2020-11-29
43
Рассмотрим детальнее те исходные интонационно-смысловые группы слов, которые мы называем здесь синтагмами.
Для выявления при чтении реальных исходных компонентов речи, необходимо осознавать взаимоотношение единиц восприятия и единиц порождения речи: это одни и те же речевые структуры. Из каких единиц речь составлена, на их основе она и воспринимается. Именно они определили её структуру и содержание.
Так что нужно установить подлинные единицы восприятия путём осознания синтагматической структуры и интонации текста на уровне каждого предложения. Сделать это на основе только письменной формы трудно. Поэтому опираться нужно также на устную (звучащую) речь, как естественную, первичную форму общения. Воспринимая текст – предложение за предложением, – читателю нужно научиться “слышать” его авторское чтение.
Опираясь на диктофонные записи выступлений на собраниях, заседаниях кафедры и учёного совета, а также на диалектную речь и повседневное устное общение, можно прийти к выводу, который сделал в своё время Л. В. Щерба при исследовании восточно-лужицкого наречия: речь представляет собой не цепочку отдельных слов как самостоятельных значимых единиц, а последовательное наращение единых лексических комплексов. «Отдельные слова… не даны нам в “речи”. Кратчайшими отрезками последней являются “группы слов” (могущие, конечно, состоять и из одного слова), выражающие в процессе речи-мысли единые “отдельные предметы", в данной ситуации далее неделимые» [9]. Это – синтагмы.
Синтагма в понимании Щербы – «кратчайший отрезок» восприятия речи. В связи с этим вполне логичен вывод, что речь составлена из тех единиц, на основе которых она воспринимается.
Наращение синтагм и их значений выливается в устной речи в мысли (фразы) и сообщение, которые на письме трансформируются в предложения и текст. При этом почти всегда приходится корректировать весь речевой поток. Даже если взять такое элементарное предложение, как Мальчик потерял ключ, можно убедиться в том, что в разных речевых ситуациях оно будет восприниматься в отношении своей структуры и содержания как однокомпонентное, двухкомпонентное или даже трёхкомпонентное. Для этого достаточно проанализировать делимитацию его реальных исходных речевых единиц в ответах на ряд вопросов.
Что случилось? – Мальчик потерял ключ (одна синтагма; пауз в ней нет; сообщение о простейшем единичном факте);
Кто / потерял ключ? – Мальчик / потерял ключ (две синтагмы; между ними пауза; сообщение о субъекте известного факта);
Что / сделал мальчик? – Мальчик / потерял ключ (тоже две синтагмы, их разделяет пауза, но сообщение уже о действии и его объекте; у синтагм иные интонация и актуальность значения);
Что / потерял мальчик? – Мальчик потерял / ключ (тоже две синтагмы, пауза, но уже сообщается об объекте факта, т. е. синтагмы по интонации, структуре и значению совсем иные, чем в двух предыдущих случаях);
Что / сделал мальчик / с ключом? – Мальчик / потерял / ключ (три синтагмы; две паузы; сообщение о действии субъекта).
Ответы представлены вроде одним и тем же предложением, но имеют разное содержание, ибо состоят из разного количества синтагм, у них разная интонация и разная актуальность значения синтагм, разное их качество. Причём синтагмы, выделенные жирным шрифтом, могут самостоятельно выполнять функцию фраз в устной речи и предложений в письменной. Ср.:
Что случилось? – Мальчик потерял ключ;
Кто / потерял ключ? – Мальчик;
Что / сделал мальчик? – Потерял ключ;
Что / потерял мальчик? – Ключ;
Что / сделал мальчик с ключом? – Потерял.
Совершенно разные по содержанию ответы свидетельствуют, что перед нами разные предложения – как по интонации, так и по реальной структуре их исходных компонентов и актуальности их значений.
Данный пример не просто порождает сомнения в утверждении, что слова как отдельные номинативные знаки с обобщённым значением имеют непосредственное отношение к построению речи, он опровергает это утверждение. Мы видим: слово и предложение соотносятся через синтагму.
Но, может, такая ситуация характерна лишь для элементарных трёхкомпонентных структур предложения? Обратимся к речевой структуре, графически состоящей не из трёх, а из пяти слов:
Брат подарил своему другу альбом.
Рассмотрим данную структуру и её содержание в качестве ответа на ряд вопросов, но при этом не будем менять ни количество её компонентов, ни их форму, ни последовательность.
– Какие новости? Что нового?
– Брат подарил своему другу альбом – предложение представлено одной синтагмой, в нём нет никаких пауз, сообщается один элементарный факт в качестве новой информации.
– Кто / подарил своему другу альбом?
– Брат / подарил своему другу альбом – в предложении ужедве синтагмы, разделённые паузой; первая из них несёт новую информацию.
– Что / сделал брат?
– Брат / подарил своему другу альбом – здесь тоже две синтагмы, графически они такие же, но у них уже иное качество: теперь вторая синтагма несёт главную информацию.
– Что / брат подарил своему другу?
– Брат подарил своему другу / альбом – сейчас в предложении тоже две синтагмы, но у них другие объём и качество; теперь новую информацию содержит синтагма альбом, которая ранее не выделялась вообще.
– Кому / брат подарил / альбом?
– Брат подарил / своему другу / альбом – теперь же в предложении уже три синтагмы, в ответе они чётко разграничиваются паузами; новую информацию несёт вторая синтагма.
– Что / брат сделал с альбомом?
– Брат / подарил своему другу / альбом – в этом случае, как и в предыдущем ответе, в предложении три синтагмы; вторая синтагма несёт новую информацию, но она здесь совсем иная по объёму и значению.
В данном случае, как и в предыдущем, в ответах все содержательно важные синтагмы могут самостоятельно выполнять функцию фраз в устной речи и предложений – в письменной. Ср.:
– Что нового? – Брат подарил своему другу альбом.
– Кто / подарил своему другу альбом? – Брат.
– Что / сделал брат? – Подарил своему другу альбом.
– Что / брат подарил своему другу? – Альбом.
– Кому / брат подарил / альбом? – Своему другу.
– Что / брат сделал с альбомом? – Подарил своему другу.
– Чьему / другу брат подарил альбом? – Своему.
Примеры объективно отражают тот факт, что предложение Брат подарил своему другу альбом в разных речевых ситуациях передаёт совершенно разное содержание. Одни и те же слова в одних и тех же формах в одной и той же последовательности в речи одного и того же человека имеют разные форматы содержания. Этот факт опровергает утверждение о том, что предложение строится из отдельных слов (словоформ) как самостоятельных значимых единиц словаря. Чтобы разобраться в ситуации, сейчас важнее выяснить, чем именно различаются эти шесть графически однотипных ответов на вопросы.
А различаются они в этих ответах:
- во-первых, авторской структурой минимальных речевых единиц и их авторским разграничением с помощью пауз,
- во-вторых, мелодикой и ударением, в результате чего они передают разное содержание.
На основании сказанного возможен лишь такой вывод: речь порождается в результате последовательного линейного наращения минимальных авторских речевых единиц, разграничиваемых паузами с одновременной интерпретацией их ситуативного содержания с помощью мелодики и ударения.
Если речь строится не из отдельных слов, то и восприниматься она должна не на основе наращения значений отдельных слов, а на основе тех речевых единиц, из которых она реально составлялась, что подтверждается интонацией (разграничительными паузами, мелодикой и ударением). Так что чтение текста и каждого его предложения должно осуществляться на основе последовательного осмысления синтагм.
Рассмотрим более сложный пример:
Неприятности того или иного человека, / оказавшегося среди сложных для него проблем, / являются закономерными для людей, / лишённых ответственности и самоконтроля.
В предложении четыре синтагмы. Однокомпонентных среди них нет. Путём их наращения составлены его структура и содержание (S):
1 2 3 4
S = Неприятности + оказавшегося + являются + лишённых
того или иного среди сложных закономерными ответственности
человека для него проблем для людей и самоконтроля
Несложно убедиться в том, что все слова здесь не просто распределены по синтагмам – они закреплены в них и не имеют непосредственного отношения ни к структуре, ни к содержанию предложения. Они – компоненты своих синтагм. Поэтому соотносятся с предложением только через свою синтагму. Ни одно из них нельзя оторвать от его синтагмы и перенести в другое место. А сами синтагмы как минимальные речевые единицы с ситуативным значением стали составными частями предложения, т.е. на основе наращения недискретных речевых единиц (синтагм) были выделены в тексте дискретные единицы (предложения). Таким образом, убеждаемся в том, что функции слов исчерпываются на уровне синтагмы, в которую они входят. Когниция отдельного слова как единицы языкового кода отражает его потенциальные возможности, что способствует употреблению его в бесчисленных ситуациях и разных значениях, в том числе и метафорических.
Эти примеры позволяют сделать несколько выводов:
- речь имеет синтагматическую природу: исходной единицей её порождения и восприятия является не отдельное слово, а синтагма;
- синтагма – предельно минимальная индивидуально-авторская речевая структура;
- если предложения выделяются на основе наращения синтагм, следовательно, они – индивидуально-авторские дискретные речевые структуры;
- точное восприятие структуры речи обеспечивается её авторской делимитацией, а правильное понимание текста при чтении достигается путём осознания его авторской синтагматической структуры и интонации.
Синтагматическая сущность речи – объективная реальность, поэтому её осознание способствует формированию и развитию как продуцирующих, так и рецептивных видов речевой деятельности, совершенствованию речевых умений и навыков, развитию чтения с точным пониманием читаемого текста, успешному изучению родного и иностранных языков.
Размышляя о синтагме, Л. В. Щерба высказал мысль о том, что в синтагме ударение всегда на последнем её слове. Однако эта гипотеза не подтверждается речевой практикой. Ср.:
… Просну́вшись рано, //
В окно уви́дела Татьяна //
Поутру побелевший дво́р, //
Курти́ны, / кро́вли / и забо́р, //
На стёклах лёгкие узо́ры, //
Дере́вья в зимнем серебре, //
Соро́к весёлых на дворе //
И мягко устланные го́ры //
Зимы блистательным ковро́м.
В данном речевом фрагменте все ударные слова синтагм выделены жирным шрифтом. Как видим, у четырёх из восьми многокомпонентных синтагм синтагматическое ударение не на последнем компоненте.
Синтагма выступает в речи в качестве основной исходной единицы. Она связана со всеми видами речевой деятельности – продуцирующими и рецептивными, устными и письменными. При говорении каждый человек автоматически использует синтагмы в качестве исходных минимальных речевых структур. Ритм и интонация его речи являются для него инструментом интерпретации передаваемого содержания. Важны структура его синтагм, их объём, конкретное содержание, а также их разграничение, оно является особым видом смысловой связи, позволяющей объединить их индивидуальные значения в общее содержание речи.
Для аудирования, или слушания, синтагмы – основной материал, обеспечивающий общение. Для слушателя важно осознать значение каждой из них и в результате последовательного наращения этих значений добиться точного понимания речи в целом.
При записи речи важны все те моменты, которые представлены при говорении: интонация, ритм, делимитация синтагм с помощью пауз и осмысление всех синтагм, материальное выражение которых предстоит изменить на графическое. Пишущий человек должен владеть правилами, приёмами и навыками записи речи, учитывать требования и опыт культурно-исторической письменной традиции при трансформации звучащей речи в письменную форму.
При записи своей речи автор использует установившиеся правила её оформления. Учитывая опыт оформления текста с наиболее точным разграничением мыслей, чувств и различных движений души, он делает это путём выделения отдельных предложений. Таким образом, автор воплощает в тексте вариант своего понимания передаваемых мыслей.
При записи под диктовку пишущие в результате осмысления содержания звучащей речи субъективно выделяют в качестве отдельных предложений передаваемые мысли. Они делают это на основании ритма, интонации и личного восприятия передаваемого содержания – в зависимости от своих знаний, умений, навыков и особенностей личной психической деятельности. Поэтому при написании диктантов с заданием самостоятельно определить границы предложений в нём у пишущих обычно разные структуры предложений и разное их количество (при одном и том же понимании текста).
При чтении человек знакомится с письменной речью (текстом) на основе предложений. Ему нужно осознать авторскую делимитацию речи и установить в каждом предложении авторскую структуру синтагм и авторскую интонацию. Если при чтении его синтагматическое членение предложений будет соответствовать авторскому варианту, это позволит ему правильно понять содержание текста. Любое отклонение в синтагматическом членении текста от авторского варианта будет вести к деформации содержания, к искажению информации.
Таким образом, строй русской речи по своей сущности синтагматический, ибо реальными единицами её порождения и восприятия являются синтагмы. Они выделяются интонационно и разграничиваются в устной речи субъекта паузами, что позволяет слушателям адекватно понять значение каждой из них.
И. А. Бодуэн де Куртенэ и Л. В. Щерба первыми из лингвистов ХХ века увидели в синтагме реальную единицу речевой деятельности. Л. В. Щерба определил её как типичную недифференцированную речевую структуру, выражающую конкретные представления, понятия и смыслы. По его мнению, слова в синтагме могут быть связаны любым видом синтаксической связи, отражая тем самым весь спектр связей и отношений между реалиями окружающего мира. Но они могут объединяться и без грамматической связи – на основании “сложения смыслов”, которые не исключают друг друга. И это обусловлено коммуникативными целями речи.
Особенно ценными являются мысли Щербы, нашедшие место в последних докладах, стенограммах выступлений, рукописных статьях и сообщениях, большинство из которых осталось не опубликовано. В его опубликованных работах они представлены в виде попутных замечаний и часто носят гипотетический характер. Тем не менее их значение для развития теории речи и речевой деятельности огромно.
Л. В. Щерба говорит о природе синтагм, их структуре, содержании, интонационном оформлении, назначении и функциях. Он отмечает их первичность как единиц речевосприятия. Эту их особенность подтверждают наблюдения за порождением и развитием детской речи.
Занимаясь исследованием предложения, одни лингвисты, утверждали, что исторически в речевой жизни народа первичны предложения (А. А. Шахматов). Наблюдая становление и развитие речи у детей, они считали, что ребёнок осваивает речь, начиная с предложения (А. Н. Гвоздев).
Однако существуют сомнения относительно первичности предложений в детской речи и речи народа. Весьма странно, что дети и народ в целом на раннем этапе своего речевого развития начинают общаться на уровне составной речевой структуры (причём это устное общение, и о предложениях дети не имеют вообще никакого представления). Выходит, речь у них развивалась не от примитивных форм общения к сложным в соответствии с общим законом любого развития, а от сложных к простым.
Наблюдения за формированием речи у детей, за её порождением, становлением и развитием с момента первых попыток что-то высказать убеждают в мысли, что строй детской речи по своей сущности вовсе не предложенческий, а синтагматический, потому что единицей порождения речи у них является не предложение, а простейшая синтагма. Он не может быть предложенческим ещё и потому, что предложение – единица письменной речи, в то время как детская речь с первых её попыток и до полного становления реализуется исключительно в устной форме.
В речи ребёнка первичны именно синтагмы как единицы отражения простейших фактов действительности. Причём не всегда это предикативные синтагмы, соответствующие предикативному центру. Они в его сознании связаны с самым главным в его начинающейся жизни – с едой, игрушками, играми, первыми желаниями и волевыми проявлениями. Ребёнок начинает своё общение в этом мире при помощи простейших синтагм, т. е. первичных, простейших речевых единиц с ситуативным содержанием.
Сначала они структурно и по смыслу элементарны, состоят из 1–2 слов (с предельно конкретным, ситуативным значением). Потом его синтагмы приобретают форму сочетания большего количества слов. Он постепенно уточняет и осложняет свои синтагмы структурно и содержательно.
Первые наивные, предельно примитивные речевые структуры ребёнка конкретны, ситуативно содержательны, они сопровождаются интонацией, дополняются моторикой, в частности жестами, мимикой, эмоциями, различными волевыми реакциями – всем поведением ребёнка при общении с ним. Общепринятые средства и приёмы передачи предикативности появляются в его речи позже – на этапе освоения более сложных синтагм, фраз, связной речи. А с предложением он впервые “встретится”, когда начнёт учиться читать.
Приведём примеры типичных речевых структур ребёнка на начальном этапе развития его речи (часто сопровождаемые жестами): Туда!; Там; На водопадик!; На качели!; К бабе в гости; На кухню (указывая, куда ему хочется попасть или куда его нужно нести); Дай хлеба!; Не хочется; Дай попробовать!; Зелёная коробочка (в значении `дай зелёную коробочку`); Мама уйдёт!; Баба уйдёт! (в значении `пусть уйдёт`–в зависимости от того, кто ему не понравился в данный момент), Деда домой!; Баба домой! (в смысле `уходи домой`, когда они запрещают ему что-то делать).
Почему эти первые попытки детской речи следует квалифицировать не словами, не словосочетаниями, а синтагмами? Почему даже отдельные слова в речи ребёнка точнее квалифицировать как простейшие по структуре и значению синтагмы?
Такая квалификация должна быть потому, что все они всегда имеют у него конкретные, ситуативные значения, являясь речевыми единицами конкретного общения, тогда как в лексической системе языка слова – статические единицы, они многозначны и имеют обобщающее значение.
Мышление ребёнка – предметно-словесное. Его простейшие речевые структуры являются единицами общения. Даже единичные слова в его речи функционально значимы и имеют ситуативное содержание. Они у него не средство номинации, а средство коммуникации.
Так что есть основания говорить о том, что хотя первые попытки детской речи представлены не всегда чётко и синтаксически корректно, тем не менее они всегда конкретны, однозначны и выступают в роли минимальных речевых структур общения. Эти показатели относятся к качеству коммуникации, а не к её сущности.
Детская речь даёт основание для вывода о том, что выбор слов и их использование в речи обусловлены не лингвистическими причинами (например, частеречными особенностями слов или их лексическими и грамматическими показателями). Детям ещё неведомы даже азы лингвистики, тем не менее у них чётко происходит становление речи и её развитие [10]. Выбор слов у них обусловлен исключительно окружающей действительностью, психическими и, в частности, волевыми их действиями, т. е. внеязыковыми причинами – как объективными, так и субъективными. Речь появляется как результат психической реакции ребёнка на окружающий мир и на своё отношение к нему. Его первые речевые опыты вызваны различными волевыми проявлениями, желаниями и потребностями, стремлением сообщить о них тем, от кого зависит выполнение его требований, просьб и желаний. Слова и их сочетания в его речи становятся зеркально-лингвистическим отражением реалий и его к ним отношения в соответствии с его стремлениями и волей. Они становятся для него реальным фрагментом этой действительности, как и сами реалии.
Синтагма как речевая единица одномерна. В ней представлен один конкретный компонент значения. Ему соответствует единство структуры, выступающей в роли одного недискретного речевого компонента. Поэтому в речи она выступает в качестве одного структурно-смыслового элемента. Таким образом, синтагмы – недифференцированные минимальные структуры, являющиеся индивидуальными исходными единицами при порождении речи.
Порождая сочетания с ситуативным значением, отражающие появившиеся в его сознании взаимосвязи предметов, их признаков или качеств и своё отношение к ним, ребёнок даже не подозревает о существовании словосочетаний как “готовых номинативных единиц, предназначенных для строительства предложений” [11], как, впрочем, и самих предложений. Ничего он не знает о частеречных особенностях используемых им слов, о существовании частей речи и типичных схем предложения.
Часто на начальном этапе становления речи ребёнок даже не связывает слова синтаксически, а сочетает их по смыслу, отражая тем самым факт, что смысловая связь в речи является первичной и основной. Он соотносит реалию, вызвавшую у него интерес, и слово, которое её обозначает. У него наглядно представлено предметно-словесное восприятие мира. Оно начинает получать отражение в речевой форме. Смысловую связь слов он осознаёт, но ещё не осознаёт того, что в речи обязательно должна быть грамматическая связь слов, требующая их конкретных грамматических форм, способствующих передаче различных видов отношений и нюансов.
Таким образом, основная причина объединения слов в детской речи – содержательная. И эта причина будет сопутствовать его речевой деятельности в течение всей его жизни, независимо от того, осознаёт он её или нет. Когда человек получит достаточные лингвистические знания, она станет для него менее заметной, но по-прежнему будет оставаться естественной и основной.
Внеязыковую потребность объединения слов ребёнок осознаёт раньше, чем потребность их грамматического оформления. Так что говорить о предложении как первичной речевой структуре у детей, как, впрочем, и у народа на ранних этапах его развития, на наш взгляд, нецелесообразно и неубедительно. Нет для этого оснований. В то же время вполне очевидно, что и любой разговор о словосочетаниях в детской речи как “объективно существующих номинативных” компонентах её “строительства” не будет убедительным.
Детская речь – наглядный росток речи взрослых людей. Причины порождения речи у детей и взрослых одни и те же: это потребность в общении. Их речь различается качеством, а не причиной порождения, сущностью или назначением.
Так что реальные особенности формирования и развития детской речи заставляют усомниться в таких теоретических положениях концепции словосочетания, как изначальное существование словосочетаний в качестве самостоятельных номинативных единиц, а также назначение их быть строительным материалом для предложения. Не отдельные слова сами по себе, не словосочетания и не предложения, а именно синтагмы первичны в речи, они выполняют в ней коммуникативную функцию. Детская речь, в которой отсутствуют предложения в их традиционном понимании, по причине своей ситуативности легко воспринимается взрослыми, в результате чего достигается взаимопонимание, т. е. осуществляется коммуникация.
Становится очевидным тот факт, что синтагма как первичная речевая единица является коммуникативной структурой, впрочем, как и любая другая единица речи. И это закономерно, потому что если нечто целое характеризуется каким-то сущностным качеством, то этим качеством должна характеризоваться и любая его отдельная однотипная единица, в том числе и минимальная.
