Л.Г. Антипенко, М.И. Гарасько

Сталинский переворот в марксизме

Сталин говорил тихо,

но слышал его весь мир

М. Джилас

Отдавая дань памяти И.В. Ста­лина в скорбные мартовские дни 1953 года, югославская газета «Борба» писала: «Мало кому уда­валось противостоять диктату и авторитету Сталина. Сталин похо­ронил ленинизм в 1930-х годах, марксизм – ещё раньше. Но тем не менее Югославия, выстояв в по­лемике и конфронтации со Стали­ным, считает его великой истори­ческой личностью, оказавшей су­щественное влияние на политиче­ское развитие не только СССР, но и всего мира». «Борба» воздержи­вается от оценки сталинских дея­ний в отношении марксизма-лени­низма, а вот в наши дни либе­рально-демократическая общест­венность, солидаризируясь с Троц­ким, квалифицирует сталинскую «измену марксизму-ленинизму» как своего рода политическое преступ­ление. При этом тщательно замал­чивается вопрос о том, когда именно такая «измена» произошла и в чём конкретно она состояла. Недавно нам удалось познако­миться с рядом документов, рас­крывающих подлинный политиче­ский и духовный облик личности вождя – личности полностью сформировавшейся, как теперь выясняется, уже в 28-29-летнем возрасте. Речь идёт о статьях Ста­лина, опубликованных им в 1906–1907 годах в двух закавказских га­зетах «Ахали цховреба» («Но­вая жизнь») и «Ахали дроеба» («Новое время»). (Текст статей приводится в кн.: Л. Берия. К вопросу об истории большеви­стских организаций в Закавка­зье. М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1936).

Программу построения новой жизни, провозглашённую в этих статьях, Сталин называл, ко­нечно, марксистской, но её фи­лософские основы не только не совпадали с марксистскими, но в главных, коренных вопросах были прямо противоположны им. Как выяснилось впоследст­вии, Сталин неуклонно вопло­щал в жизнь те государственно-политические установки, кото­рые следовали из философских оснований его программы, хотя всю политику проводил не иначе, как под знаменем мар­ксизма.

В статьях двух закавказских газет разбираются следующие вопросы: 1) о реформизме; 2) об анархизме; 3) о связи между марксистской философией и научным коммунизмом; 4) о диалектическом методе; 5) о противоречии между формой и содержанием в процессе диа­лектического развития; 6) о ма­териалистической теории; 7) о классовой борьбе и неизбежно­сти пролетарской революции; 8) о диктатуре пролетариата, о его классовой борьбе и основах тактики пролетарской партии в социалистической революции; 9) о классовых организациях и необходимости пролетарской партии; 10) о строительстве пролетарской партии.

Как видим, Сталин, наряду с чисто тактическими партийными вопросами, ставил и вопросы стратегические, давая на них свои собственные ответы. В вышеприведённом перечне стратегические вопросы сфор­мулированы в пунктах 3–5. Цен­тральное место среди них за­нимает п.6. Стоит внимательно присмотреться к тому, как его трактует автор. Что такое ма­териалистическая теория? – спрашивает он. Она начинается с констатации того факта, что всё меняется на свете, всё дви­жется в мире. Но главный во­прос состоит в том, «как проис­ходит это изменение и в каком виде совершается это движе­ние». На этот главный вопрос отвечают по-разному. «Некоторые говорят, что природе и её развитию предшествовала мировая идея, ко­торая легла в основу этого разви­тия, так что ход явлений природы оказывается пустой формой разви­тия идей. Этих людей называют идеалистами, которые впоследст­вии разделились на несколько на­правлений. Некоторые же говорят, что в мире изначально существуют две противоположные друг другу силы – идея и материя, что в соот­ветствии с этим явления делятся на два ряда – идеальный и мате­риальный, между которыми проис­ходит постоянная борьба: так, что развитие явлений природы, оказы­вается, представляет из себя по­стоянную борьбу между матери­альными и идеальными явле­ниями. Этих называют дуалистами, которые подобно идеалистам де­лятся на различные направления» (Ахали цховреба, 1906, №7). От­вергая то и другое, автор излагает своё мировоззренческое кредо. Излагает под знаком «материали­стической теории Маркса» с прин­ципиальными отличиями от неё.

Материалистическая теория Маркса в корне отрицает как дуа­лизм, так и идеализм. Нечего гово­рить (т.е. само собой понятно.– Л.А.), что в мире существуют иде­альные и материальные явления, но это вовсе не означает того, что они будто бы отрицают друг друга. Наоборот, идеальные и матери­альные явления суть две различ­ные формы одного и того же явле­ния, они вместе существуют и вме­сте развиваются, между ними су­ществует тесная связь. Стало быть, у нас нет никакого основания думать, что они друг друга отри­цают. Таким образом, так назы­ваемый идеализм рушится (Ахали цховреба).

Сказанное поясняется следую­щими двумя утверждениями:

1) «Единая природа, выраженная в двух различных формах, идеаль­ной и материальной, – вот как надо смотреть на развитие природы»;

2) «Единая и неделимая жизнь, выраженная в двух различных формах – в идеальной и матери­альной, вот как нужно нам смот­реть на развитие жизни».

Утверждений подобного рода ни у Маркса, ни у Ленина мы не най­дём. Ни один из них не согласился бы с высказыванием, что, скажем, в природе могут сосуществовать и одновременно сосуществуют иде­альное и материальное. Хорошо известно высказывание Маркса о том, что идеальное есть не что иное, как материальное, переса­женное в человеческую голову и переработанное в ней.

Спор Сталина с Марксом не яв­ляется, однако, чисто теоретиче­ским. Он обретал практические следствия с того момента, когда сталинский анализ марксизма до­ходил до анализа отношения ме­жду формой и содержанием при­менительно к политэкономии, т.е. связи между производственными отношениями (аналог идеального) и производительными силами (аналог материального). Здесь Сталин делает один из важнейших выводов, ставших краеугольным камнем сталинской политэкономии и социально-экономической прак­тики. Суть дела состоит в следую­щем. Марксистский закон соци­ально-экономического развития определяется необходимостью приводить форму в соответствие с содержанием, которая в ходе исто­рического развития перестаёт от­вечать содержанию. Сталин с этим вполне согласен. Но Маркс при­даёт тому содержанию, под кото­рым он понимает производитель­ные силы, безусловное, абсолют­ное значение. Производственные отношения, квалифицируемые как форма, всегда стоят позади произ­водительных сил, плетутся в хво­сте. Данная форма не может быть ведущей.

Сталин же формулирует этот марксистский тезис в условном виде, т.е. ставит в зависимость от того, что, когда и при каких кон­кретно условиях приходится назы­вать формой, а что – содержанием. «Если, – пишет он, – материальную сторону, если внешние условия, если бытие и т.п. мы назовём со­держанием, тогда идеальную сто­рону, сознание и т.п. явления мы должны назвать формой. От­сюда в процессе развития содер­жание предшествует форме, форма отстаёт от содержания. То же можно сказать и про общест­венную жизнь» (там же).

Но далее самым естественным образом напрашивается другой вывод: если идеальную сторону мы назовём содержанием, а мате­риальную формой, имея к тому действительные основания, то всё предстанет в обратном порядке: придётся ликвидировать отстава­ние материальной стороны дела от идеальной. Такой поворот сталин­ской мысли находит подтвержде­ние в его дальнейших конкретных делах. Речь идёт о поставленной им задаче «построения со­циализма в одной отдельно взятой стране». А действи­тельные к тому основания он усмотрел в той реальной жиз­ненной ситуации, которая вы­явилась в послереволюцион­ной России в ходе восстанов­ления народного хозяйства и последующего мирного строи­тель-ства.

Было бы неправильно, од­нако, исходя из вышеизло­женного, называть Сталина антимарксистом. При сущест­венном различии точек зрения Маркса и Сталина на ход об­щественного развития, они полностью согласуются в при­знании того факта, что при ка­питализме «общественный характер производства не со­ответствует частному харак­теру присвоения продуктов производства»; на этой почве, как утверждает Сталин в своих фундаментальных статьях, происходит и нынеш­ний социальный конфликт (Ахали цховреба, 1906, №7).

Действительно, социальное разделение труда по разным направлениям трудовой дея­тельности придаёт труду об­щественный характер уже хотя бы потому, что ему со­путствует социальный обмен его продуктами. Однако част­ный характер присвоения продуктов производства при­водит к дисбалансу, наруше­нию равновесия в экономиче­ской жизни общества. И этот дисбаланс можно представить как несоответствие формы (производственные отноше­ния) содержанию (производи­тельные силы), полученное в результате отставания, в про­цессе развития, производст­венных отношений от произ­водительных сил.

Но Сталин показал, что пе­чать отсталости может лежать на производительных силах, и их-то и надо в таком случае подтягивать до того уровня, который задаётся новой фор­мой. Для этого ему пришлось расширить понятие формы, включить в неё не только про­изводственные отношения, но ряд духовных факторов, к числу которых относится, на­пример, историческое созна­ние людей. Но это уже совсем не по Марксу, ибо, по мнению Маркса, «экономическое раз­витие является материальной ос­новой общественной жизни, её со­держанием, а юридиче­ски-полити­ческое и религи­озно-философское развитие «идеологической фор­мой» этого содержания – её «над­стройкой»,– поэтому Маркс гово­рит: «С изменением эко­номической основы рано или поздно изменя­ется и её над­стройка»».

Сталин нанёс решающий удар по ортодоксальным марксистам, когда потребовал от них дать ответ на простой вопрос. Им предстояло от­ветить, к чему относится общест­венный язык: к экономическому ба­зису или к его «надстройке»? В ра­боте «Относительно марксизма в языкознании. К некоторым вопро­сам языкознания» (М.: Правда, 1950) Сталин, критикуя «крикли­вого марксиста» Н.Я. Марра, пи­сал: «Н.Я. Марр внёс в языкозна­ние неправильную, немарксист­скую формулу насчёт языка, как надстройки, и запутал языкозна­ние. Невозможно на базе непра­вильной формулы развивать со­ветское языкознание» (с.31). И да­лее: «Н.Я. Марр внёс в языкозна­ние другую, тоже неправильную и немарксистскую формулу насчёт «классовости» языка и запутал языкознание» (там же).

Язык, как видим, никак не отне­сёшь к надстройке. Но значит ли это, что его следует отнести к эко­номическому базису? А может быть, он является одним из необ­ходимых элементов производи­тельных сил? Сталин фактически даёт положительный ответ на дан­ный вопрос, когда утверждает: «Его (т.е. язык.– Л.А.) нельзя также причислить к разряду «промежу­точных» явлений между базисом и надстройкой, так как таких «проме­жуточных» явлений не сущест­вует» (там же, с.34). Как видно, язык, так же как и мысль, которую он выражает, является неотъем­лемым фактором производитель­ных сил. Ибо как иначе могли бы функционировать производитель­ные силы, будучи лишены осмыс­ленной организации? Как вообще можно себе представить то, что входит в понятие производитель­ных сил, если главный фактор производительных сил – людскую рабочую силу – лишить мысли? Или творческая мысль инженера не должна входить в понятие про­изводительных сил? Эти риториче­ские вопросы неизбежно встают перед нами в результате знаком­ства со сталинским анализом язы­кознания.

Попутно отметим следующее. Превратив язык в «надстройку», сделав его «классовым», они (троцкисты) хотели лишить нас ис­торического сознания, отнять исто­рическую память. Сталин своевре­менно поставил преграду на пути этих зловещих замыслов. Язык, указывал он, относится к числу общественных явлений, дейст­вующих за всё время существова­ния общества. Он рождается и развивается с рождением и разви­тием общества. Он умирает со смертью общества. «Поэтому язык и законы его развития можно по­нять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества, с историей на­рода, которому принадлежит изу­чаемый язык и который является творцом и носителем этого языка» (там же, с.20–21).

Но вернёмся к стержневой линии нашей темы. Выше мы цитировали Сталина по его статье «Анархизм или социализм». В ней он очерчи­вает дорогу к социализму так, как он её понимает. Сознание и бытие, идея и материя, форма и содержа­ние – это, по автору, те аспекты всякого явления, в том числе и со­циального, те его стороны, те «ры­чаги», за которые можно ухва­титься, чтобы ускорить развитие явления, направить развитие в нужную сторону. При этом он до­водит до полного понимания тот момент, что конфликт существует или возникает обычно не между идеей и материей, не между со­держанием и формой, «а между старой формой и новым содержа­нием, которое ищет новой формы и стремится к ней» (цит. по с.65 вы­шеупомянутой книги Л. Берия).

В центре послереволюционных разногласий, возникших между Сталиным и троцкистами по во­просу построения социализма в России, оказался именно вопрос о том, что в конкретных российских условиях считать формой, а что – содержанием. Сталин делал упор на духовные ресурсы русской ци­вилизации. В них он видел предпо­сылку построения социализма в России. Троцкий рассматривал Россию с произошедшей в ней ре­волюцией всего лишь в качестве кучи хвороста «для разжигания ми­рового пожара», т.е. пожара миро­вой революции.

Что касается позиции Ленина в этом вопросе, то историки оцени­вают её по-разному… мы должны согласиться, что между Лениным и Сталиным в годы образования Со­ветского Союза выявились серьёз­ные противоречия в отношении взглядов на национальную струк­туру создаваемого государства.

План Сталина предусматривал автономизацию республик буду­щего СССР без права самопроиз­вольного выхода их из Российского государства; главным пунктом в планах Ленина было как раз наде­ление их этим правом. Ибо для него, как справедливо отмечает Костырченко, «создание СССР было началом реализации гранди­озного проекта под названием «Всемирная федеративная рес­публика Советов», о которой он заявил ещё в марте 1919 года (Ле­нин В.И. Полн. собр. соч., т.37, с.520). В этих вопросах, как видно, Ленин был гораздо ближе к Троц­кому, нежели к «русскому шовини­сту» Сталину…

Нет необходимости здесь лиш­ний раз напоминать о том, что при развале Советского Союза недруги нашего государства не преминули воспользоваться юридическим ка­зусом с этим самым «правом вы­хода», который троцкисты всё-таки, несмотря на противостояние Ста­лина, 1922 году внедрили в текст Конституции СССР.

---------------------------------------------

= наша почта =