2020-05-25
76
- Я полагаю, стоит попробовать, - сказал ангел. Кроули ободряюще кивнул.
- Договорились? – сказал демон, протягивая руку.
Ангел осторожно ее пожал.
- Безусловно, это поинтереснее, чем возня со святыми.
-И это точно пойдет на пользу самому ребенку. Мы будем для него крестными отцами в некотором роде. Можно сказать, будем заниматься его религиозным воспитанием.
Азирафель просиял.
- Знаешь, я об этом как-то не подумал, - сказал он. – Крестные Отцы. Будь я проклят!
- Это не так уж плохо, - заметил Кроули. – Когда привыкнешь.
***
Она была известна как Скарлетт[43]. В настоящее время она занималась продажей оружия, хотя уже почти потеряла к этому вкус. Скарлетт никогда не задерживалась на одной работе слишком долго. Три, четыре сотни лет - и достаточно. Вам бы тоже не захотелось все время тащиться по накатанной колее.
Ее волосы были багряными. Не рыжие, не коричневые, но глубокого цвета полированной меди, они ниспадали до талии длинными локонами, такими за которые мужчины могли бы начать убивать, что они, собственно, и делали довольно часто. Ее глаза были поразительно оранжевыми. Она выглядела лет на двадцать пять и именно столько ей всегда и было.
|
|
|
У нее был пыльный кирпично-красный грузовик, наполненный всевозможным оружием, и невероятное умение пересекать на нем любую границу мира. Она как раз направлялась в небольшую западноафриканскую страну, где шла незначительная гражданская война, чтобы доставить свой товар, который, если повезет, сделает войну куда значительней. К сожалению, грузовик сломался и даже ей не под силу было его починить.
А уж в нынешней технике она прекрасно разбиралась.
В данный момент она находилась в самом центре города[44]. Город этот был столицей Кумболаленда, африканской страны, которая жила в мире и спокойствии последние три тысячи лет.
Еще тридцать лет назад она называлась Сэр Хампфри Кларксонлэнд, но поскольку у страны было в наличии полное отсутствие полезных ископаемых и стратегическая ценность одинокого банана, то ее переход к независимости произошел до неприличия тихо и поспешно. Кумболаленд был беден, несомненно скучен, но миролюбив. Различные племена, населяющие его, счастливо ладили друг с другом и давно перековали мечи на орала; правда в 1952 году на городской площади произошла драка между пьяным погонщиком скота и таким же пьяным похитителем скота.
Жители до сих пор обсуждали происшествие.
Скарлетт зевнула в знойный воздух, обмахнулась своей широкополой шляпой, оставила бесполезный грузовик посреди пыльной дороги и побрела в бар. Она купила банку пива, осушила ее и улыбнулась бармену.
|
|
|
- Мой грузовик нуждается в ремонте, - сказала она, - есть кто в округе с кем можно обсудить проблему?
Бармен улыбнулся белоснежно, широко, с чувством. Он был впечатлен ее манерой пить пиво.
- Только Натан, мисс. Но Натан уехал в Каоунду проведать ферму своего тестя.
Скарлетт взяла себе еще пива.
- Так этот Натан, есть идеи, когда он вернется?
-Возможно на следующей неделе. А может и через две, дорогая леди. Хо-хо, этот Натан, он ведь плут, не?
Он наклонился вперед.
- Вы путешествуете одна, мисс? - сказал он.
- Да.
- Это может быть опасно. Нынче на дорогах попадаются всякие лихие люди. Плохие люди. Не местные, - добавил он быстро.
Скарлетт приподняла идеальную бровь.
Несмотря на жару, бармена бросило в дрожь.
- Спасибо за предупреждение, - промурлыкала она. Звук ее голоса наводил на мысль о чем-то, что таится в высокой траве, чье присутствие выдают лишь кончики подрагивающих ушей, в том время как нечто молодое и нежное прохаживается поблизости.
Она махнула ему шляпой и вышла наружу.
Жаркое африканское солнце обрушилось на нее со всей силой. Грузовик, наполненный оружием, боеприпасами и минами стоял посреди улицы. Он не сдвинется с места.
Скарлетт сверлила фургон взглядом.
На крыше сидел стервятник. Три сотни миль он следовал за ней.
Стервятник безмятежно рыгнул.
Скарлетт оглядела улицу: пара женщин болтала на углу, скучающий продавец сидел перед кучей разноцветных тыкв и отгонял мух, несколько детей лениво играли в дорожной пыли.
- Какого черта, - тихо сказала она. - Праздник я могу устроить в любом случае.
Это было в среду.
В пятницу город стал закрытой территорией.
К последовавшему вторнику экономика Кумболаленда была полностью разрушена, двадцать тысяч человек убито (включая бармена, расстрелянного повстанцами во время штурма баррикад на рынке), более сотни тысяч человек получили ранения, весь ассортимент оружия выполнил свои функции, а стервятник умер от ожирения.
Скарлетт уже сидела в последнем поезде, покидающем страну. Она чувствовала, что пришло время двигаться дальше. Она и так занималась оружием чертовски долго. Она хотела перемен. Что-то, что открывало бы новые возможности. Она вполне могла представить себя в качестве журналистки. Это перспективно. Она обмахнула себя шляпой и скрестила длинные ноги.
Где-то в поезде вспыхнула драка. Скарлетт улыбнулась. Люди всегда дрались из-за нее и вокруг нее, это было так мило, правда.
***
У Соболя[45] были черные волосы, коротко стриженная бородка и он только что решил основать корпорацию[46].
Он выпивал в компании своего бухгалтера.
- Как продвигаются наши дела, Фрэнни? - спросил он ее.
- На данный момент продано двадцать миллионов экземпляров. Можете в это поверить?
Они пили, сидя в ресторане Top of the Sixes[47] на вершине 666 дома по 5-ой Авеню. Соболь находил это немного забавным. Из окна ресторана вы могли видеть весь Нью-Йорк, в то время как в ночное время весь Нью-Йорк мог видеть огромные красные цифры 666, которыми были украшены все четыре стороны здания. Разумеется, это был всего лишь номер дома. Если вы начнете считать, то рано или поздно доберетесь и до него.
И улыбнетесь.
Соболь и его бухгалтер только что приехали из небольшого, дорогого и совершенно эксклюзивного ресторана в Гринвич-Виллидж, где подавали блюда исключительно «Nouvelle cuisine»: стручок фасоли, горошина и волокно из мяса куриной грудки эстетично разложенные на квадратной фарфоровой тарелке.
Соболь изобрел это направление во время последнего визита в Париж.
Его бухгалтер слизнула мясо и гарнир из двух овощей менее чем за пятьдесят секунд и провела остаток ужина уставившись на тарелку и столовые приборы, а время от времени поглядывая на окружавших ее людей, что наводило на мысль будто ей интересно проверить каковы они на вкус. Соболя это забавляло неимоверно.
|
|
|
Он повертел в руках свой бокал наполненный "Перье".
- Двадцать миллионов, м-да? Это очень хорошо.
- Это великолепно.
- Итак, мы создаем корпорацию. Настало время для большой игры, не так ли? Полагаю, Калифорния подойдет. Мне нужны фабрики, рестораны и все прочее. Издательский отдел мы сохраним за собой, но пришло время расширить направления. Да?
Фрэнни кивнула.
- Звучит хорошо, Соболь. Нам понадобится...
Ее речь прервало явление скелета. У скелета было платье от Диора и загорелая кожа, обтянувшая тонкие кости черепа так туго, что казалось еще чуть-чуть, и она порвется. Скелет был блондинкой с длинными локонами и идеально накрашенными губами. Она выглядела как человек, на которого указывают все матери мира приговаривая: " Вот что с тобой станет, если ты не будешь есть овощей". Она походила на стильный плакат, взывающий о помощи голодающим.
Она была лучшей топ-моделью Нью-Йорка, и в руках у нее была книга. Она сказала:
- Э-ммм, извините, мистер Соболь за то, что я побеспокоила вас, но ваша книга изменила всю мою жизнь и я хотела спросить, не откажитесь ли вы ее для меня подписать? - она умоляюще уставилась на него глазами, глубоко запавшими в прекрасно подведенные глазницы.
Соболь благосклонно кивнул и взял у нее книгу.
Неудивительно, что она его узнала: с фотографии на вытесненной фольгой обложке смотрели его темно-серые глаза. «Диета без еды. Похудей красиво» - так называлась книга. Книга века по диетологии!
- Как пишется ваше имя? - спросил он.
- Шеррил. Две Р, одно И, одно Л.
- Вы напоминаете мне одного давнего друга, - сказал он ей, быстро и аккуратно подписав титульный лист. - Вот, пожалуйста. Рад, что вам понравилось. Всегда приятно встретить поклонника.
Вот, что было там написано:
Шеррил, хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай.
(Откровение от Иоанна 6:6)
Доктор Вран Соболь.
- Это из Библии, - сказал он ей.
Она почтительно закрыла книгу и попятилась от стола, бормоча о том, как она благодарна Соболю и что он даже не представляет, как много это для нее значит, что он изменил ее жизни, действительно изменил...
|
|
|
На самом деле он никогда не получал медицинской степени, потому что в прежние времена еще не было университетов, где бы можно было ее получить, но даже Соболь видел, что она умирала от голода. Он бы дал ей пару месяцев. Избавьтесь от лишнего веса. Окончательно.
Фрэнни с жадностью вцепилась в свой ноутбук и занялась планированием следующего этапа преобразований, которые Соболь собирался произвести в области питания жителей Западного Мира. Соболь купил ей этот компьютер, в качестве личного подарка. Он был очень, очень дорогим, очень мощным и ультратонким.
Соболь любил тонкие вещи.
- Есть европейская компания, которую мы можем купить в качестве опорной точки - Holdings (Holdings) Incorporated. Это даст нам налоговую базу в Лихтенштейне. А затем, если мы направим финансы через Кайманы в Люксембург и оттуда в Швейцарию, мы сможем оплатить заводы в...
Но Соболь уже не слушал. Он вспоминал тот маленький и роскошный ресторан.
Ему пришло в голову, что он никогда раньше не видел такого количества богатых и настолько голодных людей в одном месте.
Соболь улыбнулся честной и открытой улыбкой человека, который полностью удовлетворен идеальной сделанной работой. Он просто убивал время перед главным событием, но убивал он его столь изысканно.
Время, а иногда и людей.
***
Иной раз его звали Уайт, или Бланк, или Альбус, или Чалки, или Вайсс, или Сноу, или любым другим из сотен похожих имен. У него была бледная кожа, блеклые светлые волосы и светло-серые глаза. На первый небрежно брошенный взгляд ему было что-то около двадцати лет, а больше чем одним небрежным взглядом его никто не удостаивал.
Он был исключительно непримечательным.
В отличие от двух своих коллег, он не засиживался на одной работе долго. У него было множество интересной работы во множестве интересных мест.
(Он работал на Чернобыльской АЭС, в Уиндскейле[48] и на Три-Майлс-Айленде[49], всегда на мелких должностях, которые не были особенно важны).
Он был малозаметным, но ценным кадром ряда научно-исследовательских учреждений.
(Это он помог разработать двигатель внутреннего сгорания, различные виды пластмассы и алюминиевую банку с кольцом).
Он был мастером на все руки.
Его никто не замечал. Он был ненавязчив, эффективность его работы становилась заметна по совокупности. Если вы тщательно обдумаете это, то поймете, что он должен был что-то такое делать, должен был где-то там находиться. Может быть он даже разговаривал с вами. Но забыть мистера Уайта так легко.
На сей раз он нанялся палубным матросом на нефтяной танкер, направлявшийся в Токио.
Капитан пил в своей каюте. Первый помощник был в гальюне. Второй - на камбузе. Вот, собственно почти вся команда: танкер был полностью автоматизированным судном. Человеку на нем, можно сказать, почти нечего делать.
Однако, если кто-то на мостике случайно нажмет кнопку «АВАРИЙНЫЙ СБРОС ГРУЗА» автоматическая система позаботится о том, чтобы слить в море огромное количество черной жижи, миллионы тон сырой нефти, что, разумеется, окажет разрушительное воздействие на птиц, рыб, растительность, животных и людей, населяющих регион. Разумеется, на танкере был десяток блокировок и надежная дублирующая система, но, черт возьми, они всегда были.
А после все спорили о том, что же это вина. В конце концов вопрос остался неразрешенным, и ответственность разделили в равной степени все члены экипажа. Ни капитан, ни первый помощник, ни второй больше не вышли в море. По неведомой причине, никто не задумался о простом Матросе Уайте, который уже был на полпути в Индонезию на грузовом судне, до отказа забитым ржавыми бочками с особо токсичным гербицидом.
***
И был еще Другой. Он был на площади в Кумболаленде. Он был в ресторанах. Он был и в рыбе, и в воздухе, и в бочках с гербицидом. Он был на дорогах, в домах, во дворцах и лачугах.
Нет места, где бы он был посторонним, от него некуда деться. Он делал то, что умел делать лучше всего и то, что он делал было тем, чем он был.
Он не ждал. Он работал.
***
Хариет Даулинг вернулась домой вместе со своим ребенком, которому по совету Сестры Веры Словоблуды, оказавшейся значительно убедительнее Сестры Мэри, и с телефонного согласия мужа дала имя Уорлок[50].
Атташе по культурным связям вернулся домой через неделю и объявил, что ребенок является истинным отпрыском его семьи. Секретарь мистера Даулинга дал объявление о поиске няни в журнал The Lady [51] .
Как-то раз под Рождество Кроули увидел по телевизору фильм «Мэри Поппинс» (кстати, Кроули, то что называется «за кадром», приложил руку ко всей ТВ-индустрии, хотя особенно он гордился изобретением игровых телешоу). Он повертел в голове идею организации небольшого урагана в качестве чрезвычайно эффективного и невероятно стильного способа избавления от очереди из нянь, которая безусловно сформировалась бы и возможно даже зависла в режиме ожидания над резиденцией культурного атташе в Риджентс-Парк.
Но Кроули ограничился призывной силой гудка стихийной забастовки, и в назначенный день явилась лишь одна няня. На ней был трикотажный твидовый костюм и скромные жемчужные серьги. Что-то в ней говорило о том, что она именно няня, но говорило с подтекстом подобным тому, который обычно используют британские дворецкие в американских фильмах особого сорта. Оно также тактично покашливало и нашептывало, что кроме прочего она может быть няней той категории, что предлагает не оговоренные, но удивительным образом понятные услуги в определенных журналах.
Ее туфли на плоской подошве прохрустели по гравию дорожки, рядом с ней молча трусил серый пес, и белые нити слюны капали с его челюстей. Глаза его поблескивали алым, и пес окидывал окрестности голодным взглядом.
Она подошла к массивной деревянной двери, улыбнулась сама себе короткой одобрительной вспышкой и позвонила в дверной колокол. Он загудел угрюмо.
Дверь отворил дворецкий, что называется старой школы[52].
- Я - няня Ашторет, - сказала она ему, - а это, - она продолжала, а серый пес рядом с ней пристально разглядывал дворецкого вероятно прикидывая где именно он зароет его кости, - это Ровер[53].
Она оставила собаку в саду и блестяще прошла собеседование, а потом миссис Даулинг привела ее посмотреть на своего подопечного. Няня Ашторет неприятно улыбнулась.
- Какой прелестный ребенок, - сказала она. - Скоро ему понадобится трехколесный велосипед[54].
По странному совпадению, в этот же день еще один новый работник прибыл в поместье.
Это был садовник и, как оказалось, он был невероятно хорош в своем деле. Никто не мог понять, как это ему удается, казалось, что он никогда не брал в руки лопату и не пытался избавиться от стай птиц, которые теперь заполонили весь сад и садились на его плечи при первой возможности. Садовник просто сидел в тенечке, а сады резиденции все цвели и цвели.
Когда Уорлок подрос достаточно, чтобы самостоятельно ходить, он стал наведываться к нему в те моменты, когда у Няни выдавался свободный вечер
- Это - Братец Слизняк, - говаривал ему тогда садовник, - а это крошечное создание - Сестрица Капустница.[55] Помни, Уорлок, идешь ли ты оживленным трактам или извилистым тропкам своего широкого жизненного пути, храни любовь и почтение ко всему сущему.
- А Няня гововит фто фе фуфее - это только гвязь под моими бафшаками, мифтел Фванцифк, - говорил Уорлок, поглаживая Братца Слизняка, а затем старательно вытирал ладошку о свой комбинезончик с лягушонком Кермитом.
- Не слушай эту женщину, - отвечал тогда Франциск. - Ты меня слушай.
А вечером Няня Ашторет пела Уорлоку свои песенки.
О, старый-славный Герцог Йорк
И десять тысяч с ним
Отправился на пик холма
Все народы сокрушил и отдал их
Под власть Сатаны, Владыки нашего.
А также:
Сей поросенок спустился в Аид
Сей поросенок дома сидит
Сей поросенок человечину ел
Сей поросенок девиц осквернял
А сей поросенок взобрался на высокую гору
из мертвых тел.
- Бват Фванцифк, садовник, гововит, фто я должен плоявлять добладетель ко фсему фуфему, - говорил Уорлок.
- Не слушай этого человека, мой милый, - шептала няня, подтыкая ему одеяльце, когда он ложился в свою кроватку. - Ты меня слушай.
Так они и жили.
Соглашение отлично работало. Ни одной из сторон не удалось открыть счет. Няня Ашторет купила ребенку маленький трехколесный велосипед, но так и не смогла убедить его покататься дома. А еще он боялся Ровера.
Тем временем, вдали от основных событий Кроули и Азирафель встречались на верхних этажах автобусов, в картинных галереях и на концертах, сравнивали свои наблюдения и улыбались.
Когда Уорлоку исполнилось шесть лет няня Ашторет ушла, забрав с собой Ровера. Садовник попросил об отставке в тот же день. И ни один их них не покинул дом той легкой походкой, которой пришел сюда шесть лет назад.
Уорлоку же достались два учителя.
Мистер Харрисон рассказывал ему про Аттилу, Влада Дракулу и о Непроглядной Тьме Человеческой Души[56]. Он пытался научить Уорлока искусству демагогии, способной завоевать сердца и умы толпы.
Мистер Кортезе рассказывал ему о Флоренс Найтингейл[57], Аврааме Линкольне и о правильном восприятии искусства. Он пытался научить его ценить свободу воли, самопожертвованию и что Поступать с Другими следует Так, Как Хочешь, чтобы Они Поступали с Тобой.
Оба учителя подробно зачитывали мальчику текст Откровений Иоанна Богослова.
Несмотря на все их усилия, Уорлок проявлял удручающе хорошие математические способности.
Ни один из его наставников не был удовлетворен своими результатами.
Уорлоку было десять лет. Он любил бейсбол; пластиковые игрушки, которые трансформировались в другие пластиковые игрушки, которые от первых пластиковых игрушек мог отличить только хорошо натренированный глаз; ему нравилась его коллекция марок; жвачка со вкусом банана; нравились комиксы и мультфильмы, а также собственный велосипед фирмы BMX.
Кроули был обеспокоен.
Они сидели в кафетерии Британского Музея, еще одном прибежище усталых пехотинцев Холодной Войны. За столиком слева двое донельзя серьезных американцев в строгих костюмах, незаметно передавали портфель, набитый долларами сомнительного происхождения, невысокой черноволосой даме в темных очках; за столиком справа заместитель начальника М17[58] и сотрудник местного подразделения КГБ спорили о том, кто из них должен сохранить чек на чай со сдобными булочками.
Наконец Кроули произнес то, о чем последние десять лет даже думать боялся.
- Если тебя интересует мое мнение, - сказал Кроули своему коллеге, - он чертовски нормален.
Азирафель отправил в рот последнее из дьявольских яиц[59] и запил его глотком кофе.
Он промокнул губы салфеткой.
- Это все мое положительное влияние, - улыбнулся он в ответ. - Вернее - следует отдать им должное - моей маленькой команды.
Кроули покачал головой.
- Это я принимаю во внимание. Но посмотри, в таком возрасте он уже должен влиять на мир, изменяя его в угоду своим желаниям, формируя его по своему образу и всему подобному. Не в смысле пытаться, а делать это неосознанно. Ты что-то такое за ним замечал?
- Ну, положим, что нет, но...
- К этому возрасту он уже должен был войти в полную силу. А он?
- Ну, я бы так не сказал, но...
- Он слишком нормален, - Кроули побарабанил пальцами по столу. - Мне это не нравится. Что-то не так, но я не могу понять, что именно.
Азирафель подцепил кусочек ангельского кекса[60] с тарелки Кроули.
- Он еще растет. Ну и конечно небеса оказали на его жизнь кое-какое влияние.
Кроули вздохнул.
- Я просто надеюсь, что он знает, как совладать с адским псом, вот и все.
Азирафель приподнял бровь.
- Адским псом?
- Подарок на его одиннадцатый день рождения. Вчера вечером я получил сообщение из Ада.
Сообщение пришло во время показа шоу «Чирс»[61] - одной из любимых телепрограмм Кроули. Бармену Вудди потребовалось десять минут, чтобы изложить все то, что уместилось бы в короткое сообщение, а к тому моменту, когда инфернальное вещание наконец прекратилось - Кроули уже полностью потерял нить сюжета.
- Они отправят ему адского пса, чтобы тот следовал за ним и защищал от всех напастей. Самого большого из тех, что у них есть.
- Разве люди не обратят внимание на внезапное появление огромной черной псины? Его родители, для начала.
Кроули внезапно поднялся, наступив при этом на ногу болгарскому культурному атташе, о чем-то оживленно беседовавшему с Хранителем Древностей Ее Величества.
- Никто не заметит ничего необычного. Такова реальность, ангел. И Уорлок может делать с ней все что угодно, догадывается он об это или нет.
- И когда он появится? Этот пес. У него есть какое-то имя?
- Я уже сказал. На его одиннадцатый день рождения. В три часа пополудни. Пес настроится на него, словно радар. Уорлок должен дать ему имя. Крайне важно, чтобы он сделал это сам. Тогда у пса появится цель. Я предполагаю должно быть, что-то вроде Киллер или Тиран, или Ночной Сталкер.
- Ты собираешься при этом присутствовать? - бесстрастно спросил ангел.
- Во что бы то ни стало, - сказал Кроули. - Надеюсь, с ребенком все в порядке. В любом случае, посмотрим, как он отреагирует на собаку. О чем-то это нам скажет. Надеюсь, он отправит его назад или испугается. Если он даст ему имя - мы проиграли. Он обретет свою силу и Армагеддон будет нас ждать за углом.
- Я думаю, - сказал Азирафель, потягивая вино, (которое только что из кисловатого Божоле превратилось во вполне приличное, но слегка удивленное Шато Лафит 1875 года). - Я думаю, мы там с тобой увидимся.
СРЕДА
Это был жаркий, дымный день в Центральном Лондоне. Одиннадцатый день рождения Уорлока своим присутствием почтило множество гостей.
Там было двадцать маленьких мальчиков и семнадцать девочек. Там было множество одинаковых коротко стриженных блондинов, темно-синих костюмов и оружия в наплечных кобурах. Там была команда официантов, доставивших мармеладки, пирожные и лохани с чипсами. Процессию фургонов возглавлял винтажный Бентли.
Потрясающие Харви и Ванда, мастера Детских Утренников, слегли с кишечным вирусом, но благодаря счастливому повороту судьбы замена им нашлась со скоростью молнии. Маг-иллюзионист.
У каждого есть маленькое хобби. Несмотря на попытки Кроули отговорить ангела от этой затеи, Азирафель решил использовать свое увлечение с пользой для дела.
Азирафель очень гордился своими магическими способностями. В 1870-ые годы он посещал курсы Джона Маскелина[62], где почти год работал над ловкостью рук, пряча в ладонях монеты и вытаскивая кроликов из шляп. Ему действительно удалось кое-что освоить и в те времена ему казалось, что в этом деле он и правда хорош. Хотя Азирафель был способен делать вещи, увидав которые все члены Магического Круга могли бы сдать свои палочки, он никогда не использовал, если можно так выразиться, свои встроенные способности, демонстрируя лишь ловкость рук. Это-то и было основной проблемой. Он уже начал жалеть, что перестал практиковаться. Однако он решил, что фокусы подобны езде на велосипеде[63]. Разучиться невозможно. Плащ фокусника немного запылился, но вновь надеть его было приятно. Даже старые сценические прибаутки снова вернулись к нему.
Дети смотрели на него с полным презрения недоумением. Позади буфета Кроули, облаченный в белый жакет официанта, поеживался от ощущения неловкости момента.
- А теперь, мои юные судари и сударыни, видите ли этот старый, потрепанный цилиндр? Вы, молодежь, конечно воскликните: что за отвратительная шляпа! И смотрите-ка, ведь в ней ничегошеньки нет. Но, благослови мои портки, кто этот подозрительный квартирант? Да ведь это наш пушистый друг, кролик Гарри!
- Был в твоем кармане, - заметил Уорлок. Остальные согласно кивнули. За кого он их принимает, в самом деле? За детей?
Азирафель припомнил, что Маскелин говорил ему о том, как следует обходиться с критиканами: «Обратите все в шутку, недотепы, это я вас имею в виду, мистер Фелл». (В те далекие времена Азирафель использовал это имя). «Заставьте их смеяться, и они простят вам все!»
-Хо-хо! Да ты просто насквозь видишь, что мое дело в шляпе, - он хохотнул. Дети окинули его равнодушным взглядом.
- Ты - полный отстой, - сказал Уорлок. - И я хотел мультики вообще-то.
- Он прав, знаешь? - сказала маленькая девочка с прической «конский хвостик». - Ты действительно полный отстой. И вероятно гомик.
Азирафель в отчаянии уставился на Кроули. Насколько он мог удостовериться, Уорлок и впрямь был дьявольски испорченным, а значит, чем скорее произойдет явление Черного Пса и они смогут убраться отсюда - тем лучше.
- Ну а теперь может у кого-нибудь из вас, юные господа, найдется такая вещь, как трехпенсовик? У вас, молодой человек? Нет? А что же я тогда вижу у вас за ухом...?
- На моем дне рождения были мультики, - сообщила всем маленькая девочка. - И мне подарили трансформера, а-ищё лителпони, а-ищё дисепсикони, а-ищё громотанк...
Кроули застонал. Детские праздники безусловно были теми местами, которые любой здравомыслящий ангел должен избегать. Пронзительные детские голоса с циничным весельем заулюлюкали, когда Азирафель уронил три металлических кольца.
Кроули отвел взгляд и стал рассматривать стол, заваленный подарками. Два маленьких глазика-бусинки смотрели на него изнутри высокой пластиковой конструкции. Кроули пригляделся, пытаясь уловить отблеск красного пламени. Никогда и ни в чем нельзя быть уверенным с этими бюрократами из Преисподней. Запросто может оказаться, что вместо собаки они отправили мышь-песчанку[64].
Нет, это была самая обыкновенная песчанка. Она появилась на свет лишь затем, чтобы жить в головокружительной конструкции из цилиндров, сфер, беговых колес, подобных тем, что могла бы изобрести Испанская Инквизиция, будь у нее доступ к прессу, штампующему пластмассу.
Кроули посмотрел на часы. Ему никогда и в голову не приходило заменить в них батарейку, высохшую еще три года назад, но время они показывали точно. Было без двух минут три.
Азирафель нервничал все больше и больше.
- Может быть у кого-то из почтенной компании, собравшейся здесь, найдется такая вещь, как карманный носовой платок? Нет? - в дни королевы Виктории было неслыханно не иметь при себе носового платка, а без него продемонстрировать волшебное явление голубя, который уже, между прочим, исклевал Азирафелю все запястье, было попросту невозможно.
Ангел попробовал привлечь внимание Кроули, но тщетно. Тогда он в отчаянии указал на одного из охранников, который смущенно отступил.
- Вот Вы, любезный храбрец-удалец. Подите сюда. А теперь, если вы посмотрите в свой нагрудный карман, я уверен, что Вы отыщете там прекрасный шелковый платок.
- Никанетсэр. Б'юсьнетсэр, - сказал охранник, глядя прямо перед собой.
