Измерение фонетического значения

Теоретическое и экспериментальное изучение звукового символизма начени необходимость установить наче тонкие раз­личия между понятиями, которые рассматривались как идентич­ные или очень близкие. Так обстоит дело, в частности, с понятиями “ фонетическая мотивированность ” и “ фонетическое значение ”. Под фонетической мотивированностью, как видно из преды­дущего изложения, понимается соответствие наченим слова его значению (см. 2.1). Степень такого соответствия, как показано выше, может нач измерена с помощью психолингвисти­ческих методик.

Под фонетическим значеним (понятие и термин введены А.П. Журавлёвым) понимается суммарная оценка символических звуков, которые начени в состав наченим слова [Журавлёв 1974: 60]. Например, звучание слова аист составляют звуки /а/, /и/, /с/, /т/. Каждый из этих звуков обладает наче фонетическим наченим, измеренным с помощью методики “семантического дифференциала” по различным шкалам.

Процедура измерения фонетического значения слова, предложенная А.П. Журавлевым, состоит из трех основных этапов:

1) отбор слов, подлежащих анализу;

2) статистическая процедура нахождения «меры» фонетического значения, а, точнее говоря, признаков, «значимо отклоняющихся от нейтральных» (Журавлев 1974: 126);

3) интерпретация полученных данных, т.е. сопоставление вычисленного фонетического значения слова и его «коннотативного значения» (там же, с. 129), а, точнее, «коннотативно-признакового аспекта» (с. 126) и заключение на основе такого сопоставления о соответствии / несоответствии между формой и содержанием слова.

Второй этап измерения фонетического значения, т.е. формула, по которой А.П. Журавлев находил признаки, существенно отклоняющиеся от нейтральной зоны, хотя и может быть предметом дискуссии, в целом однако, существенных возражений не вызывает. Основной смысл предложенной А.П. Журавлевым формулы заключается в следующем. На основании имеющихся в лингвистике данных о частоте «звукобукв» русского языка в тексте находится некоторая относительная величина, позволяющая приписать каждому звуку конкретного слова «весовой коэффициент» (благодаря этому частота редких графонов повышается). Кроме того, учитывается позиция звукобуквы и ударение: для ударного гласного вводится коэффициент 2 (его вес увеличивается в 2 раза), а для начального гласного или согласного вводится коэффициент 4.

Понятно, что, будучи пионером в поисках путей практического измерения фонетической мотивированности слова, А.П. Журавлев не мог избежать известной приближенности и огрубленности конечного результата своих поисков; не вызывает возражений принципиальный учет трех перечисленных выше факторов (роль первого согласного, роль ударного гласного, роль частоты фонемы), но коэффициенты, введенные А.П. Журавлевым, представляются необоснованно завышенными, а формула и целом до известной степени искусственной и громоздкой. Как видно из предыдущих разделов (см. также И. Тэйлор 1962), начальный согласный, действительно, играет в слове более важную роль, чем конечный. Однако разница между оценкой начального и конечного согласного не превышает, как правило, 10-15 % от оценки любого из этих звуков – начального или конечного. Поэтому увелечение веса начального согласного представляется слишком завышенным. Увеличение веса ударного гласного в 2 раза вполне обосновано и согласуется с данными, которыми располагает современная экспериментальная фонетика (долгота ударных гласных в современном украинском языке, например, почти в 2 раза боль­ше долготы соответствующих безударных; см. Білодід 1969: 82). Что касается частоты встречаемости фонем, то, конечно, можно было использовать метод, предложенный А.П. Журавлевым, однако современная статистика располагает более простыми и надежными способами учета различий между теоретически ожидаемой и практически наблюдаемой частотами.

В целом, однако, как сказано выше, формула А.П. Журавлева вполне пригодна для вычисления фонетического значения.

Что касается двух других выделенных нами этапов измерения фонетического значения (п. 1 и 3), то обе использованные А.П. Журавлевым процедуры вызывают, как нам представляется, совершенно обоснованные возражения.

Мотивируя отбор слов, рассмотренных или перечисленных (в приложении) в книге «Фонетическое значение», А.П. Журавлев пишет: «Для иллюстраций выбраны только существительные, обладающие достаточно четко выраженным коннотативно-признаковым значением и не имеющие, как правило, явной семантической или морфологической мотивированности» (с. 126).

Фактически списки приводимых А.П. Журавлевым – и в книге «Фонетическое значение», и в книге «Звук и смысл» (1981), где иллюстраций намного больше, состоят либо из звукоизобразительных слов (барабан, грохот, лепет, рык, треск, храп, шорох), либо из слов с явно сниженным стилистическим статусом (такие слова снабжаются в словарях пометами «грубый», «разговорный», «вульгарный» и т.п.) – дылда, жратва, карга, хам, харя, хрыч, хлюпик, либо, наконец, из таких слов, где автор ожидал обнаружить соответствие между формой и содержанием слова – лилия, лютик, иволга, крыса и т.п. Мы находим, например, среди этих слов арбуз, которое среди прочих признаков получило оценку «большой» (см. табл. 56), но не находим близкое по составу звуков слово абрикос (тоже «большой?»); мы находим в списке А.П. Журавлева слово мимоза, но не находим слова роза («большая» и «неприятная», т.к. /р/, /о/, /а/, /з/ – это «большие», «грубые», «мужественные» звуки?); в списке есть птица, но нет кит (/к’/ по данным А.П. Журавлева – «маленькое», /е/, /и/ – скорее «маленькие», чем «большие») и т.д.

Очевидно, чтобы получить ответ на вопрос о соотношении в том или ином языке слов, обладающих и не обладающих фонетическим значением, следовало бы, по крайней мере, руководствоваться следующими принципами отбора материала.

1. Необходимо подвергнуть анализу высокочастотные, среднечастотные и низкочастотные слова, отобрав достаточно большое число слов из каждого частотностного подкласса (не менее, чем по 300-500 слов).

2. Полученные списки из 1000-1500 слов необходимо сгруппировать по альтернативным признакам (стилистические подклассы, частотность, принадлежность к различным семантическим подклассам, частям речи, структурно-морфологическим подклассам и т.п.) и сопоставить с помощью критерия χ² для выяснения того, в каких подклассах наличие фонетического значения проявляется в большей степени.

Вызывает возражения и третий этап измерения фонетического значения, изложенный в книгах А.П. Журавлева.

После получения набора признаков для каждого из обследованных слов (обработка данных производилась с помощью электронного-вычислительной машины, ибо персональных компьютеров в то время в СССР не существовало) экспериментатор должен был каким-то образом оценить соответствие полученного «набора признаков» лексическому значению слова.

Процедура сопоставления «признакового аспекта лексического значения слова» и его фонетического значения описана А.П. Журавлевым следующим образом:

«Фонетическое значение слова тишь охарактеризовано признаками «нежный», «женственный», «слабый», «тусклый», «тихий», «хилый», но ясно, что единственно важным в данном случае является факт выделения признака «тихий» (заметим, кстати, что из всех признаков именно для него наблюдается наи­большее отклонение от нейтрального деления шкалы, т. е. при­знак «тихий» наиболее сильно подчеркнут в фонетическом оформлении этого слова).

В дальнейшем, приводя иллюстрации, мы будем существен­ные для коннотативного значения признаки помещать в начале перечня, а «безразличные» – в конце, в ломаных скобках. По­скольку вопрос о существенности признака решается интуитив­но, могут возникнуть некоторые расхождения в суждениях. Но если здесь и будут какие-либо колебания, то уже их наличие по­кажет, что данная сторона признакового значения выражена в слове неопределенно, т. е. — по нашей терминологии — попадает в нейтральную зону шкалы. Другими словами, если мы затруд­няемся сказать, пригоден ли данный признак для описания кон­нотативного значения слова, то этот признак можно вообще ис­ключить из рассмотрения при сопоставлении с фонетическим зна­чением. Для наших целей не особенно важно, считать ли, к при­меру, признаки «хороший» или «подвижный» существенными для характеристики признакового аспекта лексического значения слова барабан; важно, что для фонетического значения этого слова выделились признаки «большой», «грубый», «громкий», несомненно соответствующие коннотативному значению.

Нельзя требовать при отборе признаков и особенно точного соответствия их лексическому значению. Например, признак «грубый», выделенный для характеристики слов бор, булат, гра­ната, дом, дым и др., кажется не совсем подходящим» (см. Журавлев 1974: 128-129).

Как же на практике выглядит интерпретация А.П. Журавлевым полученных результатов? Начнем с того, что выбор перечисляемых автором признаков не совпадает в двух книгах – в «научной» монографии, предназначенной для коллег-лингвистов (Журавлев 1974: 130-133) и в «популярной», предназначенной для «внеклассного чтения» школьников старших классов (Журавлев 1981). Так, бас в первой книге содержит признаки (перечисляем в том порядке, в каком это сделано А.П. Журавлевым) хороший, большой, мужественный, сильный, величественный, яркий, громкий, могучий (не считая взятых в ломаные скобки грубый, активный, быстрый, легкий, подвижный). В «популярной» книге оставлено только 3 признака – мужественный, сильный, громкий. Аналогично (не считая того, что поставлено в скобки, т.е. того, что А.П. Журавлев отбросил как «несоответствующие»): гром – 8 признаков в первой книге, но лишь 3 признака во второй; рык – 9 признаков и 3 признака и т.д. Таким образом, уже только эти количественные данные показывают, что интерпретируемые признаки А.П. Журавлев отбирал совершенно произвольно, причем, чем более популярной была публикация, тем более узким был отбираемый список признаков.

На самом деле, учитывая отстояние от нейтральной оценки «3», признаки для бас (на основе Приложения II) должны быть перечислены в таком порядке: могучий (1, 2); мужественный (1,1); грубый (1); яркий / громкий / активный (0,9); большой / сильный / быстрый / величественный / подвижный (0,8); хороший (0,6); легкий (0,5). Для того, чтобы у читателя не сложилось впечатления, что мы преднамеренно выбрали какие-то слова из списков А.П. Журавлева, где имеются несоответствия межу интерпретацией автора и объективными данными, полученными с помощью ЭВМ, приводим достаточно большой список лексем, отобранных методом случайной выборки из наборов, представленных А.П. Журавлевым. В таблице 56 даны: лексемы из списка А.П. Журавлева (столбец 2); порядок перечня признаков в книге [Журавлев 1974] (столбец 3); порядок перечня в [Журавлев 1981] (столбец 4); объективные данные на основе Приложения II в книге [Журавлев 1974] (столбец 5). Как видно из табл. 56, способ интерпретации А.П. Журавлевым полученных данных вызывает еще больше вопросов и возражений, чем два предыдущих этапа измерения фонетического значения.

Таблица 56