2021-10-04
63
Кто-то сказал, что первое поколение религиозного движения началось из пилигримов, которые покидали свои безопасные и уютные жилища, чтобы устроить себе новый дом в суровой и неприступной земле. Они были революционерами, которые оставили все, чтобы следовать за новым идеалом. Вторым поколением стали поселенцы, которые освоили земли, оградили жилища и перенесли основные элементы закона и порядка на новое общество. Третье поколение развилось в земельную аристократию. Они стали властителями цивилизации, экономическими баронами, крупными корпорациями, которые более всего старались не допустить новых пилигримов и поселенцев на свою землю.
К середине 1980-х гг. можно было сказать, что три течения соответствовали вышеупомянутым категориям, по крайней мере, хронологически. Классические пятидесятники полностью принадлежали третьему поколению и в некоторых кругах стали «земельной аристократией» людей «позднего дождя». Протестантские неопятидесятники входили во второе поколение и становились «поселенцами» в евангельском мире. Католические харизматы, однако, все еще были «пилигримами», которые устраивали себе жилище в мире римско-католической церкви.
Главная проблема, с которой сталкивались все эти течения, состояла в том, чтобы сохранить революционный пыл «позднего дождя» до тех пор, пока можно будет сказать, что церковь полностью возродилась. Многие самые оптимистичные лидеры 1960-х и 70-х гг. поняли, что процесс возрождения является длинным и трудоемким заданием, которое нельзя совершить в один день.
Кроме возрождения в церквях, был еще один аспект движения, с которым столкнулись люди «позднего дождя» – трансформация общества. К концу 70-х ни одна группа в Америке не имела большей возможности изменить существующий порядок вещей. Со своими бесчисленными армиями посвященных последователей из всех деноминаций, со своей всепоглощающей верой и пылом, со способностью к лидерству, харизматическое движение могло изменить стиль жизни американцев.
В 1979г. Джереми Рифкин утверждал, что «сегодня харизматы бросают самый значительный вызов истинам экспансионистской эры. «Исцеления по вере, говорение языками и пророчества – вот оружие восстания против власти современного мира».13
Видя в харизматах «новую освободительную силу», Рифкин возлагал большие надежды на «людей позднего дождя» как агентов положительных перемен. Относительно возможностей будущих перемен он утверждал:
«Пока еще слишком рано говорить, в какую сторону харизматическое движение, в конечном счете, склонится, многое будет зависеть от понимания ими природы нашей секулярно-материалистической культуры. Если они видят проблему просто в спасении павших индивидуумов от «злого мира», оставляя нетронутыми институционные основы материализма, тогда скорее существующий порядок изменит их, а не они его. Если же участники нового пробуждения смогут представить библейское понятие о падших «начальствах и властях» во взаимосвязи с возрождением личности, то это пробуждение может реально привести не только к освобождению в завете и изменению курса истории.14
