Глава 7. Лаиколло растеряно кивнул в ответ

Лаиколло растеряно кивнул в ответ. Нервно взъерошил волосы и прошелся вдоль стойл. Незнакомец, медленно дожевывая огрызок яблока, внимательно изучал юношу.

- Парень, у тебя что-то случилось? – наконец, поинтересовался он.

- Это ведь конюшня гостиницы "Выгодная сделка"? - надеясь услышать отрицательный ответ, спросил Лаи.

Мужчина скормил остатки яблока ближайшей лошади.

- Да, именно так.

- О, нет! - Лаи опять схватился за голову. - Я совсем не знаю города. Как она могла уехать?

- Что у тебя стряслось?

- Моя спутница, - обреченно ответил юноша. - Она забрала все вещи! Забрала всех лошадей и уехала.

- Да это же грабеж! - громко возмутился незнакомец и подошел ближе. - Нужно немедленно сообщить стражникам. Давай я тебя провожу!

Лаи уже было собрался пойти с незнакомцем, как вдруг раздался детский голос:

- Эй! Это ты Лаиколло?

У входа в конюшню стоял маленький мальчик с очень хитрой физиономией в веснушках.

- Да, я.

- У меня для тебя сообщение.

- Слушаю!

Мальчишка захихикал:

- Э, не! Велено сказать тебе на ухо!

Лаи вопросительно посмотрел на своего недавнего собеседника. Тот пожал плечами и кивнул. Лаиколло подошел к мальчику и нагнулся.

- Так, что тебе велели мне передать?

Конопатый быстро прошептал на ухо и стремглав убежал прочь. Лаиколло медленно выпрямился. На его лице расплылась улыбка.

- Я не знаю, что происходит, но она меня не бросила.

- А что мальчик тебе сказал? - поинтересовался незнакомец.

- Что она ждет меня в другом месте.

Незнакомец улыбнулся:

- Ну, вот и славно. Удачи тебе!

- Спасибо! И Вам!

Лаи помахал рукой на прощание и чуть ли не бегом припустил по улице в направлении, которое ему объяснил мальчишка. Трицитиана передала, что нужно следовать вниз по улице, в сторону Королевской площади и завернуть в восьмой переулок от гостинцы. Там зайти в арку с виноградными лозами и стоять ждать ее. А главное, арт`три запретила кому-либо рассказывать про это место.

Лаиколло не понимал затеянной игры, но следовал всем правилам, тщательно отсчитывая переулки.

Ночные гуляки, заснувшие на улице, постепенно просыпались и пытались встать. Кто-то стонал, кто-то с надеждой проверял содержимое валяющихся бутылок и кувшинов.

Лаи завернул в восьмой переулок. Через пару десятков шагов, юноша уперся в стену дома. Тупик. Никакой арки с виноградными лозами не было и в помине. С обеих сторон шли стены с закрытыми ставнями окнами и двери без ручек. Глухое местечко.

Лаиколло решил, что должно быть просчитал какой-то переулок. Развернулся и поспешил обратно на улицу. Но не успел выйти из переулка. Дорогу ему преградил незнакомец с конюшни. Лаи нахмурился:

- Вы?

- Ну и где твоя рыжая подруга с лошадьми? - мужчина подозрительно осмотрел переулок за спиной Лаиколло.

- Эй, я не говорил, что она рыжая! - юноша выхватил нож. - Что Вам надо?

- Мне надо знать - что тебе сказал мальчишка?

Лаи подбросил и ловко поймал нож.

- Он сказал мне, чтобы я Вам не верил! Уйдите с дороги, мне нужно пройти!

Незнакомец устало закрыл глаза и покачал головой.

- Убери нож, ты все равно не умеешь им пользоваться. Не надо все усложнять, просто отведи меня к своей подруге.

Лаи ринулся вперед, намереваясь пнуть незнакомца ногой, сбить с ног и убежать. Он не собирался применять нож. Просто хотел выглядеть более грозно. Незнакомец резко вскинул руку с растопыренной пятерней. Что-то сильно ударило Лаиколло в живот и отбросило на несколько шагов. Звякнув об стену, нож отлетел в сторону. Юноша застонал и попытался подняться. Незнакомец опустил руку и удивленно уставился на противника.

С крыши дома прыгнула Трица. Мужчина не успел даже вскрикнуть, когда на спину ему обрушились ноги, обутые в высокие сапоги для верховой езды. Арт`три встала с мостовой. Пихнула пяткой копья лежащего незнакомца. Тот не подавал признаков жизни.

Сжимая руками болящий живот, Лаиколло поднялся, держась за стену.

- Трица? Что происходит?

- Ты считать умеешь, кусок балбеса? Это девятый переулок!

Девушка еще раз пошевелила незнакомца копьем, проверяя, не притворяется ли тот.

- Этот, - она кивнула на тело. - Пришел вчера вечером и выспрашивал про нас у хозяина гостиницы. Мне повезло, я случайно услышала их разговор.

- Кто он?

- Понятия не имею. Но я сразу собрала вещи и перегнала коней в конюшню соседней гостиницы. А сама расположилась на крыше дома, возле главного входа в "Выгодную сделку". Но ты, болван, - она подобрала нож и отдала его владельцу. - Пошел через черный ход! Я еле смогла тебя разглядеть возле конюшни и отправила мальчишку, предупредить тебя.

- По-моему, ему нужна была ты.

- Или твой конь.

- Что опять козни Вишенки?

- Вишенка, Большой Пит, Бронсвальд... Кому мы еще насолили? Любой мог отправить за нами этого типа. - девушка нагнулась и обыскала тело незнакомца. - Ничего. Ни денег, ни оружия. Надо убираться из Тарабона. Пошли, заберем лошадей и свалим из города.

Лаи ехал, сложившись пополам в седле. Живот болел после удара.

- Чем он тебя так приложил?

- Не знаю, я даже не успел подойти к нему.

Трицитиана грязно выругалась:

- Это же магия! Вот ведь угораздило связаться!

- Магия? – Удивился Лаиколло, кривясь от боли. – Я на празднике тоже видел магию!

- Не, – Трица фыркнула. – То не магия, то Гномьи Потехи. Король каждый праздник разоряет казну на эти дурацкие разноцветные огни в небе.

Юноша отмахнулся:

- Да не про то я! Я о магии. Понимаешь, на празднике я познакомился с эльфийкой…

И Лаи начал рассказывать события прошедшей ночи, опуская некоторые подробности личного характера.

Трица слушала, иногда усмехалась или презрительно фыркала. Но когда речь зашла о дукате, помрачнела и стала слушать внимательнее.

- С ножиком на нежить? Лихо!

Лаиколло в очередной раз отмахнулся:

- А были варианты? Но я тебе не про это говорю, я про эльфийскую магию, настоящую!

- Это не магия, – Наконец ответила арт`три. – Магия – это знания. Истинные знания о мире. Маги бережно охраняют свои тайны и обучают только нужных себе людей.

- Да-да-да, – перебил ее Лаи. – Знаю я это, знаю. И чего?

- А того, – передразнила его девушка. – Что ни эльфы, ни гномы не знают магии. Маги не делятся знаниями с другими расами. А то, что ты видел...

Лаи опять перебил:

- Тогда что это было – она же прогнала дуката?

- Как я уже сказала, магия – это знания. И изучив заклинание, его довольно просто можно применять. Грубо говоря, это как выучил стихотворение, рассказал его, помахал руками и бах-тарарах – с неба шарахнуло молнией. Никаких от тебя затрат, кроме знаний и правильного их применения, не требуется. – Девушка глянула на собеседника. – А то, что делают иногда эльфы, защищая себя, свой лес, заклиная оружие или еще что-то, – это не магия. Не знаю, как это называется, но я читала, что эльфу, чтобы совершить что-то Такое, приходится отдать не только много сил, но и частичку себя.

Лаи удивленно покачал головой:

- Ты еще и книги в дороге читаешь?

Трицитиана мрачно покосилась на него:

- А куда мы едем? А кто мой отец? Забыл? Головкой ударился?

Лаиколло вжал голову в плечи, виновато улыбнулся и, почесав затылок, поспешил сменить тему разговора, благо вспомнил о подарке. Покопавшись в поясной сумке, извлек то, что по случаю прикупил вместе с карнавальным костюмом.

- Я обещал тебе подарок в часть праздника. Вот! - Лаи протянул спутнице парик рыжих волос.

Трица молча уставилась на подарок, веко левого глаза пару раз дернулось.

Цоканье копыт в утренней тиши громко раздавалось на всю улицу, и множилось эхом, отражаясь от стен домов.

Спящие на улицах все еще продолжали свое пробуждение. Ночные гуляки терли глаза, разминали затекшие конечности, стонали, держась за голову. Некоторым помогали прийти в себя сонные стражники, расталкивая спящих ногами или древками алебард. Некоторых тащили или провожали оплеухами. Ведь когда Тарабон вновь наполнится дневной суетой, улицы должны быть чисты.

Лаи дремал, свесив голову и держась руками за живот. Иногда вздрагивал, поднимал голову, сонно хлопал глазами, ерзал в седле и вновь уходил в забытье. Трица молчала и недовольно разглядывала гирлянды из потухших фонариков и разноцветных флажков, некоторые из которых были оборваны и свисали, касаясь мостовой.

Впереди по дороге двое стражников, грязно ругаясь, били ногами парнишку со связанными за спиной руками:

- Поднимайся, тварь! Ща сверну твою цыплячью шею, гнида!

Трицитиана прищурилась, а потом полувопросительно произнесла:

- Совенок?!

Лаиколло ударился лбом о луку седла, и, в очередной раз, проснувшись, резко распрямился, оглядываясь по сторонам:

- Что? Где? Я не сплю!

- Эй, вы! – крикнула Трица.

А Лаи, узнав Совенка, моментально проснулся и отвесил Упрямцу шенкеля.

Громадный грозный конь, фыркая и раздувая ноздри, остановился прямо перед стражником. Тот испуганно отшатнулся и чуть не упал. Стражник наладил равновесие, зло скривился и, выставив перед собой алебарду, открыл, было, рот. Но Лаиколло опередил его, заговорив громко и надменно:

- В чем повинен мой слуга? За что вы бьете его?

Сзади подъехала Трица, одобрительно поглядывая на Лаи.

Оба стражника подозрительно осматривали всадников. По одежде те походили на обычных крестьян или путешественников, коих запросто можно послать куда подальше и продолжить свои развлечения. Но кони незнакомцев, особенно конь под юношей… Не каждое богатое семейство в городе могло позволить себе иметь такого коня – огромного, с гордой осанкой и сильными длинными ногами. Один из стражников переступил с ноги на ногу, хрюкнул носом, смачно сплюнул на мостовую и, наконец, ответил:

- Этот, – он кивнул на Совенка, – твой… Ваш слуга устроил драку на рынке, а когда мы его того, задержали, он и на нас набросился. Теперь вот идти не хочет.

Лаи несколько долгих секунд, гордо вскинув подбородок, изучал глазами стражников. Потом взглянул на разбитое лицо Совенка. Сунул руку в кошелек на поясе. Нащупал пустоту. Обернулся к Трице. Та уже все поняла и бросила ему свой кошель. Лаи чуть ближе подъехал к заговорившему с ним стражнику и сунул ему в руку монету:

- Мой пустоголовый слуга, видимо, перебрал вчера немного. Потом повздорил с кем-то. У него скверный характер. Вы поступили, несомненно, правильно, остановив и задержав его. Но, я думаю, вам совсем не нужен лишний нарушитель спокойствия в камере. А мне слуга нужен. Я сам накажу его, как считаете?

Стражник кисло посмотрел на одинокую монету в руке.

- Ну я как бы не один. - он кивнул на своего сослуживца.

Лаи широко улыбнулся и вложил в руку стражника еще одну монету.

Мужчина взвесил на ладони деньги.

- А еще, он разбил чернильницу на рынке и напугал благородных купцов своей выходкой.

Лаиколло вздохнул и закатил глаза, а потом протянул руку забрать монеты.

- Ну что делать? Уводите его тогда в тюрьму.

Стражник сжал монеты в кулаке и быстро отдернул руку.

- Нет-нет! Забирайте своего слугу. А у нас полно работы!

Служители порядка еще не успели сделать и двух шагов, как Трица уже разрезала путы на руках Совенка и помогла ему встать. Одежда на парне была порвана и со следами крови. Один рукав рубахи отсутствовал. На лице красовались кровоподтеки. Правый глаз подведен черным синяком и заплыл.

Парень нервно кивнул и, прохрипев что-то вроде «Спасибо», собрался было уйти, но арт`три дернула его за руку, вернула на место. А Лаиколло протянул фляжку с вином и заставил глотнуть:

- А теперь мы поедем в таверну и накормим тебя, – сказал Лаи, затыкая фляжку и вешая обратно на седло, – а ты нам подробно все расскажешь о своих важных делах в Тарабоне.

Ложка громко стучала по глиняной тарелке. Это Лаи с аппетитом выскребал остатки каши с мясом, что они заказали себе. Живот уже перестал болеть. Совенок же не притронулся к еде, а лишь ковырял ложкой в каше. Зато слова так и лились из него. Боль, которую держишь и носишь в сердце долгое время, иногда хочется излить тому, кто разделяет ее и обещает помочь.

Трица сидела за столом напротив Совенка и внимательно слушала. Себе она ничего не заказала.

- Они уехали, а Морéта обещала, что вернутся через неделю за вещами. Но они не вернулись. И тогда я решил ехать искать ее в Тарабон, но Большой Пит меня не пустил. А я знал, знал, где искать – я слышал, как отец Мореты несколько раз упоминал купца КривошИна, с которым ведет дела и у которого можно купить дом, – Совенок так нервно ковырялся в каше ложкой, что кусок каши вылетел из тарелки на стол. – Когда с вами я добрался до Тарабона, то сразу отправился на рынки, спрашивать про этого купца. – Парень сжал ложку в кулаке так, что хрустнули костяшки пальцев. – И я нашел его, спросил про семью Мореты. Он все отрицал, говорил, что не знает их, но я видел, – деревянная ложка сломалась в кулаке, – видел по его глазам, что врет. Я настаивал, угрожал. Он смеялся над моими угрозами. Тогда я запрыгнул к нему за прилавок и схватил его за грудки, хотел вытрясти всю правду. Но эти торгаши с рынка вызвали стражу, – Совенок со злостью отбросил обломки ложки. – Отобрали все – и ножи и деньги.

Лаи отодвинул свою тарелку и, напряженно глядя на Совенка, спросил:

- Ты сможешь еще раз найти этого Кривошина?

- Конечно! – вспыхнул в ответ тот, ударив кулаком по столу так, что подскочила посуда.

Трица успокаивающе похлопала юношу по руке, сжатой в кулак:

- Не волнуйся, теперь с ним поговорим мы.

- Ах ты ж! Его нету! Но он должен быть там! – Совенок схватился руками за голову. – Он сбежал!

Путники стояли в темном переулке и, выглядывая из-за угла дома, смотрели на торговый ряд деревянных прилавков с крышами, которые вытянулись вдоль улицы. Рынком это было назвать трудно, во всяком случае, в том понятии, в котором понимается слово «рынок». Здесь, под открытым небом, собирались купцы, которые торговали большими партиями товаров и заключали крупные сделки. Их клиенты обычно не обременяли себя большими сумками, а подходили с мешочком денег, платили и, получив заверенную бумагу, отправлялись в район складов за товаром.

Над пустующим прилавком, про который говорил Совенок, висела простая непримечательная вывеска. «Кривошин» гласила надпись на ней, и более ничего. Ни указаний товаров, которые можно приобрести у этого Кривошина, ни цен. Видимо, все, кто вел дела с Кривошином, и так знали, что тут можно купить, а что продать.

- Что же теперь делать? Где его искать? – Совенок нервно кусал ногти и большими глазами, полными боли, с надеждой смотрел на спутников.

- Ничего страшного, – попытался поддержать его Лаи. – Нужно просто подойти и спросить у других купцов. Может, он просто отошел.

- Я не могу! – надрывно ответил Совенок. – Меня там, наверняка, запомнили.

- Лаи, – спокойно сказала Трица. – Пойдешь ты.

- Что? – удивился тот. – Я думал, ты пойдешь!

- Я слишком заметная, – скривилась девушка. – Волосы, оружие, рост. А раз заметная – то и подозрительная. А вот ты…

- А что я?

- Внешность у тебя доверительная.

- Ага, особенно после того, как меня Свистун отделал! – возмутился Лаиколло, но, увидев взгляд Совенка, полный боли и отчаянья, сдался. – Хорошо, уже иду.

Ноги несли Лаи по мощеной камнем дороге. Мимо, иногда толкаясь, проходили люди. Среди них дорогими одеждами выделялись купцы и их охранники, опоясанные мечами.

Район города не блистал богатством или красотой архитектуры, ни один дом в округе не превышал двух этажей. Наверное, года три назад, эта улица носила название «Новая» или «Новая купеческая».

Пустой прилавок из отполированного дерева становился все ближе, а в голове было по-прежнему пусто. Лаи совершенно не знал, что ему говорить и с какой стороны подходить к разговору. И потому решил импровизировать.

- Разрази меня гром! – Лаиколло со всей силы ударил кулаками по пустующему прилавку. – Чтоб мне пусто было! Не успел!

Женщина средних лет, сидевшая за соседним прилавком, оторвала взгляд от бумаги, над которой что-то усердно подсчитывала в уме и, подняв одну бровь, уставилась на ругающегося юношу.

- Я ведь так спешил! – продолжая ломать комедию, всплеснул руками Лаи.

- Кривошина не будет до послезавтра, – наконец, решила помочь женщина с поднятой бровью. – Он тебя не предупредил?

- До послезавтра? – В притворном ужасе уставился на нее юноша. – Я не могу столько ждать, сделка потеряет силу. Дом уже купят! – Он схватился за голову, как это несколько минут назад делал Совенок. – О нет, все пропало!

Женщина пожала плечами:

- Если дело столь срочное – попробуй найти Кривошина у него дома.

Самым проникновенным голосом, на какой был способен, Лаи промолвил, ни капельки не соврав:

- Это дело очень важно для меня и моих друзей. Не будете ли Вы столь любезны, объяснить, как добраться до его дома?

Немного смутившись от такой вежливой и проникновенной просьбы, купчиха принялась подробно рассказывать. А Лаи кивал и преданно с благодарностью смотрел в глаза – роль была отыграна на отлично.

Когда добрались до дома Кривошина, от солнечного диска над горизонтом осталась лишь половинка. Переулки погрузились в густую сумеречную тень. Трица спешилась в одном из них. Оставила коня и ребят, а сама отправилась осматривать дом купца.

Лаи опять что-то жевал. Где-то по дороге он успел купить лепешку с завернутым в нее мясом с пряностями и овощами. Оказалось вкусно. «Заботы, они, конечно, заботами, но кушать надо регулярно, если есть возможность».

Совенок же, похожий на комок нервов, от еды отказывался, и по виду – уже не первый день.

- Молодой господин!

Лаи вздрогнул от неожиданности, больно дернул Упрямца за уздечку, а сам чуть не подавился. Из темноты переулка вылезло нечто в лохмотьях и с немытыми конечностями. От незнакомца дурно пахло давно нестиранной одеждой.

Человек достаточно близко подошел к Лаиколло, и, жалостливо глядя в глаза собеседника, взмолился:

- Лоу, Вы едите такую вкусную еду. Я всегда мечтал ее попробовать. Не оставите ли мне кусочек?

Лаи с трудом протолкнул в себя тот недожеванный кусок, которым недавно чуть не подавился:

- А можно я спокойно поем Свою еду?

- Только кусочек, ну, пожалуйста.

- Кусочек… – задумчиво прожевал Лаиколло новый кусок, отчаянно высматривая, не идет ли Трица, которая была бы очень кстати.

- Ну, пожалуйста, оставьте?

Юноша упрямо не отвечал, отводил взгляд от этих умоляющих глаз, и все нестерпимо ждал появления арт`три. Хотя еда в горло уже не лезла от скулежа и мерзкого запаха.

Наконец, бодрым, быстрым шагом показалась Трица. Нищий заметил перемену в лице Лаиколло и еще быстрее и настырнее стал скулить. Юноша, не выдержал и отдал почти половину недоеденного блина с вкусным мясом попрошайке.

- Значит, так, – начала рассказывать Трица, но потом заметила жующего попрошайку. - Прикармливаешь зверюшек, Лаи?

- Не важно. Что там с домом?

Арт`три прислонилась к стене и, продолжила рассказ. – Дом в два этажа. На первом живут слуги и располагается кухня. Слуг двое или трое. На втором этаже, – задумчиво потерла подбородок, – видимо, три комнаты. Во всех окнах второго этажа темно. Наш Кривой, видимо, спит в одной из них. Необходимо выяснить, в какой.

- Ага, – в тон рассуждений Трици кивнул Лаи.

- И как мы выясним, в какой именно? – спросил Совенок.

- Может быть, просто постучаться и спросить хозяина? Поговорим с ним, заплатим, если что.

Трица покачала головой:

- Нет, Лаи, не тот это человек. Раз сразу Совенку говорить не захотел, значит, дело нечисто. И скажет он только если хорошенько тряхнуть.

- И что же ты предлагаешь?

- Я же сказала - тряхнуть! Слушайте план.

Когда в славном городе Тарабоне потемнело до той степени, что одни относительно добропорядочные жители легли спать, а другие относительно добропорядочные жители вышли на свою ночную работу, в дверь дома купца Кривошина громко постучали.

Старый дворецкий с вечно заложенным носом и седеющими висками заворчал в своей постели. Встал, надел тапочки. Прямо на ночную рубашку накинул мятый камзол и, взяв подсвечник, пошлепал к входной двери. По дороге он кое-как зажег пару свечей на подсвечнике.

- Кто там? – недовольно спросил он, не открывая засов.

- Я к лоу Кривошину по поводу покупки дома, – раздался бодрый мужской голос из-за двери.

«Лоу!» – усмехнулся про себя дворецкий. «Вот так, послушаешь, какими словечками пользуется человек, и сразу ясно – деревенщина. Только в деревнях говорят еще на старый лад».

- Убирайся! Ночь на дворе, господин Кривошин уже спит. Приходи утром!

- Открывай, недостойный! – по двери заколотили кулаки. – У меня дело, не требующее отлагательств. Кривошин велел сообщать ему в любое время суток!

- Ничего не знаю! – старый дворецкий очень обиделся на унизительное для человека его положения обращение. – Меня не предупреждали. Убирайся!

- Открывай, говорю! – теперь уже колотили ногами.

На втором этаже заскрипела кровать, потом раздались шаркающие шаги. Полноватый человек с лысиной, которая была отчаянно прикрыта жалкими остатками волос, спустился с лестницы. На нем была ночная рубашка, а в руке держал зажженную свечу.

- Что случилось? – раздраженно спросил Кривошин, щурясь со сна. – Кто там ломится?

- Говорит, к вам по срочному делу, – ссутулившись, поклонился дворецкий. – Говорит, назначено.

- Ну, так открывай, дурья твоя башка, – Кривошин зевнул, чуть не потушив свечу.

Защелкали засовы, загремели цепи, и вскоре на пороге они увидели улыбающуюся своей пустотой ночную улицу.

- Ну, как? – запыхавшись, Лаи вбежал в переулок, где уже стоял Совенок с лошадьми.

- Порядок, – кивнул Совенок. – Лоу Трицитиана видела, в каком окне второго этажа зажглась свеча.

Конечно, дворецкий был не виноват, но Кривошин все равно как следует его отругал, перед тем, как вернуться в постель. Купец пошире распахнул окно, чтобы ночная свежесть скорее помогла уснуть, и улегся. И когда уже цепкие пальчики ночного сновидения стали утаскивать Кривошина в грезы, его неожиданно разбудила странная тяжесть на животе. Купец открыл глаза и хотел поднять голову, но что-то холодное уперлось ему в шею, не давая это сделать.

- Закричишь или дернешься – распорю глотку, – нежно сказал тихий женский голос.

Сон как рукой сняло, и купец, наконец, понял, что на нем верхом сидит женщина, держа у его горла нож. Куцый свет луны выхватывал из темноты копну немного растрепанных рыжих волос на голове незнакомки.

- Да ты знаешь, кто я такой?! – громким шепотом возмутился Кривошин. – Да тебя…

- Заткнись, ублюдок, – совершенно спокойно ответила девушка, но чуть сильнее надавила на кинжал. По шее купца заструилась тоненькая струйка крови. – Мне не нужны твои деньги. Мне нужна информация.

- Ты ничего от меня не узнаешь, тварь! А если убьешь меня, то завтра тебя найдут и сделают с тобой такое…

- Я не убью тебя, но затолкаю в рот простыню, привяжу к кровати и изуродую так, что больше деньги тебе в жизни не понадобятся, – незнакомка склонилась к самому лицу Кривошина, и тот увидел, как в темноте блестят бледно-голубые, холодные, как сама смерть, глаза девушки. В глазах не было ни жалости, ни сомнения. Купец вспотел, но по спине бежал леденящий озноб. Еще чуть-чуть, и его самообладанию, как и сухости простыней под ним, придет конец.

- Что ты хочешь? – хрипло выдавил из себя он.

Девушка отодвинула от него свое лицо:

- Вчера к тебе приходил парень. Спрашивал про семью, которая хотела купить дом с месяц назад.

Кривошин открыл было рот, но девушка схватила его за волосы и как следует встряхнула:

- И не вздумай опять это отрицать – отрежу уши, – все тем же спокойным и почти ласковым голосом пригрозила она. – А если расскажешь столько, что меня это удовлетворит – поживешь еще здоровеньким.

- Никогда бы не подумал, что у каких-то деревенщин может быть столько настырных друзей, – зло процедил купец.

Холодная сталь еще сильнее надавила на горло, и Кривошин поспешил во всем признаться и все рассказать.

По темным улицам, по ночному Тарабону, под яркими звездами на черном, как смоль, небе, выбивая из мостовой копытами искры, галопом неслись три всадника. Впереди скакал небольшой, но резвый и длинноногий жеребец. К его шее низко пригибалась высокая наездница, сжимая в руке копье с замотанным в тряпицу наконечником. Ее яркие рыжие волосы развивались от встречного ветра в бешеной скачке.

Чуть позади скакал крупный боевой жеребец, неся на себе юношу в зеленой рубахе. А рядом, чуть отставая, конь с восседающим на нем другим юношей – в драной одежде и синяком под глазом. Четвертого коня они оставили в одной из конюшен недорогой гостиницы.

Случайные прохожие отбегали с пути. Стражники не обращали внимания. В такое время по улицам галопом могут носиться великие идиоты, великие герои или молодые подвыпившие дворяне. Ни с первыми, ни со вторыми, ни тем более с третьими ночная стража Тарабона никаких дел иметь не хотела. Потому что более всего дорожила жизнями. Своими жизнями.

- Что? Что он тебе сказал? – пытаясь перекричать грохот копыт о мостовую, спрашивал Совенок.

- Некогда! – орала в ответ Трица. – Мы должны быть на месте раньше, чем туда дойдет весть о том, что Кривой мне все рассказал.