Правящий класс

Основной недостаток классовой теории Маркса лежит, однако, еще глубже: он рассматривает, как мы видели, только один класс общества — хозяйственный. Два других основных сословия, без которых невозможно никакое культурное общество, отсутствуют у Маркса совершенно. Таким является прежде всего правящий класс, выполняющий существенную и не сводимую ни к каким другим функцию властвования и правоорганизации. Существует огромный специальный персонал, управляющий государственной машиной; он осуществляет те функции власти, которые никогда не выполняются и не могут выполняться ни «капиталистами» (например, предпринимателями, банкирами, коммерсантами, владельцами имений и проч.), ни «пролетариатом». Никогда не управляет «весь народ» и никогда не управляет «пролетариат». Фикция диктатуры пролетариата (ленинская кухарка, управляющая государством) — абсурдна: «диктатура» означает власть одного диктатора, а не миллиона диктаторов. Пролетариат есть объект, а не субъект диктатуры. Управляет и властвует всегда правящий отбор, т. е. меньшинство — даже внутри демократии, даже внутри партии. Этот отбор определяется особым образованием, особыми склонностями характера, особым призванием. Властвующий класс требует особой специализации и обычно формируется из интеллектуальных профессий (журналистов, адвокатов, ученых). Аппарат государства всегда во власти интеллигенции.

Марксизм не понимает класса правящей интеллигенции, ибо он признает интерес приобретателя, жажду стяжания единственным коренным инстинктом человека. В силу этого он дробит этот класс между буржуазией и пролетариатом. Но это совершенно неверно: мы имеем самостоятельный класс, который выполняет самостоятельную функцию духа, функцию культуры. Сказать, что этот класс объединен интересом «прибыли» или «заработной платы», значит совершенно не понимать его психологии. Он объединен «волей к власти» — куда более могучим и объединяющим мотивом, нежели интерес приобретения.

Замечательно, что нигде правящий класс интеллигенции не выступает с такой очевидностью, как в советском аппарате, в его происхождении из «компартии» и в ее происхождении из революционной интеллигенции. Едва ли кто будет утверждать, что в России марксистскую партию большевиков создал пролетариат! Здесь же, на примере русской интеллигенции, всего ярче выступает психологическая неверность теории «классового интереса». Незаинтересованность революционной интеллигенции, ее бескорыстие и жертвенность были прямо баснословны. Прибылью и зарплатой ее нельзя объединить; она хочет одного: вести и руководить — сначала во имя высокого и бесконечно далекого идеала, а затем, когда «идеалисты» (как во всех революциях) были выведены в расход, во имя древней, неискоренимой и всепоглощающей «воли к власти». Как раз в коммунизме доминирующее место занимает вовсе не хозяйственный класс производителей, а политический класс правителей (аппарат), который подчиняет себе и подавляет два других класса. Проблема массы и правящего класса является центральной социологической и исторической проблемой, а вовсе не преходящая и уже потерявшая интерес проблема пролетариата и буржуазии. Как раз в коммунизме мы наблюдаем не уничтожение классов, а, напротив, крайний антагонизм классов и прежде всего аппарата и массы, властвующих и подвластных. Эти классы всегда существовали и, вероятно, будут существовать. Но та форма властвования, какую изобрел коммунизм, а за ним нацизм, форма вождизма и тоталитаризма есть огромный шаг назад. Ее существование есть позор для современного человечества, и ее уничтожение есть категорический императив.