В. Собеседники и язык

В социальной психологии, однако, прозвучали и несогласные голоса. В частности, мы уже приводили мнения Штетцеля (Stoetzel) и Московичи. Теперь нам хоте­лось бы напомнить точку зрения Ромметвейта (Rommetveit, 1974) и немного за­держаться на предлагаемом им анализе, поскольку подобные высказывания были в то время редкими. Ромметвейт заявил — весьма необычный факт для социаль ного психолога того времени, — что он считает продуктом коммуникации все т. что позволяет «экспериментально установленным реальностям проникнуть в р чевой акт». А языковые элементы, включающие высказывание в ситуацию, — ^эТ элементы дейктические. Как считает Вайнрайх (Weinreich, 1953), можно вЫД^е'

Ты («слушающий»)

То

-»- После

Я («говорящий»)

Рис. 18.1. Пространственно-временные координаты речевого акта (по Rommetveit, 1974, р. 36)

лить три деиктических полюса, находящихся у истоков высказывания: источник (я, ты), время (глагольные окончания), место (здесь, там). Это вполне соответст­вует дейктическому пространству, о котором говорит Ромметвейт (рис. 18.1).

Здесь общаться — значит использовать некоторые слова, для того чтобы дать понять, что коммуникация имеет место, но в еще большей мере — чтобы заклю­чить договор с «другим». Приводя в пример супружескую пару, Ромметвейт заяв­ляет: «Вопрос жены ясно предполагает предложение договора определенного ти­па». И дальше: «Мы снова могли констатировать, что анализ семантических черт, предполагаемых инвариантными, и пропозициональная форма того, что говорит­ся, недостаточны для того, чтобы уловить значимые различия в отношении пред­лагаемого для понимания» (Rommetveit, 1974, р. 17).

Дальше Ромметвейт говорит, что «здесь и теперь» в диалоге — это то, что сле­дует «мыслить как социальную реальность, установленную общающимися инди­видами», реальность, помещаемую в рамки договора: «стремясь раскопать то, что нам предлагается понять, когда мы что-то читаем или слышим, мы должны, сле­довательно, поинтересоваться типом договора, который был заключен двумя уча­стниками этого особого акта коммуникации» (там же, р. 25).

Как нам кажется, таким образом, уже имелось все, что мы считаем главным Для продвижения вперед, которое могла осуществить социальная психология в области коммуникации: межличностный, интенциональный и договорный ха­рактер общения. В своей рассматриваемой здесь работе Ромметвейт постоянно Углубляет эти понятия¹, но они еще долгое время будут неведомы социальной психологии коммуникации. Во второй части этой главы мы покажем, как некото­рые социальные психологи, использующие успехи лингвистов, философов языка, прагматиков, этнометодологов, каждый по-своему операционализирует, углуб­ляет, проверяет в экспериментах эти понятия. Но приходится констатировать, ^что до конца 1980-х гг. только несколько работ внесли в социальную психологию общения новые элементы для размышления и что эти элементы больше связаны

Этим понятиям посвящено более трети его работы.

502 Глава 18. Высказывания и убеждение

с учетом когнитивного субъекта, обрабатывающего информацию, чем с "психосо-

цио-языковым" субъектом».

Итак, вслед за Якоби (Jakobi, 1997) можно было бы выделить исследования,

которые распределяются по трем рубрикам:

• исследования, отсылающие к субъекту «Я» (self), оказывающему воздейст­вие на коммуникацию, но это «Я» рассматривается как динамическое и

„ сложное; превращаясь в говорящего, оно приступает к когнитивной работе,

, стремясь предугадать поведение собеседника (Athay, Darley, 1981), строить и проверять гипотезы о собеседнике, вписывать правила игры коммуника­ции в цели говорящего (McCann, Hancock, 1983; McCann, Higgins, 1988), прибегать к «самомониторингу» (self-monitoring) (Sneider, 1979, 1987; Schwalbe, 1991; Vallerand, Losier, 1994...);

• исследования, отсылающие к эффектам вербализации, ее воздействию на знания, убеждения, ценности говорящего, касающиеся собеседника (Hig­gins, Rholes, 1978; Higgins, McCann, 1984);

• исследования, отсылающие к ожиданиям собеседника, касающимся сооб­щений, исходящих от данного говорящего лица (Burgon, Miller, 1985).

Конечно, взаимодействие в какой-то мере присутствует в интересах исследо­вателей (ср. теорию приспосабливания высказывания — speech accommodation theory, которую предложили Стрит и Гиле (Street, Giles, 1992) или теорию, кото­рую развивали Каппела и Пальмер (Cappela, Palmer, 1990) на основе теорий Тэдж-фела), так же как присутствуют речевые «корреспонденты». Однако системы зна­ков по-прежнему остаются «отражением» чего-то, находящегося вовне: желания адаптироваться, аффилиации эмоционального состояния и т. д. Знаковые систе­мы не исследуются в прагматических терминах, т. е. в их собственных эффектах, вписанных в теорию действия.

Как сказал Якоби (Jakobi), характеризуя положение вещей: «Вклад социаль­ных познавательных процессов в понимание коммуникации представляется осо­бенно важным в двух функциях: контроль — ограничения, которые говорящие на­лагают на самих себя или пытаются наложить "сильными" высказываниями (Ng, 1990), и аффилиация, в частности "самораскрытие", которое входит в самопрезен­тацию (Bavelas et al., 1988). Это заставляет учитывать метакогнитивный аспект (Antaki, Lewis, 1986): общающиеся располагают знанием процесса коммуника­ции, что влияет на этот процесс» (р. 231). По нашему мнению, Семэн (Semin, 1995) превосходно ставит вопрос, когда она говорит, что граница контакта (inter­face) между языком и социальным процессом познания может существовать, только если язык рассматривается как инструмент, имеющий когнитивные свой­ства, способные сами по себе (per se) оказывать воздействие. Далее тот же автор утверждает, что без ясного знания средства, дающего возможность межличност­ного общения (язык!), трудно, и даже невозможно, понять социальные процессы познания. В качестве небольшой иллюстрации этой точки зрения можно приве­сти пример обсуждения проблемы абортов. Высказывая свое мнение, женщины — сторонницы абортов имеют в виду ребенка как общее понятие — объект аборта, а их противницы говорят о конкретном живом ребенке. Они используют характе­ристики пресуппозиции, чтобы отразить свой аттитюд в высказываниях об абор" тах (Ghiglione, Nooyen, 1981; Ghiglione, 1982, 1985). В самом деле, «ребенок вооб-

В. Социально-психологическая прагматическая перспектива коммуникации 503

ще» предполагает незначительную степень реального существования во внеязы-ковой действительности, тогда как представление о конкретном живом ребенке предполагает сильную степень реального существования. Если женщина высту­пает за аборты, она заинтересована преуменьшать факт существования объекта операции, если же она против абортов, она заинтересована этот факт преувеличи­вать. Иначе говоря, в одном случае имеется в виду, что ребенок еще не сформиро­вался в живое существо, а во втором случае речь идет именно об уже сформиро­вавшемся живом существе.