2015-05-23
1151
1. Главные внешнеполитические усилия России в конце 50-х — 60-е гг. XIX в. были сосредоточены на отмене условий Парижского договора 1856 г., подписанного после поражения в Крымской войне. Россия теряла право держать в Черном море военно-морской флот, крепости и военные базы. Избранный в те годы курс определялся знаменитой фразой руководителя внешнеполитического ведомства князя А. М. Горчакова: «Россия не сердится, она сосредоточивается». Умелое маневрирование, тонкая игра на противоречиях, своевременная и дальновидная позиция по отношению к Пруссии сделали свое дело. В тот самый момент, когда Пруссия торжествовала победу в войне против Франции, а в Берлине было торжественно провозглашено создание Германской империи, Россия объявила о выходе из Парижского договора. Протесты Англии и Австрии были оставлены без внимания.
Воссоздание черноморского флота, строительство крепостей на побережье Черного моря означали, что Россия готова к участию в решении восточного вопроса. Турция, «больной человек в Европе», дряхлела, раздираемая внутренними конфликтами. Плодами борьбы за подвластные ей территории стремились воспользоваться и Англия, и Австрия, и Франция, и Россия. На позицию российской дипломатии существенное влияние оказывало общественное мнение, солидарное с борьбой балканских славянских народов за освобождение от турецкого гнета. Восстания 1875 г. в Боснии и Герцеговине и 1876 г. в Болгарии, объявление Сербией и Черногорией войны Порте, резня мирного населения в Салониках подтолкнули Александра II к началу военных действий.
Русско-турецкая война 1877—1878 гг. открылась выдвижением русских армий через Румынию к Дунаю. Важным успехом стало овладение войсками генерала И. В. Гурко Шипкинского перевала. Продвижение турецких подкреплений к Плевне было блокировано. Три плохо подготовленные попытки овладеть городом успеха не принесли. В этой ситуации русское командование перешло к новой тактике планомерной осады, организатором которой был военный инженер Э. И. Тотлебен. Цель была достигнута, в ноябре 1877 г. турецкий гарнизон Плевны сдался. Армии генералов Гурко и М. Д. Скобелева, преодолев балканские перевалы, перешли в Южную Болгарию и устремились в направлении Стамбула, остановившись в нескольких километрах от него близ местечка Сан-Стефано. Кавказская армия М. Д. Лорис-Меликова между тем захватила крепости Каре, Эрзерум и Ардаган.
На волне военных побед Россия подписала с Турцией Сан-Стефанский мирный договор. Румыния, Черногория и Сербия получали полную независимость. Болгария становилась автономным княжеством, ее суверенитет был ограничен лишь обязанностью выплачивать Турции относительно небольшую дань. Крепости Каре, Ардаган, Батум и Баязет, а также Южная Бессарабия передавались России. Это был военно-политический триумф России, который обеспокоил и напугал европейские державы.
Под сильнейшим давлением Англии и Австро-Венгрии Россия пошла на уступки. Сформировался единый антироссийский фронт, к которому подключились также Германия и Франция. На Берлинском конгрессе в 1878 г. условия Сан-Сте-фанского мира были пересмотрены. Сербия, Черногория и Румыния сохраняли независимость, но Болгария разделялась на две части — Южную (вассальное от Турции княжество) и Северную (часть Турции). Австро-Венгрия получала Боснию и Герцеговину, Англия оккупировала Кипр. Берлинский договор низвел до минимума успех, добытый Россией на полях сражений. Он противоречил ее интересам, интересам балканских государств. Более того, он порождал противоречия и конфликты, которые в конечном счете стали одной из причин Первой мировой войны 1914— 1918 гг. Тем не менее Россия в 80—90-е гг. XIX в. твердо придерживалась условии договора, даже ценой охлаждения отношений с Болгарией, Сербией, Румынией и ослабления влияния на Балканах.
Позиция Германии на Берлинском конгрессе со всей очевидностью показала, что «Союз трех императоров» (Германии, Австро-Венгрии, России), заключенный в 1873 г. и обновленный в 1881 г., интересы России в Европе не гарантирует. Когда в 1882 г. Германия, Австро-Венгрия и Италия заключили так называемый Тройственный союз, Россия оказалась перед настоятельной необходимостью поиска надежных союзников.
Началось сближение с Францией, в 1892 г. приведшее к подписанию военной конвенции о взаимной помощи. Тем самым были заложены основы Антанты, к которой в начале XX в. присоединилась Англия, — военной коалиции, противовеса Тройственному союзу. Таким образом, контуры того военно-политического противостояния, которое в 1914 г. приведет к началу Первой мировой войны, определились в конце XIX столетия.
Во второй половине XIX в. Россия имела устойчивые и доброжелательные отношения с Соединенными Штатами Америки. В Крымскую войну США симпатизировали России. В годы Гражданской войны между Севером и Югом (1861—1865) русский военный флот посетил с дружественным визитом северные штаты. В 1867 г. был подписан договор о продаже Россией Аляски с прилегающими островами: расходы на содержание русских колонистов были выше доходов, которые приносила Аляска.
(О политике России на Дальнем Востоке и в Средней Азии см. билет № 23.)
2. Отставка с руководящих партийных и государственных постов Н. С. Хрущева в октябре 1964 г. была, как показало последующее двадцатилетие, важной вехой в советской истории. Эпоха «оттепели», энергичного, хотя зачастую и непродуманного реформирования, сменилась временем, отмеченным печатью консерватизма, стабильности, отступления к прежним порядкам (частичного, не по всем направлениям). Полного возврата к сталинизму не произошло: партийно-государственное руководство, не скрывавшее симпатий к сталинским временам, не хотело повторения репрессий и чисток, угрожавших его собственному благополучию. Да и объективно ситуация в середине 60-х гг. была совершенно не похожа на ситуацию 30-х гг. Мобилизация ресурсов, сверхцентрализация управления, внеэкономическое принуждение были бесполезны при решении задач, которые ставила перед обществом научно-техническая, а позднее и технологическая революция.
Эти обстоятельства учитывала начатая в 1965 г. экономическая реформа, разработка и реализация которой была связана с именем Председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина. Замысел состоял в том, чтобы обновить хозяйственный механизм, расширить самостоятельность предприятий, ввести в действие материальные стимулы, административное регулирование дополнить экономическим. Уже замысел реформы был противоречив.
С одной стороны, предлагалось опереться на товарно-денежные отношения и экономические методы управления. Предприятия самостоятельно планировали темпы роста производительности труда, среднюю заработную плату, снижение себестоимости. В их распоряжении оставалась большая доля прибыли, которую можно было направлять на повышение заработной платы рабочим. Количество планируемых показателей, по которым оценивалась деятельность предприятий, снижалось, среди них появлялись такие, как прибыль, рентабельность, фонд заработной платы, объем реализованной продукции. С другой стороны, базовые конструкции командной системы реформа не демонтировала. Восстанавливался отраслевой принцип управления экономикой через министерства. Директивное планирование оставалось в силе, а оценивалась работа предприятий в конечном счете по показателям выполнения плановых заданий. Механизм ценообразования, несколько подкорректированный, по существу не изменился: цены устанавливались в административном порядке. Сохранилась старая система снабжения предприятий сырьем, машинами, оборудованием и пр.
Реформа дала неплохие результаты. Приостановилось снижение темпов роста экономики, повысилась заработная плата рабочих и служащих. Но уже к концу 60-х гг. реформирование промышленности фактически прекратилось.
В 70—80-е гг. экономика развивалась экстенсивно: строились новые предприятия (но лишь немногие технически и технологически соответствовали мировому уровню — ВАЗ, КамАЗ), росла добыча невосполнимых природных ресурсов (нефть, газ, руда и пр.), увеличивалось число лиц, занятых ручным и малоквалифицированным трудом. Несмотря на все усилия, экономика отвергала новейшие технические разработки. Достижения научно-технического прогресса внедрялись крайне слабо. Между тем возможности такой — затратной — модели роста неуклонно сокращались: добыча топливно-сырьевых ресурсов, перемещаясь в труднодоступные районы Сибири и Крайнего Севера, дорожала; темпы роста населения снижались, возникла проблема трудовых ресурсов; оборудование изнашивалось и морально устаревало. Тяжким бременем для экономики были огромные затраты на военно-промышленный комплекс, которые позволяли поддерживать военно-стратегический паритет (равенство) с США. Качественные показатели (производительность труда, прибыль, отношение прибыли к затратам) ухудшались.
Это был тупик: командная экономика не могла эффективно работать в условиях научно-технической революции, но все проблемы руководство страны по-прежнему пыталось решить преимущественно административными способами. Тупик опасный, ибо отрыв развитых экономик мира от экономики СССР неуклонно увеличивался.
Положение в сельском хозяйстве также не внушало оптимизма. Затраты государственных средств непрерывно росли (в 70-е гг. они достигли более 30% всех бюджетных расходов), но отдача была крайне мала. Колхозно-совхозная экономика, охотно принимая огромные капиталовложения, сколько-нибудь заметного роста производства не демонстрировала.
Отсюда весьма серьезные деформации в социальной сфере. Заработная плата, доходы населения постоянно росли, и это было бесспорным достижением. Но ни промышленность, ни сельское хозяйство не могли предложить обществу достаточное количество товаров, продовольствия, услуг. Дефицит, очереди, «блат» (когда необходимые товары приобретали по знакомству) были непременным явлением повседневной жизни в эти годы. В конце 70-х гг. в отдельных регионах страны вновь появилось нормированное распределение некоторых продуктов по карточкам. Возникновение и рост так называемой «теневой экономики» (подпольные мастерские, «спекуляция» и пр.) в этих условиях было естественным и даже неизбежным явлением.
В общественно-политической жизни страны консервативные тенденции властвовали безраздельно. Их идеологическим обоснованием стала концепция развитого социализма, согласно которой медленное, планомерное, постепенное совершенствование реального социализма, построенного в СССР «полностью и окончательно», займет целую историческую эпоху. В 1977 г. эта концепция была законодательно закреплена в преамбуле новой Конституции СССР. Впервые получил статус конституционной нормы тезис о руководящей и направляющей роли КПСС. Конституция объявляла СССР общенародным государством, провозглашала полный набор демократических прав и свобод граждан.
Реальная жизнь предписаниям Конституции соответствовала не вполне. Советы народных депутатов всех уровней оставались декорацией, власть принадлежала партийному аппарату, готовившему и принимавшему все крупные решения. Его контроль над обществом, как и в прежние годы, имел всеобъемлющий характер. Другое дело, что аппарат и составлявшая его номенклатура (партийно-государственные чиновники определенного уровня), употребляя термин тех лет, «перерождались». Л. И. Брежнев, в течение 18 лет занимавший пост Первого (с 1966 г. — Генерального) секретаря ЦК КПСС, считал необходимым поддерживать кадровую стабильность аппарата, укреплять его привилегии, воздерживаться от резких действий в отношении номенклатуры. Партийная элита, чутко уловив перемены, тяготилась тем, что ее всевластие не подкреплено собственностью. Чем дальше, тем больше она стремилась к закреплению за собой той доли общественной собственности, которой она управляла. Сращивание партийно-госудаоственного аппарата с «теневой экономикой», коррупция стали в 70— 80-е гг. важным фактором общественно-политической жизни. Официально их существование было признано уже после смерти Брежнева новым Генеральным секретарем ЦК КПСС Ю. В. Андроповым (1982—1984). Расследование уголовных дел, обвиняемыми по которым проходили высокопоставленные руководители и чиновники, показало масштабы и опасность кризисных явлений.
О кризисе свидетельствовало и возникновение диссидентского движения. Правозащитные, религиозные, национальные, экологические организации, несмотря на репрессии властей (аресты, лагеря, ссылка, высылка из страны и др.), выступали против неосталинизма, за реформы, соблюдение прав человека, отказ от монополии партии на власть и др. Диссидентское движение не было массовым, но оно говорило о нарастании оппозиционных настроений, о недовольстве сложившимся положением. Апатия, равнодушие, цинизм, поразившие общество, по-своему, но столь же ясно подтверждали этот вывод. Самая стабильная эпоха в советской истории завершалась собственным отрицанием: общество требовало перемен. Стабильность обернулась застоем, консерватизм — неподвижностью, преемственность — кризисом.
