СТИЛПОН—СТИРЛИНГ

Б рус. пер.— Социология во Франции, в кн.: Беккер Г.
и Бооков А. [сост.], Совр. социологич. теория..., пер.
с англ., М., 1961, гл. 22. О. Тутунджян. Ереван.

СТИЛПОН из Мегары (Sti'Xhcov 6 Meyapeos) (ок. 380 — ок. 300 до н. э.) — др.-греч. философ ме-гарской школы, с 320 до н. э. учил в Афинах. Работы С. не сохранились. По Диогену Лаэртскому (II, 113, 120), С. писал в форме диалогов, в к-рых с близких к киникам позиций критиковал осн. тезис мегарцев о реальности бытия идей. Допускал истинность лишь тавтологич. суждений. В этике высшим благом считал апатию и автаркию. Философия С. явилась звеном, связывающим мегарцев и киников со стоицизмом, основатель к-рого Зенон из Кптиона был учеником С.

Лит. см. при ст. Мега-рспая школа.

М. Петров. Ростов-на-Дону.

СТИЛЬ (от лат. stilus — остроконечная палочка для письма; манера письма, способ изложения) — ха­рактерное физиогномич. единство к.-л. явления чело­веческой жизни и деятельности, типич. форма его внешнего выражения. В этом смысле можно говорить о С. в самых разнообразных сферах — С. политич. деятельности, науч. рассуждения, С. работы, жизни, руководства и т. п. Понятие С. всегда относится к человеку и его созданиям, оно не может быть отнесено, напр., к природе, поскольку С. всегда связан с выра­жением, активным (сознательным пли бессознатель­ным) самопроявленнем человека вовне.

В теории иск-ва понятие С. употребляется в различ­ных, подчас противоположных, значениях: для харак­теристики физиогномич. единства отд. произведения (С. произведения), целой группы произведений и даже определ. периода в развитии иск-ва (нац. С, стиль эпохи и т. д.), а также для характеристики способа обработки материала тем или иным художником (индивидуальный С. художника) и т. д. Во всех этих случаях понятие С. означает различные аспекты внеш­ней организации художеств, произв., определенное внешне выявленное единство художеств, формообра­зования. Но хотя понятие С. и связывается с характе­ристикой произв. иск-ва как нек-рой образной целост­ности, оно оказывается недостаточным для раскрытия его смысла, поскольку одни и те же стилистпч. осо­бенности в разных произведениях могут иметь раз­личный и даже противоположный смысл. Поэтому дальнейшая конкретизация художеств. С. осуществ­ляется только через анализ смысловой стороны иск-ва, содержат, интерпретацию структуры произведения и раскрывающейся в ней художеств, идеи (см. Худо­жественный образ).

Проблема С. оказалась в центре внимания эстетич. сознания во 2-й пол. 19 в. Появившиеся в этот пе­риод признаки стандартизации внешних форм лск-ва, выделение их из первонач. целостности образа и рас­пространение в виде унифицированных шаблонов художественного выражения вызвали — в качестве ответной реакции — резкое подчеркивание специфич­ности С. художника, его неповторимой индивидуаль­ности. Старое изречение К. Бюффона «стиль— это человек» приобрело новый общественный смысл. В царстве практического интереса и всеобщего от­чуждения С. стал выступать как символ победы духа и признак свободного, человеческого отношения к ми­ру. В этой атмосфере Флобер, напр., воспринял С. как единств, средство преодоления серой обыденно­сти. С. представал как адекватная форма для выра­жения многосторонней цельности человеческой души, и не обладая этой личной формой — стилем, худож­нику нельзя было рассчитывать на живое общение с людьми. По словам Чехова, «...о начинающем писа­теле можно судить по языку. Если у автора нет „слога", он никогда не будет писателем» (цит. по кн.: «А. П. Че­хов. Лит. быт и творчество по мемуарным материа­лам», сб., 1928, с. 390). Безликим и механич. С, сло-

жившимся в самых различных сферах общества и при­обретавшим все более автоматич. характер, были про­тивопоставлены индивидуальные художеств. С. Имен­но в эту эпоху С. был обостренно осознан как форма, в материале к-рой (красках, звуках, словах) отрази­лась человеческая личность.

Но такое понимание С. не могло бы быть отнесено к более ранним эпохам, когда С. в иск-ве создавался без ощутимого влияния личности и представлял собой твердую, объективную, внеличную систему форм, принятых обществом в целом. Таков, напр., С. др.-егпп. иск-ва с его традиц. геометризмом, С, не ме­нявшийся на протяжении тысячелетий. Примени­тельно к таким эпохам сама формула Бюффона могла бы быть прочтена наоборот, т. е. об иск-ве их можно было бы сказать: «Человек — это стиль». То, что впоследствии предстанет примитивной унификацией, торжеством абстрактной и мертвенной всеобщности, здесь выступает гл. признаком С., единства художеств, формообразования.

Эти противоположные полюсы в понимании С. могут служить примером псторич. эволюции его содержания. Иск-во нового времени удерживает в С. момент устой­чивой объективной формы, но эта форма теперь не да­ется заранее как некий незыблемый традиц. канон, а каждый раз открывается художником заново и песет на себе отпечаток его личности. С. возникает лишь че­рез качеств, пересоздание выразит, форм и элементов, находимых художником в действительности, подчи­нение их индивидуальному замыслу и внутр. струк­туре данного произведения.

Эта динамичность С. в иск-ве нового времени остро ставит проблему «инерции С», связанную с тем, что всякий С. превращает в законченное и завершенное то, что в жизни не завершено, и любое последоват. осу­ществление единства С. жертвует всем тем бесконеч­ным и непредвиденным жизненным содержанием, к-рое не укладывается в рамки этого единства. Пре­одоление этой эстетич. замкнутости С. идет у разных художников различными путями, один из них — об­ращение к внешней «разностпльностп», указывающей на неожиданные и непредрешенные возможности жизни, к-рые не могут быть исчерпаны никаким фор­мально законченным художеств, высказыванием.

Лит.: С а к у л и н П. Н., Теория литературных сти­лей, М., 1927; Вельфлин Г., Осн. понятия истории искусств, пер. с нем., М.— Л., 1930; Виноградов В. В., Проблема авторства и теория стилей, М., 1961; Л армии О. В., Художеств, метод и С, [М.], 1964; П а л и е в с к и й П. В., Постановка проблемы С, в кн.: Теория лит-ры, Гкн. 3], М., 1965; Соколов А. Н., Теория С, М., 1968 (библ.); Riegl A., Stilfragen, В., 1893; W а 1 I а с h R. W., Ober Anwendung und Bedeutung des Wortes Stil, Wtirzburg, 1919 (Diss.); N о h 1 H., Stil und Weltanschauung, Jena, 1920; Kaini, F г., Vorarbeiten zu einer Philosophie des Stils, «Z. fur Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft», 1926, Bd 20; Kavs er W., Das sprachliche Kunstwerk, 7 Aufl., Bern — Munch., 1961, S. 271—329; Hauser A., Philoso­phie der Kunstgeschichte, Munch., 1958, S. 228—61.

СТИРЛИНГ, Стерлинг (Stirling), Джеймс Хатчнсон (22 июня 1820—19 марта 1909) — англ. философ, абс. идеалист, один из основоположников неогегельянства. Интерпретировал нем. классич. фи­лософию как восстановление веры в бога, бессмертие души и свободу воли, противопоставляя такую трак­товку взглядам левогегельянцев и марксистов. Геге­левское учение о природе как «инобытии духа» и по­нимание развития как лишь развития понятия обра­тил против дарвинизма. С.— переводчик и коммента­тор «Критики чистого разума» Канта и «Науки логики» Гегеля.

Соч.: Sir W. Hamilton: being the philosophy of perception, L., 1865; Lectures on the philosophy of law, L., 1873; Philo­sophy and theology, Edin., 1890; Textbook to Kant, Edin., 1881; The secret of Hegel, being the Hegelian system in origin principle, form and matter, Edin., 1898; What is thought?, Edin., 1900; The categories, Edin., 1903; Darwinianism, Edin., 189'i.

136 СТИХИЙНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ—СТОИЦИЗМ

Лит.: Богомолов А. С, Англо-амер. бурж. филосо­
фия эпохи империализма, М., 1964, с. 54—59; Stirling
А. Н., J. H. Stirling: his life and work, L.—Lpz., 1911; M u i r-
h e a d J. H., Platonic tradition in Anglo-Saxon philosophy,
[N.Y.], 1931. А. Богомолов. Москва.

СТИХИЙНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ — «...неосозна­ваемое, неоформленное, философски-бессознательное убеждение... в объективной реальности внешнего мира...» (Ленив В. И., Соч., т. 14, с. 331). Поня­тие С. м. характеризует позицию не знакомых с фи­лософией ученых-естествоиспытателей в фундамен­тальных проблемах философии (прежде всего гносео­логии), поскольку эти проблемы возникают в спе-циально-науч. исследовании. По существу С. м. означает органич. использование в науч. исследовании нек-рых важных идей филос. материализма (напр., идеи эволюции в живой природе, атомистич. гипотезы и т. п.). Следует, однако, иметь в виду, что С. м. не идет дальше убеждения в независимости внешнего мира от наших ощущений и уверенности в правиль­ности показаний органов чувств, сочетающихся с учетом разнообразия и изменяемости предметов и явлений мира. Поэтому С. м. не предполагает сознат.-филос. отношения к миру (см. Основной вопрос филосо­фии) и не занимает определ. позиции в борьбе материа­лизма и идеализма.

Хотя указание Ленина на «философскую бессозна­тельность» С. м. весьма четко, выражение naturwuch-siger Materialismus из «Диалектики природы» Ф. Эн­гельса (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 20, с. 502) в 1925 было некритически переведено как «С. м.», с 1935 этот перевод стал необоснованно применяться для характеристики филос. материализ­ма, а в 1945 эта характеристика была закреплена но­вым переводом того же выражения из «Анти-Дюрпнга» (см. Ф. Энгельс, там же, с. 142). Квалификация фи­лос. материализма как С. м. в неск. модификациях была распространена на весь домарксистский мате­риализм. При этом не замечали несостоятельности делаемых в этой связи ссылок на Энгельса (полагав­шего антич. материализм «естественно сложившимся»: не стихийным, а неотразимым в своей самобытности, первозданное™) и Ленина (отождествлявшего опре­деление «стихийный» с определением «нефилософскнй»).

Поскольку филос. материализм не может быть С. м., постольку и С. м. не может быть ни «одной из форм» (хотя бы и «особой»), ни «видом» филос. мате­риализма.

Лит.: Потемкин А. В., О естеств.-историч. мате­риализме, «Уч. зап. Ростовского н/Д. ун-та. Труды кафедры диалектич. и историч. материализма», 1957, т. 61, вып. 1; Ляховецкий Л. А., О материализме передовых мыс­лителей рабовладельч. общества, «ФН» (НДВШ), 1960, № 2; его ж е, К вопросу о филос. материализме аитич. общества, «Вести. МГУ. Сер. экономика, философия», 1961, № 5; А б-р а ш н е в М. М., В. И. Ленин о сущности и значении естеств.-историч. материализма, «ВФ», 1965, № 8.

Л. Ляховецкий. Москва.

СТОИЦИЗМ (греч. сток — портик; филос. школа стоиков получила свое название от «живописной Стой» — афинского портика, где она помещалась) — одно из гл. течений эллинистич. и рим. философии, стремившееся обосновать внутр. независимость и не­поколебимость человеческой личности в условиях мо­гущества эллинистич. гос-ва и рим. империи.

Периоды развития С. К первому периоду С. (3—2 вв. до н. э.), к т. и. Древней Стое отно­сятся его основатели Зенон из Кптиона, Клеанф из Асса и Хрисипп Солский. Их учениками и совре­менниками были: Аристон Хиосский, Герилл Карфа­генский, поэт Арат Солский, Эратосфен Киренский, Зенон Тарсский, Диоген Вавилонский, Антнпатр Тарсский, Архедем Тарсский. Эта первая, классич. форма С. отличалась крайней жесткостью и риго­ризмом этич. учения, смягчение к-рого относится ко второму периоду С. (2—1 вв. до н. э.) — т. н. Средней

Стое. Представителями ее являются Боэт, Панеций и Посидоний, использовавшие методы Платона и Ари­стотеля, так что этот период получил название стоич. платонизма. К этому же времени относится и рим. С. (2 — 1 вв. до и. э.; см. Римская философия).

Третьим периодом С. (1—2 вв. н. э.) — т. и. Позд­ней Стоей, для к-рой характерны тенденции к сакра­лизации, считается стопч. платонизм Сенеки, Эпик-тета, Марка Аврелия, Мусония Руфа и Гиерокла-Стоика.

К четвертому периоду или ступени греко-рим. С. можно отнести нек-рых эклектпч. платоников и пифа­горейцев 1—2 вв. н. э., а также Филона Александрий­ского и в нек-рых моментах гностицизм, т. н. халдей­ские оракулы и т. и. герметич. литературу (тексты

I в. н. э. с идеями восхождения человека к богу, ис­
купления и спасения), а также в значит, мере п псев-
доппфагоровы «Золотые стихи». С. эволюционировал
в этот период в направлении неоплатонизма и в кон­
це концов растворился в нем. Антиох Аскалонский
изгнал С. из этики, Гай — из логики, Аммоний Сак-
кас — из психологии и Плотин — из первой фило­
софии.

Физика. С. впервые ввел строгое распределение философии на логику, физику и этику (ISVF 46, III Arch. 5 Arn). В физике стоики реставрировали космологпзм Гераклита и его учение об огне как пер-вонач. стихии (I фр. 98, 102; II 405, 413, 418), из к-рой истекает все существующее в результате ее превращения в др. стихии. Первоогонь — это, по терминологии стоиков, пневма, «дух», «дыхание» (nveufia), к-рое разливается в мире и создает все вещи вплоть до человека и животных, остывая в неорганич. природе (I 138. 140. 484: II 715, 787, 442, 471, 774, 778, 841, 1009, 310; III Chr. 370, 305). Первоогонь, а также имманентно присущий ему логос истекает с бес­конечно разнообразной степенью их бытийной напря­женности (Tovog I 563; II 441, 444, 447, 785, 457; III Chr. 473), следовательно и материя, будучи тождест­венной логосу, отличается бесконечно разнообразной степенью напряженности, т. е. грубости или тонкости. Она различна в неодушевленных и одушевленных существах, в человеческой душе, в природе, космосе и в самих богах (II 318; I 87; II 316, 309; I 85, 493;

II 300, 306; III Arch. 12; II 1108; III Chr. 195). Герак-
литовское понимание логоса оказывалось недоста­
точным: первоогонь был уже не просто слепой силой,
но художеств.-творч. огнем (ябр Tg%vixov), разумно
создающим мир и управляющим им (I 98; II 421, 422,
423, 1027); он является здесь Провидением (I 509;
II 1157, 1107, 1108, 1029 и ми. др.)— термин, впервые
получивший здесь такое значение. Каждый человек —
одно из бесчисленных перевоплощений этого космич.
первоогня и пневмы, и этим обосновывалось внутр.
бесстрастие человека. Первоогонь не только «веду­
щее», или «господствующее» в душе человека (I 202,
143; II 839, 836. 828, 858; III Chr. 306, 459), но также
и бог (II 1076, 1077), небо (II 644), эфир (II 634, 642,
644), «огневидная и теплая сущность» (II 1032), Солнце
(I 499) и даже Земля (II 642; III Arch. 15). Все сущест­
вующее телесно (напр., II 358, 359, 319, 320, 329,
140, 387, 735; III Ant. 16. Arch. 6. Chr. 136), включая
людей, богов, любые свойства души. Нек-рые из стои­
ков объявляли нетелесным пустое пространство, место,
время и предметы высказывания (Xext&v). В целом
материализм стоиков резко отличался от материализ­
ма греч. классики — своей телеологией, провиденциа­
лизмом и фатализмом. Художеств, первоогонь изли­
вается «сперматич. логосами» или «осеменяющими
идеями» (II 580, 1027, 1074, 739; I 102, 108), пронизы­
вающими весь космос («всецелое смешение» I 102;
II 497, 487) и образующими т. и. космич. «симпатию»
(II 475, 534, 546, 1013, 1211), всеобщую взаимопрони-

стоицизм

цаемость и взаимопревращаемость. Этот пантеизм сочетался в С. с учением о безусловной разумности всего существующего, так что все несовершенства жизни и мира трактовались как вполне целесообраз-вые (III Chr. Ant. 57). Гераклитовскую идею перио-дич. воспламенения космоса и очищения его (II 596, 594, 626, 614, 585, 299; I 510) стоики сочетали с уче­нием об абс. повторяемости вещей, лиц, событий и всего космоса после каждого мирового пожара.

Этика. В этпке своим ригоризмом стопки близки к киникам, но не разделяли их презрения к науке и культуре. Стойки проповедовали идеал мудреца (I 65, 66, 347, 216, 215, 411, 434; II 131; III Chr. 509, 458, 463, 503, 535, 456, 457, 458, 450), к-рый любит свой рок (amor fati — «любовь к року»); творч. «огонь», «провидение» п «рок» — одно и то же. Не понимающий этого тщетно волнуется п страдает, любя себя, а не свою судьбу, кроме к-рой ведь ничего не существует. Переходных ступеней между мудро­стью и глупостью нет (III Chr. 682, 668, 760), глу­пость — это сумасшествие (III Chr. 658, 663), состоя­ние, свойственное подавляющему числу людей, так что мудрецы — незначит, часть среди людей (III Chr. 668). Человек — высшее и наиболее разумное существо природы, его добродетель — практич. «муд­рость» ((ppovnaig I 374, 375; II 174, 1005, 1181; III Chr. 265, 266, 268, 274, 598; III D. 33) или «сила духа», к-рая, по платоновскому образцу, мыслится в виде четырех осн. добродетелей. Но человеку присущи и аффекты, вносящие смуту в его разум и подлежащие искоренению из его души (III Chr. 443, 444, 447). Отсюда осн. категории стопч. этики — бесстрастие, или отсутствие аффектов ('ourtrfreia III Chr. 301, 448; I 449), непоколебимая моральная «выпрямленность» (xatopflropa III Chr. 501, 284, 494, 297) и «обязан­ность» (xorfl"rxov) как честно и посильно выполняемый долг (officium - I 230; III Chr. 493, 494, 495, 498, 293), так что «выпрямленность» есть «совершенная обязанность» (III Chr. 494, 498, 499). Всякие потреб­ности заслуживают презрения, в этом заключается призыв стоиков к следованию природе, этой абсолютно бесстрастной, идеальной художнице жизни. Перво­начальному С. присущ абс. ригоризм в морали. Муд­рец может оказаться запутанным против своей воли в хаосе жизненных отношений. Если он не может разумно упорядочить этот хаос, то должен покончить с собой, т. к. это вырвет его из неразумного хаоса жизни и приобщит к идеальной разумности мирового целого. По преданию Зенон из Китиона и Клеанф кончили жизнь самоубийством; это утверждалось и о многих др. стоиках древности.

Наконец, для стоиков весь космос, управляемый судьбой, есть мировое гос-во, а все люди — его граж­дане, или космополиты (III Chr. 336, 337). До тех пор космос понимался либо как универсальная родовая община (мифология), либо как круговорот материаль­ных стихий (натурфилософия). Только стоики впер­вые истолковали космос как мировое гос-во, что соот­ветствовало социально-исторнч. процессам и возник­новению эллинистич. гос-в, влившихся затем в Рим. империю (об отождествлении космоса с гос-вом—см. III Chr. 327, 333, 334, 339; II 528, 645, 1127, 1129, ИЗО, 1131, 1141). Неумолимый «закон» и в природе, и в человеке, и в обществе, и в гос-ве — одна из осн. ка­тегорий С. (I 162; II 1003, 528, 1076; III Chr. 315, 317, 319, 323, 332, 308, 360, 613, 614). Первоогонь-логос стоики часто именовали Зевсом. Стоич. космо­политизм, уравнивающий перед лицом мирового за­кона всех людей — свободных и рабов, греков и вар­варов, мужчин и женщин, знаменует значит, прогресс в развитии идеи человеческого равенства.

Т. о. (в кавычках здесь мы даем чисто стоич. тер­мины), С. в области физики и этики есть учение: 1) о

выработке несокрушимой, «бесстрастной», непоколе­бимой человеч. личности, понимаемой как 2) самое «совершенное», «пневматич.» «истечение» «первоогня»— «логоса»; 3) о всеобщей разумности мира, причем гераклитовский огонь истолковывается в «телеоло­гия.», «провпденциалистском» и «фаталистич.» духе; 4) о бесконечно-разнообразной «напряженности» этих «пневматич. истечений»; 5) о вытекающей отсюда всеобщей взапмоиревращаемости, т. е. о «всецелом смешении» и о космич. «симпатии»; 6) о распростра­нении человечески мудрых отношений на весь космос и превращении его в «мировое государство» с вечными и непоколебимыми «законами», одинаковыми для всех людей; 7) о «подражании» «мудрецов» «природе» с ее «бесстрастием», «художественно-бытийиом творчест­вом» и безусловно материальным характером, по­скольку все существующее есть только «тело», т. е. нечто, «способное действовать н претерпевать»; и, наконец, 8) о замене антропоморфизма филос. уче­нием и аллегорич. понимании традиц. мифологпч. образов и религ. культа.

Л о г и к а. Самый термин впервые был введен стопками (II 134, 49, 49а), причем логика оказывается у них наукой не о разуме в смысле Платона, не о понятиях, суждениях, умозаключениях и доказа­тельствах в смысле Аристотеля, но о словесном выра­жении. Этот момент играет огромную роль в антич. понятии логоса вообще. Стоич. логика делится на риторику и диалектику (II 48), а диалектика — на учение об «обозначающем» (поэтика, теория музыки и грамматика) и «обозначаемом» или «предмете выска­зывания» (II 122), что напоминает формальную логику, поскольку неполное высказывание трактуется здесь как «слово» («логос» было бы неправильно переводить здесь как «понятие»), а полное — как «предложение». Следовательно, диалектика в С. понималась лишь опи­сательно-семантически и словесно. Такой же смысл имеют и четыре логич. категории, относящиеся к «слову»: нечто (бытие и небытие), существенное свой­ство (общее п частное), случайное свойство и относи­тельно случайное свойство (т. е. находящееся в соот­ношении с др. случайными свойствами — II 369—375). «Предложения» делились на простые, или категори­ческие, и сложные, особенно гипотетические (II 252). Считая все телесным, стоики именно «предметы выска­зывания» считали нетелеснымн (II 132, 166, 170, 331, 335), что свидетельствует об описателыгости их ло­гики, к-рая сама по себе пе была связана с проблемами объективной реальности. Будучи материалистами, стоики признавали внешний материальный мир, его отражение в человеческом сознании через посредство чувственных восприятий, возникновение чувствен­ных представлений, воспоминание, образование отсюда общих понятий и функционирование их в качестве т. н. «предвосхищений» (яроЪу^лс, — I 140; II 83, 841). Следовательно, «общие понятия» (xoi\;at evvouxi II 841, 847) не связаны с объективирующими актами сознания, хотя и возникли на основе чувственного опыта (II 473). Когда такое объективно-образованное понятие осмысленно действует при восприятии чувственной действительности, оно становится «пости­жением» (хост^гр|;ц I 60; II 90, 84, 131; III Chr. 189), т. е. содержит в себе уже объективирующий акт. Чувственный же образ вместе с таким объективирую­щим актом наз. «постигающим представлением» (cpavtaoia хатаХгрттьхт; I 59; II 60, 69, 53, 97, 56, 105, 90, 850), к-рое трактовалось как «критерий истины» (III Ant. 18, Apoll. 13), не всегда устойчивый у разных стоиков (II 90, 105; III В 1). Стоики гибко лавировали между утверждением текучести чувственных восприя­тий и убеждением в необходимости идеальных поня­тий. Эти понятия, полученные из опыта путем пре­дельного обобщения, не только идеальны, но и само-

СТОЙКОВИЧ

:—стратон

очевидны. Поскольку логика в С, будучи семантич. анализом слов и предложений, противопоставлялась учению о бытии, то она сводилась к анализу отноше­ний, царящих в сознании и мышлении, и притом без уклона в сторону субъективизма или номинализма (см. также Древнегреческая логика).

Стоич. учение о словах и предложениях оказало большое влияние на развитие антич. грамматики. На это учение опирался Дионисий Фракийский (1 в. до н. э.) и многие другие.

С. сыграл огромную культурно-историч. роль, бу­дучи наряду с эпикурейской школой и скептицизмом одним из самых влиятельных просветительских на­правлений антич. мира. Вместе с тем, именно эти школы позднеантич. философии отличались наиболь­шим примиренчеством к окружающей действитель­ности и отсутствием к.-л. попыток к тому, чтобы из­менить ее.

Фрагменты: Nestle W., Die Nachsokratiker, Bd 2, Jena, 1923, S. 1—248 (нем. пер.); Vogel G. J. de, Greek philosophy, v. 3, Leiden, 1959, p. 44—183 (греч. текст и англ. пер.); В run J., Le stoi'cisme, P., 1962 (франц. пер.), Эстетич. фрагменты — в кн.: Tatarkiewicz W., His­toric estetyki, 2 wyd., t. 1, Wroclaw, 1962, s. 215—19 (греч. текст и польск пер.), в рус. пер.— Стоики, пер. А. Ф. Лосева, в кн.: История эстетики, т. 1, М., 1962, с. 137 — 47.

Лит.: Маркс К., Энгельс Ф., Из ранних произв., М., 1956 (имен, указатель); Ленин В. И., Соч., 4 изд., т. 38, с. 285—86; Говоров С, Моральная философия стоиков в отношении к христианству, «Вера и разум», 1888, N» 1 —12; Невзоров И. А., Мораль С. и христианское нравоучение, Каз., 1892; Гюйо М., С. и христианство, Собр. соч., т. 4, СПБ, 1900; Г о м п е р ц Г., Жизнепонимание греч. философов и идеал внутр. свободы, СПБ, 1912, с. 175— 227; История философии, т. 1, М., 1940, с. 283—304; История философии, т. 1, М., 1957 (имен, указатель); О g е г е a u F., Essai sur le systeme philosophique des stoi'ciens, P., 1885; A v e n e 1 J. de, Le stoi'cisme et les stoi'ciens, [P.], 1886; Susemill Fr., Geschichte der griechischen Litteratur in der Alexandrinerzeit, Bd 1, Lpz., 1891, S. 480; Bd 2, Lpz., 1892, S. 62, 238; H a b 1 e r A., Zur Kosmogonie der Stoiker, в кн.: Neue Jahrbiicher fur Philologie und Paedagogik, H. 4—5, Lpz., 1893, S. 298—300; Musonii Rufi, C, reliquiae, cd. O. Hense, Lpz., 1905; Davidson W. L., Stoic creed, N.Y., 1907; Bevan E. R., Stoics and sceptics, Oxf., 1913; Z e 1 1 e r Ed., Die Philosophie der Griechen in ihrer geschi-chtlichen Entwicklung dargestellt, 5 And., Bd 3, Abt. 1, Lpz., 1923, S. 27—372, 572—609, 699—791; R о d i e r G., Etudes de philosophie grecque, nouv. ей., P., 1926, p. 216—69; Rieth O., Grundbegriffe der stoischen Ethik, В., 1933 (Problemata 9); его же, Ober das Telos der Stoiker, «Hermes», 1934, Bd 69, H. 1, S. 13; E 1 о r d и у E., Die Sozialphiloso-phie der Stoa, Lpz., 1936; More а и J., L'ame du monde. De Platon aux stoi'ciens, P., 1939; В a r t h P., Die Stoa, G Aufl.. Stuttg., 1946; Goldschmidt V., Le systeme stoi'cien et 1'idee de temps, P., 1953; Ganter F. L., Das stoische System dcraio-fl-naie..., «Philologus», 1894, Bd 53, № 3,S. 465— 504; Brehier E. F., Etudes de philosophic antique, P., 1955; Lcs stoi'ciens, textes trad, par E. Brehier, P., 1962.

А. Лосев. Москва.

СТОЙКОВИЧ, Афанасий Иванович (1773—1832) — рус. естествоиспытатель, проф. физики Харьковского ун-та (1804—13). Выходец из Сербии. Учился в Эдин­бурге, затем в Сегединской и Пресбургской академии высших наук и в Гёттингенском ун-те. Отвергая как субъект, идеализм Беркли, так и франц. материализм, С. заявил, что «...ни идеализма, ни материализма принять решительно не можно» («Система физики», [кн. 1], X., 1813, с. 4) и предпринял попытку создать собственную стихийно-материадистич. систему, наз­ванную им «синтетизм». Согласно этой системе «пред­меты внешние должны быть разумеваемы не как при­чины наших представлений (reprasentatio-п u m) и понятий, но как условия. Причина понятий состоит в природе ума нашего» (там же, с. 5). Отрицая материальный источник возникновения идей и объект. характер законов природы, С. утверждал, что «...ра­зум наш сам по себе производит понятия (i d e a s) и законы» (там же, с. 4) и разделял агиостич. взгляды Канта по вопросу о возможности познания за преде­лами чувственной ступени: «сущность материи и тел навсегда останется нам неизвестною» (там же, с. 57).

Подобные взгляды G. подвергались критике со сто­роны Осиповского.

Соч.: О воздушных камнях и их происхождении, X., 1807; Начальные основания физич. географии, X., 1813; Сис­тема физики, кн. 1—2, X., 1813.

Лит.: Багалей Д. И., Опыт истории Харьк. универ­
ситета, т. 1 — 2, X., 1893—98; В i л ь н и ц ь к и й М. В.,
Фшос. погляди О. I. Стойковича, «Науков1 зап. ш-ту фшо-
софП АН УРСР», 1961, т. 7. И. Правей. Харьков.

СТОЛОВИЧ, Леонид Наумович (р. 22 июля 1929) — сов. философ, д-р филос. наук (с 1966), про­фессор (с 1967). Окончил филос. фак-т Ленингр. ун-та в 1952. С 1953 преподает философию и эстетику в Тар­туском гос. уи-те. Область науч. исследований — проблемы эстетики, эстетич. воспитание.

С оч.: Kunsti sisu spctsiifilistest iscarasustest, «Looming», Tallin, 1954, № 9; Нек-рые вопросы эстетич. природы иск-ва, Л., 1955; Эстетическое в действительности и в иск-ве, М., 1959 (словацк. пер., Brat., 1961); Предмет эстетики, М., 1961 (латыш, пер., Riga, 1962); Опыт построения модели эстетич. отношения, «Уч. зап. Тартуского гос. ун-та», 1962, вып. 124; Ценностная природа категории прекрасного и этимология слов, обозна­чающих эту категорию, в сб.: Проблема ценности в фило­софии, м.— Л., 1966; Die Schonheit als Wert und der Wert der Schonheit, «Dtsch. Z. Philos.», 1966,.№ 12; KrSsno jako estetickA hodnota, «Estetika», 1966, № 4; L'etymologie du mot «beaute» et la nature de la.categorie du beau, «Rfivue d'Este-tique», 1966,.№ 3—4; Die Asthetik des I.deales des utopischen Sozialismus, «Kunst und Literature, 1968, H. 2; Social functions of aesthetic education, «Art and Society», Moscow, 1968.

СТОЛПНЕР, Борис Григорьевич (янв. 1871 — 28 авг. 1967) — сов. философ, профессор (с 1920), доктор филос. наук (с 1935). Участвовал в с.-д. движении с 1902, подвергался арестам. Область науч. деятель­ности С.— философский перевод. Заслуга С. перед отечеств, философией состоит в том, что он впервые перевел на рус. яз. большинство (10 из 16 томов) соч. Гегеля, проделав огромную работу по выработке рус. терминологии, адекватной филос. языку Гегеля. С. принадлежат также переводы филос. трудов Г. Гефф-динга («Учебник истории новой философии», СПБ, 1910), Г. Гомперца («Учение о мировоззрении», СПБ, б. г.), Р. Рихтера («Скептицизм в философии», т. 1, СПБ, 1910) и Э. Кассирера («Познание и действитель­ность»,, СПБ, 1912).

СТРАТА (от лат. stratum — слой, пласт) — термин, употребляемый в социологии для обозначения со­циальных слоев, выделенных по к.-л. одному или совокупности признаков. См. Социальная стратифи­кация.

СТРАТОН изЛампсака (2 тратсо 6 Accui|;cwr|v6g) (340—270—268 до н. э.) — др.-греч. философ и естест­воиспытатель. С 287 возглавлял перипатетическую школу в Афинах. Его соч. (св. 40), посвященные ло­гике, этике, метафизике, физике, физиологии и пси­хологии, сохранились в немногих фрагментах. По свидетельству Цицерона (Academica priora, II, 338, 121), С. отказывался прибегнуть к понятию о богах; противостоя телеологии, учил, что «все существующее создано природой» и что исходными силами мира яв­ляются тепло п холод. По сравнению с Аристотелем придавал большее значение эксперименту. В ряде пунктов С. отступил от аристотелизма, перейдя на позиции атомистов (признавал наличие пустот между частицами); подверг пересмотру аристотелевское уче­ние о времени; считал, что в основе мышления лежит восприятие и что раздражения передаются от органов чувств к мозгу; признавал наличие мышления у жи­вотных. С. оказал влияние на развитие современного ему естествознания (учеником С. был сторонник ге-лиоцентрич. системы Аристарх Самосский, влияние С. сказалось на воззрениях александрийских меди­ков Герофила и Этасистрата). Ряд соч., приписывае­мых Аристотелю («О цветах», «О слухе», «Механиче­ские проблемы», 4-я кн. «Метеорологии»), возможно, написаны С. или вышли из его школы.

Лит.: История философии, т. 1, М., 1940, с. 265—68; R о d i е г G., La physique de Straton de Lampsaque, P., 1890; D i e 1 s H., Ober das physikalische System des Straton,

СТРАХ—СТРАХОВ

«Sitzungsber. der Koniglich. Preuss. Akad. der Wissensclmften
zu Berlin». 1893, Erstcr Halbband, S. 101- 27; N e s t 1 e W.,
Die Sokratiker, Jena, 1922; ffehr li F. „ Strat.on v on Lamp-
sakos, Basel, 1950. \B. Зубпв ~.\ Москва.

СТРАХ (в психологии) — отрицат. эмоция, возникающая в результате реальной пли воображае­мой опасности, угрожающей жизни организма, лич­ности, защищаемым ею ценностям (идеалам, целям, принципам и т. п.). С. имеет различную степень ин­тенсивности переживания и разные формы выражения (см. Эмоции, Выразительные движения). Он свойствен всему животному миру и выполняет определ. биоло­гические, приспособит, функции (ср. классич. харак­теристику С. в кн. Ч. Дарвина «Выражение эмоций у человека и животных», 1872). Массовый С, охваты­вающий и заражающий социальные группы и слои, а также общество в целом, выражается в специфич. формах, к-рые изучает социальная психология. В эпоху формирования религ. сознания С. обретает черты благоговейного ужаса перед выспшм и непостижи­мым. С. перед отчужденными силами в эксплуата­торском обществе (см. Отчуждение) становится одним из регуляторов социального поведения.

А. Спиркин. Москва. С. (Angst — нем.; angoisse — франц.; anxiety — англ.) — как одно из осн. понятий экзистенциальной философии, вводится Къеркегором, различавшим обыч­ный «эмпирический» страх-боязнь (Furcht), вызывае­мый конкретным предметом или обстоятельством, и неопределенный, безотчетный страх-тоску (Angst). Согласно Кьеркегору, Angst — это метафизический С; предметом его является ничто, и он есть форма пере­живания человеком «ничто». «Какое воздействие оказы­вает ничто? Оно рождает страх» (Kierkegaard S., Werke, Bd 1 — Der Begriff Angst, Hamb., 1964, S. 40). Именно потому, что человек конечен и знает о своей конечности, ему ведом метафпзич. страх-тоска, неиз­вестный животным. У Хайдеггера С. выступает как один из экзистенциалов, поскольку через него рас­крывается бытийная структура экзистенции, а имен­но — ее конечность. С. открывает перед экзистенцией ее последнюю возможность — смерть. У Сартра экзистенциальный С. (angoisse), в отличие от обыч­ного С, возникающего перед каким-то определ. пред­метом внешнего мира, истолковывается как С. перед самим собой, перед своей возможностью н свободой. «Страх (angoisse) возникает не от того, что я могу упасть в пропасть, а оттого, что я могу в нее броситься» (Sartre J. P., L'etre et la neant, P., 1943, p. 66).

27. Гайдеп-ко. Москва.

Ранний психоанализ, также различая рациональ­ный С. перед внешней опасностью и глубинный, ирра­циональный С, трактует последний как результат неактуализированных жизненных стремлений, подав­ления невоплощенных желаний; иррациональный С. выступает здесь как способ функционирования Сверх-Я (Super-Ego). В совр. неофрейдизме (Хор-ни, Фромм, и др.) понятие С. приобретает особое значение: С. (anxiety) становится здесь как бы гло­бальным иррациональным состоянием, связанным с существованием в иррационально функционирующем совр. обществе, и гл. источником невроза. Так, у Хорни С.— осн. фактор формирования невротич. типов личности, обладающий конструктивным ха­рактером.

Ряд теорий происхождения религии, восходящий
к античности (Демокрит, Лукреций Кар, в новое
время — Юм, Гольбах, Фейербах и др.), рассматри­
вают чувство С. как причину возникновения религ.
представлений и верований (см. Религия, раздел
История учений о религии). Д- Ляликов. Москва.

Лит.: К li n г 1 i A., Die Angst als abendlandische Krank-heit, Z., 1948; S i 1 v a-T a r о u с a A., Die Logik der Angst, Insbruk, 1953; Vestdijk S., Het wezen van de angst, Amst., 1968.

СТРАХОВ, Николай Николаевич (16 окт. 1828— 26 янв. 1896) — рус. философ-гегельянец, идеолог почвенничества, публицист и лит. критик. Окончил Костромскую духовную семинарию (1845), учился на физико-математич. ф-те Петерб. ун-та, затем в Педаго-гич. ин-те, к-рый окончил в 1851. В 1851—61 пре­подавал естеств. дисциплины в Одессе, затем в Петер­бурге. С 1857 занялся лпт. деятельностью. В 1878 вновь поступил на гос. службу — сначала в Публич­ную б-ку, затем в Ученый комитет при Мин-ве нар. просвещения.

С. начал свою творч. деятельность с методологии естествознания, затем перешел к философии и лит. критике. Для С. характерны два гл. направления. Во-первых, гегелевское толкование философии как истории разума, а также антропоцентрич. идея о че­ловеке как центре мироздания. Исходные филос. прин­ципы Гегеля представлялись С. основой всякого ис­тинного философствования, ибо они утверждают, с т. зр. С, вечные истины разума — категории. По­скольку сами категории развиваются в связи с раз­витием науч. знания, постольку метод п естеств. наук и философии должен быть диалектическим. «Ищущий высшей и последней философии должен изучать Фих­те — гегелевский идеализм и затем найти отношение этого идеализма к последовательной критике... и развить его» («О задачах истории философии. Филос. очерки», СПБ, 1888, с. 480). «Нов каждой науке рано или поздно наступит или должно наступить время, когда ее метафизика станет для нее недостаточною и стеснительною... Тогда априорический элемент, эта душа каждой науки, будет иметь вид не метафизики, а диалектик и» («Мир как целое», СПБ, 1872, с. 487—88).

Центром и величайшей загадкой мироздания С. пред­ставляется человек, к-рый в «центробежном отрыва­нии» себя от мира постигает тайну мира. К концу жизни С. несколько отошел от классич. рационализма и отчасти склонялся к иррационалистич. позиции Шо­пенгауэра. Во-вторых, Щ'блпцистическому и лит. творчеству С. присущи поиски новой историософской концепции почвенничества, по своим выводам близкой к славянофильству. Определ. влияние на С. оказали идеи Ап. Григорьева и Данилевского. В 60—70-х гг. С. вел активную полемику с Писаревым, Чернышев­ским, Антоновичем, революц.-критич. пафос к-рых он связывал с нигилнстич. отрицанием рус. устоев жизни. В борьбе с нигилизмом он призывал не отры­ваться «от почвы», к-рой «...живет целый его н а р о д, и в тот период этой жизни, в каком он застал ее историю» («Из истории лит. нигилизма. 1861 — 1865», СПБ, 1890, с. 30). Этот «естественный взгляд» на историю — основа почвенничества — послужил принятию и страстной пропаганде идеи Данилевского о существовании только частных цивилизаций, отри­цании единого историч. процесса и развитии отд. культу рно-историч. типов. Славянофильские идеи уживались в мировоззрении С. с поклонением перед наукой, просвещением Запада. Как лит. критик С. в качестве высшего образца рассматривал творчество Л. Толстого, с к-рым его связывала личная дружба. В историю рус. публицистики С. вошел как своеоб­разный толкователь рус. нигилизма (см. Нигилизм в России) в лит-ре 60-х гг. 19 в. и талантливый лит. критик.

С. известен как переводчик ряда философских и науч. трудов («История новой философии» К. Фишера, «История материализма» Ф. А. Ланге и др.).

Соч.: Филос. очерки, СПБ, 1895; Борьба с западом в на­шей лит-ре, 2 изд., кн. 1—2, СПБ, 1887 — 90; Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым. 1870—1894, в кн.: Толстов­ский музей, т. 2, СПБ, 1914.

Лит.: Колубовский Я. Н., Страхов Н. Н., «Вопр. филос. ц психол.», 1891, Л"а 3, кн. 7 (прилож.); Роза-