Концепция «идеальных типов» М.Вебера

Проблема метода заботила многих теоретиков культуры. Немецкий ученый—один из крупнейших социологов XX века — Макс Вебер (1864-1920) внес особенно существенный вклад в разработку культурологического метода.

В отношении метода исследования Вебер не усматривал принципиальной разницы между естественными и общественными науками. И там, и здесь присутствуют наблюдение и сравнение, индукция и дедукция, логика и интуиция. И история, и естествознание устанавливают причинно-следственные, необходимые связи, но ни в мире природы, ни в обществе высшие формы логически не выводятся из низших. И естествознание, и история используют обобщенные модели, схемы исследуемого предмета, в которых случайное и малозначимое — отсекается.

Все науки должны быть свободны от оценки, вкусы и пристрастия ученого не должны влиять на ход рассуждений и выводы. Однако культуролог отличается от естествоиспытателя характером своего познавательного интереса. Он не просто любознательный человек. Он представитель своей эпохи, живущий ее проблемами, ее заботами. В культурологии не обойтись без «отнесения к ценности». Эта научная процедура необходима, если мы хотим как-то упорядочить исследуемую нами область культуры, понять взаимодействие социальных учреждений, иерархию статусов и положений людей и многое другое.

Жизнь, по мнению Вебера, аморфна, хаотична, обусловлена разно-порядковыми — биологическими, экономическими, психологическими, идейными факторами, между которыми не может быть полного соответствия. Идеи и нормы существуют в человеческом уме. Между различными умами не бывает полной согласованности. Реальная ткань общественной жизни состоит из человеческих действий, которые приобретают значимость, когда в них есть осознание ценности, смысла поступка.

Конечно, и стихийные явления, скажем, землетрясения и экономические кризисы, могут влиять на развитие культуры, но не иначе, как будучи отраженными в умах людей, придав новую ориентацию их деятельным установкам. Общественная жизнь есть, по Веберу, сознательная, ценностно-ориентированная деятельность. Общественную жизнь нельзя представлять себе и как «равно­действующую» индивидуальных воль, сознании, интересов.

М. Вебер происходил из состоятельной семьи. Еще в юности он приобрел вкус к политике, изучал юриспруденцию в Гейдельбергском университете, занимался политической экономией и экономической историей. Первые же работы о римской аграрной истории, в которых были намечены контуры эмпирической социологии, поставили его в ряд крупных ученых. Изначально Веберу был присущ широкий культурологический подход к общественным проблемам. Почти в каждой его работе анализ экономики и политики тесно увязывается с анализом семьи, быта, нравов, религии. С1884 года Вебер — профессор университета.

В 1898 году душевное расстройство заставляет его отказаться от преподавания, но он продолжает много писать, становится редактором журнала. По своей политической ориентации Вебер был либералом, критиковал консервативное юнкерство и защищал путь индустриализации страны. Вебер высоко ценил Маркса, приписывая ему и Ницше главную роль в формировании интеллектуальной атмосферы XX века. Однако он резко и справедливо критиковал утопизм марксистского учения. Да и сам принцип «материалистического понимания истории» он считал неверным: во многих случаях, как это он показал впоследствии на примере протестантизма, религия, а не экономика дает первоначальный импульс серии социальных изменений.

ценностных рамках. Но ни в одном обществе нормы и ценности не образуют целостной системы. Отношения между ними могут быть более или менее конфликтными, чем и обусловлен непреходящий драматизм жизни.

Общество, согласно Веберу, нельзя понять ни через объективное его описание, ни путем субъективного вчувствования. Методологическим инструментом социального познания служит построенный на основе широких наблюдений, исследовательского воображения идеальный тип — образ культуры, который как бы «накладывается» на изучаемую реальность.

Вебер считал, что, несмотря на заведомую утопичность мыслительных конструкций, образующих идеальные типы, они представляют собой важнейшие научные абстракции, делающие возможным изучение множества явлений культуры на количественной основе. Идеальный тип — это теоретическая конструкция, полученная в результате акцентирования, усиления, логического связывания феноменов, встречающихся в различные эпохи в разных культурах.

Концепция «идеального типа» складывается из следующих идей:

1. «Идеальный тип» не извлекается непосредственно из наблюдений Он строится как
теоретическая смысловая конструкция путем усиления, заострения, логического связывания элементов, встречающихся в разных обществах и в разные эпохи. Культуролог поступает так же, как писатель, который хочет создать характерный образ крестьянина, фабриканта или главаря банды, по крупицам собирая сведения об этих персонажах и «переплавляя» их в уме. Однако, если для писателя создание образа есть цель работы, то для культуролога это лишь конструирование орудия, которое затем будет применено для решения собственно исследовательских задач: объяснения, систематизации, понимания, прогнозирования, оценки.

2. Идеальные типы необходимы для построения гипотез. Например, В результате изучения европейского капитализма Нового времени, устанавливается следующий факт: наблюдается повышение экономической активности и работоспособности массы людей, готовность ограничить личное потребление ради расширения производства. Этот факт невозможно объяснить только устранением феодальной системы. Отнюдь не очевидно, что человек, освобожденный от феодальной зависимости, начнет трудиться по 10-12 часов в день ради увеличения капитала, а не предпочтет, заработав немного, заняться рыбной ловлей или обустройством быта.

3. Массовый тип производителя-накопителя появляется прежде всего в протестантских странах, которые начинают быстро богатеть, встают на путь индустриализации. Это происходит в Англии, Германии, Голландии, позже — в Северной Америке. В странах же, где господствует католическая церковь — Италии, Испании, Франции, Южной Америке — промышленное развитие идет значительно медленнее.

Чтобы подтвердить гипотезу о протестантском происхождении капитализма, Вебер строит идеальный тип личности. Религия для протестанта сводится к личной вере, к «чувству пребывания в руках божьих» и одновременно охватывает весь жизненно-практический опыт. Доктрина протестантизма акцентирует значение личных усилий, предлагает строгую программу самосовершенствования, на основе которой вырабатывается тип расчетливого хладнокровного человека, твердо идущего к цели. Цель эта связана, прежде всего, с трудом, которому придается религиозный смысл. Высокая оценка труда, упорства, систематичности, производительности имеет своей оборотной стороной осуждение праздности, расточительства, интеллектуальных и эмоциональных «излишеств», игр, развлечений.

В среде протестантов-бизнесменов складывается тип отношений, построенный на конкуренции, допускающий обогащение за счет другого, но требующий соблюдения жестких правил: обязательной уплаты долга в срок, умения держать слово, честного выполнения обязательств. Тип отношений предпринимателя-протестанта (кстати сказать, и в наши дни более 90% американских бизнесменов протестанты) есть исходная основа капитализма. Разумеется, не у всех протестантов важные для предпринимателя черты выражены одинаково ярко. Однако, представляя себе данный тип, мы получаем возможность объяснить важные «пружины» экономического роста, особенности складывающихся социальных структур, форм культуры, в том числе быта, досуга, семьи.

«Идеальные типы», согласно Веберу, заведомо «утопичны». Это лишь мыслительные конструкции, которые так же мало встречаются в действительности, как химически чистые вещества или абсолютно твердые материалы. Однако представления об абсолютной чистоте, твердости, упругости и т.п. являются очень важными естественнонаучными абстракциями, позволяющими на строгой количественной основе изучать множество явлений.

Вебер отмечает, что большинство используемых в социальной науке категорий фактически являются именно идеальными типами, а не моделями той или иной конкретно-исторической системы. Идеальными типами являются «экономический обмен», «капитализм», «феодализм», «город», «село», «церковь», «государство». Экономический обмен регулируется не только законом стоимости, но также политическими, моральными нормами, поэтому «чистого» экономического обмена не существует, как не существует абсолютного феодализма, капитализма, социализма.

Типология культур Вебера

Наиболее известны «идеальные типы» Вебера, построенные для объяснения господства и власти. Вебер различает три «чистых» типа господства. Во-первых, оно может быть обусловлено рациональными интересами повинующихся и самих представителей власти. Во-вторых, основываться на привычках, традициях. И, в-третьих, господство, может быть связано с эмоциональным принятием власти как атрибута личности, как господство индивидуальных воль, сознания, интересов. Действия людей протекают в нормативно-ценностных рамках. Но ни в одном обществе нормы и ценности не образуют целостной системы. Отношения между ними могут быть более или менее конфликтными, чем и обусловлен непреходящий драматизм жизни.

Первый, рациональный тип господства предполагает существование правового государства, в котором подчиняются не личности, не авторитету должностных лиц, а закону. Аппарат управления состоит из специально обученных чиновников, которые должны действовать беспристрастно, «невзирая на лица». Бюрократия — в смысле компетентного, эффективно и рационально действующего корпуса чиновников — является самым важным элементом рационального господства.

Описывая идеальный тип бюрократии, Вебер перечисляет такие его признаки, как подчинение служебному долгу, личную независимость, четкое место в служебной иерархии, определенную сферу компетенции и ответственности, работу на основе трудового соглашения, четко оговоренный размер жалованья, профессионализм, повышение по службе в соответствии с успехами и независимо от мнения начальства, невозможность использовать служебное положение в личных целях и т.п. Бюрократия есть воплощенный в социальной структуре принцип «рациональности», т.е. управления посредством знания.

Такой тип управления, имея основание в лице бюрократии, может проникать и в другие сферы жизни, лежащие вне политики и хозяйства, например в искусство или науку. Однако расширение власти бюрократии сверх определенных границ, проникновение ее в творческие и личные сферы жизни приводит к дегуманизации общества и оборачивается глубочайшей иррациональностью. Эта ситуация нашла яркое отображение во многих художественных произведениях XX в. («Мы» Е. Замятина, «1984» Дж. Оруэлла, «Замок» Ф. Кафки, «Приглашение на казнь» В. Набокова).

Идеальной бюрократии, что ясно осознавал Вебер, не было нигде и никогда. Бюрократы злоупотребляли служебным положением, брали взятки, занимались протекционизмом, не были достаточно ответственны и компетентны. Развитие бюрократии в обществах, где она стала мощной силой, обнаружило тенденции, не замеченные Вебером, ведущие к снижению уровня рациональности.

Знаменитый «принцип Питера», сформулированный английским публицистом, подчеркивал значение «некомпетентности» как идеального предела бюрократического развития. Человек продвигается по службе до тех пор, пока не станет «некомпетентным» в делах и затем начинает подбирать себе столь же некомпетентных помощников. Тем не менее, несмотря на все упреки и обвинения в адрес бюрократии, ее гражданский и нравственный уровень в странах с развитой правовой культурой довольно высок.

Второй тип господства Вебер называет традиционным. Он основан на вере в законность и святость существующих обычаев. Его чистый тип — патриархальная общность. Во главе ее стоит «господин», у которого есть «слуги», «подданные», «вассалы». Аппарат управления состоит из лично зависимых от него служащих. Личная верность господину, а не деловая компетентность служит основанием для назначения на должность и продвижения по иерархической лестнице. Иерархия при традиционном типе господства неустойчива.

Привилегии, даваемые любимцам, нарушают служебный порядок. «Временщики» могут иметь большую власть, чем высшие чиновники. Для традиционного господства характерен низкий уровень правосознания. Такой тип господства существовал в феодальных государствах Западной Европы, в Азии, Египте, России до 1917 г. Традиционный тип господства, по Веберу, может быть эффективным или неэффективным — в зависимости от условий и обстоятельств. Однако развитое индустриально-городское общество не может управляться по традиционному типу и должно перейти к рациональному.

Третий тип господства, на который Вебер обратил особое внимание, называется харизмати­ческим. Слово «харизма» в переводе с греческого означает «дар». Вебер понимает под «харизмой» некоторые врожденные или приобретенные ценой личных усилий качества личности, такие как пророческий дар, силу духа, красноречие, способность убеждать. Харизмой обладали великие полководцы (Александр Македонский, Навуходоносор, Цезарь, Тамерлан, Наполеон), герои, выдающиеся политики (Авраам Линкольн, Петр Великий, В.И. Ленин), основатели мировых религий (Будда, Иисус, Магомет).

Если традиционный тип господства опирается на признание святости обычая, на нечто давно установленное и непогрешимое, то харизматический культ есть вера в новое, чудесное и необычное. Харизматический лидер оказывает мощное воздействие на массы. Сила харизмы может перевешивать силу рациональности и традиции. Она ломает старую систему господства. Однако сам харизматический лидер черпает силы в смутных ожиданиях и надеждах широких масс, которые он интуитивно улавливает, в вере в его способности учеников и последователей. Так что его собственная вера в себя и свою миссию есть как бы сфокусированная в нем рассеянная вера масс. Эту веру харизматический лидер должен неустанно оживлять и поддерживать, совершая чудеса, великие и страшные дела.

Харизма, как и другие типы господства, не встречается в чистом виде. Комментируя эту оговорку Вебера, американский социолог Л. Козер пишет, что хотя власть Гитлера опиралась на его харизму, политическая система национал-социализма включала в себя существенные элементы рациональности и немецкие народные традиции. То же самое можно сказать и о другом харизматическом лидере — Сталине, при котором выросла новая бюрократия. Правда, идеи национально-народного характера стали усиливаться в СССР лишь в последний период сталинского правления.

Вебер исследовал проблему власти в начале нашего столетия, когда в ряде государств появились тенденции развития в сторону вождизма и тоталитарного господства, обусловленные массовизацией общества, кризисом политического либерализма, созданием эффективных организационно-управленческих структур. Эти тенденции противоречили просветительной концепции истории, предполагавшей прогрессирующую рационализацию структур власти. Харизматическая власть получала поддержку от бюрократии и интеллигенции и довольно легко подчиняла их себе.

Это наблюдение привело Вебера к мысли, что рациональность сама по себе бессодержательна, если она не опирается на авторитет монархов, демократических и духовных лидеров, избранных с помощью плебисцита. Таким образом, только уравновешенное единство рациональности, харизмы и традиции может, по Веберу, дать основу здоровому, устойчивому обществу.

Вебер считал принцип рациональности наиболее прогрессивным инструментом власти. С ним он связывал будущее не только Европы, но и всей мировой цивилизации. Само построение идеальных типов господства было для Вебера средством объяснения, а отчасти и оправдания неизбежного движения общества от традиции к рациональности. Только в рационализированной системе индивид может правильно оценивать значимость своих действий. Рационализация предполагает ниспровержение традиционных общинных представлений о равенстве и положительную этическую оценку действий, направленных на повышение социального статуса, расширение индивидуальной свободы и рост материального благосостояния.

Рационализация ведет также к четкому формулированию индивидуальных прав и свобод, установлению гарантий этих прав. Рациональность в политической сфере должна укрепить выборные начала, способствовать приходу к власти интеллектуальных лидеров, облегчить свободную выработку общественным мнением ответственных государственных решений. Наконец, рациональность есть основа этики ответственности, которая предполагает трезвую оценку ситуации, ясное понимание альтернативных возможностей, сознательный выбор и неуклонное проведение решения в жизнь. Рациональная этика была руководящей и для самого Вебера.

Заслуга М. Вебера в разработке метода культурологии состоит, во-первых, в том, что он в значительной мере преодолел различие между историческим и социологическим подходами к культуре, трактуя идеальный тип и как структурное, и как исторически развивающееся образование. Во-вторых, он преодолел различие между «генерализирующим», т.е. обобщающим методом естествознания и «индивидуализирующим» методом истории: непосредственное индивидуальное переживание, опыт жизни данного человека в определенной ситуации выстраивается в конструкцию «идеального типа», так что сам этот идеальный тип превращается в компонент сознания личности.

Для Вебера «социальное действие» возможно лишь как творческий акт, в котором личность утверждает «смысл» вещей и поступков, синтезирует ценности, делает выбор, соотносит средства и цели. Таким образом, «оперирование» с ценностями и смыслами совпадает с самой социальной действительностью. Культурой оказывается все то, что возникает в результате смыслополагающей и смыслопостигающей деятельности человека. Культура — не субъективна и не объективна. Она существует в поле человеческого общения. Социальность, коммуникабельность, культура — сближаются. Каждый случай публичного разъяснения какой-то общественной проблемы, критики распространенных взглядов, предложения какой-то альтернативы господствующей идеологии — это уже «культуросозидающие» активности.

Вебер углубленно изучал мировые религии. В отличие от английских и французских религиоведов, он интересовался не столько их генезисом и ранними формами, сколько социальными функциями. Он полагал, что религиозная и магическая практика направлены не на трансцедентный мир, а на земные, посюсторонние цели. Маги и шаманы стремятся вызвать дождь, изгоняют злых духов. Религиозный лидер является носителем харизмы, с помощью которой он достигает реальной власти.

Религию Вебер трактовал не просто как идеологию, а как идейно-практическую, ценностно-нормативную основу человеческих действий и взаимоотношений. Он показывает, какого рода деятельность вызывалась мировыми религиями и какие социальные слои были их носителями. Так, по его мнению, носителем конфуцианства был организатор-бюрократ; буддизма — странствующий монах; ислама — воин, покоряющий мир; христианства — ремесленник.

Описывая конфуцианство, Вебер показывает его связь с функционированием китайского общества. Конфуцианство реалистично. Важнейшие его ценности — долголетие, здоровье, богатство, общественное признание. Мотивы искупления, спасения отсутствуют в этой религии. Конфуцианство тесно срослось с государственным культом, который всегда был простым, исключал оргиастические элементы. Строй, порядок, гармония, подчинение низшего высшему — основные принципы конфуцианской этики, равно применимые и к обществу, и к человеческой душе. Разум конфуцианства был разумом порядка, а не разумом власти и эффективного производства.

Задачи воспитания и образования в Китае были подчинены этическим ценностям. Специфика конфуцианской этики в том, что она не враждебна магии, хотя ставится выше магических заклинаний. Она не противоречит народным традициям. Основанная на конфуцианстве культура как никакая другая способна уравновесить харизматические, традиционалистские и рационалистические элементы. Это придавало ей стабильность, жизнеспособность и гарантировало в определенных пределах свободу духа. Но эта же завидная гармония помешала китайским мыслителям создать науку западноевропейского типа, рациональное хозяйствование и управление.

Собственная система ценностей Вебера определяется признанием триединства истины, добра и красоты. Но в отличие от традиционной трактовки этих ценностей как нераздельных и неслиянных, Вебер видел их находящимися в постоянном конфликте. Прекрасное не обязательно есть добро, а истина — не обязательно прекрасна. Наука и философия не в силах примирить враждующие ценности. «Как мыслят себе возможность «научного выбора» между ценностью французской и немецкой культур, этого я не знаю», — пишет Вебер. Несовместимы друг с другом этика Нагорной проповеди, требующая подставить левую щеку обидчику, и этика гражданской чести, требующая отстаивать личное достоинство ценой жизни. Спор между системами ценностей решается, согласно Веберу, судьбой, а не наукой.