Глава 16. Бессилие

...Огромные пальцы рванулись навстречу летящему Зверодактилю. Здание вздрогнуло и просело в руках титана, разрыдавшись осколками и осыпав нижнюю свою часть на сухую землю.

Оглушенный грохотом и треском, Зверодактиль метнулся в сторону. Он почти сумел увернуться от покрытых слизью пальцев титана, когда один из них все же задел его. Самым кончиком, прежде чем исполинская ладонь вернулась на место, удерживая пытающееся разрушиться без опоры здание.

Удар пришелся на бок, отбросил крылатого монстра в сторону. Зверодактиль услышал, как вскрикнул-всхлипнул Джонни, испуганно гавкнул Мелкий, скользя когтями по чешуйчатой спине.

Небо с землей плясали и кувыркались. Зверодактиль забил обожженными крыльями, пытаясь выровнять свой полет. Мальчик, дитя многих миров, странно обмяк на крылатой спине, по загривку текла теплая кровь. Монстр, волнуясь, отчаянным рывком смог выправиться и закрутил головой, пытаясь понять, что случилось с ребенком и вторым, мохнатым пассажиром.

Крылья болели, слизь, защищавшая кожу титана, впивалась в перепонки, пытаясь их проесть, прогрызть, не позволить лететь. От боли в голове Зверодактиля начали путаться мысли, перекатываясь в ней, царапая изнутри и влажно потрескивая, как ломающиеся кости.

Как больно крыльям! И спина ноет все сильнее, это все те двое — тяжелые, бескрылые и жалкие, давят на загривок, оглушительно и сладко пахнут кровью. Скинуть бы их, может, научатся летать по пути к земле? А пока они будут учиться, можно будет спикировать на их друзей, рвать обоих когтями, пока не перестанут кричать и сопротивляться...

А если старший Зверодактиль попробует помешать — и с ним разделаться, чтобы не влезал больше не в свое дело, жалкий крылатый недо-раб!..

Вдруг загривок прошила новая боль, резкая, отрезвляющая. Это Мелкий вонзил клыки в Зверодактиля, чтобы прогнать завладевшее им наваждение. Монстр замотал головой, распахнул глаза и поставил дыбом гребень, оскалившись.

Все обман!

Теперь крылатый зверь наконец-то увидел настоящего врага — темную, маслянистую дымку, вкрадчиво тянущуюся откуда-то из глубины здания, лентами повисшую в воздухе, обвив тело, лапы и душу Зверодактиля.

Отчаянно и гортанно закричав, он забил крыльями сильнее, мотая головой и вырываясь из дымных объятий, полосую темную пелену когтями, поднимаясь наверх, в небо, далеко, чтобы затем...

Спикировать вниз и пробить угрожающе сгустившуюся дымку, всем телом почувствовать отраву в каждой ее частичке. И ощутить ярость врага, когда тот понял, что не успевает остановить падение Зверодактиля — между пальцами титана, к яркому огоньку и неведомой тайне.

Налетев на торчащую балку, крылатый монстр почувствовал, как с него безвольно соскальзывает мальчик — дитя двух миров. Но сознание уже покинуло Зверодактиля.

От него больше ничего не зависело.

***

...Когда Зверодактиля окутал черный туман, Мэтт мог только смотреть на это с холма, сжимая бесполезный сейчас пистолет. Боец сидел на земле, ноги его уже не держали. Иначе побежал бы к зданию в порыве спасти, помочь хоть чем-нибудь — а ведь нечем...

Такой же беспомощный сейчас Томас глухо рычал рядом, почти лишившись человеческого облика, выпустив когти, словно силой мысли пытался переместиться на сотни метров, тоже вступить в бой.

В какой-то момент Зверодактиль опомнился, метнулся в сторону, яростно крича и пытаясь ударить странный туман когтями. А потом взмыл вверх, уворачиваясь от дымных щупалец, и камнем упал между пальцев титана, туда, куда должен был доставить Джонни и Мелкого.

А потом наступила тишина. Лишь черный дым, повисший в воздухе, низко и недовольно гудел, просачиваясь обратно в здание, прощально сыплющее бетонной крошкой вслед обрушившимся нижним этажам.

Только теперь Мэтт смог медленно разжать стиснутые кулаки, только теперь вспомнил, как дышать. «Боже мой, Джонни! Мелкий! Вы живы?!»

Томас зажмурился и тихо зашипел, не находя слов, чтобы выразить свои чувства. Вдруг он понял, что от волнения вцепился в плечо Мэтта, и выпущенные когти давно обагрились человеческой кровью.

Но боец этого даже не почувствовал.

От этой мысли подростку стало совсем плохо. Джонни где-то там, наверняка раненый, может, даже мертвый. А Мэтт тоже умирает, пусть сам этого еще не осознает. И Томас ничего, ничего не может с этим поделать!

Томас почувствовал, как к глазам подступают слезы, и тихо сполз на горячую землю рядом с бойцом, уткнувшись лбом в рукав его грязной, изодранной куртки. Спросил глухо:

— Мы можем им чем-то помочь сейчас?

Мэтт покачал головой, голос его звучал устало, озвучивая невеселые мысли:

— Нет, мы не сможем взобраться туда, в здании полно существ. Да и первых этажей уже нет. Оставшийся Зверодактиль нас не понесет — даже слушать не станет, мы же не Джонни. Если малыш вместе с Мелким выжил после той схватки в небе, то сейчас очень близок к цели. Я буду верить, что он выжил, а ты?

Пьющий Плоть, уткнувшийся лбом в пыльный кожаный рукав, молча кивнул и прижался к бойцу еще крепче. Впервые со смерти родителей Томас чувствовал себя таким бессильным.

И снова можно только ждать. Пока уйдет Пожиратель, не дающий сбежать из дома, ставшего ловушкой, где все пахло кровью родителей, а по ночам бродило эхо их предсмертных криков.

Пока Джонни вернется верхом на Зверодактиле, с радостной улыбкой на лице. «Томас, опять ты беспокоишься по пустякам». «Поехали домой, я нашел противоядие для Мэтта!» «Врага больше нет, мы свободны, больше не нужно сражаться!»

«Не бойся, теперь все будет хорошо».

Мэтт вздрогнул, когда услышал еле слышный скулеж. Так Мелкий жаловался хозяину, когда стекло от разбитых окон на улице застревало в собачьей лапе.

Томас скулил и плакал от собственной беспомощности, а призрак Джонни шептал ему слова утешения.

***

Старший Зверодактиль парил в потоках воздуха, поднимающихся от раскаленной земли. Он в очередной раз облетел здание, пытаясь заглянуть туда, куда влетел его отважный птенец. Но нет, пальцы титана сомкнулись над верхними этажами, закрыв собою и таинственный огонек, и дорогу крылатому зверю, так хотевшему помочь своему ребенку.

Но тот хотя бы остался жив, крылья откликались на его боль, а в голову медленно просачивались чужие воспоминания. Тот напавший туман, он был похож на то, что Зверодактили уже видели однажды, когда пытались улететь из города.

В какой-то момент они почувствовали, что темный бог набирает силу, что вот-вот начнет громить все вокруг, не жалея ни здания, ни гнезда на их крышах. Тогда Зверодактили попробовали покинуть город, найти себе новое место, где можно будет наконец-то научить птенца древним песням. Но там, где кончались дома, начинался черный, непроглядный туман, думающий какие-то свои, плохие мысли. Зверодактили побоялись влетать в него, зная, что могут выбраться наружу уже совсем другими...

Так значит, тот туман пришел отсюда? Тут поселился его создатель? Тогда ему не повезло — у птенца который день режутся зубы. Вот и почешет их о туманного врага, поможет ребенку многих миров сделать то, ради чего он был создан Пастырем.

Да и Пастырь не оставит своего подопечного без присмотра...

Зверодактиль хрипло каркнул и вновь облетел вокруг здания, у самой земли, чтобы его угрожающий полет был видел мелким тварям в их укрытии. Чтобы не смели вылезать те, кто не умеет охотиться с честью — только нападать исподтишка, впиваться ядовитыми зубами, воровать чужие яйца из любовно построенных гнезд!..

Стоп, а это еще что? Зверодактиль неловко окончил свой величественный полет, сделал два длинных прыжка по земле, растопырив пальцы лап. Встал, опираясь на сгибы крыльев и шумно принюхиваясь.

Плохо. Очень плохо. Тех, кто приближается из здания, не отпугнуть красивым полетом и грозными криками. Их не обратить в бегство, не сбить прицельным ударом лапы.

Зверодактиль тихо заклокотал, изогнув шею и недовольно прищурившись.

***

— Что там такое? — спросил Томас у бойца, доставшего из сумки бинокль и наблюдавшего за странным поведением Зверодактиля.

Мэтт промолчал, покусывая губу, перевел бинокль на вход в здание, где за обломками мелькали какие-то тени. Вот одна из них шагнула на свет...

Боец тихо выругался и посмотрел на Томаса:

— Пожиратели. — Пьющий Плоть ахнул и попытался что-то сказать, но боец все равно закончил: — Не меньше пяти штук. Все идут сюда.

— Черт, — Томас часто заморгал, запустив руки в кудрявую шевелюру. Болезненно оскалился. — Вот черт! И что нам делать?

— А что делает Пьющий Плоть, когда встречается с Пожирателями? — спросил Мэтт, уже зная ответ.

— Если он один? Убегает.

Они помолчали, напряженно думая. Мэтт нервно проверил, заряжен ли пистолет, Томас задумчиво выпустил когти. Потом резко их втянул и прищелкнул пальцами:

— Слушай, но ведь если они идут за пищей... они почти сразу найдут кучу вкусной еды! — Томас поймал на себе удивленный взгляд и улыбнулся: — Падальщики! Их трупы все еще там, мы же их столько поубивали. А Пожиратели не проходят мимо еды. Они до нас просто не дойдут!

Мэтт задумчиво хмыкнул и снова нацелил бинокль на приближающихся врагов. Пальцы бойца чутко, как у слепца, скользили по лежащему на коленях пистолету. Его тяжесть беспричинно успокаивала, как будто жалкие пули могут что-то сделать против бронированных Пожирателей.

Томас смотрел, как Зверодактиль вновь поднимается в воздух и парит над шестью Пожирателями, нарезая круги в ночном небе. Серые крылья его мерно хлопали, словно отсчитывая отведенное друзьям время.

***

Окровавленные губы еле заметно дрогнули.

«Томас...»

Джонни открыл глаза, и мир закружился вокруг него, как атакующий Карла, то отступая и прячась в темноте, то бросаясь вперед, показав гнилые зубы в жадном оскале.

Стена. Стена, дырка в ней. Балка в ржавых лохмотьях, от взгляда смущенно гнется, уходит в сторону. Потолок похож на рыхлый творог, крошится, сыплется. То надвигается к самому лицу, то убегает выше неба, к звездам и Зверодактилям, среди них живущим...

Как больно всему телу, каждой клеточке. Только ногам не больно — их будто бы и нет. Ну и пускай. Зато сердце молотом бьет в виски, и дышать почему-то так трудно, словно сидит кто-то на груди, давит...

Нет, не на груди. Вон там, чуть в стороне. Сидит.

Джонни повернул туда глазные яблоки, увидел. Падальщик, совсем близко, ближе танцующего потолка. Бледный, сутулый, с маленькой, словно обкусанной головой на длинной шее. Оскаливший зубы, облизывающийся часто-часто.

«Ну конечно, — рассудил Джонни сквозь боль, — я весь в крови, так вкусно пахну. Странно, почему он до сих пор не напал?»

Словно услышав его мысли, падальщик сделал робкий шажок. Тут же с другой стороны Джонни донесся угрожающий клекот, и мелкий хищник порскнул в сторону, нырнув в большую дыру в полу. Совсем рядом с мальчиком недовольно шуршало, скребло когтями и пахло сильным зверем.

«Зверодактиль, ты?»

Стиснув зубы, Джонни попытался перевернуться на бок и закричал, совершив слишком резкое движение. Опираясь на дрожащую руку, поскуливая от боли, мальчик смог приподняться и, переждав дрожащую темноту в глазах, присмотреться.

Крошащиеся бетонные плиты наползали друг на друга, пытаясь выяснить, кто здесь пол, а кто — стена, щерились металлической сеткой по краям, устало сочились песком. На одной из них и лежал сейчас Джонни, изломанный и беспомощный. На другой сидел, нахохлившись, Зверодактиль, раскинув в стороны изорванные, окровавленные крылья.

Дальше провал, ведущий к нижним этажам — туда ускользнул падальщик, там кто-то еще шуршит и многоголосо повизгивает, но пока не поднимается. Боится Зверодактиля.

И все это — в теплом желтом свете, льющемся из двери в самой дальней стене. И как она еще устояла, не перекосилась, не рухнула? Но нет, стоит. И дверь едва прикрыта, а за нею — неведомая цель, к которой Джонни и его друзья с таким трудом двигались.

Она так близко! Но ноги не слушаются, а ползти так долго и больно... Джонни тихо застонал и опустил голову на шершавую, холодную бетонную плиту.

Он сдался. Так устал...

Теплая шерсть вдруг коснулась руки. Джонни снова открыл глаза и увидел Мелкого, израненного, измученного. Он поджимал переднюю лапу, а часть шкуры спеклась в сплошной кровавый ожог. Один собачий глаз слезился и не открывался, а второй с беспокойством смотрел на Джонни. «Что, маленький хозяин, и тебе досталось?»

Мальчик слабо улыбнулся и провел рукой по уцелевшему участку собачьей шкуры:

— Я рад, что ты жив, дружище, — Джонни прикрыл глаза и почувствовал, как Мелкий ложится рядом, прижавшись теплым боком, влажным от крови.

Мальчишке разом стало легче. Как будто он снова оказался дома, где Аннет бренчит посудой на кухне, а Мэтт в сотый раз чистит свой любимый пистолет. Джонни читает, устроившись на диване, Мелкий лежит у него в ногах, сонно глядя, как перелистываются страницы книги. Пес дышит ровно и тихо, а в глазах его столько странной мудрости...

Джонни ахнул и резко сел, поняв, что больше не чувствует боли. И ноги снова слушаются! Мальчик испуганно посмотрел на Мелкого, чьи раны тоже затягивались.

Пес словно и не обращал на это внимания, глядя на маленького хозяина с интересом и заботой. И все той же мудростью в серьезных карих глазах...

— Я все понял, — шепнул Джонни. — Никакая ты не собака.

— Верно, — сказал Мелкий.