это сделать. Но какие гарантии, что мои друзья останутся живы?

– Моё обещание, – торжественно проговорил Канцлер.

– Я тоже обещаю помочь вам. Отпустите хотя бы деревенских, они тут ни при чем. Или

гостей.

– Вы другие, вы лживы, и слова для вас ничего не значат. Еще раз повторяю: когда ты

вернешься с генератором, заложники будут живы.

– А после? – прищурился Пригоршня.

Канцлер не захотел его слушать и обратился ко мне:

– Андрей, слишком много зла нечисть причинила людям. Все, что ты рассказал о них, похоже на правду, но я не имею права рисковать. Считай, что твои друзья у меня в гостях. Когда

ты возвратишься с генератором, мы продолжим разговор с… нечистью. Может быть, я

ошибаюсь, они нам не враги и ты сохранил сознание, а не транслируешь мне сейчас их волю.

Как жаль, что я не могу прочесть его мысли и понять, что он задумал! Телепаты тоже

бессильны, черт побери!

Канцлер продолжил:

– Сейчас собирается группа, которая будет тебя сопровождать. Остальные пока останутся

здесь.

– Мы так и будем в рубке торчать? – возмутился Пригоршня.

– Нет, застава большая, и место вам найдется. Три дня потерпите, ничего страшного.

– А если у него не получится? – спросил Май.

– Тогда мы все умрем, – ответил Канцлер и, направившись к выходу, поманил меня за собой.

В мыслях Пригоршни не было ничего, кроме мата. Я обернулся и сказал:

– Не беспокойтесь. Я сделаю все, чтобы вернуться. Клянусь.

Пригоршня верил мне, но не воспринимал слова Канцлера. Он, как и телепаты, был уверен, что их всех убьют. А вот Искра считала, что правитель сдержит слово, потому что люди не лгут, ложь – тягчайшее преступление.

Я мысленно успокоил манипуляторов, уже смирившихся со смертью. Они велели мне

ступать и не возвращаться, потому что люди этого мира – глупы. На них даже не подействовал

аргумент, что если не запустить установки климат-контроля, они тоже погибнут. А умирать они

не хотят.

Замешкавшийся у выхода Канцлер ждал меня. Может, если дать ему «миелофон», он

услышит телепатов, убедится, что они не лгут, и передумает?

Только потянулся к артефакту, как манипуляторы попросили этого не делать, потому что

дело не в доверии, тут другое. Может, Канцлер хочет подождать, пока их народ вымрет, а потом

занять Столицу и запустить установки. Если так, то у меня нет шансов: заложников все равно

убьют и меня вместе с ними.

Хотелось верить, что Канцлер попросту перестраховывается.

– Пригоршня, – проговорил я у выхода. – Не вешай нос, все будет хорошо.

И мысленно добавил: «Я что-нибудь придумаю».

– Не возвращайся, – откликнулись телепаты. – Когда ты придешь, нас уже не будет.

Мы вышли в коридор, и я пожалел, что у меня забрали пистолет – сейчас было бы удобно

взять Канцлера в заложники.

По тускло освещенному коридору мы дошли до конца помещения. Канцлер приложил руку к

панели, и на месте сплошной стены появился ход в небольшую комнату, залитую рассеянным

белым светом. Там меня ждали четыре конвойных в синем, шлемов на них не было. Зато

наличествовала ментальная защита. Видимо, Канцлеру доложили, что я читаю мысли, и он

решил… Что решил? Что я, как нечисть, могу брать людей под контроль? Или он не хочет, чтобы

я знал, о чем думают надсмотрщики?

Но почему? Это дело очень скверно пахло – ложью, подставой и предательством.