2020-05-25
63
Он включил приемник в сеть. И щелкнул выключателем.
Свет во всем доме погас.
Ньютон просиял. Уже лучше, с гордостью подумал он. В прошлый раз свет погас во всем Доркинге, и к ним приходил электрик и имел с мамой серьезный разговор.
Ньютон питал жгучую и абсолютно безответную любовь ко всему, что было связано с электричеством. В его школе был компьютер и около полудюжины особо прилежных учеников оставались после уроков, чтобы повозиться с перфокартами. Когда, наконец, учитель отвечавший за компьютер, снизошел до просьб Ньютона и позволил ему войти в число избранных, Ньютон успел скормить машине всего одну маленькую карточку. Компьютер задумчиво пожевал ее, подавился и скончался в муках.
Ньютон свято верил, что будущее за компьютерами, и был готов встретить его во всеоружии, на переднем краю новых технологий.
У будущего на этот счет были свои планы. И все это вошло в Книгу.
***
Адам, думал мистер Янг. Он попробовал произнести это имя, чтобы услышать, как оно звучит. "Адам". Хммм.
|
|
|
Он опустил взгляд на золотистые кудри Врага Рода Человеческого, Низвергателя Царей, Ангела Преисподней, Великого Зверя, именуемого Дракон, Князя Мира, Отца Лжи, Отродья Сатаны и Повелителя Тьмы.
– А знаете, – заключил он, через некоторое время – я думаю, он действительно выглядит как Адам.
***
Эта ночь не была темной и ненастной.
Темная и ненастная ночь настала через два дня и четыре часа после того, как миссис Даулинг и миссис Янг с соответствующими детьми покинули здание монастыря. Это была особенно темная и ненастная ночь, и сразу после полуночи, когда гроза достигла своего пика, молния поразила Монастырь Болтливого Ордена и подпалила крышу ризницы.
Никто не пострадал от пожара, но он бушевал несколько часов и нанес немалый ущерб. Поджигатель смотрел на пламя, укрывшись на холме неподалеку. Он был высоким, худым и он был Герцогом Ада. Это стало его последним заданием, перед возвращением в подземный край, и он его выполнил.
Все прочее он мог спокойно оставить Кроули.
Хастур шел домой.
***
Технически Азирафель был в чине Княжества, но для нынешних людей это звучит как шутка[30].
В принципе, ни он, ни Кроули никогда бы не выбрали компанию друг друга, но они оба были людьми, или по крайней мере существами выглядевшими как люди этого мира, да и их Соглашение все время работало к их обоюдной пользе. Кроме того, когда ты с завидной регулярностью встречаешь одно и тоже лицо в течение шести тысячелетий, то в конце концов привыкаешь.
Соглашение было очень простым, настолько простым, что незаслуженной заглавной буквой обзавелось только в силу своего долголетия. Это было своего рода разумное соглашение, подобное тому, которое нередко заключают агенты конкурирующих организаций, работающие в трудных условиях вдали от своего начальства, когда понимают, что имеют больше общего со своим непосредственными противниками, чем с недосягаемыми союзниками. Заключалось оно в молчаливом невмешательстве в дела друг друга. Соглашение давало уверенность в том, что, хотя ни один из них не выиграет, но по крайней мере и не проиграет, при этом каждый мог докладывать начальству о тех неимоверных успехах, коих удалось достигнуть в борьбе с хитроумным и хорошо информированным врагом.
|
|
|
На деле это означало, что Кроули получил свободу действий по развитию Манчестера, в то время, как у Азирафеля были полностью развязаны руки в отношении Шропшира. Кроули контролировал Глазго, у Азирафеля был Эдинбург (никто из них не взял на себя ответственность за Милтон-Кинс[31], но оба доложили о нем начальству, как о безусловном успехе).
Вполне естественно, что им приходилось прикрывать друг друга, если того требовал здравый смысл. В конце концов, они оба были ангелами, несмотря ни на что.
И если один из них отправлялся в Халл, быстрого искушения ради, то имело определенный смысл заодно пробежаться по городу, чтобы провести стандартный сеанс божественного вдохновения. Потому что, так бы случилось в любом случае, а разумный подход к происходящему давал им больше свободного времени и сокращал расходы.
Порой Азирафель испытывал чувство вины, но столетия общения с человечеством оказали на него примерно такое же влияние, как на Кроули, только в обратном направлении. Кроме того, похоже, что начальство особо не заботило кто именно делает дела, главное, чтобы они были сделаны.
В данный момент Азирафель и Кроули стояли рядом с утиным прудом в Сент-Джеймсском парке. Они кормили уток.
Утки Сент-Джеймсского парка настолько привыкли к тому, что их кормят тайные агенты, назначающие здесь свои встречи, что у них выработался условный рефлекс, совсем по Павлову. Посадите утку из Сент-Джеймсского парка в лабораторную клетку и покажите ей фотографию двух мужчин – один обычно в пальто с меховым воротником, другой в чем-нибудь мрачном, с шарфом на шее – она сразу поднимет голову и выжидательно уставится вверх.
Черный хлеб русского культурного атташе особенно востребован у разборчивых уток, в то время как вкус непропеченных булочек "ховис" с пастой мармайт от главы МИ9[32] находят приятным настоящие ценители.
Азирафель бросил корку взъерошенному селезню. Тот схватил ее и моментально пошел ко дну.
Ангел повернулся к Кроули.
-В самом деле, дорогой мой, - проворчал он.
- Прошу прощения, - сказал Кроули. – Забылся, - Селезень всплыл на поверхность, сердито покачиваясь.
– Мы, разумеется, знали, что что-то происходит, – сказал Азирафель. – Но всегда почему-то кажется, что такое может случиться только в Америке. Им подобные вещи удаются лучше.
– Может, так оно и будет, – угрюмо проворчал Кроули. Он задумчиво посмотрел на свой Бентли, на заднем колесе которого уже красовался искусно прилаженный блокиратор.
– Ах, да. Американский дипломат, – отозвался ангел. – Я бы сказал, слишком броско. Как будто Армагеддон – это новый фильм, который надо продать в максимальное количество стран.
– Во все страны, – сказал Кроули. – Во все царства земные.
Азирафель бросил уткам последний кусок хлеба, и они поплыли приставать к болгарскому военно-морскому атташе и вороватому типу в галстуке с эмблемами Кембриджа. Ангел аккуратно выбросил пакетик в урну и повернулся к Кроули.
- Мы победим, разумеется, - сказал он.
- Ты не хочешь этого, - отозвался демон.
- Почему же, позволь спросить?
- Послушай, - с отчаянием в голосе сказал Кроули. - как ты думаешь, сколько у вас хороших
|
|
|
музыкантов? Первоклассных, я имею в виду.
Азирафеля вопрос застал врасплох.
- Ну, я полагаю... - начал он
- Два, - сказал Кроули. - Элгар и Лист. На этом все. Остальные находятся у нас. Бетховен, Брамс, все Бахи, Моцарт и прочие. Ты можешь себе представить вечность, проведенную с Элгаром?
- Легко, - простонал ангел.
- То-то и оно, - торжествующе сказал Кроули. Он прекрасно знал слабости Азирафеля. - Нет больше компакт дисков. Нет больше Альберт-Холла. Нет больше концертов ВВС-Промс и оперного фестиваля в Глиндебурне. Только дни, наполненные небесной гармонией.
- Непостижимо, - пробормотал Азирафель.
- Как яйца без соли, так ты сказал однажды. Так вот, и это тоже наводит на мысль, что не будет больше ни яиц, ни соли. Ни гравлакса[33] в укропном соусе. Ни очаровательных маленьких ресторанчиков, где все тебя знают. Ни кроссвордов от Дейли Телеграф. Ни крохотных антикварных магазинчиков. Книжных магазинов тоже не будет. И никаких интересных букинистических изданий. Не будет, - Кроули мысленно поскреб по донышку бочки интересов Азирафеля, - серебряных табакерок Эпохи Регентства...
- Но после нашей победы жизнь станет лучше! - прохрипел Азирафель.
- Но не такой интересной. Послушай, ты знаешь, что я прав. Ты будешь так же счастлив с арфой в руках, как я с вилами.
- Ты знаешь, что мы не играем на арфах.
- А мы не орудуем вилами. Это риторика.
Они посмотрели друг на друга.
Азирафель развел в стороны свои изящные, ухоженные руки.
- Мои люди более чем счастливы от всего происходящего, как ты понимаешь. Все и затевалось только ради этого. Окончательное испытание. Пылающие мечи, Четыре Всадника, моря крови, вся эта тягомотная история, - он пожал плечами.
- А потом, Игра Окончена, Деньги на Бочку?
- Порой я нахожу, что твоя манера выражаться несколько затруднительна для понимания.
- Моря мне нравятся такими, какие они есть. Все это просто не должно происходить. Вам не нужно испытывать все до полного уничтожения, только для того, чтобы проверить, а правильно ли вы все сделали.
|
|
|
Азирафель снова пожал плечами.
- Я боюсь, что для тебя это непостижимая мудрость, - ангел вздрогнул и поплотнее запахнул пальто. Серые облака нависли над городом.
- Пойдем куда-нибудь в тепло, - сказал он.
- Ты меня приглашаешь? - мрачно осведомился Кроули.
Некоторое время они шли в угрюмой тишине.
- Не то, чтобы я был с тобой не согласен, - сказал ангел, когда они побрели по зеленой траве газона, - просто я не могу не подчиняться. Ты это знаешь.
- Я тоже не могу. - сказал Кроули.
Азирафель искоса посмотрел на него.
- Ох, перестань, - сказал он, - ты все-таки демон.
- Да уж. Но наши одобряют только неподчинение самого общего свойства. А в конкретных случаях они принимают жесткие меры.
- Например, за неподчинение их прямым приказам?
- Верно подмечено. Ты даже представить себе не можешь. Или можешь. Как по-твоему, сколько у нас осталось времени? - Кроули махнул рукой в сторону Бентли, открывая дверь.
-Пророчества разнятся, - сказал Азирафель, усаживаясь на пассажирское сидение,- с уверенностью можно сказать, что все случиться еще до конца века, хотя некоторые явления можно будет наблюдать и ранее. Большинство пророков минувшего тысячелетия заботились о стопосложении, а не о точности.
Кроули указал на ключ зажигания. Тот повернулся.
- Чего? - сказал он.
- Ну, знаешь, - с готовностью ответил ангел - И Мир Обретет свой Конец на Беду, татата-татата-та-Первом году. Или Третьем или Четвертом. Но не так-то просто уложить "в Шестом", так, что возможно это будет хороший год.
- А какие явления?
- Двухголовые телята, знаки в небе, гуси, летящие задом наперед, дожди из рыб. Такого рода. Присутствие Антихриста влияет на естественные причинно-следственные связи.
-Хммм.
Кроули завел мотор Бентли. Затем он что-то вспомнил. И щелкнул пальцами. Блокираторы колес испарились.
- Давай пообедаем. Я тебе задолжал еще с... когда это было?
- Париж. 1793 год, - сказал Азирафель.
- Ах, да. Эпоха Террора. Кстати, чья это работа - наших или ваших?
- Разве не ваши?
- Не помню уже. Но ресторанчик был хорош.
Когда они проезжали мимо потерявшего дар речи инспектора дорожного движения, его блокнот неожиданно загорелся, к большому удивлению Кроули.
- Я уверен, что не собирался этого делать, - сказал он.
Азирафель покраснел.
- Это я. Мне всегда казалось, что эти типы – ваше изобретение.
- Неужели? А мы на вас подумали.
Кроули разглядывал дым в зеркале заднего вида.
- Ладно, - сказал он. - поехали в Ритц.
Кроули не бронировал столик. В его мире бронирование столиков относилось к вещам, которые происходят с другими людьми.
***
Азирафель собирал книги. Если бы он был честен с самим собой, то ему следовало признать, что его магазин был просто местом, где он их хранил. Азирафель вовсе не был в этом одинок. Действуя под прикрытием своей легенды о типичном продавце подержанных книг, он использовал любые способы не допустить их фактической продажи покупателям кроме, пожалуй, прямого физического насилия. Неприятный запах сырости, хмурые взгляды, постоянно меняющиеся часы работы - в этом он был действительно хорош.
Азирафель долго собирал свою коллекцию книг и у него, как у каждого коллекционера, была своя особая специализация.
Он хранил более шестидесяти книг предсказаний, касающихся последних веков второго тысячелетия. Кроме того, Азирафеля интересовали первые издания Уайльда.
А еще у него был полный комплект Нечестивых Библий, каждая из которых получила название по опечатке, попавшей в текст.
Среди них была Неправедная Библия, названная так из-за ошибки печатника в Первом Послании к коринфянам: "Или не знаете, что неправедные наследуют Царство Божие?"; и Порочная Библия, изданная Баркером и Лукасом в 1632 году, в которой в седьмой заповеди была пропущена частица "не" и, таким образом, в ней было сказано: "Прелюбодействуй!". Еще были Библия Оправданий, Паточная Библия, Библия Стоящих Рыб*, Библия Чаринг-Кросс и прочие. Азирафель собрал их все. Даже самую редкую, отпечатанную в 1651 году фирмой Билтон и Скаггс.
Появление этой Библии стало первой из трех больших провалов издательства.
Книга стала широко известна под названием "Далече-Посыльная Библия". Многословная ошибка наборщика, если это можно назвать ошибкой, вкралась в книгу Иезекииля, глава 48 стих пять:
2. Подлѣ границы Дана, отъ восточнаго края до западнаго, это одинъ удѣлъ Ассиру.
3. Подлѣ границы Ассира, отъ восточнаго края до западнаго, это одинъ удѣлъ Нефѳалиму.
4. Подлѣ границы Нефѳалима, отъ восточнаго края до западнаго, это одинъ удѣлъ Манассіи.
5. Да пошло оно во всѣ Удѣлы. Я сытъ по-горло этой каторгой печатной. Мастеръ Билтонъ какъ есть не жентильменъ, а мастеръ Скаггсъ - (Скупердяй, хамъ, скряга, карга саутваркская). Говорю вамъ, въ такой день, какъ днесь, каждый въ комъ хоть на полъ-пригоршни мозговъ долженъ на Солнцѣ выйти, а не торчать въ этомъ въ этомъ ветхомъ семинаріуме Царицы Небесной. На @-*"АЕ@;!
6. Подлѣ границы Ефрема, отъ восточнаго края до западнаго, это одинъ удѣлъ Рувиму. [34]
Вторая крупная неудача настигла издателей Билтона и Скаггса в 1653 году. Счастливая случайность принесла им в руки один экземпляр знаменитых «Утраченных ин-кварто»[35], содержащий три пьесы Шекспира, никогда не издававшихся форматом ин-фолио и потому считавшихся безвозвратно потерянными для исследователей и театралов. До нас дошли лишь названия. Одной из них была ранняя пьеса Шекспира «Комедия о Робин Гуде или Шервудский Лес». [36]
Сборник ин-кварто стоил мастеру Билтону шесть гиней, но он был уверен, что сможет выручить чуть ли не вдвое больше, если издаст его ин-фолио[37] в твердом переплете.
Потом он его утратил.
Причину третьего крупного провала издательства не смогли понять даже сами Билтон и Скаггс. В те дни, куда бы вы ни кинули свой взгляд, книги пророчеств распродавались, как горячие пирожки. Перевод предсказаний «Центурии» Нострадамуса на английский только что переиздали в третий раз, и по меньшей мере пять Нострадамусов, каждый из которых утверждал, что он и есть единственный настоящий, гастролировали с огромным успехом. «Собрание пророчеств» матушки Шиптон[38] тоже разбирали буквально на лету.
В послужном списке всех крупных лондонских издательств - а было их восемь - находилась хотя бы одна Книга Пророчеств. Каждая из этих книг была крайне неточна в своих предсказаниях, но атмосфера недоговоренности и пространных обобщений сделала их необычайно популярными. Их продавали тысячами, десятками тысяч.
-Воистину, сiе што деньги печатать. - сказал мастер Билтон мастеру Скаггсу[39]. -Толпы алчутъ подобнаго сора. Слѣдуетъ и намъ безъ промедленій напечатать томъ прорицаній какой-нибудь старой карги.
Рукопись прибыла к их дверям на следующее утро - авторское чувство времени как всегда было безупречным.
Хотя ни мастер Билтон, ни мастер Скаггс не осознавали этого, рукопись, которую они собирались выпустить в свет, была единственно по-настоящему пророческой за всю историю человечества и состояла из абсолютно верных предсказаний, касающихся последующих трехсот сорока с лишним лет и содержала точные и аккуратные описания событий, кульминацией которых станет Армагеддон. До последней закорючки. (Во всех мельчайших деталях).
Она была опубликована Билтоном и Скагсом в 1655 году как раз к Рождественской распродаже[40] и стала первой изданной в Англии книгой, оставшейся нераспроданной.
Ее не покупали.
Даже те копии, что выставили в крошечном магазинчике в Ланкшире с пометкой "Окрестный авторъ" на табличке.
Автор книги - Агнес Наттер - нисколько этому не удивилась, хотя трудно было чем-то удивить Агнесс Наттер.
В любом случае, он написала книгу не для продаж, не для высокого гонорара и даже не для славы. Она написала ее ради единственной копии книги, на которую автор имел право.
Никто не знает, что потом случилась с легионом нераспроданных книг. Они не попали в музеи и не осели в частных коллекциях. Даже у Азирафеля не было экземпляра, но одна только мысль о том, что он мог бы заполучит ее в свои изящно ухоженное руки вызвала бы дрожь в его коленях.
На самом деле сохранилась лишь одна копия книги Агнес Наттер.
Она стояла на книжной полке примерно в сорока милях от того места, где Кроули и Азирафель наслаждались отменным обедом, и, образно говоря, скрытый в ней часовой механизм уже начал тикать.
***
Было три часа дня. Антихрист пребывал на Земле уже пятнадцать часов, а один ангел и один демон основательно напивались последние три из них. Они сидели друг против друга в задней комнате обшарпанного букинистического магазина в Сохо.
В большинстве книжных магазинов Сохо есть задние комнаты и большинство задних комнат наполнено особенными или по крайней мере, очень дорогими книгами. Но в книгах Азирафеля не было картинок. У них были старые коричневые обложки и похрустывающие страницы. Изредка, если у него не было другого выхода, Азирафель какую-нибудь из них продавал.
А иногда, в магазин заходили серьезные люди в черных костюмах и очень вежливо намекали, что возможно Азирафелю стоило бы продать магазин, тогда из него можно было бы сделать торговое заведение, приличествующее своему окружению. Порой они предлагали наличные в толстых пачках потрепанных пятидесятифунтовых купюр. Бывало, что в процессе разговора другие люди в темных очках прохаживались по магазину, качая головами и вскользь замечая, каким огнеопасным материалом является бумага, а этот магазин просто-таки самый настоящий огненный капкан.
Азирафель на это кивал, улыбался и уверял, что непременно подумает над их предложением. Они уходили. И никогда больше не возвращались. То, что ты ангел, вовсе не означает, что ты к тому же дурак.
Стол между ними был уставлен бутылками.
-Дело в том, - сказал Кроули, - дело в том. Дело в том, - он постарался сфокусироваться на Азирафеле. - Дело в том, - вновь произнес он и на этот раз попытался подумать о том, в чем, собственно, дело. - Дело в том, что я хочу рассказать, - сказал он и внезапно просиял, - о дельфинах, вот в чем дело.
-Это вид рыбы, - вставил Азирафель.
-Ненененене, - сказал Кроули и покачал пальцем. Они-с - млекопитающие. Как есть, млекопитающие. Разница в том, - он пробирался сквозь трясину своего сознания, силясь вспомнить в чем же заключается разница, - Разница в том, что они...
-Спариваются на суше? - пришел на помощь Азирафель.
Кроули нахмурился.
- Не думаю. Уверен, что нет. Там что-то с их молодняком. Без разницы, - он взял себя в руки. - Дело в... Дело в мозгах.
Кроули потянулся за бутылкой.
- А что с мозгами? - сказал ангел.
- Большие мозги! Вот в чем-дело-то! Большие как... Большие как... Чертовски большие! А еще киты. Мозговые центры, как по мне. Все это чертово море полно мозгов.
-Кракен, - сказал Азирафель, угрюмо уставившись в стакан.
Кроули одарил его длинным, холодным взглядом человека, чью, мчащуюся на всех порах мысль внезапно остановило брошенное на рельсы бревно.
-А?
- Большущий сукин сын, - сказал Азирафель - Спит, там внизу, под громом верхней глубины[41]. Среди бесчисленных полеп… полипф… чтоб их, среди морской травы! Предполагается, что он поднимется в самом конце, когда моря закипят.
- Да ну!
- Факт!
- Ну вот, - сказал Кроули и откинулся назад. - Все море бурлит, бедные дельфины превращаются в буйабес[42] и никого это не волнует. То же с гориллами. Упс, скажут они, небо покраснело, звезды катятся вниз, что сегодня добавили в бананы? А потом...
- Они делают гнезда, знаешь? Гориллы.
- Неее.
- Святая правда. Видел в фильме. Гнезда.
- Это птицы.
- Гнезда.
Кроули решил не спорить.
- Так, где мы остановились? - сказал он. - А! Все существа, большие и мертвые, в смысле, малые. Большие и малые. И многие с мозгами. А потом бадаммм.
-Но ты тоже причастен, - сказал Азирафель. - Ты искушаешь людей. Ты и правда в этом хорош.
Кроули стукнул стаканом по столу.
- Это не то! Они не должны соглашаться. Немного непостижимо, верно? Это твои, между прочим, придумали. Это вы постоянно испытываете людей. Но нельзя же испытывать до полного уничтожения!
- Хорошо. Хорошо. Мне это нравится не больше, чем тебе, но я уже говорил, я не могу не пошчин... не починя... не делать, что мне говорят. Я- аанх-хел.
- А на Небесах нет театров, - сказал Кроули. - И всего несколько фильмов.
- Меня-то хоть не пытайся искушать! - несчастным голосом произнес Азирафель. - Я тебя прекрасно знаю, старый ты змий.
- Просто подумай об этом, - продолжал наседать Кроули, - Ты хоть представляешь, что такое вечность, а? Представляешь, что вечность такое? Я имею в виду, ты действительно представляешь, что такое вечность? Смотри, вот огромная гора, в милю высотой, стоит на самом краю вселенной, и каждую тысячу лет одна маленькая птичка...
- Какая птичка? - с подозрением спросил Азирафель.
- Птичка, о которой я говорю. Каждую тысячу лет...
- Одна и та же птичка каждую тысячу лет?
Кроули запнулся.
- Ну да.
- Очень древняя птичка, однако.
- Ладно. И каждую тысячу лет эта птичка летит...
- Ковыляет.
-... летит весь этот путь до горы и точит свой клюв...
- Постой. Это невозможно. Отсюда до края вселенной просто куча... - ангел неуверенно взмахнул рукой. - просто дохренище всего, мой дорогой мальчик.
- Но она все равно это делает, - продолжал Кроули.
- Как?
- Неважно.
- Может на космическом корабле, - сказал ангел.
Кроули слегка притормозил.
- Ага, - сказал он, - как скажешь. В любом случае, птичка....
- Но если мы говорим о крае вселенной, то это должен быть такой космический корабль, где конца путешествия достигнут уже ваши потомки. А значит надо сказать потомкам, что, когда они доберутся до горы они должны... - он запнулся, - а что они должны сделать?
- Поточить клюв об эту гору! - сказал Кроули. - И потом они летят назад...
- В космическом корабле...
- И каждую тысячу лет все будет повторяться снова и снова, - быстро проговорил Кроули.
Повисла пьяная тишина.
-Столько усилий, чтобы просто поточить клюв... - задумчиво протянул Азирафель.
- Слушай, дело в том, что когда птичка сточит эту гору до основания, к этому времени...
Азирафель открыл рот. Кроули был просто уверен, что сейчас Азирафель начнет говорить, что-то об относительной твердости птичьих клювов по сравнению гранитной породой гор, поэтому быстро ринулся в атаку:
-...к этому времени ты еще не закончишь смотреть Звуки Музыки!
Азирафель застыл.
- Ты будешь наслаждаться ими, - неумолимо продолжал Кроули. - Правда будешь.
- Но, мой дорогой мальчик...
- У тебя не останется выбора.
- Послушай...
- Небеса напрочь лишены вкуса.
- Так...
- И ни одного суши-бара.
Выражение боли пронзило сосредоточенное лицо ангела.
- Мне не под силу с этим совладать, пока я пьян, - сказал он. - Я трезвею.
- Я тоже.
Они оба поморщились, когда алкоголь улетучился из их и сели немного ровнее.
Азирафель поправил галстук.
- Я не могу вмешиваться в божественные планы, - прохрипел он.
Кроули задумчиво посмотрел вглубь своего стакана, а затем вновь его наполнил.
- А что насчет дьявольских планов? - сказал он.
- Пардон?
- Ну, это же дьявольский план, верно? Это же мы делаем. Наша сторона.
- Да, но этот план - часть всеобщего божественного плана. - сказал Азирафель. - Вы просто ничего не можете сделать, что бы не являлось частью непостижимого божественного плана.
- В ваших мечтах.
- Нет же, это... - Азирафель раздраженно прищелкнул пальцами. - Суть. Как ты это обозвал в своей сочной метафоре? В остатке сухого.
- В сухом остатке.
- Да, оно самое.
- Ладно... если ты так уверен... - сказал Кроули.
- Безо всякого сомнения.
Кроули лукаво взглянул на Азирафеля.
- Значит, ты не можешь быть уверен, поправь меня если я ошибаюсь, ты не можешь быть уверен, что противодействие также не является частью божественного плана. Я имею в виду, что ты же должен противостоять Злу на каждом шагу, так?
Азирафель задумался.
- Да, верно.
- Как только увидишь какое-нибудь коварство - сразу ему противостоишь. Я прав?
- В широком смысле - да, в самом широком. На самом деле я воодушевляю людей на то, чтобы препятствовали они. Непостижимость, сам понимаешь.
- Хорошо-хорошо. Значит все, что тебе нужно делать в итоге - это противостоять. Потому что, если я хоть в чем-то разбираюсь, рождение - это только стартовая площадка. Воспитание, вот что по-настоящему важно. Влияние. Без этого ребенок никогда не научится использовать свои силы, - он мгновение поколебался. - По крайней мере, необязательно так, как задумано.
- Разумеется наша сторона не будет противиться тому, чтобы я мешал вам, - задумчиво протянул Азирафель. - Совсем не будет.
- Точно. А крылья покроются перьями славы, – Кроули ободряюще улыбнулся.
- А что случится, если ребенок не получит надлежащего сатанинского воспитания? – спросил Азирафель.
- Возможно, ничего. Не попробуешь – не узнаешь.
- Но генетика…
- Ой, только не говори мне про генетику. Какое это имеет отношение к делу? – сказал Кроули. – Взгляни на Сатану. Создан ангелом, а стал Великим Врагом. Эй, если ты всерьез собираешься рассуждать о генетике, то с тем же успехом можно сказать, что из ребенка вырастет ангел. В конце концов, его отец в свое время был большой шишкой на Небесах. Утверждать, что его сын вырастет демоном на том лишь основании, что его отец демоном стал – это все равно, что сказать, будто мышь, которой отрезали хвост непременно родит бесхвостых мышат. Воспитание – вот, что важно. Поверь мне.
- А без не встречающего сопротивления сатанинского влияния…
- Ну, в худшем случае Преисподней придется все начать сначала. И у Земли будет еще как минимум одиннадцать лет. Оно того стоит.
Азирафель вновь задумался.
- Значит, ты утверждаешь, что сам по себе ребенок не является злом?
- Потенциальным злом. Как и потенциальным добром. Всего лишь сгусток силы огромного потенциала, ждущий, когда ему придадут конкретную форму, - сказал Кроули, пожимая плечами. – В любом случае, почему мы вообще говорим о добре и зле? Это всего лишь названия команд. Уж мы-то знаем.
