Ему-то какое дело до Чуфута?

Он работал в Старом Крыму, в компании Герцена и Могарычева. Копал памятник Солхат. Осложнение вызвал развал страны. Выдача открытого листа теперь зависела исключительно от украинских чиновников. Крамаровский подмахивал крымчанам. Там заправлял всем Витя Мыц, зав крымским отделом Института. Помнишь, мы его видели на конференции в Кишиневе? Это он сейчас такой ласковый, а тогда был монстр. Массон же плевать хотел на Киев с его понтами. В этом смысле очень показательна кандидатская защита Сережи Соловьева на его совете, которая состоялась за несколько лет до моей. Могу рассказать эту историю в качестве иллюстрации, рефреном.

Сережа Соловьев родом из Николаева. Работал в Институте, в античном отделе. Копал Березань. Написал по ней диссертацию. Сергей Дмитриевич Крыжицкий решил, естественно, что он написал неправильную диссертацию и завалил ее у себя на заседании отдела, чтоб повадно не было. Какого хрена всякие пишут диссертации? А Соловьев подался в Питер, в обход Киева, несмотря на отрицательный отзыв родного отдела. Потом он вообще туда переехал и стал их научным сотрудником. Я как раз случайно присутствовал на той защите, оказавшись по делам в Ленинграде. Сцена защиты носила омерзительный характер. Крыжицкий был первым оппонентом диссертанта. Для того чтобы наверняка завалить работу, он написал разгромный отрицательный отзыв. Крыжицкий – хозяин тематики и ему, получается, виднее. А также взял как бы независимый отзыв у своего же подчиненного Сергея Борисовича Буйских. Тоже, разумеется, отрицательный. В Питере работа была пропущена и выставлена на защиту. Соискатель выступил. Началась обычная процедура.

Как правило, нормальные люди готовы внимать первому оппоненту минут двадцать, не более. Ну, в крайнем случае, полчаса. Зная это, и имея совесть, приличный оппонент укладывается в регламент, потому что сил нет его слушать более никаких. Крыжицкий читал свой отзыв около часа. На каждой странице было написано, что в этой диссертации все неправильно. Что материал сфальсифицирован, получен недобротным образом. Заимствован из чужих работ. Крутой, многостраничный, убийственный пасквиль. Это как бы производило очень убедительное впечатление, если бы не смотрелось так противно. Реакция совета была крайне брезгливой. Массон, поморщившись, встал и вышел из зала. Поручил вести заседание своему заместителю Галке Синицыной, которая сидела со скучным и демонстративно безразличным лицом. Члены совета начали потихоньку разбредаться и выходить в коридор покурить. В конце концов, Крыжицкий закончил свою эпохальную речь. После чего второй оппонент Петя Шувалов выступил тускло, но положительно. Потом начались отзывы на диссертацию. Был полностью зачитан отзыв Сережи Буйских - убийственный пасквиль, который являлся кратким конспектом рецензии Крыжицкого на пятнадцать минут. Особой перепалки не возникло. Перешли к голосованию. Соловьев сидел бледный, с лицом покойника. Никто ничего не говорил. Галка вышла на трибуну и ледяным голосом сообщила: «Восемнадцать голосов “за”». Ни одного «черного шара». Тут они поменялись ролями. Крыжицкий стал белого цвета, а Соловьев розового. Представляешь, какая оплеуха? Крыжицкий, который вообще-то обожает выпить на шару, потом еще просился к нему на банкет. Вот говнюк! Но его не пригласили...

На моей защите присутствовали двадцать один член совета. Это докторский кворум. Я на какое-то время потерял сознание в момент голосования. Причем будучи трезвым, как стекло. Назначили счетную комиссию. Галка мне мигает, мол, все в порядке. Вся моя команда сидит в зале. Секретарь произносит результаты голосования – единогласно «за». В зале раздаются овации. Все немедленно кинулись меня поздравлять.