Два аспекта рассмотрения юридического позитивизма

Первый — прикладные, главным образом «технические», разработки действующего (позитивного) права. Сюда можно отнести все разработки, касающиеся построения и оформления юридических текстов, систематизации законодательства, юридического документооборота, организационных схем и процедур профессиональной юридической практики и т.п. При этом, как правило, оставляются за рамками рассмотрения социокультурные контексты позитивного права, его отношение к культурно-историческим традициям, а основные исследовательские смыслы связываются с текущей политической и юридической практикой.

Второй — осмысление положительного права с точки зрения «юридической догмы». Обычно говорят, что юристы имеют дело с «догмой права». По мнению С.С. Алексеева, здесь «имеется в виду не что иное, как специфический предмет юридических знаний, особый сектор социальной действительности — юридические нормы, законы, прецеденты, правовые обычаи, обособленные в соответствии с потребностями юридической практики в качестве основы решения юридических дел». При этом слово «догма», считает автор, призвано отразить отношение к позитивному праву как непререкаемому основанию поведения людей, действий государства и выносимых им решений. В рамках предпринимаемого различения, такое понимание догмы права, догматической юриспруденции тяготеет к первому аспекту юридического позитивизма. Поэтому для наших целей важнее обратить внимание на другой план рассмотрения догмы и догматики в юридическом позитивизме, который у С.С. Алексеева обнаруживается при оценке культурно-исторического значения пандектистики. Она, по оценке автора, является «первой в истории универсальной системой юридических знаний, а положения юридической догматики (нашедшие воплощение в германском гражданском уложении, в российских законопроектах по гражданскому праву, в современном гражданском законодательстве) — одним из наиболее высоких достижений юридической мысли, которое вполне обоснованно находит признание как феномен наднационального порядка». При таком взгляде догма права получает представленность в юридической мысли, а основанием отношения к ней как юридической догме становятся не только императивы позитивного права, но и авторитет правовой культуры. В силу этого, юридическую догму оправданно рассматривать как социокультурный феномен и понимать как фундаментальные правовые установления и конструкции, средства и методы правового регулирования, формы и правила юридической деятельности и т.п., формирующиеся в процессе исторического развития права и воплощающиеся в конкретных правовых системах. Таким образом, юридический позитивизм может рассматриваться в плане как юридической практики, так и правового мышления, юридической культуры.

Кстати говоря, наша теоретическая наука традиционно недооценивала догматический аспект позитивной юриспруденции, относясь к нему как чисто инструментально-техническому, и в этом смысле занималась не столько его научным исследованием, сколько именно технической, «инженерной» разработкой без обращения к социокультурным основаниям догмы права. С учетом вышеизложенного, допустимо полагать, что именно юридическая догма, представленная как «овеществленная» правовая культура, как собственное содержание права, может рассматриваться и как реализованная догматическая юриспруденция, объективированное юридическое мышление. При таком подходе положения юридической догмы, с одной стороны, как бы «оестествляются» т.е. начинают требовать к себе отношения как к определяемым его природой естественным свойствам права, а с другой — являются материалом для научной реконструкции способов юридического мышления. В этом смысле не исключено, что обнаружение собственных, не зависящих от конкретного общества закономерностей права, его собственных оснований становления и развития может состояться именно на пути теоретического исследования правовой догмы, догматической юриспруденции.