Шоковая терапия» в экономике

Внутренняя политика российского руководства

Россия на переломе

Демонтаж социалистической системы и переход к обществу с либерально-демократическими ценностями. Б.Ельцин.

На ключевых государственных постах новой суверенной России, в органах власти и управления субъектов федерации, в экономических структурах, включая частный бизнес и банковское дело, утвердились старые номенклатурные работники, с разной степенью искренности воспринявшие принципы демократии или почти не скрывавшие своих прокоммунистических взглядов. По подсчетам социологов, доля выходцев из бывшей союзной и республиканской (РСФСР) номенклатуры, плавно переместившихся на новые руководящие должности, колебалась от 70 до 80% в зависимости от сферы приложения их труда. Вместе с тем они в своей массе были готовы к более решительным и резким действиям по реформированию общества, ибо ясно понимали, что любое промедление в сложнейшей социально-экономической и политической ситуации послеавгустовской России грозит общественными потрясениями и утратой контроля правящей элиты над страной.

В области внутренней политики руководство России определило несколько приоритетных задач. Первая из них — глубокая реформа экономики, переход к рыночным методам хозяйствования. В октябре 1991 г. Президент РСФСР Б. Н. Ельцин выступил с программным заявлением, где указал, что «период движения мелкими шагами завершен... Есть уникальная возможность за несколько месяцев стабилизировать экономическое положение и начать процесс оздоровления». Он изложил суть намеченных экономических преобразований: либерализация цен; приватизация и акционирование в промышленности и сельском хозяйстве; антимонопольная и «разумная» налоговая политика; сокращение необоснованных расходов; адресная система социальной помощи; разрушение «железного экономического занавеса» в отношениях с миром.

И хотя В. Н. Ельцин подчеркивал, что в «условиях острейшего кризиса провести реформы безболезненно не удастся», масштабы предстоящих испытаний для страны и народа в полной мере оценены не были. На сложное экономическое положение, доставшееся России в наследство от СССР, наложился поспешный раздел союзной собственности между бывшими «братскими республиками». (Надо отметить, что к 1992 г. их зависимость от взаимных поставок готовой продукции и сырья достигала в среднем 50% и лишь для России — 18%.) Разрушение единого, складывавшегося десятилетиями народнохозяйственного комплекса резко усугубило кризис во всех новых независимых государствах.

В январе 1992 г. был сделан решительный шаг на пути к рыночной экономике — освобождены цены на большинство товаров и услуг, упразднена в основном централизованно-фондовая система распределения ресурсов. Реформаторское правительство Е. Т. Гайдара, сформированное преимущественно из молодых ученых-экономистов, стремилось добиться перестройки экономики и одновременно ее стабилизации прежде всего на макроэкономическом уровне (на нем учитываются и отслеживаются самые общие стоимостные показатели: национальный доход, совокупный общественный продукт, стоимость основных производственных фондов, совокупный спрос и т. п.) за счет микроэкономических «переменных» (производство и затраты отдельных предприятий, спрос индивидуальных потребителей, цены товаров и т. п.).

В условиях сохранявшейся предельной монополизации производства это привело к резкому взлету цен: к концу 1992 г. примерно в 100—150 раз (при ожидаемом реформаторами уровне в три-четыре раза). Повышение зарплаты во много раз отставало от новых цен. В последующем это соотношение на фоне ползучего увеличения цен и зарплаты несколько выровнялось, но по-прежнему средний уровень жизни населения России остается много ниже рубежа 80—90-х гг. (в 1996 г.— примерно на 50%). Оказались фактически конфискованными государством и денежные сбережения десятков миллионов граждан в Госбанке.

С конца 1992 г. началась приватизация госсобственности. К осени 1994 г. она охватила треть промышленных предприятий и две трети предприятий торговли и услуг, а спустя два года в негосударственном секторе экономики производилось уже свыше 60% валового внутреннего продукта. Первый ее этап проводился на основе ваучеров (неименных приватизационных чеков), бесплатно выданных всем гражданам России, включая младенцев. Их можно было вкладывать в акции приватизируемых объектов. В стране появилось 40 млн. акционеров, но главным образом — номинальных, ибо до 70% акций через свободную продажу ваучеров и заданные правительством правила приватизации сконцентрировалось в руках прежних распорядителей госсобственности (номенклатуры и управленческой бюрократии), владельцев различных коммерческих структур и легализовавшихся воротил подпольного бизнеса.

В деревне происходило преобразование колхозов в производственные паевые товарищества и фермерские хозяйства.

Тем временем экономический кризис, отчасти неизбежный при структурной перестройке народного хозяйства, углублялся. Реформы на макроэкономическом уровне предполагали в качестве ключевого звена всемерное укрепление финансовой системы. Правительство пыталось проводить жесткую кредитную политику, но столкнулось с давлением промышленного лобби и сепаратными действиями руководства бывших союзных республик: в большинстве из них российский рубль продолжал использоваться в денежных расчетах (лишь решение Центрального банка РФ изъять из обращения казначейские билеты образца 1961 —1992 гг. с 26 июня 1993 г. повлекло за собой введение национальных валют всеми членами СНГ). Предприятия, в значительной мере выпавшие из поля зрения «макроэкономического» правительства, испытывали огромные трудности, не могли закупить по свободным ценам необходимое им сырье и комплектующие материалы, расплатиться с поставщиками.

В 1996 г. объем промышленного производства по сравнению с 1991 г. сократился вдвое. В тяжелейшем положении оказались предприятия наукоемкой промышленности, где сосредоточены самые квалифицированные кадры и передовой потенциал развития отечественной экономики. Нарастающий спад (от 70% и выше) охватил выпуск как военной, так и гражданской продукции высокой технологии, в наибольшей степени затронув промышленность средств связи, электронную и электротехническую промышленность, станкостроение, машиностроение для легкой промышленности, строительства и транспорта.

Относительно «благополучная» ситуация наблюдается в топливно-энергетическом комплексе (сокращение на 28,7%), черной металлургии (на 44,6%). Иными словами, чем более сырьевой характер имеет отрасль, тем меньше спад в выпуске продукции. В этих условиях ряд авторитетных экономистов выступили с заявлениями о реальной угрозе деиндустриализации России и ее отката в ближайшем будущем на позиции стран «третьего мира».

Трудную пору переживает и сельское хозяйство. Его валовая продукция составила две трети от уровня 1991 г. Еще более снизилось поголовье скота и как следствие — производство мяса (в два раза) и молока (в три раза). Вдвое меньше вносится удобрений, что ведет к истощению почв и неизбежному падению урожайности. Почти прекратилось обновление машинно-тракторного парка. В то же время для «фермеризации» села, признаваемой приоритетной задачей в планах реформаторов, требуется в два-три раза больше сложной сельхозтехники, чем имелось в 1991 г. у колхозов и совхозов.

Единственное, что стабильно растет в России, кроме цен,— это внешний долг. Ныне он достиг 130 млрд. долларов (правда, его львиная доля унаследована от распавшегося СССР). Только на обслуживание долга, т. е. выплату процентов по займам, страна должна выделять до трети своего годового дохода. В принципе положение можно поправить, добившись возвращения в Россию колоссальной валютной задолженности многих зарубежных государств (до 170 млрд. долларов). Но по различным причинам этот вопрос остается нерешенным.

При этом за 1992—1994 гг. коммерческие структуры и коррумпированные чиновники вывезли из России, по оценкам западных экспертов, до 50 млрд. долларов. Коррупция, пронизывающая государственный, военный и хозяйственный аппарат, получила такой размах, что часть судей Конституционного суда весной 1993 г. потребовала поставить вопрос об ответственности высших должностных лиц государства за состояние дел по борьбе с этим разрушительным социальным злом.

Дело, однако, практически не сдвинулось с мертвой точки. Объяснение надо искать, во-первых, в размерах управленческого аппарата (в СССР в 1991 г. на всех уровнях насчитывалось 715 тыс. госслужащих, сейчас их в одной России — 921 тыс.), в пронизывающей его системе круговой поруки, во-вторых, в сверхполитизированности самой борьбы с коррупцией: одна часть высших чиновников старательно собирает «компромат» на другую аппаратную группу и как только та оказывается поверженной, все выявленные «концы» сразу уходят в воду.

Одновременно в новой экономической ситуации быстро нарастает социальное расслоение российского общества. Уже к 1993 г. разрыв в уровне среднедушевого дохода 10% наиболее богатого населения и 10% самого бедного увеличился в девять раз (в 1995 г.— в 12 раз). Ниже черты прожиточного минимума находилось около 44% жителей страны. Появились и первые сотни тысяч безработных.

В декабре 1992 г. VII съезд народных депутатов Российской Федерации оценил работу правительства Е. Т. Гайдара как неудовлетворительную. Новым его главой стал опытный управленец В. С. Черномырдин. Он подтвердил стратегический курс на рыночную экономику, пообещав внести в него «определенные коррективы».

Из приведенных выше цифр видно, что пока правительству не удалось остановить общий спад производства, хотя его темпы существенно замедлились (3% в промышленности за 1995 г. против 21% в 1994 г.). Снизились и темпы инфляции: с 18% в январе 1995 г. до 0,7% в июле 1996 г. Появилась надежда на вывод экономики из кризисного пике, на увеличение инвестиций в промышленность и сельское хозяйство со стороны российских и иностранных предпринимателей, до последнего времени предпочитавших вкладывать деньги в торговлю и посреднические услуги. Перелому в сфере производственных капиталовложений должен способствовать, по мнению правительства, и начавшийся с осени 1994 г. второй этап приватизации — через свободную куплю-продажу акций частных и акционированных предприятий на биржах по рыночному курсу. Созданный усилиями реформаторов рынок товаров должен дополниться рынком капиталов.