Социологическое направление в юриспруденции и социологический подход к пониманию права

Сторонники социологического направления в юриспруденции провозглашают следующее:

* социальная жизнь сложнее и динамичнее права, устанавливаемого государственными органами в нормативных актах; только писаное право не в состоянии адекватно регулировать общественные отношения;

* отрицательное отношение к требованию юридического позитивизма только законодательство признавать в качестве единственного источника права;

* требование признания за иными источниками права самостоятельного значения; прежде всего оно относилось к судебной практике, которая объявлялась одним из основных источников права, имеющим в некоторых вариантах социологической школы права даже большее значение, чем нормативно-правовые акты;

* юридическая наука должна изучать не только писаное право, но и практику его применения, и те отношения, которые правом регулируются.

Социологическая школа права концептуально сформировалась в конце ХIХ в. Нормы права, рассчитанные на свободную конкуренцию, в новых условиях развития капитализма перестали удовлетворять потребности общественного развития. Суды вынуждены были так интерпретировать законы, что под видом толкования фактически устанавливались новые нормы. Идеологи нового правового мышления призвали к открытому и свободному судейскому правотворчеству. Отсюда тезис: “Право следует искать не в нормах, а в самой жизни”.

Уподобление писаного закона пустому звуку, сосуду, который еще следует заполнить, и тому подобное - вот постулаты социологического направления, и в частности реалистической теории права в США. “Наполнять” законы правом призваны судьи и администраторы. Как убеждаемся, недоверие к закону и законности - вот суть реалистического подхода к праву.

На почве критики старых законов после Октябрьской революции “социологический” подход пропагандировался и в марксистской теории права (например, взгляды П.И. Стучки). Утверждались совершенно новые общественные связи, и их спешили объявить правовыми, самим правом. Но поскольку в то же время издавались декреты советской власти и ставить их под сомнение в качестве права марксистские политические деятели не могли, то правом объявлялись одновременно и новые законы, и новые отношения.

В последние десятилетия получил распространение взгляд на право как на деятельность физических должностных и юридических лиц, реализующих в той или иной форме свои правомочия. В большей степени этому способствовала компрометация лицемерного юридического позитивизма сталинской эпохи, когда писаное право (законодательство) для многих оставалось на бумаге, а нарушения конституционных норм являлись едва ли не нормой жизнедеятельности отдельных ведомств и многих ответственных работников.

Однако следует различать, как представляется, консервативную и прогрессивную ветви “социологического” подхода к праву. Те, кто объявлял правом практику государственного строительства, преобразования общественного бытия на коммунистических началах или даже ”саму общественную жизнь” в целом в период застоя нашего общества, - все они вольно или невольно оправдывали теневые отношения во всех их разновидностях, придавали им характер правовых. Жизнь тогда шла своим чередом, в обход закона, помимо закона и в нарушение закона. Напротив, в условиях, когда наблюдаются глубокие перемены в жизни в сторону поворота ее к международным стандартам, в социологических взглядах ряда авторов можно усмотреть весьма прогрессивные мотивы.

Как бы то ни было, для правореализующей практики, для правоприменителей рассматриваемый подход к праву менее предпочтителен, поскольку он скорее дестабилизирует правовой порядок, а не укрепляет его. Он вносит неопределенность и сумятицу в отношении субъектов правового общения. Каковы причины этого? Каковы отрицательные стороны правового реализма? Назовем три основные:

- отсутствие прочной юридической основы предпринимаемых действий и уверенности в конечных их результатах;

- решение юридических дел в пользу экономически и политически сильного, в ущерб слабым, малообеспеченным, не стоящим у кормила политической власти;

- опасность некомпетентного решения и откровенного произвола со стороны нечистоплотных должностных лиц.

В условиях нашей действительности, когда работники правоохранительных органов не прочь удовлетворить свои интересы в обход и вопреки закону, трудно даже вообразить, что было бы, если бы они вообще не были связаны никакими законами. У нас очень мало материальных, политических, юридических (процессуальных, в частности) и моральных (общекультурных) гарантий против произвола судей, прокуроров и администрации. В отношении всех должностных лиц, в отношении работников милиции самый лучший принцип, какой можно предложить, это, как уже отмечалось, “дозволено только то, что прямо разрешено законом”.

“Социологический” подход к праву очень хорош для исследователя и для законодателя. Чтобы познать право, издать полезный и эффективный закон, надо изучать законодательство в действии. Социально-реализованное бытие писаных норм - источник их постоянного совершенствования. Жизнь права - источник выявления пробелов в законодательном регулировании общественных отношений. Сами общественные отношения выступают в разных ипостасях: они и предпосылка (источник) права, и форма его реализации (жизни), и критерий справедливости, ценности, эффективности правовых норм. Рассмотрение их непосредственно в качестве права обедняет теорию и дезориентирует практику.

Психологическая теория права, имея самостоятельное значение, развивалась в общем то в рамках социологического направления в юриспруденции, поскольку здесь основное внимание также было уделено исследованию процесса реализации права, а также активной критике юридического позитивизма. Основой для становления данного направления в юриспруденции (конец ХIХ - начало ХХ вв.) послужило развитие психологии как науки. Существует несколько вариантов психологической теории права; пожалуй, наиболее известна психологическая концепция права Л.И.Петражицкого. По его мнению право представляет собой продукт психических переживаний людей. Общественные переживания проявляются в положительном праве, содержащимся в нормативных актах; индивидуальные переживания проявляются в автономном (субъективном праве). Таким образом, область права безгранично расширяется, поскольку к нему отнесено и внутреннее, интуитивное право индивидов. Фактически отсутствует грань между правом и правосознанием.

Среди предлагаемых в современной отечественной теоретической юриспруденции вариантов понимания права встречаются и основанные на психологической теории права (или заимствующие ее положения). В рамках так называемого широкого подхода к праву отдельные ученые наряду с нормами и правовыми отношениями непосредственно включают в содержание права правовое сознание.

Советская правовая теория отвергала психологический подход к праву за его приверженность к субъективному идеализму. Однако даже первые декреты советской власти обращались к правовому сознанию судей, если законы не давали возможности решения вопроса в интересах пролетарского государства. А практика (в том числе расстрелы на месте) основывалась на “социалистическом правовом сознании” в весьма широких масштабах. Возможно, именно поэтому А.М. Рейснер пытался как-то соединить постулаты психологической теории с марксизмом. Попытки эти имели определенный успех в польском правоведении, где традиционно со времен Л.И. Петражицкого, эмигрировавшего из России в Польшу, идеи представителей рассматриваемой теории имели хождение. Теория Петражицкого содержала большой критический заряд в адрес других подходов к праву. Особенно доставалось нормативизму. Петражицкий, например, резко критиковал то положение, при котором право определяют в зависимости от факта государственного вмешательства, от “случайного признака наличия или отсутствия начальственного признания известных положений” правом (см.: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Спб. 1909. Т.1. С. 83, 101, 257-258, 265-267).

Резонны возражения (недоумения) Петражицкого и в том, что наука, различая два права (в объективном и субъективном смысле), при определении природы права, при образовании права принимает во внимание только нормы, объективное право.

Критикуя теорию о том, что право является велением государства, Петражицкий приводит три довода:

1) пришлось бы отрицать общеобязательность международного права;

2) определение заключает в себе definition per idem, определяет х через х, безысходный логический circulus.

“Формулу: юридическая норма есть норма, признанная государством, - можно превратить в формулу: норма права (х) есть норма, признанная в предписанной правом (х) форме со стороны установленных правом (х) органов правового (х) союза - государства”;

3) признанием со стороны государства пользуются не только нормы права, но и разные другие правила поведения: религиозные, нравственные. Теория государственного признания не содержит критерия для отличия норм права от прочих правил поведения, признанных органами государственной власти путем включения в законы.

“... Связывая понятие права с государством, наука далее лишается богатого и поучительного материала - тех правовых явлений, которые возникали и возникают вне государства, независимо от него и до появления государства, и сужает свой горизонт зрения до узкого, можно сказать, официально “канцелярского кругозора”.

Что же предлагается взамен? Чем руководствуются и должны руководствоваться субъекты правового общения в своем поведении? Л. Петражицкий не уходил от ответа на этот сугубо практический вопрос. Ответ его однозначен - эмоциями, “обязательственно-притязательными переживаниями”. “Специфическая природа права, нравственности, эстетики, их отличия друг от друга и от других переживаний коренятся не в области интеллектуального, а в области эмоционального, импульсивного. Не позитивные нормы, а “императивно-атрибутивные переживания и нормы” интуитивного происхождения ставятся во главу угла. Правом доказывается не только многое такое, что находится вне ведения государства, не пользуется положительным официальным признанием и покровительством, но и многое такое, что со стороны государства встречает прямо враждебное отношение, подвергается преследованию и искоренению, как нечто противоположное и противоречащее праву в официально-государственном смысле.

Многие тонкости теории Л.И. Петражицкого обнаруживаются там, где он объясняет деление права на объективное и субъективное, интуитивное и позитивное, официальное и неофициальное. Представляется, что наша практика (законодательная и правоприменительная) могла бы более плодотворно использовать некоторые его выводы. Нельзя издавать законы без учета социальной психологии, нельзя применять их, не учитывая психологического мира индивида. Психологические процессы разных уровней -- такая же реальность, как и экономические или политические процессы. Право опосредуется ими, живет в них, проявляет через них свою эффективность. Практический юрист не может игнорировать того факта, что часто осуществляют свою деятельность, не зная законов, вопреки законам, в обход законов, при пробелах в законе и т. д.

Очень важно знать психологический механизм действия правовых норм, мотивацию правоприменения в связи с ценностной детерминацией и профессиональной ориентацией правоприменителя.