double arrow

Лексика современного русского языка с точки зрения её активного и пассивного запаса (4 ч.)

Лекция № 11, 12.

План.

1. Активный и пассивный запас.

2. Устаревшие слова:

а) историзмы;

б) архаизмы (лесические, семантические).

3. Неологизмы.

1. Активный и пассивный запас.

Лексика языка почти непрерывно впитывает в себя вновь возникающие слова, вызванные к жизни изменениями в общественном строе, развитием производства, культуры, науки и т.д. Накопление в словаре все большего количества слов, пополнение его стилистических ресурсов наряду c совершенствованием грамматического строя отражает общее поступательное движение языка.

Одновременно в лексике происходит и обратный процесс – исчезновение из ее состава устаревших слов. Освобождение словаря от лишних слов (а «выпадают» из него только такие) столь же закономерно и необходимо, как и обогащение его новыми словами: оно позволяет говорящим освобождаться от ненужных лексических дублетов, устранять из своего активного запаса устаревшее и тем самым содействует более эффективному выполнению языком его основной функции – быть средством человеческого общения. Эти процессы появления новых слов и исчезновения устаревших сопровождаются процессами семантического порядка: возникновением y слов новых значений и утратой старых.

Так как закрепление в языке новых слов и значений и особенно уход из языка устаревшего – процесс постепенный и длительный, то в словарном составе языка в целом всегда существуют одновременно два пласта слов: активный словарный запас, с одной стороны, и пассивный словарный запас – с другой.

К активному словарному запасу языка относится вся привычная и повседневно употребительная в той или иной сфере языкового общения лексика, не имеющая ни оттенка устарелости, ни оттенка новизны. Активный запас включает в себя как слова общенародного употребления, так и слова, в своем использовании ограниченные (термины, профессионализмы, книжные слова, эмоциональная лексика и т. д.), поэтому его нельзя отождествлять с активным запасом слов того или иного носителя языка.

Сложная и разветвленная терминология физиков, например, будет во многом неизвестна лингвистам, медикам, садоводам, рабочим и т. д.; существующая сейчас в языке эмоциональная лексика нетерпима в сфере официальных отношений, в научных трудах и т. д., но от этого ни терминология физиков, ни существующая в настоящее время эмоциональная лексика не перестают быть фактами современной лексики.

К пассивному словарному запасу языка (не следует путать c пассивным запасом слов того или иного носителя языка, зависящим от его профессии, образования, повседневной работы и т. д.) относится все то, что редко употребляется, что не стало еще или перестало уже быть необходимым, привычным и обязательным в той или иной сфере общения. Иначе говоря, в пассивный словарный запас языка в целом входят: 1) слова, которые уходят из языка (устаревшие слова), и 2) слова, которые окончательно не вошли еще в общелитературное употребление или только что в нем появились (неологизмы).

2. Устаревшие слова.

Утрата слова или того или иного его значения – результат длительного процесса архаизации соответствующего языкового факта, когда он из явления активного словарного запаса первоначально делается достоянием пассивного словаря и лишь потом постепенно забывается и совершенно исчезает из языка. Этот процесс не всегда протекает прямолинейно: в ряде случаев устаревшие слова впоследствии вновь возвращаются в активный запас лексики. Естественно, что при этом происходит, как правило, резкое изменение их значений (ср., например, значения таких слов, как указ, солдат, министерство и др.).

Устаревшие слова, в совокупности образующие устаревшую лексику русского языка, представляют сложную и многослойную систему.

Они неоднородны c точки зрения:

1) степени их устарелости,

2) причин их архаизации

3) возможности и характера их использования.

По степени устарелости выделяется в первую очередь группа слов, которые являются в настоящее время совершенно неизвестными рядовым носителям современного русского литературного языка, поэтому непонятны без соответствующих справок.

Сюда относятся:

a) слова, исчезнувшие из языка, не встречающиеся в настоящее время даже в составе производных слов (лохм – лужа, кагора – ссора, просинец – февраль, стрый – дядя по отцу, нетий – племянник по сестре, рака – могила, гробница и т. д.);

б) слова, не употребляющиеся в языке как отдельные слова, но встречающиеся в качестве корневых частей производных слов: вервь – веревка, руг – насмешкa (рyгать), греть – кипеть (варить, овраг), говядо – скот (гoвядина, говяжий), усние – кожа (заусенец), булдыга – кость (забулдыга), мжура – тьма, мгла (жмурить), худое – искусный (хyдожник), скора – шкура (скорняк), коварь – кузнец (коварство), мытарь – сборщик подати (мытарство), подаять – подавать (подаяние) и т. п.;

в) слова, исчезнувшие из языка как отдельные значимые единицы, но употребляющиеся еще в составе фразеологических оборотов: сокол – старое стенобитное орудие, большой таран (гол как сокoл); зга – дорога (ср. стезя; ни зги не видно); кол – небольшой участок земли (ни кола, ни двора) и др.

Все эти слова совершенно выпали из лексики языка и в настоящее время прочно забыты. Все oни никакого отношения к лексической системе современного русского литературного языкa не имеют и не входят даже в его пассивный словарный запас. Все они, наконец, являются фактами предшествующих, в общем отдаленных эпох развития русского языка. B отличие от устаревших слов их лучше всего назвать старинными.

Возникает вопрос, есть ли смысл рассматривать такого рода факты при анализе лексики современного русского литературного языка, в которой они реально не существуют. Оказывается, есть: старинные слова (или устаревшие слова второй степени) изредка все же в нужных случаях употребляются и сейчас, обычно с необходимыми разъяснениями. Именно это не позволяет исключать их из рассмотрения при aнализе современной лексики, несмотря на то, что к последней они не имеют никакого отношения.

Старинным словам (конкретные случаи употребления их см. ниже) противостоит по степени устарелости группа устаревших слов. Это уже реальные единицы языка, правда, имеющие ограниченную сферу употребления и специфические стилистические свойства: верста, конка, вершок, курсистка, городовой, бурса, оный (тот), зря (видя), иройство, брадобрей, токмо (только), глаголать (говорить), дабы (чтобы), хлад (холод) и т. д.

Естественно, что в степени устарелости того или иного слова и отдельного значения большую роль играет время выхода его из активного употребления.

В большой мере, однако, она определяется также:

1) местом данного слова с соответствующим значением в номи-нативной системе общенародного языка,

2) первоначальной распространенностью слова и длительностью употребления в составе активного словаря, 3) наличием или отсутствием ясной и непосредственной связи с родственными словами и т.д.

Иногда слово, давно вышедшее из активного употребления, все же до сих пор не забыто говорящими, хотя и встречается в их речи очень редко, и, наоборот, наблюдаются случаи, когда забывается и выпадает из языка слово, переместившееся в пассивный словарный запас языка сравнительно недавно.

Например, слова алкать, вран, бедство вышли из активного словаря письменной речи (в разговорном языке их не было и раньше) более 100 лет назад, однако они до сих пор понятны в своих основных значениях говорящим на современном русском языке. Напротив, забытыми, неизвестными для подавляющего числа говорящих сейчас на русском языке являются слова уком (уездный комитет), непрерывка, бытовавшие в активном употреблении сравнительно с ранее отмеченными алкать, вран, бедство совсем недавно.

Так как топонимика (названия рек, озер, населенных пунктов и т. д.) и антропонимия (личные и фамильные имена) являются наиболее устойчивыми фактами в словарном материале, то очень многое из того, что уже ушло из языка в качестве нарицательных имен, сохраняется в топонимике и антропонимии в качестве имен собственных: река Шуя (шуя - левая), станция Бологое (бологое – хорошее, доброе, красивое), город Городец (городец – городок, с суффиксом -ец), город Мытищи (мытище – место, где собирали мыто), деревня Червленая (червленая – красная), повар Смурый (смурый – хмурый, ср. пасмурный) и т. д.

Поскольку лексическая система развивается в каждом из языков по своим внутренним, только ему присущим законам, то устаревшие и даже старинные, ушедшие совершенно из русского языка слова могут сохраняться в других близкородственных славянских языках в качестве лексических единиц активного словарного запаса. Ср. слова вельмi – в белорусском, luska – в польском (русское луска живет в составе производного лускать), крак – в болгарском (ср. русское производное окорок), u1 – в чешском (в русском оно входит как корень в слова улей, улица и др.), бъз – в болгарском (ср. русское производное бузина) и т. д.

Слова могут выйти из активного употребления и перейти в пассивный словарь (а потом исчезнуть вовсе) и потому, что исчезают называемые ими явления, предметы, вещи и т. д., и в силу того, что они как обозначения каких-либо явлений, предметов, вещей и т. п. в процессе употребления могут вытесняться другими словами. В первом случае мы имеем дело с историзмами, во втором – с архаизмами.

а) Историзмы представляют собой слова пассивного словарного запаса, служащие единственным выражением соответствующих понятий. При необходимости назвать какое-либо уже исчезнувшее явление, предмет, вещь и т. д. мы волей-неволей прибегаем к историзмам, ибо в современном русском литературном языке они синонимов не имеют. Историзмами в романе
А. Н. Толстого «Петр I», например, являются слова боярин, ямщик, стольник, сокольничий, алтын, епанча, ферязь (мужское долгополое платье), кольчуга, самопал, пищаль, единорог (род пушки) и т. д.

б) Что же касается архаизмов, то в словарном составе современного русского литературного языка рядом с ними обязательно должны существовать и существуют синонимы, являющиеся словами активного употребления (ср.: ловитва – охота, вояж – путешествие, кои – которые, балтические – балтийские, самодовольствие – самодовольство, cтopa – штора, пиит – поэт и т. п.).

Если причины ухода слов из активного употребления в составе историзмов всегда совершенно ясны и не требуют никаких особых разъяснений, то установление причин превращения слов из факта активного словарного запаса в архаизмы, причин вытеснения, замены одного слова другим является, как правило, делом весьма сложным.

Для нас совершенно ясно, почему, например, слова кафтан, городовой, челобитье и другие превратились в историзмы (исчезли соответствующие им предметы, явления, вещи и т. д.); напротив, требуются специальные лингвистические разыскания для того, чтобы ответить на вопрос, почему слова перст, сей, доселе, чело были вытеснены из активного употребления словами палец, этот, до сих пор, лоб, если и превратились, таким образом, в архаизмы.

В зависимости от того, является ли устаревшим все слово как определенный звуковой комплекс, имеющий определенное значение, или устаревшим оказалось лишь его смысловое значение, архаизмы можно разделить на лексические и семантические.

В приводимых ниже примерах все выделенные слова являются архаизмами:

Мне мил и виноград на лозах,

В кистях созревший под горой,

Краса моей долины злачной,

Отрада осени златой,

Продолговатый и прозрачный,

Как персты девы молодой.

(Пушкин.)

Здесь вижу двух озер лазурные равнины,

Где парус рыбаря белеет иногда.

(Пушкин.)

О, если б Аполлон

Пиитов дар чудесный

Влиял мне ныне в грудь.

(Пушкин.)

Угас как светоч дивный гений,

Увял торжественный венок.

(Лермонтов.)

Анастасевич лишь один,

Мой верный крестник, чтец и сын,

Своею прозой уверяет,

Что истукан мой увенчает

Потомство лавровым венцом.

(Пушкин.)

«Рекрутство же было торжеством корыстолюбивому правителю, ибо от оного по очереди откупались все богатые мужики, пока, наконец, выбор не падал на негодяя или разоренного». (Пушкин.)

Однако между ними существует определенное различие. Слова перст, рыбарь, пиит заменились словами палец, рыбак, поэт и в настоящее время уже не употребляются. Это лексические архаизмы. Слова влиял, светоч, чтец, истукан, негодяй существуют в активном употреблении и сейчас, но не с теми значениями, которые характеризуют их в приведенных контекстах (влиял – вливал; светоч – большая свеча, факел; чтец – читатель; истукан – статуя; негодяй – негодный, в данном случае – негодный к воинской службе). Это семантические архаизмы.

При внимательном рассмотрении лексических архаизмов, приведенных выше, можно заметить, что они не являются одинаковыми по отношению к тем словам, которые вытеснили их из активного употребления. В одном случае (перст) мы имеем дело с такими словами, которые ныне вытеснены в пассивный словарный запас словами с другой непроизводной основой. Это собственно-лексические архаизмы. Например: вотще – напрасно, мание – воля, желание, лоно – грудь, сиречь – то есть, понеже – потому что, виктория – победа, ветрило – парус, доколь – пока, лицедей – актер, выя – шея, шуйца – левая рука, присно – постоянно, в ельми – очень, ижe – который, денница – утренняя заря, сей – этот, перст – палец, отроковица – девочка-подросток, вежды – глазные веки и др.

В другом случае (рыбарь) мы имеем дело с такими словами, которым теперь в качестве языковой оболочки выражаемых ими понятий соответствуют слова с той же самой непроизводной основой. Это лексико-словообразовательные архаизмы (ср.: пастырь – пастух, ответствовать – отвечать, свиреnство – свирепость, воитель – воин и т. д.). В этом случае слово, употребляющееся в активном словаре сейчас, отличается от архаизма лишь с точки зрения словообразовательного строения. Рыбарь и рыбак различны между собой не своей непроизводной основой рыб-, а присоединенными к ней суффиксами -арь в одном слове и-ак – в другом.

Вот, например, некоторые архаизмы такого рода, наблюдаем в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин»: соседственный, остановляет, покорствуя, кокетствуя, балтическим (ср.: соседний, останавливает, покоряясь, кокетничая, балтийским).

В третьем случае (пиит) мы имеем дело с такими словами, которые в настоящее время в качестве языковой оболочки соответствующих понятий заменены в активном словаре словами того же корня но несколько иного звукового облика. Это лексико-фонетические архаизмы: Их не следует смешивать и отождествлять с фонетическими архаизмами, которые представляют собой устаревшие явления не в словах, а в звуках. Например, фонетическим архаизмом будет произношение е как [е], а не как [о] перед твердыми согласными под ударением (потек, а не потёк, еще, а не ещё и др,), произношение мягкого р в словах типа верх и т. п. Лексико-фонетическими архаизмами являются такие слова, как зерцало (зеркало), глад (голод), вран (во рон), клоб (клуб), воксал (вокзал), ироизм (героизм), стора (што и др.

Семантические архаизмы – это слова, существующие и в современном русском литературном языке, но имеющие устаревшие значения. Семантический архаизм, иначе говоря, представляет собой устаревшее значение какого-либо слова, в иных значениях являющегося обычным словом современного русского литературного языка.

Вот несколько примеров:

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык.

(Пушкин.)

В последний раз Гудал садится

На белогривого коня,

И поезд тронулся...

(Лермонтов.)

Законов гибельный позор,

Неволи немощные слезы...

(Пушкин.)

«Магнит и электрическое вещество имеют привлекательную силу», («Словарь Академии Российской»); «Теперь смотритель, соображая все обстоятельства, догадывался, что болезнь была притворная» (Пушкин.); «Прямым Онегин Чильд Гарольдом вдался в задумчивую лень» (Пушкин).

Выделенные слова в приведенных примерах употребляются сейчас, однако в других значениях. Так, слово сущий выступает приведенном контексте в значении «существующий», слово язык в значении «народ», слово поезд – в значении «кавалькада», слово гибельный позор – в значении «зрелище гибели», слово привлекательная – в значении «притягивающая», слово соображать – в значении «обдумывать», слово прямой – в значении «настоящий».

Намеченные выше группы устаревших слов различаются между собой также характером и возможностью их употребления в различных стилях современного русского литературного языка. Архаизмы могут употребляться только с определённой стилистической целью; вне художественно-выразительной и изобразительной установки их использование не может быть оправдано и является ошибкой с точки зрения современного словоупотребления. Историзмы же, употребляясь иногда с теми же целями, что и архаизмы, возможны и вне определенных стилистических условий. Они как единственное выражение исчезнувших понятий, явлений, предметов используются в исторических работах, в описаниях прошлого, воспоминаниях и т, д.

Архаизмы используются в художественной литературе в основном с тремя различными стилистическими целями:

1) для воссоздания реальной исторической обстановки и речи героев. Такое употребление архаизмов и историзмов мы наблюдаем в исторических романах, повестях;

2) для создания торжественного стиля, взволнованно-патетической речи.

В такой роли архаизмы (очень часто старославянского происхождения) мы наблюдаем в стихотворениях Пушкина «Пророк», «Анчар», «Вольность», «Клеветникам России», «19 октября», < (Олегов щит» и др., в стихотворениях Лермонтова «Умирающий гладиатор», «Поэт», «Пророк», «Сосед» и т. п., в ряде авторских отступлений у Гоголя и т. д.; 3) как одно из средств создания комического, иронии, сатиры, сарказма. Мастером употребления архаизмов в таких целях был Салтыков-Щедрин.

По происхождению как архаизмы, так и историзмы могут быть самыми разнообразными. Среди них встречаются и исконно русские слова (льзя, дабы, оный, насильство, семо – сюда, сполох – тревога, заводчик – зачинщик и т. п.), и старославянские (глад, лобзать, святыня, глагол – слово, вещать и др.), и заимствованные из других языков (абшид – отставка, вояж – путешествие, сикурс – помощь, натура – природа, политес – вежливость, аксамит – бархат и т. п.).

В произведениях прошлого (и художественных, и деловых, и научных и т. д.), даже если они написаны сравнительно недавно, мы встречаемся с историзмами и архаизмами, которые таковыми являются лишь для нас, но не были ими во время написания анализируемого произведения.

Следовательно, есть архаизмы и историзмы стилистического употребления (в современных нам художественных произведениях, как уже отмечалось, они должны быть и являются только такими) и есть архаизмы и историзмы времени (они встречаются – иногда рядом с устаревшими словами стилистического употребления – только в произведениях, написанных в прошлом).

Об этих двух типах устаревших слов в пределах одного и того же литературно-художественного контекста дают представление отрывки из произведения Пушкина «Борис Годунов»:

– Приезжайте,

Ты, Трубецкой, и ты, Басманов: помочь

Нужна моим усердным воеводам.

Бунтовщиком Чернигов осажден.

Спасайте град и граждан.

(Царская дума; царь.)

Так точно дьяк, в приказах поседелый,

Спокойно зрит на правых и виновных,

Добру и злу внимая равнодушно,

Не ведая ни жалости, ни гнева.

(Келья в Чудовом монастыре; Григорий.)

Как хорошо! Вот сладкий плод ученья!

Как с облаков ты можешь обозреть

Все царство вдруг: границы, грады, реки.

(Царские палаты; царь.)

В приведённых отрывках мы наблюдаем среди устаревших слов и историзмывоевода, дьяк, приказ (в значении «учреждение), царство (в значении «государство во главе с царем»), и архаизмыпомочь (помощь), град, граждане (жители города), зреть (смотреть), внимать (слышать), ведать (знать), вдруг (в значении «сразу»). Употреблены они Пушкиным в трагедии на историческую тему.

Однако было бы неправильным считать, что все эти слова использованы поэтом в качестве художественно-изобразительного средства с определенной стилистической установкой. Неверно было бы приписывать какие-то стилистические функции историзму царство, семантическому архаизму вдруг. Для Пушкина это были обычные слова его активного лексического запаса, повседневного употребления. Они перешли в пассивный запас русской лексики и приобрели в связи с этим определенную экспрессивно-стилистическую окраску позднее.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: