Тема: « Выдающиеся юристы»

Основные вопросы:

1. Юридические традиции в Российской империи.
2. Выдающиеся русские юристы XVIII-XIX веков.
3. Проекты первых отечественных конституций. Творчество П.И. Пестеля, Н.М. Муравьева.
4. Ученые правоведы завершающего периода Российской империи.
5. Советские юристы-профессионалы первой волны.
6. Выдающиеся юристы нашего времени.

Многовековая история юриспруденции сформулировала общие требования к юридической профессии, личности юриста и выдвинула целый ряд персоналий, чей вклад в развитие права является абсолютной ценностью. Знание имен, биографий и работ известных юристов – обязательное требование высшего профессионального образования.

Юриспруденция, как вид профессиональной деятельности, в России сложилась сравнительно поздно, а определенные юридические традиции появились лишь в прошлом веке. Однако после 1917 г. они были разрушены. Потребовалось немало времени, чтобы зародились новые, советские юридические традиции. Но и они во многом были изменены в начале 90-х годов вместе с распадом советского государства и переходом России на рыночный путь развития. Как будет показано ниже, в настоящее время формирование современных юридических традиций в России продолжается.

История не сохранила сведений о том, кто же конкретно были составителями первых дошедших до нас памятников российского права. Прежде всего, это касается договоров Руси и Византии X века и Русской Правды XI века. Весьма затруднительно говорить о российских юристах-профессионалах и в последующие века. Например, Соборное уложение 1649 г. является крупнейшим правовым актом вообще в истории российского законодательства. Его составляли не один десяток тогдашних дьяков (по нынешним понятиям — члены рабочих комиссий по разработке законопроектов в Государственной Думе). Но сведения о них, увы, весьма скудны.

Ранее мы говорили о том, что в определенной степени юристом можно считать нашего первого российского императора — Петра Великого, который собственноручно писал тексты многих правовых актов. Законотворчеству большое внимание уделяла также Екатерина II. Но если первый в части юриспруденции проявил себя сугубо как практик, то вторая — как ученый и просветитель. Например, именно при Екатерине II стал выходить первый в России журнал, носивший длинное

название: «Театр судоведения или чтение для судей и всех любителей юриспруденции, содержащий достопримечательные и любопытные судебные дела, юридические исследования знаменитых правоискусников и прочие сего рода происшествия, удобные просвещать, трогать, возбуждать к добродетели и составлять полезное и приятное времяпрепровождение» (издатель — Василий Новиков). А Екатерининский «Наказ», о котором уже упоминалось, представляет собой знаменательный, поворотный этап в развитии российской правовой мысли. Однако тут же следует

сделать оговорку, что в большинстве своем намерения так и остались намерениями,

на практике была реализована лишь небольшая их часть. И все же, несмотря на это, при всей противоречивой деятельности Екатерины II, нельзя не констатировать того, что в России, наконец, обозначилось понимание социальных ценностей, достигнутых европейской цивилизацией к тому времени. Выделим также то обстоятельство, что в «Наказе» четко проводится мысль о необходимости справедливого решения вопросов наказания. Так, в эпиграфе к «Наказу» императрица писала: «Господи боже мой! Вразуми мя и да сотворю суд людем твоим только по закону Святому Твоему судити в правду». В этой связи Н. Неклюдов отмечал, что, в отличие от предшественников, Екатерина II смотрела на государственную деятельность «не как на деятельность, служащую лишь личным и эгоистическим интересам власти, а как на обязанность,

заключающуюся в удовлетворении народных потребностей и нужд». А известный отечественный ученый-правовед прошлого века М.Ф. Владимирский-Буданов подчеркивал, что «Наказ» есть произведение, прежде всего, научное, проникнутое человеколюбивыми началами и было «встречено в Европе с изумлением перед смелостью законодательницы и, несомненно, имело влияние на дух законодательства в России».

И все же, в России XVIII века правовая наука в сравнении с другими европейскими странами была развита слабо. Как ни странно, но определенное влияние на это оказало правление Петра I, который, «прорубая окно в Европу», делал акцент на военно-практическом деле, мало заботясь о развитии общественных наук, что, впрочем, неудивительно: личный диктат самодержца не мог считаться с появлением идей, не совпадающих с его взглядами. В результате в XVIII веке помимо Екатерины II появилось лишь несколько серьезных имен, занимавшихся правовыми вопросами (наряду с другими видами деятельности, что было для того времени характерно). Среди них прежде всего следует назвать В.Н. Татищева (1686-1750 гг.), М.М. Щербатова (1733-1790 гг.), С.Е. Десницкого (1740-1789 гг.). Эти ученые (первые двое известны, прежде всего, своими трудами по истории) предлагали, в частности, составить новое уложение — взамен Соборного уложения 1649 г., причем подчеркивалось, что новое уложение должно быть написано более ясным, понятным народу языком, считали необходимым резко ограничить применение смертной казни. Я.П. Козельский (1729-1795 гг.) и А.Н. Радищев (1749 –1802 гг.) выступали за раскрепощение личности и защиту ее прав и свобод, независимо от сословной принадлежности, отмену телесных наказаний. А.Н. Радищев касался и пенитенциарной сферы, в частности, он полагал, что целью наказания является не «мщение» (оно всегда «гнусно»), а «исправление преступника или действие примера для воздержания от будущего преступления». Как известно,

далеко не все из них находили поддержку властей, и более того были властями гонимы.

Дальнейшее развитие правовой мысли в России конца XVIII — начала XIX веков связывается с именами Н.С. Мордвинова, А.П. Куницына, О.Г. Горегляда, П.Д. Калмыкова, Г.И. Солнцева, Н.В. Духонского, А.С. Чебышева-Дмитриева, Н.И. Тургенева и других, для которых, в отличие от предшественников, юриспруденция была основным делом. Плеяду действительно выдающихся и высокопрофессиональных российских юристов возглавляет Михаил Михайлович Сперанский (1772-1839 гг.). Выходец из духовного сословия, не обладая ни богатством, ни знатностью рода, М.М. Сперанский своим умом, талантом, а главное неустанным трудом сумел стать образованнейшим юристом своего времени. Он добился и высокого положения в обществе, получив звание графа. М.М. Сперанский был универсальным юристом. Он прекрасно ориентировался в государственном, гражданском, уголовном, уголовно-процессуальном и в других отраслях права, выступая в роли ученого-правоведа.

Лично составлял тексты законов, осуществлял их толкование. Занимался систематизацией российского права, чем он прежде всего известен и о чем мы скажем несколько подробнее. Наконец, М.М. Сперанский был практическим юристом, занимаясь правоприменительной деятельностью. В истории юриспруденции России ему нет равных в профессионализме и широте охвата юридических проблем. Будучи советником, причем ближайшим, императора Александра I, М.М. Сперанский предложил царю проект реформы государственного управления. Он, в частности, полагал целесообразным учредить в России Государственный совет, а также представительный орган — Государственную думу. Госсовет был создан в 1810 г., а мысль о Госдуме оказалась слишком радикальной, несмотря на то, что она, по замыслу М.М. Сперанского, должна была избираться только лишь собственниками недвижимости и иметь только лишь законосовещательные функции, то есть никаким образом Госдума не посягала на всевластие российского императора. Последний, кстати, поначалу отнесся с интересом к идее создания представительного органа, учитывая, что таковые имелись уже практически во всех странах Европы, однако очень скоро охладел к ней, видимо, не без влияния своего консервативного окружения.

Некоторое время спустя, М.М. Сперанский за свой радикализм (который, однако, нельзя сравнивать, например, со взглядами А.И. Герцена или декабристов, выступающими оппозицией власти, он же всегда был верным самодержавию) попал в опалу и был отправлен на службу в Сибирь, где трудился на различных должностях, в том числе в 1819-1821 гг. работал ни много ни мало генерал-губернатором Сибири. Там М.М. Сперанский время зря не терял — помимо выполнения собственно губернаторских обязанностей, активно изучал государственно-правовые проблемы Сибирского края. Результатом такого изучения стало появление ряда уставов об управлении Сибирским краем. После возвращения в столицу М.М. Сперанскому было доверено руководство работой по систематизации российского права, к которой он ранее имел отношение и

которая в начале века по разным причинам, в том числе из-за отлучения М.М. Сперанского от этого дела, не была завершена. Теперь же, с 1826 г., работа по систематизации пошла гораздо более эффективнее. В соответствии с его планом сначала было создано Полное собрание законов

Российской империи, куда включались по хронологическому принципу все нормативно-правовые акты, начиная с Соборного уложения 1649 г. Таких актов набралось свыше 50 тысяч, составивших 46 увесистых томов. Была проделана громадная по объему организационная работа, ведь архивов тогда еще не было, и многие документы приходилось искать по многим государственным учреждениям и городам страны.

На втором этапе систематизации предстояло создать Свод законов Российской империи. При его составлении исключались недействующие законы, устранялись противоречия в действующих, осуществлялась редакционная обработка, законы располагались строго по отраслям права, более четко определялась их кодификация. На данном этапе М.М. Сперанский принимал непосредственное участие в рутинной работе над текстами законов, внося необходимые поправки и по-новому формулируя многие законодательные положения, при этом он учитывал и богатый зарубежный опыт, который еще раньше изучил. В итоге было сформировано 15 томов Свода

законов, вступивших в силу с 1835 г. Этот Свод, впоследствии дополненный еще одним томом, действовал вплоть до падения империи, то есть до 1917 г., что свидетельствует о фундаментальности проведенной работы, за которую граф М.М. Сперанский был награжден Андреевской звездой. Следует заметить, что в XX веке подобного масштаба систематизацию права провести не удалось.

Талант М.М. Сперанского как юриста был использован, увы, и во время следствия и осуждения декабристов. Вообще, нужно заметить, что декабристы, видя в нем носителя достаточно передовых по тем временам государственно-правовых идей, имели в виду назначить его министром в случае успеха восстания. М.М. Сперанский знал об этом, хотя внешне никаким образом не поддерживал декабристов. Знал об этом и император Николай I. В беседе с известным

историком Н.М Карамзиным, кстати, ярым сторонником самодержавия, император говорил: «Около меня, царя русского, нет ни одного человека, за исключением Сперанского, который бы умел писать по-русски, то есть был бы в состоянии написать, например, манифест. А Сперанского не сегодня, так завтра, может быть, придется отправить в Петропавловскую крепость». Тем не менее, он привлек М.М. Сперанского для проведения процесса над декабристами, и последний не

решился отказать. Можно представить себе ту внутреннюю драму, которая творилась в его душе, когда он собственноручно писал проект императорского манифеста о раскрытии заговора и результатах деятельности следственной комиссии. М.М. Сперанский входил также в состав специально созданного Верховного уголовного суда (он же, по горькой иронии судьбы, сам и составлял проект указа о создании такого суда, не предусмотренного действовавшим тогда законодательством) и голосовал, как и другие члены суда, назначенные императором, за смертную казнь многим декабристам, впоследствии оставленную, как известно, только пятерым декабристам.

Да, из истории страниц не выкинешь. М.М. Сперанский был высокопоставленным императорским чиновником, графом, сенатором (членом Госсовета) и в этом смысле его поведение было адекватным. И все же, если брать собственно юридическую деятельность М.М. Сперанского, то его вклад в развитие права России был поистине выдающимся. (В истории нашей страны немало противоречивых фигур; тот же Петр Великий жестоко подавил восстание Булавина, однако от этого мы не перестаем ставить памятники российскому императору). О декабристах следует сказать еще, но уже как о юристах, также внесших заметный вклад в развитие правовой мысли России прошлого века, и в первую очередь, в сфере государственного права. Прежде всего следует назвать Павла Ивановича Пестеля (1793–1826 гг.) и Никиту Михайловича Муравьева (1796-1843 гг.). Именно они впервые создали проекты конституции, по которым, по их мнению, должно было развиваться наше государство и которые при всех их различиях, несли в себе передовые идеи того времени.

Над своей «Русской Правдой» П.И. Пестель трудился более 10 лет. В ней

провозглашалась полная отмена крепостного права и вообще сословности – «рабство

должно быть решительно уничтожено, и дворянство должно непременно навеки отречься от гнусного преимущества обладать другими людьми». Вместе с тем закреплялась незыблемость частной собственности. Самодержавие, по мнению П.И. Пестеля, должно было быть уничтожено, а формой правления в России должна была стать республика, и власть при этом должна принадлежать народу — «народ российский не есть принадлежность какого- либо лица или семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность народа, и оно учреждено для блага народного, а не народ существует для блага правительства».

Конституция предусматривала учреждение законодательного органа—Народного вече. Столицей государства должен был стать Нижний Новгород. В конституции нашли отражение и вопросы обеспечения прав российских граждан. В частности, подчеркивалось, что «никто не может быть судим иным порядком, как обыкновенным законным судом, и в том именно месте, которое законом определено и назначено. Потому никогда не должны никакие чрезвычайные судебные комиссии или чрезвычайные суды быть учреждаемы». Следует отметить и то обстоятельство, что П.И. Пестель предполагал физически уничтожить всех представителей

царствующего дома в самом начале революции. Как видим, в этом отношении он пределенным образом противоречил сам себе.

Конституция Н.М. Муравьева была более умеренной, предусматривалось введение конституционной монархии. Правда, если императорский дом не принял бы такого варианта, то возможна была и республиканская форма правления. Утверждался ряд буржуазных свобод: свобода передвижения и занятия населения, свобода слова, печати, свобода вероисповеданий. Отменялся сословный суд и вводился общий суд присяжных заседателей для всех граждан. Крестьяне получали личную свободу, правда при этом помещики не лишались права собственности на землю. Избирательное право имели лишь лица, обладающие определенным имущественным цензом. Довольно интересные положения содержались и в разделах о процессуальных правах: «заключенный, если он не обвинен по уголовному делу, немедленно

освобождается, если найдется за него порука», «никто не может быть наказан, как в силу закона, обнародованного до преступления», «нынешние полицейские чиновники отрешаются и заменяются по выборам жителей» и др.

В целом П.И. Пестель и Н.М. Муравьев были представителями уже в значительной мере сложившегося тогда в Европе буржуазного права. Они впервые в

России четко и определенно заявили (и разработали соответствующие проекты конституций и других законов) о необходимости утверждения в нашей стране общепризнанных к тому времени прав и свобод и государственного правления, основанного на волеизъявления народа.

Но в России XIX века были видные юристы не только с прогрессивными идеями. Большинство все же поддерживало императорскую власть и юридически обосновывало ее и все, что эта власть творит. Среди подобной категории юристов выделяется Константин Петрович Победоносцев (1827 -1907 гг.). Длительное время (в период с 1880 до 1905 г.) К.П. Победоносцев являлся обер-прокурором Святейшего Синода и имел исключительно сильное влияние на императоров Александра III и Николая П. Так, последнему он в свое время читал лекции по русскому государственному и гражданскому праву. В советской литературе его характеризовали не иначе, как вдохновителем крайней реакции (судя по политике названных императоров, реакционности царскому советнику действительно было не занимать).

Если же брать в расчет собственно юридическую деятельность, а мы имеем в виду, прежде всего, это обстоятельство, то нельзя не признать его вклада в развитие права России, хотя он делал это с иной, противоположной, чем, например, декабристы, стороны. Однако, как известно, право развивается более эффективно тогда, когда изучается, анализируется с разных точек зрения. Для науки, во всяком случае, это нормальный процесс. По мнению К.П. Победоносцева, юридические законы должны основываться на нравственных законах как высших нормах человеческих отношений, заповедованных Богом. А обязательность правовых предписаний обеспечивается

тем, что человек, понимая это, превращает божественную заповедь в нравственную обязанность. Отсюда проистекает и обоснование самодержавия как единственно правильной формы правления, поскольку именно монархия свойственна христианской культуре. Демократия же, как считал К.П. Победоносцев, основана на лжи, и она, то есть демократия, не обладает ни объективными, ни субъективными основаниями справедливого верховенства в обществе. Отсутствие у народной (партийной) воли объективного руководства, которое в божественной заповеди дано монарху, позволило К.П. Победоносцеву отождествить демократию и деспотию. Соответственно он отрицал доктрину разделения властей. Вместе с тем суд должен был быть отделен от

администрации.

Сейчас взгляды этого российского юриста в своей основе, конечно же, неприемлемы. Но не будем забывать, что в XIX веке религиозное начало имело исключительно большое значение, и вплоть до падения монархии в 1917 г. в основных государственных законах Российской империи содержалась норма о том, что «подчиняться монарху сам Бог повелевает», которая берет начало от Петра Великого. Суждения К.П. Победоносцева по правовым вопросам были весьма авторитетными в юридических кругах России. Так, огромной популярностью пользовался его учебник по гражданскому праву, в котором он был одним из ведущих специалистов в России.

Заметное место в российской юриспруденции занимает также Федор Александрович Кистяковский (1833-1885 гг.), который занимался проблемамиуголовного права и криминологии, обосновал историко-сравнительный методизучения права, был убежденным сторонником судебной реформы 1864 г. и введенияв России суда присяжных. Юридическая общественность того времени высокооценила его работы: «Исследование о смертной казни», «О пресечении обвиняемомуспособов уклоняться от следствия и суда», «Элементарный учебник уголовного права»и др.

Известным юристом был и его сын — Богдан Федорович Кистяковский (1868-1920 гг.). Получив образование в российских и зарубежных университетах,Б.Ф. Кистяковский посвятил себя преподавательской и публицистической деятельности. В частности, он вел курсы государственного и административного права,редактировал несколько юридических изданий, среди которых Юридические записки,Юридический вестник. После революции 1917 г. был профессором юридическогофакультета Киевского университета, затем возглавил юридический факультетХарьковского университета. Работал в комиссии по законодательной подготовке Украинской академии наук. Среди его наиболее известных работ такие, как «Социальные

науки и право», «Сущность государственной власти» и др.

Другой известный российский юрист Владимир Данилович Спасович (1829 -1908 гг.) сумел в равной степени проявить себя и как ученый-правовед, и какадвокат. После окончания Петербургского университета сначала работал чиновникомв палате уголовного суда, затем занялся наукой и педагогической деятельностью.Получил степень доктора права, стал профессором. В.Д. Спасович опубликовалбольшое количество работ по уголовному праву и процессу, гражданскому имеждународному праву. Он – автор одного из лучших для своего времени учебниковпо уголовному праву.В 1861 г. в знак протеста против расправы над студентами Петербургскогоуниверситета вместе с другими учеными ушел из университета. Через два года егоучебник был запрещен и В.Д. Спасович не был допущен к преподавательской работе

в Казанском университете. Он выбрал деятельность адвоката и очень быстро завоевал уважение своих коллег. Выступал на многих политических процессах. Известность получили его речи по делу о злоупотреблениях в Московском коммерческом ссудном банке, делу Иотовича, делу Мельницких и др. По всеобщему признанию, В.Д. Спасовича отличали широкая эрудиция,

превосходное знание различных отраслей права, простота и ясность речи, доскональное, до мелочей, изучение всех обстоятельств дела, умение глубоко анализировать все стороны процесса.

Всероссийскую популярность завоевал в свое время адвокат Федор Никифорович Плевако (1842 -1908 гг.). После окончания Московского университетаон некоторое время работал секретарем Московского окружного суда, затем посвятилсебя адвокатской деятельности. По мнению современников, главная силаФ.Н. Плевако в умении убедительно, делая акцент на чувства присяжных заседателейи судей, излагать свои аргументы. Его выступления отличались глубокимпсихологизмом, остроумием и ясностью мысли. В них виртуозно сочетались трагизм,

пафос и простота формы, доходчивость. Благодаря его участию многие процессы становились громкими, как, например, дело о беспорядках на Коншинской фабрике (на этом процессе им была дана интересная характеристика преступлений, совершенных толпой), дело крестьянина из села Люторичи и др. В 1907 г. Ф.Н. Плевако был избран депутатом Третьей Государственной думы от партии октябристов.

Среди других известных ученых-правоведов завершающего периода Российской империи следует назвать Л.С. Белогриц-Котляревского, С.К. Гогеля, В.Н. Грибовского, Д.А. Дриля, В.В. Есипова, М.М. Ковалевского, И.А. Максимейко, М.А. Лорис-Меликова, Л.И. Петражщкого, П.М. Сорокина, Н.Д, Сергеевского, В.И. Сергеевича, Н.И. Стояновского, Н.С. Таганцева, И.Я. Фойницкого, М.Ф. Владимирского-Буданова, Ф.Ф. Кокошкина, С.Н. Викторского, Н.Г. Фельдштейна, А.Н. Филиппова, Г.Ф. Шершеневича и др.

Крупнейшим российским юристом и профессионалом с большой буквы является, конечно же, Александр Федорович Кони (1844 -1927 гг.), который сумел подчинить свой профессионализм как юриста внутренним разногласиям в связи с падением империи и установлением Советской власти. А.Ф. Кони занимался активнейшей юридической деятельностью, в свое время занимал высокие посты в судебных и прокурорских органах империи. В частности, он был прокурором, а затем председателем Петербургского окружного суда, обер-прокурором кассационного департамента Сената, являлся членом Государственного совета, академиком. Участвовал в разработке и обсуждении многих важнейших российских законопроектов. Принадлежал к социально-политической группе так называемой либеральной бюрократии, которая в целом проявляя лояльность к властям, в данном случае к самодержавию, и работая на нее, вместе с тем полагала целесообразным проведение в стране некоторых демократических преобразований,

связанных прежде всего с обеспечением общепризнанных тогда в Европе прав и свобод. В отличие от большинства либералов, которые после Октябрьской революции 1917 г. эмигрировали, остался на родине и продолжал юридическую деятельность уже при советской власти. В частности, в 1918-1922 гг. был профессором Петроградского университета, где читал лекции по уголовному процессу. Свою известность А.Ф. Кони приобрел после судебного процесса по делу

В.И. Засулич, которая в 1878 г. совершила покушение на петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова. Оправдательный приговор суда правящие круги царской России приписали «либеральному поведению» председателя суда – А.Ф. Кони, и он на несколько лет был удален от работы в уголовном суде. Между тем по делу Засулич А.Ф. Кони было известно гораздо более, чем прозвучало во время слушания дела под его председательством. В частности, он лично знал Трепова, по долгу службы неоднократно с ним встречался. А.Ф. Кони не раз убеждался в том, как этот градоначальник, пользуясь своим положением, попирает законность, а это, как юрист, А.Ф. Кони переживал чрезвычайно болезненно. В частности, он был свидетелем (об том писал в своих воспоминаниях) «отвратительной сцены насилия, ничем не оправдываемого и безусловно воспрещенного законом». Речь идет о том, что Трепов во время посещения следственной тюрьмы

сбил шапку с заключенного Боголюбова и приказал его высечь только за то, что тот при встрече не снял перед градоначальником той самой шапки. В этой связи А.Ф. Кони писал: «Еще за месяц до этого сенат разъяснил категорически, что телесному наказанию за дисциплинарные нарушения приговоренные к каторге подлежат лишь по прибытию на место наказания или в пути, при следовании этапным порядком. Приговор же в отношении Боголюбова еще не вступил в законную силу. Я пережил в этот печальный день тяжкие минуты, перечувствовав те ощущения отчаяния и бессильного негодования, которые должны были овладеть невольными свидетелями истязания Боголюбова при виде грубого надругательства силы и власти над беззащитным человеком».

Покушение на Трепова как раз и было протестом против подобного унижения личности, физического издевательства над арестованными, некоторые из которых скончались в тюрьме. Зная, что называется, всю подноготную дела Засулич, и внутренне, видимо, даже сочувствуя ей, А.Ф. Кони и не стал препятствовать такому повороту на судебном заседании, чтобы присяжные оправдали подсудимую. В частности, напутствуя присяжных заседателей по окончании судебных

прений, он, председательствуя на суде, говорил им: «Вы слышали прения сторон. Обвинитель находит, что подсудимая совершила мщение, имевшее цель убить генерал-адъютанта Трепова... Вы слышали затем доводы защиты (адвокатом был П.А. Александров — авт.). Они были направлены преимущественно на позднейшее объяснение подсудимой, в силу которого рана или смерть генерал-адъютанта Трепова была безразлична для Засулич, — важен был выстрел, обращавший на причины, по которым он был произведен, общее внимание. Таким образом, по предположению защиты, подсудимая считала себя поднимающей вопрос о восстановлении чести

Боголюбова и разъяснении действительного характера происшествия 13 июля, и не только перед судом России, но и перед лицом всей Европы. То, что последовало после выстрела, не входило в расчеты подсудимой...».

Выдающийся судебный оратор А.Ф. Кони напечатал несколько томов своих судебных речей и докладов. Он был большим знатоком русской литературы, поддерживал дружеские отношения с Н.А. Некрасовым, И.А. Гончаровым, Ф.М. Достоевским, Л.Н. Толстым, В.Г. Короленко. Известно, что А.Ф. Кони, обладая богатейшей судебной практикой, подсказал Л.Н. Толстому сюжеты для Воскресения и Живого трупа. Большая общественная работа А.Ф. Кони была отмечена в постановлении Ленинградского Совета об увековечении его памяти (1927 г.). В

последние годы его имя вновь на слуху в юридических кругах. В честь выдающегося российского юриста проводятся ежегодные студенческие конкурсы, организовываются научно-практические конференции и семинары.

Еще одним крупнейшим российским юристом, которому удалось добиться профессионального признания как в период империи, так и при советской власти, является Михаил Николаевич Гернет (1874 - 1953 гг.). Сын политического ссыльного, бывшего узника Петропавловской крепости, он со студенческих лет впитал в себя демократические воззрения. В знак протеста против полицейских мер царизма после подавления революции 1905-1907 гг. он в числе более чем 100 профессоров и преподавателей ушел из Московского университета и вернулся туда лишь с установлением советской власти.

М.Н. Гернет много занимался проблемами преступности. До революции заметным явлением в научной жизни России стали такие его работы, как Общественные причины преступности, От Томаса Мора до Уголовного кодекса, Вопросы адвокатской этики и др. После революции он с научных позиций изучал преступность в СССР, с уголовно-правовой точки зрения проанализировал преступления гитлеровцев против человечества. Однако главным делом его жизни стала пятитомная История царской тюрьмы (причем последний, пятый том был издан уже

после смерти Гернета). Это фундаментальный труд, над которым он работал много лет, получил всеобщее признание юридической общественности нашей страны. К этой теме он обратился во многом из-за судьбы своего отца. Так, в четвертом томе указанной работы он вспоминает о том, как впервые вошел вовнутрь Невской куртины, где в одном из казематов содержался еще в 1866 г. его отец, будучи совсем молодым человеком. «Теперь я 75-летним стариком перешагиваю через порог той куртины в качестве историка, где мой отец провел долгие месяцы в качестве политического заключенного. — Я чувствовал какое-то особое отношение к крепости. Отец боролся против режима, который поддерживался этой крепостью, а сын дожил до счастья быть

ее историком». В конце 30-х годов М.Н. Гернет совершенно ослеп, но вплоть до 1948 г. продолжал трудиться на юридическом факультете Московского государственного университета. В целом жизнь этого замечательного юриста можно назвать научным подвигом ученого и общественного деятеля.

Другой российский ученый — Иван Александрович Ильин (1883-1954 гг.) вынужден был в 1922 г. покинуть Советскую Россию вместе с десятками другихинтеллигентов в связи с тем, что их воззрения и деятельность оказались «вредными» для советского государства.Золотая медаль и отличный аттестат по окончании гимназии (1901 г.),предоставлявшие в тогдашней России существенные льготы, позволили емубеспрепятственно поступить в Московский университет, где он получил фундаментальную подготовку по праву. И.А. Ильин как юрист (он был такжефилософом) занимался проблемами правового сознания, а также вопросамигосударственного и естественного права.Февральская революция поставила перед ним серьезнейшую проблему

оценки происшедшего и выбора дальнейшего жизненного и научного пути. Свое отношение он отразил в пяти брошюрах, выпущенных общим изданием «Народное право» между двумя российскими революциями. В нем были сформулированы основы правового государства, пути преодоления революции как временного общественного беспорядка в стремлении к новому более справедливому общественному строю. Он, в частности, писал, что «всякий порядок жизни имеет известные недостатки, и, по общему правилу, устранение этих недостатков достигается

посредством отмены неудовлетворительных правовых норм и установления новых, лучших. Каждый правовой строй должен непременно открывать людям эту возможность: совершенствовать законы по закону, то есть улучшать правовой порядок, не нарушая правового порядка. Правовой строй, который закрывает эту возможность для всех или для широких кругов народа, лишая их доступа к законодательству, готовит себе неизбежную революцию».

Подобные взгляды, где была совершенно прозрачной его критическая направленность к какой-либо диктатуре, теории целесообразности в праве, он продолжал отстаивать и после Октябрьской революции, что и послужило причиной его высылки из страны. Он обосновался в Германии, где много занимался научной и преподавательской деятельностью. Однако после прихода к власти Гитлера за отказ вести преподавание в соответствии с программой нацистской партии вынужден был уехать и оттуда в Швейцарию. Здесь он и умер, так и не успев закончить большую политико-правовую работу «О монархии».

В первые годы советской власти сформировался круг юристов — носителей новых революционных идей. Они, как правило, были до этого профессиональными революционерами. В соответствии с концепцией слома старого буржуазного права принимали активное участие в создании нового — советского, социалистического права. Однако, следует заметить, что советское право тем не менее достаточно активно воспринимало нормы бывшего имперского права, и это неудивительно, поскольку право как социальное явление имеет объективные законы своего

развития, и создать совершенно новое право невозможно в принципе. Нужно отметить также, что советским юристам удалось создать в итоге достаточно стройную систему права, добиться существенных достижений в правовой науке, хотя в целом по фундаментальности подхода (безотносительно к политической основе) советское право все же уступало праву империи за-

вершающего периода.