Эмпириосимволизм—эмпирическая социология 557

та. По мнению Богданова, создателя Э., Мах п Авена­риус не объясняют, почему в едином по материалу, т. е. состоящем всюду из элементов-ощущений, опыте присутствуют две закономерности — физический и психический ряды элементов, принципиально не сводимые друг к другу. Э., стремясь избавиться от этого дуализма, рассматривает связь элементов опыта, во-первых, генетически анализируя про­исхождение «физического» и «психического», а, во-вторых, в качестве способа организации (хаоса эле­ментов). Согласно Э., весь мир есть цепь комплексов элементов, где каждый комплекс обладает особой ор­ганизованностью. Начало цепи — хаос элементов (то, что, по мысли Богданова, материализм именует при­родой без человека); затем — ассоциативная связь элементов — «психическое», или индивидуально-ор­ганизованный опыт, и, наконец, «физическое» и воз­никающее из него познание — социально-организо­ванный опыт. В процессе труда психическое (индиви­дуально организованный опыт) становится частью физического (социально-организованного опыта) и те­ряет для познания самостоятельное значение. «Единый мир опыта выступает как содержание для единого познания. Это — эмпириомонизм» («Эмпириомонизм», кн. 1, М., 1908, с. 52). Все осн. филос. категории полу­чают в Э. прагматистскую и субъективно-пдеалистич. интерпретацию, являясь не более чем выражением (и средством) социальной организованности опыта и его форм. В анализе психики Э. придает большое значение приспособляемости организма к среде и ме­тоду «подстановки». Последний означает, что на место неизвестного физич. или физиологич. факта всегда можно подставить факт психический и наоборот, т. к. в конечном счете те и другие — результат нашей ор-ганизац. деятельности. Уже сами махисты видели (см., напр., П. Юшкевич, Материализм и крнтич. реа­лизм, СПБ, 1908, с. 161 — 93), что Э. приводит к пан­психизму и идеализму. Резкая критика Э. с т. зр. марксизма дана В. И. Лениным в «Материализме и эмпириокритицизме», а также в работах Плеханова («Materialismus mulitans» и др.).

Лит. см. при ст. Богданов. А. Поляков. Москва.

ЭМПИРИОСИМВОЛИЗМ (от греч. eu.Tteipta— опыт и ойц^оХох — условный знак, символ) — термин, к-рый введен Юшкевичем, обозначившим так свою фи­лос. концепцию, представляющую разновидность эм­пириокритицизма. Осн. идея Э., что филос. понятия (истина, бытие, сущность и т. д.) только символы (точ­нее — условные знаки) и не отражают ничего сущест­вующего вне и независимо от сознания, была заимст­вована у Пуанкаре и Маха. Реальный мир, согласно Э.,— это совокупность символов идеалистически по­нимаемого опыта, к-рые призваны систематизировать «первичные данные» коллективного человеч. сознания. Выбор той или иной символики диктуется характером опыта и удобством его интерпретации. Субъективно-идеалистические принципы Э. подвергнуты крити­ке в книге В. И. Ленина «Материализм и эмпирио­критицизм».

ЭМПИРИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ — первоначаль­но одно из направлений бурж. социологии, впослед­ствии характеристика господствующей тенденции в социологии 20 в., в определ. смысле выражающая противопоставление теоретич. схемам «традиционной» социологии 19 в.

Возникновение эмпирич. тенденции в социологии связано с критикой метафизич. характера социологич. школ 19 в., а также с ростом новых практич. задач по управлению обществ, процессами, по разработке средств социального контроля и регулирования. Хотя уже в ряде школ европ. социологии 19 в. наметилась тенденция к построению социологич. теории на базе эмпирич. материала (Кетле, Ле Пле, в определ. смысле

Дюркгейм), определеннее всего Э. с. оформилась в США (У. Томас и Ф. Знанецкий, «Польский крестья­нин в Европе и Америке» — W. I. Thomas, F. Znaniecki, The Polish peasant in Europe and America, v. 1—5, Boston, 1918—20). Возникновение Э. с. изменило формы организации социологич. институтов: социоло­гия из академпч. дисциплины в значит, мере превра­тилась в прикладную. Наряду с ун-тами организация исследований стала сосредоточиваться в лабораториях, бюро, исследовательских центрах и т. д. Расширилась сфера исследований: изучение труда, обществ, мнения, средств массовой коммуникации, политич. институ­тов, эффективности пропаганды и пр. сконцентриро­ваны в соответствующих разделах социологии. Про­фессия социолога также претерпела изменения: возник тип практикующего социолога, своеобразного эксперта по различным социальным проблемам, зачастую кон­сультанта фирмы и т. д. В Э. с. интенсивно разрабаты­ваются эмпирич. методы социального исследования: наблюдение, анализ документов, опросы (интервью и анкеты), широко используются статистика и экспе­римент. Особый акцент делается на применение ко­личеств, методов (измерение установок, построение шкал, многофакторный анализ, в последнее время — социальное моделирование, применение математич аппарата, в частности теории графов, теории игр и т. д.). Однако нек-рые общие методологич. установки Э. с. по существу препятствуют успешному использова­нию техники и снижают эффективность исследований. Это связано прежде всего с несомненной ориентацией на принципы неопозитивистской философии (см. Неопозитивизм), что, напр., приводит к известной аб­солютизации принципа верификации, односторонней интерпретации значения операциональных определе­ний и т. д. Определенные методологич. трудности воз­никают также в связи с пониманием социологии как поведенч. науки (что является результатом влияния социального бихевиоризма). Выполненные в рамках и нормах таких методологич. требований, эмпирич. исследования зачастую остаются на уровне простого описательства, возникает разрыв между эмпирич. мате­риалом и его теоретич. обобщением. Со времени своего возникновения эмпирич. тенденция в социологии пере­жила значит, эволюцию. В методологич. плане пло­ский эмпиризм 20—30-х гг. с его претензией превра­тить социологию в «инженерную» науку, в разновид­ность естеств.-науч. дисциплин (Дж. Ландберг, С. Додд и др.) уступил место более «кодифицированным» формам эмпиризма, поискам связи между эмпирией и теорией. С одной стороны, это нашло выражение в усилении акцента на разработке собственно методо­логич. проблем со значит, расширением самого круга вопросов, относимых к методологии (проблемы логики социального исследования, соотношения количеств, и качеств, анализа, микро- и макросоциологии — П. Лазарсфелъд и др.), с другой стороны —это проявилось в попытках создания социологич. теории, пригодной для интерпретации массы накопленных эмпирич. данных (теории среднего ранга Р. Мертона, «общая, всеохватывающая теория» Т. Парсонса). Значит, роль в методологич. переориентации Э. с. сыграла критика плоского эмпиризма, содержащаяся, в частности, в работах П. Сорокина и Ч. Миллса и др. В последнее время с критикой крайностей «американского» эмпи­ризма выступает большинство социологов европ. стран (ФРГ, Франции и др.).

Эволюция Э. с. касается также ее идеологич. ориен­тации. Э. с, особенно в США, на первых этапах своего развития преим. исследовала проблемы, выражавшие противоречия развития бурж. общества — преступ­ность, алкоголизм, бродяжничество и др. социальные болезни. Впоследствии проблематика охватывает по существу все сферы жизни общества и критич. функция

558 ЭНГЕЛЬС

Э. с. в значит, мере ослабевает. Постепенно Э. с. включается в разработку проблем, в к-рых прямо и не­посредственно заинтересовано гос-во, бизнес, армия. Критич. функция социологии в значит, степени пере­мещается в область исследований, предпринимаемых нек-рыми либеральными социологами (Э. Фромм, Д. Рисмен, У. Уайт). Несмотря на то, что методика и техника, разработанные социологами-эмпириками, во многом обогатили средства познания социальной действительности и позволили получить многочислен­ную и достоверную информацию о процессах обществ, жизни, Э. с. в форме «чистого», «рафинированного» эмпиризма не смогла стать основой широких социаль­ных изменений, фундаментом политики и управления обществом, хотя на определ. этапах своего развития она и породила иллюзию «преобразующей» роли со­циолога в обществе. Это доказывает, с одной стороны, ограниченность одностороннего эмпирич. исследова­ния социальной жизни и необходимость сочетания в социологии эмпирич. и теоретич. подходов, с другой стороны — неизбежную ограниченность возможно­стей социологич. исследования в условиях капитали-стич. общества.

В марксистской социологии эмпирич. исследования («конкретные социальные исследования») занимают большое место. Однако термин «эмпирич. социология» употребляется редко именно в силу признания необ­ходимости органич. сочетания эмпирич. методов и тео­ретич. обобщения. Методологич. и теоретич. основой эмпирич. исследований социологов-марксистов высту­пает исторический материализм. Развитие эмпирич. исследований приобретает особое значение в связи с потребностями практики коммунистич. строитель­ства. См. также ст. Социология и лит. при этой статье.

Г. Андреева. Москва.

ЭНГЕЛЬС (Engels), Фридрих (28 нояб. 1820 — 5 авг. 1895) — один из основоположников марксиз­ма, вождь и учитель междунар. пролетариата. «...Имена Маркса и Энгельса справедливо ставят ря­дом как имена основоположников современного социа­лизма» (Ленин В. И., Соч., т. 19, с. 507). После смерти Маркса, по словам Ленина, Э. «...был самым замечательным ученым и учителем современного про­летариата во всем цивилизованном мире» (там же, т. 2, с. 5).

Говоря о периодизации филос. творчества Э., можно выделить 3 осн. этапа его деятельности, к-рые будут соответствовать общей периодизации всемирной исто­рии 19 в. и соответственно истории марксистского учения: 1) до революции 1848; 2) от революции 1848 до Парижской Коммуны 1871; 3) после Парижской Коммуны; деятельность Э. после смерти Маркса.

Э. родился в г. Бармене (Рейнская провинция, Пруссия) в семье богатого текстильного фабриканта. Примыкая к крайне фанатич. направлению протестан­тизма — пиэтизму, отец Э. стремился воспитать сына в духе набожности и религ. смирения. Эта атмосфера окружала юного Э. как в семье, так и в Эльберфельд-ской гимназии, куда он поступил в 1834. Однако религ. воспитание, вопреки надеждам отца, не сделало Э. «добрым христианином»; уже в юные годы Э. проникся свободолюбивым, антиклерикальным духом. В 1838 по настоянию отца, желавшего скорее приобщить сына к своей коммерции, Э. отправился в Бремен, где посту­пил в одну из крупных торг. контор. Не испытывая особого интереса к коммерции, в Бремене Э. больше занимался лит-рой, иск-вом, языками, музыкой, спор­том. Здесь он познакомился с соч. Я. Бёме, мистич. диалектика к-рого произвела на него сильное впечат­ление.

С 1839 Э. стал сотрудничать в «Telegraph fur Deutschland» — печатном органе «Молодой Германии». Интеллектуальная атмосфера «Молодой Германии»,

проникнутая духом франц. и нем. Просвещения, как нельзя лучше соответствовала настроениям юного Э. Одна из первых его статей в «Telegraph» — «Письма из Вупперталя», как бы подводила итоги его внутр. полемики с пиэтизмом и религ. фанатизмом.

Блестящий образец эпистолярного жанра — письма Э. гнмназич. друзьям бр. Греберам — дают представ­ление о сложности и длительности процесса преодоле­ния Э. религ. мировоззрения (см. К. Маркс и Ф. Эн­гельс, Из ранних произв., М., 1956, с. 261—343). «Жизнь Иисуса» Д. Штрауса, ученика Гегеля, сильно ускорила этот — во многом мучительный — процесс, заставив Э. задуматься над противоречиями Священно­го Писания. Разочаровавшись в святости Библии, 18-летний Э. продолжал все же религ. поиски и нек-рое время был увлечен философией Шлейермахера (см. там же, с. 310), полагая, что в смысле создания «нату­ральной религии» Штраус и Шлейермахер дополняют друг друга (увлечение Шлейермахером облегчило Э. в дальнейшем восприятие антропологизма Фейер­баха). Однако по мере проникновения в сущность вопроса Э. отдает предпочтение Штраусу, к-рый, по его собств. словам, открыл для него дорогу к великому филос. наследию Гегеля (см. там же, с. 333). Сделав­шись поклонником Гегеля,, Э. основательно проштуди­ровал его «Философию истории», о к-рой говорил, что она как бы вычитана из его души (см. там же, с. 330). Переход Э. к гегельянству обозначил новый этап в преодолении им религ. мировоззрения: торжествую­щий, безудержный рационализм философии Гегеля неизбежно приводил нек-рых его учеников к атеизму. О своем решительном и окончат, переходе к атеистич. мировосприятию Э. публично заявил летом 1842. Уже на раннем этапе знакомства с философией Гегеля Э. говорит о необходимости соединить ее с радикальной политич. программой Л. Берне — идеолога «Молодой Германии». В своей политич. публицистике нач. 40-х гг. Э. стремится осуществить этот синтез; статьи: «Ре­троградные знамения времени» (см. там же, с. 353—57), «Реквием для немецкой „Adelszeitung"» (см. там же, с. 358—62), «Эрнст Мориц Арндт» (см. там же, с. 363—76), «„Воспоминания" Иммермана» (см. там же, с. 377—85) и др.—дают хорошее представление о пред­варит, работе, проделанной Э. с целью выработки революц.-демократич. программы, а также о влиянии на этот процесс прогрессивных начал гегелевской фи­лософии и в особенности взглядов левых гегельянцев (см. Гегельянство). С младогегельянцами Э. сблизился в поворотный для них момент, осенью 1841 в Берлине, куда переехал для прохождения воинской службы. Прусское пр-во, обеспокоенное растущей популяр­ностью «левых» учеников Гегеля, пригласило в Бер­линский ун-т Шеллинга, надеясь с его помощью эф­фектно развенчать и самого Гегеля, и его не в мер5 радикальных последователей. Вскоре университет­ская аудитория № 6, где Шеллинг читал свои лекции по «философии откровения», стала, по словам Э., ареной, «...на которой ведётся борьба за господство над общественным мнением Германии в политике п религии, следовательно, за господство над самой Германией...» (там же, с. 386). Сам Э. тотчас же вклю­чился в эту борьбу, призывая «...защищать могилу великого учителя от поругания» (там же, с. 393). На­сколько важно было для него отстоять революц. ле-вогегельянство, видно из его брошюры «Шеллинг и откровение», изданной анонимно в 1842 (см. там же, с. 394—445) и являющейся вехой в формировании его филос. credo. В ней Э. сжато излагает историю разви­тия гегелевской школы, причины ее раскола на кон­сервативное и революц. крыло (см. там же, с. 397). Э. первым среди младогегельянцев публично заявляет о том, что представители этого направления являются атеистами, высоко оценивает Фейербаха, Правда, на