В аэропорту меня уже встречал куратор и Макс. Причем Макс был одет в милицейскую форму. Мне показалось, что он очень сильно озадачен. Я сжал в руках ручку от чемодана и подошел слегка опустив глаза. Больше всего мне хотелось встретить здесь не их, а Катю, но выбирать не приходится.
Я – Добрый день. А вечем причина такой срочности?
Сергей Петрович – Возможный теракт, и его устроят не боевики, а националисты.
Я – Ну мы же другим заняты!
Макс – Я тоже так думал!
Сергей Петрович – Все времени нет, что бы здесь стоять скоро бум бум будет. Где и когда мы не знаем. Кто финансирует, не знаем. Известно лишь одно, это не чеченский след. Поехали в управление.
Я – А макс то, что в форме.
Макс – Мне тут пояснили, что бы сидела. Я типа в любой форме ходить должен уметь.
Вскоре мы приехали в управления и поднялись в мой кабинет. Сергей Петрович достал из своего портфеля красную папку и кинул мне на стол. Это оказалось досье какого-то скина. Я открыл папку и увидел фотографию, она словно была моей. Один в один. Мы с фигурантом этого дела были братьями близнецами.
Сергей Петрович – Этого вчера убили вовремя задержания. Он один из будущих участников теракта. Так что учи досье, вечером отправишься в КПЗ.
Я – Зачем?
Сергей Петрович – Актером хотел стать?
Я – Не очень.
Сергей Петрович – А по досье хотел.
Я – Нет. Не хотел.
Сергей Петрович – Значит захочешь. Хреново сыграешь, убьют.
Я – Внушает. Начну учить?
Сергей Петрович – Начинай. Ах, да ты же внедрен будешь, может на несколько недель, а может…. Вообщем; позвони родителям, невесте и скажи, чтобы не теряли. В восемь вечера тебя и еще несколько членов группировки выпустят из КПЗ, вместе с ними проследуешь в их логово, и заляжете там. Твоя задача внедрение в группу подрывников и полная ликвидация группы в случае подтверждения угрозы теракта. В случае не подтверждения, группу заберет ОМОН. На них и так достаточно грехов. Да тебе следует нанести временные татуировки, как и у объекта в досье. К этому заданию тебя готовили последнее несколько месяцев.
Последние слова удивили меня очень сильно, потому что куратор дал понять, что я уникален. То есть кроме меня никто с этим заданием не справится. Правда с другой стороны у меня появился посмотреть на все под другим углом. Возможно я был выбран в антитеррор не из-за особых характеристик, а из-за невероятной схожести. Кроме того это переворачивает мою специальность с ног на голову, то есть из аналитика в оперативника. Я почувствовал некий эмоциональный подъем, в связи с поручением столь сложного задания. Это же все-таки внедрение в шайку скинхедов, а не допрос в тюрьме ФСБ. По моему телу тут же пробежала некая дрожь от волнения. Так мне стало понятно, что шутки кончились, служба началась в действительности. Похоже, вот оно начало моей жизни в шкуре опера разведки. Внедрение это самое милое, что мне предстоит. Больше меня пугало слово ликвидация. Я не готов убивать, хотя и научен делать это, не задумываясь. Я поднял взгляд и посмотрел в глаза Сергею Петровичу.
Я – Задача ясно. Разрешите приступить к выполнению.
Сергей Петрович – Еще хотел отметить. Ни при каких условиях националисты не должны узнать, что ты из органов. В случае полной ликвидации никто не должен выжить. Контрольный выстрел в голову обязателен. В случае если вас будет штурмовать ОМОН тебе дадут возможность сбежать. В конце папки подельники лучше выбрать кого-то, что бы бежать. Желательно по чище, мое предложение на странице тридцать пять, он из всех самый чисты. Самая большая его провинность драка в поезде и то не он ее завязал. Вот теперь можешь начинать. У тебя осталось шесть часов. Макс тебе поможет.
Он покинул кабинет, а мы с Максом остались учить досье человека, которым мне предстояло стать. Хуже всего оказалось то, что для того что бы понять все изложено на страницах папки с грифом секретно нужно научиться убивать. Я дожжен был стать неким Шаховым или просто шахом, а еще проще редкостной мразью сколотившим шайку националистов на чьем счету пять зарубок по официальной информации. Хотя в реальности убийств намного больше, но доказательной базы нет. Вообще исходя из материалов дело я еще раз убедился, что все самые страшные люди вырастают по вине жестокости общества к ним. Они учатся выживать в агрессивной среде постепенно становясь сильнее тех, кто издевался над ними все их детство, то вот предела они к сожалению не видят. В конце концов они превращаются в еще более страшных и жестоких. Шахов именно этот вариант. В этой жизни больше всего он боялся отца, но потом что-то изменилось в нем, причем очень сильно. В один прекрасный день Шах убил собственного отца, но это не доказанный факт, хотя очень реальный. Он стал не просто убийцей, он стал маньяком с невероятным чувством жестокости. Одну из жертв он насадил на черенок от лопаты, пробив все внутренние органы, а затем смотрел на то как из теле уходит жизнь. Кем же мне предстоит стать? Убийцей? Я искренне надеюсь на то, что меня пронесет и мне не придется убивать кого-то ради укрепления легенды. В принципе можно понять любого человека, надо лишь желать этого. У меня кстати ничего не остается кроме как понять и запомнить почему он действовал, больше нет никаких вариантов. Мне просто предстоит стать другим человеком.
На всякий случай я позвонил маме и предупредил что уезжаю, а вот до Кати не смог. Не один из ее номеров не был в сети. Единственно, что мне оставалась это отправить сообщение на все ее номера. «Ангел если ты не можешь дозвониться до меня, то я в тренировочном лагере. Я люблю тебя! Извини, что так получается мне надо уехать вернусь через неделю, наверное.» Вновь наши сердца разделяют телефонные провода. Где она, с кем она? Теперь я не знаю этого. Более того наш последний разговор состоялся ночью после моего дня рождения и закончился он печальной нотой. Она так и не перезвонила, а значит либо не чувствует себя виноватой либо ждет пока я сам не приду признав что не прав. Кстати последний вариант, скорее всего и получится.
Время медленно подходило к началу операции. Макс продолжал заваливать меня вопросами и зачитывать мою легенду. Странно мне предстоит командовать целой шайкой скинхедов, а я даже не представляю, как это делать. Придется учиться. Есть еще один не приятный момент, что бы никто не понял подмены, на мое тело нанесли временные татуировки, которые к несчастью очень не долговечны, причем никто даже не знает сколько они могут продержаться точно, а это значит многое в подобных операциях. Я бы даже назвал этот фактор таймером взрыва. Пугающие перспективы. Кроме этого мне принесли сверток с окровавленной одеждой, которую предстояло одеть. Как оказалось безумно тяжело одевать одежду мертвых, тем более в которой они умерли. Я распечатал сверток и разложил ее перед собой, а затем вздохнул. Возможно я чересчур символизирую эти вещи, а может еще просто не научился быть человеком гибкой морали, так или иначе выбора как так каково у меня нет. Я собрался и все же одел ее, правда после этого мне стало не по себе, частности потому что на одежде была кровь не самого лучшего человека на земле. Мне сразу пришли воспоминания моего детства об утре после того как папа попал в аварию. Я отчетливо помню как мама со слезами стирала кожаную куртку в багровой воде. Тогда это произвело неизгладимое впечатление, больше всего меня испугала подвешенность всей той ситуации. Не было ничего известно, что будет с папой. Кровь на его куртке говорила далеко не об обнадеживающих прогнозах, правда к счастью все не было так критично.
По окончанию времени отведенного на подготовку я был готов пойти на риск, но все еще не был готов убивать. Странное вообще как-то все вышло: в короткий срок меня заставили стать другим человеком. В кабинет зашел куратор в форме сотрудника МВД, а вместе с ним и Макс.
Сергей Петрович - Связь будем держать по телефону. Звонишь по номеру на листочке. Запомни номер и уничтожь листок. Номер не должен сохранятся не при каких обстоятельствах. Перед тем как позвонить позвони кому-то другому или на оборот. Ну ты меня понял. С богом.
Через час меня привезли в одно из городских КПЗ и завели в камеру, в которой находилось еще пять скинов. Каждый из них фигурировал в досье. Куратор почти не инструктировал меня наверно, потому что всю теорию я должен знать из академии и лагеря. Только вот практика расходится с теорией. Все посмотрели на меня не решаясь что-то спросить и я тоже замер с точно таким же оцепенением. Наконец встает Центурион, а может и не он. По крайней мере должен быть им по оперативной информации предоставленной мне. Я почувствовал некую неуверенность в себе.
Центурион – Шах ну как ты. Менты совсем озверели.
Я – Ништяк. Еще бы выбраться побыстрее.
Центурион – Мы думали тебя уже того.
Я – Думать вредно.
После не долгого разговора меня восприняли как своего. Они даже не заметили разницы. А в семь вечера нас выпустили из КПЗ на вольные хлеба. Мы с моей новой бригадой направились в свое логово в гараже. Должен отдать должное тем кто строил убежище. Они построили в неприметном гараже целый трех этажный бункер. Я даже не мог предположить, что такое реально для скинхедов. Бункер был оборудован достаточно мошной системой вентиляции, которая удаляла почти весь дым из помещений, украшенных свастиками. Стоит уделить внимания и тому, что стены были отделанные искусственным камнем и напоминали стены замков. Да и красные ковры с декоративным камином могут о многом сказать. Мне не предоставляли никакой информации об этом бункере. Неужели в управлении не было известно про него? Да нет. Это невозможно. Бункер имел два входа. Один был из гаража наверху покуда зашел я и второй, но куда он выходит мне пока не известно. Эта ячейка была намного интеллектуальнее других. Похоже, здесь заседают кукловоды. Именно кукловоды. Это те кто руководит процессами, так называемое высшее звено. Многие из находящихся здесь имеют как минимум выше образование. Если судить по их речи. Я здесь нахожусь лишь по тому, что руковожу бригадой и наверное должен получать приказания от людей из этого бункера. Самое хреновое, что ни оком из этих людей мне рассказывалась. Они не фигурировали в досье. Более того судя по пропуску сюда допускались лишь высшие персоны. Потому что мои боевики остались сверху. На первом этаже бункера меня ждал мужчина на вид двадцать пять лет с голубыми глазами. По внешности очень похож на описания истинного арийца. Высокий блондин с голубыми глазами. Он играл в биллиард в одиночестве, как будто ожидая меня.
- Крепко вас менты потаскали.
Я – Да появились совсем не откуда.
- Я знаю. Доложили. Еще доложили, что в тебя очередь из автомата всадили, а ты стоишь сейчас и улыбаешься. Где был. Мы все КПЗ проверили, все морги.
Я – Если бы умер меня бы здесь уже не стояла.
Лицо того мужчины сильно изменилось, он сжал биллиардный шар в руке и приготовился кинуть его. Внезапно дверь отрылась. Из нее вышел мужчина в костюме за несколько тысяч долларов. Он подошел к первому.
- Тихо Смайли. Шах сделал все правильно.
Смайли – Борман это не есть правильно внатуре.
Борман – Ты где живешь на зоне? Говори нормально. Даже Шах сегодня к моему удивлению сквернословием не отличается. Все-таки штраф зелеными учит кого угодно.
Смайли – Но он спалися прямо перед акцией.
Борман – Не тебе решать, когда кто спалился. Если бы он не наехал на тех чурок во всей преснее арбузы бы стояли семь рублей, а не пятнадцать. Разницу чуешь. Так представь у меня этих арбузов шесть фур. Короче Шах вот тебе за риск две штуки, но в следующий раз все-таки докладывай о акциях. Следующие три дня посидишь в бункере. Тебе много кто голову снять хочет. Распусти бригаду на это время.
Он положил на стол пачку зелени и ушел в комнату с лестницей. Судя по всему это зарплата, за нападение моей легенды на минирынок. Там было около 10 000 долларов. Я поднялся наверх и распустил бригаду, после спустился обратно вниз. Смайли продолжал гонять шары и стал предлагать сыграть с ним. А этого мне нельзя делать, я ведь не знаю, как играла моя легенда. Так и проколоться можно. Я ушел по лестнице ниже. На второй этаже было несколько комнат несколько комнат. Ну это если судить по дверям. Через единственная открытую дверь, был виден большой зал, с каменным троном по центру. Над троном висела надпись на немецком; войну выигрывает не народ, а полководцы ведущее его. Справа от трона был большой каменный алтарь с высоким католическим крестом, а слева была трибуна из красного дерева. На полу лежала плитка из сланца. Вообще этот зал мне напомнил зал какого-то замка, но какого? Явно, что немецкого, так как готический стиль присутствовал в основном в германии. Похоже, это и есть зал заседаний. Вся эта борьба щедро финансируется сверху. Моя задача состоит в том, что вычислить не только подрывников, но и тех, кто занимается финансированием акций. Могу поспорить, что этот человек находится не здесь. Национализм у нас внезапно появился перед выборами так же внезапно и уйдет. Сложно говорить кому выгоды эти набеги националистов, но ясно одно это кому-то выгодно. Иначе бы не приплачивалось деятельность ячейки. Сейчас моя главная задача не выделяться, а значит надо пить и веселится. Как хорошо, что мне дали таблетки от алкогольного опьянения. Надеюсь помогут. Третий этаж был похож на гостиницу с большим длинным коридором. Только на этом этаже можно было разместить пятнадцать человек. В конце коридора была небольшая столовая, в которой я встретил еще пару человек, которые тихо, мирно играли в карты, за покерным столом попивая пиво. Они предложили присоединиться. В итоге это присоединении стоило мне целых четырех дней убийства моей печени и совести. Все четыре дня из комнаты неподалеку от места, где мы сидели, издавались стоны и крики. Мои попытки узнать, что там происходит, были не удачны. Я даже чуть не прогорел, вовремя одной из попыток приблизится к комнате. Хотя не могу сказать, что не извлек пользы за четыре проведенных дня. Теперь мне стало известно, что второй вход в здание находится в одном из супермаркетов неподалеку. С того в хода в основном приходят люди в дорогих костюмах, и все они судя по всему связаны с торговлей или какими-то очень крупными предприятиями. В бункере постоянно находятся как минимум десять человек. Стоит отметить, что в одном из помещений был тир укомплектованный оружием, которое используют части спец реагирования. Автомат Калашникова это маленькая игрушка по сравнению с тем, что было там на складе. Похоже, я попал в очень большую игру. Сегодня вечером здесь будет какое-то мероприятие, для него мне даже выдали красный балахон с большим капюшоном. Вечером на втором уровне собрался десяток человек. Их лица скрывали темные маски и капюшоны. Мне не дали даже подойти к тем людям. Второй уровень стал, закрыт для меня. Лишь поздним вечером я смог попасть туда. Единственное, что осталось после встречи это лужа крови на полу. Кого убили и за что? Мне остается лишь тыкать в небо, ища ответ. Передатчик в бункере не работал, а подняться наверх мне никто не давал. Я стал в некотором смысле пленником. Пять дней в бункере, не видя дневного света. Чем больше я здесь нахожусь, тем больше понимаю, что ничего я не понимаю. Кто это? Националисты? Нет, здесь что-то другое, но что? Политика? Возможно, ведь до выборов в думу остается два месяца. Но этой ячейке не раскачать общество для изменения расклада сил.
На следующее утро Борман привел ко мне парня. На вид двадцать два - двадцать три. Рост конечно исполинский под метр девяносто, крепкого телосложения, в дорогущем костюмчике с иголочки. Его голубые глаза несли в себе что-то не понятное скрытое, возможно какая-то боль внутри души. А может, я просто ошибаюсь.
Борман – Шах прогуляй юнца по нашим владениям. Ах да оденься в костюм и возьми лексус мой. Вот ключи. Мальца, кстати Герман звать. Шах и без выпендрежничества.
Я – Хорошо.
Он отдал ключи от свой машины и ушел. Мне выдали хороший костюм от известного Кутюрье. Меня это очень сильно озадачило, так как я совершенно по-иному представлял общество скинхедов. Правда в действительности все отморозки остались наверху. Я оказался в обществе кукловодов, которые играют в свои игры. Борман похоже был главным представителем кукловодов, но не самым высоким. Даже у него кто-то был выше и что узнать кто, мне предстоит вылезти из кожи.
Я одел костюм и вышел на улицу через второй выход, который находился как оказалось в подсобке круглосуточного супермаркета. Неплохое в целом прикрытие, так как сложно определить, куда мог исчезнуть человек, в подобном месте. Лексус, который дали мне, оказался совсем не приметным, даже номера на нем не бросались сильно в глаза. Темная машина, темные люди, сев в эту машину я понял это выражение по-новому. Парень, которого нужно было покатать сел за мной, после чего закурил сигарету с едким приторно сладким дымом. Я посмотрел на него с неким недовольством, но ничего не оставалась как терпеть этот дым. Он посмотрел на меня, а затем выкинул сигарету, словно поняв меня.
Герман – А ты вообще откуда. Из Москвы.
Я – Нет, Красноярск.
Герман – Я из Екатеринбурга. Нравится в Москве.
Я – А как же. День в бункере вечер на улице, а ночь в обезьяннике. Романтика!
Герман – Ты похоже из разряда; украл, выпил в тюрьму.
Я – Ну можно и так сказать. А тебе как Москва.
Герман – Москва для меня это всего лишь город, куда я езжу чтобы бабулю увидеть. Припаркуйся вон в том дворе. Че то жрать хочу.
Мы остановились во дворе, с большим рестораном.
Герман – Перекусим?
Я – Давай.
Когда мы вышли из машины и направились к ресторану, наш путь внезапно прервался из-за повеления бойцов антифы в лицах лезгинской национальности. Это некое объединение тех кто против национализма, хотя их акции тоже координируются кукловодами, причем возможно даже без этнической окраски, просто потому что это игра, на которой все пешки. Они подбежали к нам лишь потому что узнали меня. По улице раздался крик – умри. Так началась драка с пятью против двух, правда все продолжалась не долго, после они все разбежались, а Герман схватившись за живот стал падать на землю. Я быстро подбежал к нему и увидел, как алая кровь сочится через его руку. На белоснежной рубашке стала превращаться розоватое пятно от крови, увеличивающаяся на глазах.
Я – Что случилось. Нож?
Герман – Хуже пуля из пистолета. По-моему в печень.
Я – Руку подними.
Ему попали чуть выше печени. Скорую вызывать нельзя, поэтому я принял решения везти его в бункер, что бы достать пулю.
Я – Потерпи я достану пулу.
Мне стоило титанических трудов что бы поднять его с асфальта и посадить в машину. Кровь бежавшая из раны словно сок из березы по весне, забирая часть жизни. Герман стал стонать прижимая салфетку к ране, но все же продолжал шутить, не смотря на то, что возможно это его последние минуты жизни.
В скорее мы уже были в бункере, к тому времени Герман уже потерял сознание. Я положил его на биллиардный стол и разорвал рубашку. В комнату зашел Борман, его лицо сильно изменилось от того что он увидел.
Я – На нас хачи напала. Огнестрел в живот, надо пулю извлечь срочно.
Он посмотрел на меня и ухмыльнулся, а затем свершено спокойным голосом сказал.
Борман – Добей его проще. Зачем ты его вообще сюда привез. Он не столь важный для нас человек, кроме того его смерть будет дополнительной мотивацией для того, что бы чурок мочить. Так что добивай. Вечером собирай бригаду, будем мочить.
Я – Я попробую вытащить пулю. Юнец нам пригодится, он сообразительный.
Борман – Делай что хочешь. Но если не достанешь пулю добей. Ты вообще раньше всегда добивал. Почему этого не добил?
Я – Потому что спасти могу.
Борман – Ладно пробуй. Тебе принесут инструменты, а я пойду.
Я никогда ранее не делал операции по извлечению пуль, но надежда на успех не оставляла меня. На теории все было просто, правда практика для меня намного сложнее теории. Сразу же, как принесли инструменты я начал резать еще живую плоть трясущейся рукой. Сложно впервые резать того кто еще дышит. Мы часто в академии препарировали трупы, никогда не имели дело с живыми. Но все же опыт дал о себе знать. Пуля оказалась не настолько далеко, я без труда ее достал и зашил рану, правда неприятный осадок и мысли о том, что мог сделать что то не так остались в голове.
После операции Герман стал поправляться буквально на глазах. К вечеру он уже шутил. Хорошо что он не слышал, того что мне приказывали добить его. Вообще только к этому моменту ко мне пришло, чувство первого риска, которому действительно подвергся, ведь могли и в меня выстрелить. Собственно они и стреляли в мою сторону, а попали в Германа.
Герман – Вот никогда не думал, что мне так просто всадят пулю.
Я – Бы этого с пистолетом заставил ее извлекать. Вот на это я бы посмотрел.
Герман – Ты уже не в первый раз пулю достаешь?
Я – В первый. Так что гарантии нет. Иди к врачам.
Герман – Ну как только, так сразу.
Но на самом деле все только начиналось. Вверху меня уже ждали мои боевики, с которыми мне предстояло идти на рынок, что бы устроить погром. Волнительный момент настал сразу же как я вышел из бункера и взглянул на своих. Они зашнуровывали белые шнурки в бульдоги, а так же обматывали биты цепями, для увеличения эффекта удара. Я действительно почувствовал, что впереди будет война именно война. Будет море крови. По крайней мере все это можно понять по лицам скинов. Один из них пошел даже дальше всех, он обмазал лицо красной краской, словно каплями крови. Все это угнетающе смотрелось, кроме того кто-то додумался включить музыку националистического толка, которая стимулировала насильственное настроение.
Первым что я сделал, это назначил встречу с куратором в одной из кафе в центре города.
Когда я пришел на место, Сергей Петрович уже ждал меня сидя за столиком у окна. Он показал жестом куда мне сесть. Так получилось, что мы оказались спиной к друг другу. Каждый из нас сидел за отдельным столиком.
Сергей Петрович – Ты почему целую неделю на связь не выходил?
Я – Не было возможности. В городе готовится кровавая баня скинхеды против, антифы.
Сергей Петрович – А с терактом что?
Я – Не знаю. Меня держат в бункере под гаражом.
Сергей Петрович – Там бункер?
Я – Да трех уровневый. Я передам вам примерный план. Надо брать их в конце недели.
Сергей Петрович – Почему.
Я – Все главные собираются.
Сергей Петрович – Ты можешь сказать, кто там заправляет всем этим?
Я – Не знаю они всегда в масках. Мне лишь известно, что у одного из них своя торговая компания. В прошлую пятницу было собрание, а после него замывали кровь с пола.
Сергей Петрович – Держись до пятницы. Мы поставим наблюдение за объектом.
Я – Не надо. Они просматривают всё в радиусе пятисот метров. Засекут, будут крота искать. У них целая камера пыток внизу.
Сергей Петрович – Хорошо мы подготовим спецназ для штурма к пятнице. Ты должен будешь подготовить почву. Когда лучше произвести захват.
Я – В пятницу в десять часов. Я освобожу проход со стороны гаража.
Сергей Петрович – Вид у тебя не важный. Не спишь что ли?
Я – Не могу. Там вечно кто-то кричит в комнате пыток.
Сергей Петрович – Готовься к операции. В одиннадцать вход должен будет открыт. Обеспечь нам вход.
Я – Я говорил в десять.
Сергей Петрович – Одиннадцать лучше. Темнее будет.
Куратор ушел, а я остался в кафе. В пятницу будет война, если конечно я до нее доживу. С каждым днем мне становится страшнее. Почему-то мне сейчас хочется увидеть лицо моего ангела, только она может дать сил прожить в этом царстве Аида. Скора моя душа будет продана дьяволу. Я сплю с убийцами невинных в одной комнате и думаю, как бы меня ночью не зарезали. Ужасное чувство. Чувство беспомощности. Мне хочется встать ночью и всадить им кол в сердце, но я не убийца. Мне просто необходимо просто увидеть Катю. Я не могу без нее. Сейчас она должна быть, в кафе атлас неподалеку от института. Катя всегда в понедельник собирается там что бы по сплетничать со своими подругами. Мое желаннее ее увидеть сейчас даже превосходит разумные доводы не делать этого. Моя прихоть может стоить не только моей жизни. Наверное, мне просто нужно посидеть в кафе рядом с ней, но она не должна увидеть меня.
Вскоре я уже был в кафе, напротив меня сидели Катины подруги, но ее не было. Зря пришел. Как же мне не хочется возвращаться в мир ненависти и политики. Я оказался в эпицентре грязной политики. Политики крови. Катины подруги сейчас сидели веселились, смеялись. Они еще не понимаю на кого, в действительности учатся. Политологи, кто это. Эти люди строят политику. Помогают взлетать или падать. Без политолога не обходится ни одна серьезная политическая акция. Думаю, мне следует выявить политолога, который планирует операции для организации в бункере. Он должен был быть на собрание в прошлую пятницу, и будет в следующею. Акции планируют четко. Без малейших изъянов. Каждая акция вызывает определенный общественный резонанс. Внезапно мимо меня прошла девушка, одетая в черное платье. Это Катя. На ее лице сейчас что-то непонятно. Изумрудные глаза не горели, освещая все в округ. Что-то изменилось, надеюсь это не из-за меня. Я сижу, смотря на нее, и чувству, как на моем лице вновь появляется ушедшая улыбка. Это мой ангел. Только мысли о ней дают мне силы идти дальше. Осталось каких-то пять дней до штурма. Пять дней в лагере раньше мне казались, адом но я ошибался. Ад только сейчас передо мной. Каждая минута это мучительное ожидание, но чего мне не понятно. Может меня раскроют и убьют, может я доживу до спецназа, а может мне придется самому ликвидировать всех. Сейчас эти мысли уходят, но не потому что все закончено, а потому что ангел рядом со мной. Ну или почти рядом. Мне хватает лишь того что она рядом. Катя повернулась в мою сторону, как будто почувствовала мой взгляд. Но увидеть меня ей не удалось, а мне так бы хотелось сейчас подойти, обнять и поцеловать ее. Так мало, но нельзя. В моей жизни теперь «но» будет всегда. Моя дорога идет вперед, и с нее не свернуть. Это не милиция. Да и сам я не хочу сворачивать. Только вперед, ни шагу назад. Лучше сидеть, вспоминая о прошлое, имея будущее. В мой жизни еще будут тысячи событий, которые стоит вспомнить. Я смотрел на Катю несколько часов, не отводя взгляда. Ее красота пленила меня и не отпускала ни куда. Теперь я понимаю, как действительно тяжело служить в разведке. Ты находишься за тысячи километров от семь и не можешь даже отправить строчку домой. Мы служим своей родине. Если сейчас мы не уничтожим опасность, то завтра может получиться, так что будущего у наших детей не будет. Катя сейчас сидит веселиться в кафе со своими подругами, даже не задумываясь, что за ее смех заплачено кровью.
Поздним вечером я вернулся обратно в подземелье. Мир пьяного непонятного веселья вновь вернулся ко мне. Игры в карты и биллиард, просмотр телевизора это все что делалось здесь. Конечно, это не обходилось без выпивки. Стоит отметить тут дешевое пиво не в ходу. Кукловоды пьют виски и скотч. Вообще за неделю моего пребывания здесь единственное, что могло мне сказать, что не все здесь порядке это тир и комната пыток. Если бы этого не было, я бы подумал, что попал в обычный частный закрытый клуб. Пьяный дурман окутал мой разум, дни превратились в часы. День начинался с бутылочки пиво с патриотическими тостами, а вечер сном на покерном столе с рюмкой коньяка. Красота. Чистая жизнь революционера. Для того что бы победить надо хорошо отдохнуть. Пятница пришла не заметно. Я осознал это, лишь посмотрев на программу на телевизоре. Мой вид в зеркале ужасает. Синяки под глазами стали размером с лицо. Это притом, что я не дрался не с кем. Алкоголь убивает. Он не позволяет легко держать все под контролем. Мысли в дурмане совсем другие. Хорошо, что мне таблетки дали от опьянения, они хоть чуть-чуть помогаю держать свой разум в трезвом состоянии. На часах уже оказалось девять пятнадцать, а значит, до операции осталось чуть больше часа. Пора готовить почву для штурма. Для этого мне нужно убрать двух охранников наверху. Вот оно решающее время. Все так просто и все так сложно одновременно. Внезапно я почувствовал запах горелой резины, а земля стала уходить из под ног. Воздух в комнате стал наполняться каким-то газом. Мои мышцы стали тяжелеть, под конец я упал и потерял сознание.